Потерянные кусочки единой картины (гет)

В ушах звенело. Обескураженная таким количеством знакомых и незнакомых лиц вокруг, я пыталась сфокусироваться хоть на чем-то и, наконец, нашла, на чем. На ком. Быстро выдохнув и вдохнув, моя персона незаметно облизала пересохшие губы.

— Аллен?

Это и вправду был Уолкер, глаза меня не обманывали. Он выглядел не менее встревоженным, чем я, и смотрел сейчас так, словно призрака увидел. На лбу у него краснело странное пятно, а рядом сидящий Канда (он-то тут откуда взялся?!) выглядел так, словно его огрели по голове чем-то тяжелым. Мне очень хотелось подбежать к Уолкеру, но ноги, тело вообще почему-то не слушались, застыли, и я тоже застыла на месте. Чувствовала, что на меня были устремлены все взгляды, и пыталась быстро осмотреться вокруг.

Действительно, так много знакомых лиц... Начальник научного отдела Ривер Венхам, Джонни Гилл рядом, Ренни Эпстейн и сам Малкольм Рувилье, а также множество незнакомцев в одеждах Ордена стояли у круглых стен, подняв руки и не проронив ни единого слова. Это, без сомнения, пугало меня, но выдавать страх было делом опасным. Потому что вокруг меня были не только друзья и знакомые, но также враги. Говорят, хищникам нельзя показывать то, как ты боишься, иначе тебе тут же перегрызут глотку. «А так, возможно, дадут пожить еще пару минуток» — не преминуло заметить внутреннее «Я».

— Наконец-то! — громко воскликнул Миллениум и всплеснул руками. Голос у него был такой радостный, что на секунду можно было даже забыть о том, что вокруг разруха и хаос, а вместо них действительно происходит праздник. Правда, по какому поводу, еще непонятно. — Теперь можно начать главную часть нашей вечеринки!

«О, так они ждали только тебя! Как мило!» — обрадовался кто-то внутри меня, и в горле от этой мысли стало горько. С каких вообще пор внутренний голос стал позволять себе болтать так много? Я о подобном раньше даже не посмела бы думать.

— Главную часть? — тихо прошептал кто-то из ученых за моей спиной. Граф кивнул и поднял руку с оттопыренным указательным пальцем, направленным на Аллена. Все взгляды теперь устремились на него.

— Видите ли, есть в этом деле небольшая загвоздка. Небольшая, но устранить ее необходимо, — голос мужчины звучал до дрожи интригующе. — И заключается она в нежелательной связи Аллена Уолкера и Тивуртии Кроун...

Граф тихо захихикал. Остальные Нои переглядывались, парень с чалмой задумчиво хмыкнул, а Тики Микк хмурился, скрестив руки на груди. Орден находился в непонимании и смятении. Я и Аллен смотрели друг на друга, не отрываясь, будто могли прочитать мысли друг друга, а ведь это сейчас было просто необходимо!

— Придется немного подсуетиться, пока Канда Юу и Алма Карма разбираются друг с другом, — прямо за спиной раздался голос Графа. От испуга я даже не успела отпрыгнуть, только дернулась, повернувшись, и широкие ладони тут же обхватили мою голову. Я успела заметить большие и неестественно желтые глаза, смотрящие из-за стекол очков, а в следующий миг все тело охватила резкая и острая боль.

Сдержать крик я даже не пыталась, но уже через пару секунд уши будто заложило ватой. Каждая клеточка моего тела горела огнем, кожу кололо, как от разрядов электричества, и все, чего мне хотелось уже тогда это просто отключиться и ничего не чувствовать. Создавалось впечатление, что мое тело — не мое вовсе, что в нем просто мое сознание, которому Граф не позволял уснуть неведомым мне образом, продолжая эту пытку. Голова, казалось, сейчас взорвется от боли и жара, а правую руку я вообще вдруг перестала чувствовать. Будто не было ее.

Я не знала, что в то же время и Аллен, находясь в каких-то паре метров от меня, кричал от той же невыносимой боли. Он скорчился на земле, обхватив голову руками, упершись лбом в землю, и кричал, зовя меня по имени. И знакомый голос где-то совсем рядом тоже кричал, создавая хаотичное эхо, умоляя меня не поддаваться.

И тут все резко прекратилось.

Первую пару секунд я еще чувствовала, что происходит вокруг. Граф отпустил меня, позволив упасть на землю. При этом каменные осколки больно впились в спину и плечи, а от удара затылком в голове помутилось еще больше. Разглядеть что-то перед собой было практически невозможно из-за полуобморочной пелены, но серо-голубое небо все еще было наверху. Потом надо мной появилась черноволосая фигура и подняла с земли.

Удивительно, но мне было все равно на то, кто это был. Запах незнакомый, но присутствовала капелька чего-то узнаваемого. «Сигаретный дым? Почти как у Кросса» — медленно прокатилась мысль, и от нее мне стало больно. Из глаз единожды капнули слезы. Возможно, я начала плакать еще раньше, когда Граф схватил меня. Вряд ли я это узнаю.

Постепенно сознание окутывала тьма. Погрузиться во мрак мне не позволяло покалывание в правой руке. Такое бывает, если отлежишь конечность, и это жутко неприятное ощущение сковывает ее всю, вынуждая вскакивать и срочно делать разминку. Только сейчас я почти не ощущала себя саму. Даже попытки двинуться провалились, а то, как меня крепче прижали к себе чьи-то руки, я не почувствовала. Вместо шума боя и взрывов, разворачивающихся внизу, в разрушенной лаборатории, до слуха долетали совершенно иные звуки. Мне чудилось журчание реки и шелест листвы на высоких деревьях, но что самое удивительное — это едва слышный детский смех.

«Нужно было остаться там, в своем времени, — лениво протекла мысль, — придумать что-нибудь, объясниться, сбросить с себя это обязательство, которое навязал мне Орден... Вернуться к маме и попытаться объяснить ей то, что произошло за эти годы, и ничего этого, возможно, не было бы сейчас...»

Не удержавшись, я тихо всхлипнула, желая свернуться клубочком и больше ничего не слышать.

«Будь проклят тот, кто отправил меня сюда!»

— Очнулась? — негромко спросил мужской голос. Видимо, я и вправду попыталась съежиться на чьих-то руках, чем привлекла к себе внимание. — Сильно болит?

Шмыгнув носом, кивнула дрожащей головой и подняла руку, чтобы прикоснуться ею ко лбу. Он был ужасно горячим, и как только я это почувствовала, меня всю охватила лихорадочная дрожь. В горле застрял плач, а виски и затылок охватил тугой обруч головной боли. Что он сделал со мной?

Ч т о о н с о м н о й с д е л а л?

Громкий хлопок и скрежет разбивающегося стекла привел меня в какое-никакое чувство, заставил открыть слезящиеся глаза. Рядом сидел брюнет с родинкой под глазом и стигматами на лбу. Я уже не удивилась, но вздрогнула, осознав: это он все время держал меня на руках. Удивительная забота, ничего не скажешь... И про боль спрашивал тоже он, получается?

— Отпусти, — тихо потребовала я. Ной заставил меня удивиться:

— Ты на ногах стоять не сможешь, успокойся.

— То есть, тебя больше беспокоит это, нежели то, что я собираюсь сбежать? — едкий тон вызвал у мужчины неожиданную улыбку.

— Вижу, ты быстро идешь на поправку. А когда мы успели перейти на «ты»?

Господи! Он что, флиртует? В любом случае, я возмутилась, хоть и мысленно, и попыталась сесть. Тики мирно сдался и помог мне подняться, однако крепко взял за руку чуть выше локтя, второй поддержав за талию. Я без зазрения совести отмахнулась от его рук и тут же едва не упала снова. С громким хмыканьем Ной снова схватил меня уже за обе руки и дернул в свою сторону, подальше от гладкого и не огражденного края того, на чем мы стояли. Решив подождать, я только медленно переступала с ноги на ногу, готовая в любой момент бежать прочь. Появилось время осмотреться.

Лаборатория была полностью разрушена. Повсюду лежали груды расколотого камня, торчала арматура, от прежнего помещения ничего не осталось. В воздухе висел запах пыли, гари и крови. Стены, у которой стояли ранее члены Ордена, уже не было, да и самих работников тоже. Испугавшись, я подалась вперед, пытаясь высмотреть в обломках хоть кого-то знакомого. От сердца тут же отлегло: стало слышно голоса ученых, рассерженный крик Рувилье. «Жаль, что он жив» —коротко бросило сознание, и в этот раз я была с ним согласна.

— Вот оно, значит, как, — пропел Миллениум, сцепив пальцы рук вместе. — В любом случае, Алма Карма все равно умрет. Ордену уже ничего не сделать с этим.

Снова это имя... Кто же такой Алма? И где Канда? В груди мгновенно затрепыхалось волнение, но я вспомнила звук, напоминавший треск и звон падающего стекла. С таким звуком обычно в срочном порядке закрываются врата Ковчега, так значит ли это...

— Страсти накаляются! — вещал тем временем Граф, чуть-чуть подпрыгивая на месте от переизбытка эмоций. — Вы только посмотрите, как Третьи экзорцисты стремятся прикончить всех остальных!

— Кроун! — неожиданно вскричал Рувилье. Я даже вздрогнула и посмотрела вниз, где стоял уполномоченный инспектор. — Немедленно возвратитесь в строй! Третьих необходимо уничтожить, это ваша задача как экзорциста!

Несмотря на то, что инспектора я ненавидела всеми фибрами своей души, в глубине сознания была согласна с ним. Достаточно я провела здесь времени, стоя среди собственных врагов, не в силах что-либо сделать. Но и мне и шагу не дал сделать Тики, все еще крепко держащий меня за плечи. Он склонился ко мне, так как был выше почти на две головы, и негромко произнес:

— Подумай хорошенько, мисс. Уверена, что хочешь быть на стороне Ордена после всего, что узнала о нем?

Его голос звучал так сладко, что по телу пробежала дрожь. Что?.. Когда я повернула голову, то сразу наткнулась на золотой взгляд. Прищуренный, расслабленный... Как будто бы он знал что-то, чего не знала я. Я не понимала, что происходит. Третий экзорцист, Киредори, помогал моему отряду биться в Джикалджане, а теперь я должна буду убить его друга? Брата? Не знаю, кто они друг другу. Там, внизу, Аллен явно пытался что-то сделать, при этом не совершая нападений на своего напарника по имени Токуса.

— Но вместо этого ты можешь остаться тут и уйти вместе с нами, — голос Графа стал вкрадчивым. — Ты ведь так долго мечтала вернуться домой, при этом сама не ведая, где этот дом находится. Ты ведь хочешь вернуться туда, где тебя будут ждать, Тива?

Я не смела пошелохнуться. Откуда Графу знать о том, чего я не рассказывала никому, даже своим близким друзьям-ровесникам? Первый Апостол смотрел на меня так внимательно, словно ожидал малейшего проявления хоть каких-то эмоций на моем лице, и, в конце концов, я тихо, почти шепотом сказала, проигнорировав крик инспектора внизу:

— Тива ненавидит тебя, Граф. Я видела эту ненависть в ее глазах, когда она говорила о тебе.

Мне показалось, что Апостол слегка подзавис. Невозможно было угадать выражение глаз за стеклами очков, от которых на данный момент отражался яркий искусственный свет.

— Я просто хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно там, где тебя поймут. У нас ведь так много общего! Чего только стоит твоя безграничная мудрость; ведь это не мы ведаем о том, что произойдет в будущем, правда? Ты, Тива. Только ты...

Что?..

Нет. Нет-нет-нет. То есть, Граф не знает, что?.. Как это?! В-впрочем, черт с этим, разберусь позже, сейчас есть дела поважнее... Нужно удирать отсюда, пока он не приступил к более радикальным действиям. Шустро выпутавшись из хватки Третьего, я повернулась всем корпусом к Графу. Казалось, весь мой страх и неуверенность куда-то испарились, оставив вместо себя негодование и разгорающуюся злость.

— Хочешь знать, что произошло в будущем? Попроси своего апостола залезть мне в голову и раскопать завалы моей амнезии, за которыми хранится драгоценная для тебя информация!

— Но я не... — слабо вякнул где-то там Ной по имени Вайзли, но моя персона настолько разошлась, что не только не услышала парня, но даже перебила его, из-за чего тот вынужден был зажать уши ладонями. Я не застала момента, когда Уолкер весьма болезненным способом разрушил его гипноз, из-за чего теперь у Вайзли от любого громкого звука начинала трещать голова.

— В чем цель всего этого? Чем ты руководствовался тридцать пять лет назад, скажи мне? А семь тысяч лет назад? Я живу в девятнадцатом веке больше двух лет, но так и не смогла понять твои мотивы. Мне кажется, если бы я могла жить столько же, сколько ты, я бы не поняла тебя!

Решив, что лучшего шанса может не выдаться, я взяла разбег всего в пару шагов и спрыгнула вниз. Португалец за моей спиной коротко вскрикнул и попытался меня поймать, но было слишком поздно. Ловко приземлившись на ноги не без помощи своей Силы, я в миг оказалась рядом с Уолкером и развернулась лицом обратно к Ноям. Вскинула голову, увидела Микка и любопытно выглядывающего из-за края платформы Графа. Злость росла глубоко внутри меня, заставляя сжимать кулаки и щурить глаза, лишь бы они не заслезились от горьких мыслей.

— У меня есть место, где меня ждут! Эти люди, — правая рука обвела большую часть научного отдела в широком жесте, а затем я почувствовала, как Уолкер взял мою ладонь в свою, — моя семья!

— У меня всегда была миссия, — раздался голос Графа сверху, и уже после этих слов мне захотелось взвыть. — Ты всегда в праве узнать о ней больше, Тива!

Абсолютно все, кроме нас двоих, молчали. Со стороны казалось, будто два человека не могут прийти к компромиссу в простейшем и даже глупом споре, но хотела бы я, чтобы все было так. Мне было не страшно разговаривать с Миллениумом на повышенных тонах. Намного страшнее была мысль: он действительно хочет и может забрать меня в свою Семью. Но он... почему-то медлит. Неосознанно отпустив руку седого друга, я отошла — это тоже характерное для взволнованного человека действие. В пылу жаркого спора один из полемиков мерит шагами комнату, будто что-то в ней может помочь ему в поиске верного аргумента. Пальцы мои зарылись в волосы.

— То, что ты делаешь, не миссия! Это геноцид! — вскричала я, из последних сил сдерживая слезы. — Ты повторяешь, что не виновен, но только единицы знают истину. Сколько ты забрал у человечества, чем принес? Сколько ты отнял у меня? — голос мой резко сорвался на хриплый шепот, слезы таки капнули из глаз и обожгли щеки. — Их... Ты забрал их...

Мне показалось, что мы с Графом смотрим друг другу прямо в глаза, но из-за слез в своих собственных черт разберет, куда смотрит лидер Ноев. Вокруг повисла гробовая тишина. Я поспешила смахнуть с лица соленую воду и теперь ясным взором уставилась вверх на Семью. Миллениум шагнул ближе к краю платформы и приподнял руку, будто хотел протянуть её мне, но замер.

— Я...

Его неожиданно растерянный тон заставил недоумевать всех учёных Ордена, да и Нои выглядели не особо уверенно. Все до одного повернули головы в сторону Графа. Тем временем он необычайно ловко спрыгнул вниз; мы разом напряглись и приготовились к худшему, но Граф, похоже, не намеревался атаковать.

— Господин Графчик? — тоненько позвала кукла-Роад, свисая с плеча Тики. Если бы её ниточные бровки могли изгибаться, то тряпичное лицо выражало бы крайнюю степень взволнованности прямо сейчас.

Граф не обратил на зов внимания.

Поняв, что он направляется прямо ко мне, я не на шутку струхнула. Обороняться на таком маленьком пятачке свободного пространства было крайне опасно: можно было задеть любого из учёных. Ногами я уперлась в наваленные бетонные обломки, путь отступления закончился. Меня будто окатило холодной водой, мгновенно отрезвив разгоряченный разум. Миллениум в то время подошёл почти вплотную и навис надо мной огромной тенью. Усилием воли прогнав страх и уняв дрожь в коленях, я подняла глаза и встретилась взглядом с жёлтыми радужками.

— Я... Должен был... Понимаешь? — тихо произнёс мой враг, и голос его звучал... Необычайно нормально. Без этой идиотской певучести, без страшных ноток безумия, ранее сочившихся сквозь каждое слово. — Пожалуйста, Тива... Идём со мной?

Все взгляды были прикованы к нам. Ко мне. Снова. Я порадовалась, что успела достаточно далеко отойти от Уолкера. Сейчас, когда эта странная, неуловимо знакомая печаль обваливалась на мою голову потоками дежа вю, было почти невозможно мыслить ясно, но лишь одно слово чётко поступало сквозь туман.

Нет.

— Нет. — Повторила я вслух, пряча глаза и говоря едва слышно. Потом посмотрела вверх и произнесла уже намного громче: — Нет.

— Почему же? — таким же негромким тоном спросил Ной. Широкая ладонь в бархатной белой перчатке подхватила мою, и это было верхом абсурда в сложившейся ситуации.

Сейчас расстояние между нами было мизерное, можно было рассмотреть каждую ворсинку на светлом пальто, царапинки на лакированных больших пуговицах. Никогда еще мне не удавалось подобраться к Тысячелетнему Графу так близко. Что-то в глубине души рвалось наружу, будто мысль, которая в нужный момент ускакала испуганной мышью, а теперь не может найти дорогу обратно. Догадка, никак не идущая на ум. Воспоминание, стертое временем и эмоциями.

— Если Четырнадцатый рано или поздно все равно станет часть Семьи, так или иначе, то тебе предоставлена свобода, — продолжал тем временем мужчина. Обе ладони легли на мои щеки, приподняли лицо, и я вынуждена была встретить янтарный взгляд снова. — Ты бесценна для нас, Тива. Так почему же ты не хочешь принять это? Почему не хочешь принять меня?

И снова по коже прокатилась ледяная волна. Медленно я сделала шаг в сторону, и, на удивление, Граф не стал препятствовать. Еще один шаг. И еще. Я вновь оказалась рядом с Алленом, держа одну руку в кармане своей кожаной куртки и чувствуя, как в груди все дрожит от страха. От волнения. От принятого мною решения. Граф смотрел на меня.

— Потому что я экзорцист, — просто ответила я и достала ладонь из кармана.

Разжав кулак, позволила Кубу Силы воспарить над собственной ладонью. Кто-то из Ордена удивленно охнул, у Ноев глаза тоже расширились. А материя тем временем начала видоизменяться. Я почти не удивилась, зрелище было знакомым. «Прямо как в кошмаре, — подумала я, наблюдая, как Куб тает и льется на мои подставленные ладони. Темно-золотая жидкость переливалась, поблескивала и была холодной. Я вдохнула, выдохнула. И поднесла ладонь ко рту. Была не была.

— Нет, не пей это! — вскричал вдруг Тики, и краем глаза было заметно, как он сорвался со своего места. Графа будто парализовало. Он не двигался. Только смотрел.

Я уже выпила холодную субстанцию и тихо, взволнованно вздохнула, открыв глаза и прислушавшись к ощущениям. Вопреки ожиданиям тело вдруг сковало странное, очень неприятное чувство. Глухо, словно сквозь толщу воды послышался зовущий голос Уолкера, отдавшийся в голове эхом, а потом сердце громко и больно ударилось в грудную клетку. Перед глазами резко потемнело, в то время как в груди разливался жар, постепенно начиная расходиться по всему телу. Ощущения были совсем не как во сне. По всей левой руке словно прошелся электрический разряд, заставив вскрикнуть и даже упасть на колени, а потом кожа ниже локтя лопнула. Из разрыва брызнула кровь. Но она не закапала на землю, а тонкими струйками полилась в воздухе, скапливаясь в одном месте и вытягиваясь в конкретную фигуру. Фигура была отдаленно похожа на человеческую, не имела головы, а вместо рук раскинула в стороны кроваво-красные крылья с переливающимися синими искорками на концах перьев.

Удивительное и завораживающее зрелище.

— Вот мы и встретились лицом к лицу, — негромко прошептала я, протянув к Силе левую руку. Она склонилась ко мне, коснулась ладони и слегка потерлась об нее, словно робкий котенок. Я глубоко вздохнула, не замечая, как мир вокруг словно замер в ожидании. — Я хочу заключить союз с тобой, Чистая Сила.

— Наконец-то, ты осознала, что все произошедшее связало нас крепкими узами, — раздался добрый голос Лейры. Готова была поклясться, что ее голосом говорила сама «Невинность», склонившаяся рядом со мной. — Я рада, что ты решилась!

— Я тоже очень рада, Лейра, — улыбка моя вышла немного усталой: крови вышло слишком много, — только не понимаю, почему ты приняла такую форму.

— Потому что ты так захотела, — хихикнула девочка, и Чистая Сила пришла в движение. Она выпрямилась и расправила крылья вновь, а потом стремительно начала таять и скручиваться в алый толстый жгут из крови, чтобы скрыть всю мою левую руку под собой. — Знай, что «Невинность» способна эволюционировать по сильному зову своего хозяина, тогда, когда это столь необходимо. Настал тот момент, когда ты позвала меня.

— Ты сама показала мне, как это сделать, — медленно проговорила я, наблюдая за Силой.

Кровь постепенно исчезла, вернувшись туда, где ее место. На коже остался четкие темно-синий рисунок, растянувшийся до самого плеча. Узоров не было лишь на пальцах, кроме одного, безымянного. На костяшке красовался равносторонний треугольник, вершиной направленный как раз на то самое кольцо, подаренное некогда Алленом Уолкером, чья ладонь до сих пор лежит на моем плече. Он не на шутку перепугался за меня.

Я поднялась на ноги, Уолкер — вместе со мной. Мы обменялись короткими взглядами, оба посмотрели вниз и снова взялись за руки. «Плевать на запреты и приказы, — подумала я, — сейчас мне необходима твоя поддержка, я хочу чувствовать твою ладонь в своей и помнить, что ты рядом». Ох, знала бы я, насколько похожими на мои были мысли моего друга прямо сейчас!..

Все, абсолютно все, кто мог, смотрели на нас. Внимание не смущало; сейчас оно было необходимо как никогда раньше. Янтарные глаза не отрывали от моей фигуры взгляда. У меня коленки тряслись, но, тем не менее, храбрость и уверенность все еще были со мной.

— Я не присоединюсь к тебе, Граф. Это мое последнее слово. — Ладонь седого сжалась крепче, и я шепнула ему: — Я дам тебе фору, чтобы ты смог спасти Третьих.

— Dhanyavad. Pyar. — Коротко прошептал он в ответ, заставив меня покрыться мурашками. Я уже слышала это раньше...

— Господинчик Граф, уходите оттуда! — завопила вдруг Роад с платформы, и стало понятно, что пора действовать.

— Активация! — приказала я. По левой руке прокатилась волна энергии, тут же схлынув вниз, на покрытый каменной крошкой пол.

Энергия оказалась всполохом синего огня, которым в мгновение ока были охвачены все руины, и Нои на платформе попятились прочь. Граф уже был там, и я не знала, когда именно он успел переместиться наверх. Долю секунды я смотрела на него, а после пламя резво подпрыгнуло и вспыхнуло непроходимой стеной.

Два Четвертых уровня, парящих поблизости, моментально загорелись, попытались сбежать с отчаянными воплями, но потерпели фиаско и взорвались. Сдерживаемые по воле Графа взбешенные Третьи экзорцисты словно очнулись и заревели нечеловеческими голосами. Аллен бросился к Токусе. Я оглянулась в его сторону, стараясь рассмотреть все сквозь зарево огня. Орденовцы освободились от воздействия дара одного из Ноев и пытались найти хоть какое-то укрытие. Представив действие в уме, я заставила пламя окружить людей из начальства и научного отдела, как вдруг земля под моими ногами содрогнулась, а затем и вовсе пошла волнами.

Вскрикнув и смешно всплеснув руками, я упала ничком. От этого как будто споткнулась и активированная Сила. Пламя вновь подпрыгнуло в воздухе и опало вниз, покрыв все вокруг коркой чистого льда. Затрещал воздух, и я, только-только перевернувшись на спину, успела заметить, как огромный из-за Темной Материи экзорцист замахнулся на меня одним из своих огромных мутировавших отростков. Где-то позади завопил Аллен, а вот у меня как-то разом пересохло горло от ужаса. Между мною и угрозой оставалось около пары метров, когда левая рука снова вспыхнула, и над моим телом образовался толстый почти идеально прозрачный ледяной купол. От мощного удара лед пошел трещинами, следующий удар заставил меня крупно вздрогнуть и захотеть телепортироваться куда-нибудь подальше отсюда, но, увы, я не умела пользоваться Ковчегом. От третьего удара лед заскрежетал уже с моей стороны, по нему пошли крупные трещины и посыпалась снежная крошка.

Четвертая атака должна была быть последней для укрытия, и я уже приготовила экстренный план. Словно в замедленном действии огромная лапа опускалась вниз. Лед жалобно захрустел, расползаясь, я покатилась в сторону...

В следующую секунду время вернулось в свое русло. Ледяные осколки с грохотом разлетелись во все стороны, больно задев и меня. В то место, где лежало мое бренное тело всего две секунды назад, влепилась мутировавшая конечность, подмяв многолетний бетон под собой и ударив меня в спину волной воздуха. Вскочив на ноги, я развернулась лицом к потенциальному врагу, и пламя снова заплясало вокруг меня веселыми всполохами. Часть бедного Третьего экзорциста вновь ринулась в атаку, я активировала «Бритву» и сделала привычный широкий замах, но пронзила пустое пространство перед собой.

В одно мгновение мой противник вдруг растворился в воздухе. Со стороны орденовцев раздался громкий голос инспектора, а потом и — неожиданно — Говарда Линка. Аллен рухнул на землю под давлением опутавшей его техники, уже хорошо мне знакомой: такой же пользовались загадочные Вороны, когда уводили меня на допрос. Какого хрена?! Клянусь, Линк видел мой ошарашенный и красноречивый взгляд, но, ясное дело, объясняться прямо сейчас он не намеревался.

С того же высокого уступа, где стоял Говард, вниз буквально скатилась девушка из Третьих. Ее глаза почернели, левая сторона лица неприятно исказилась и пошла волнами. Одна рука также мутировала. Я отшагнула назад, пламя за моей спиной воинственно затрещало морозом, но Тевак (кажется?) не собиралась атаковать. Она плакала и звала своих братьев по именам. Не одна я заметила расплывающуюся под ее ногами черную лужу портала, и мы с Линком одновременно бросились в ее сторону.

Не успели.

Тевак провалилась вниз, и второй Ковчег мгновенно закрылся, стоило светловолосой макушке исчезнуть в его глубине. Догадавшись, в чем дело, я повернулась к Ноям. Миллениум, хоть и казался мне напряженным, все равно улыбался (не удивительно, с его-то маскарадным костюмом), юноша с чалмой и еще один мужчина в одеждах Семьи стояли чуть поодаль. Поддавшись порыву гнева, я сделала несколько шагов вперед, и пламя последовало за мной, ударившись в груду каких-то странных шлангов, взвившись вверх и облизав край платформы, на которой стояла Семья. И оно бы достало их, если бы не волна мощной энергии, загасившая огонь. Край платформы остался покрытым слоем льда.

Это был Тики. Он стоял практически на пустоте — чертов читер — и в упор смотрел на меня. Это был не тот взгляд, что был у Графа... Но в сто раз страннее и непонятнее. В его глазах будто бы плескалась разгадка тайны, которую апостол не мог раскусить долгое время, но сейчас, глядя на меня, он сложил кусочки паззла и получил четкую картину. Это обескуражило меня. А потом Третий хмыкнул, дернул углом губ в ухмылке, отвернулся и зашагал прочь. Так поступили и все остальные Нои.

Стоило им исчезнуть в портале, пламя постепенно угасло. У меня почти не осталось сил. Вернулось головокружение. Члены Ордена приходили в себя, вставали, отряхивались и группировались, готовясь к перемещению в главный штаб. Битва закончилась.

Аллена успели повязать по рукам и ногам, даже рот заклеили, чтобы он не смог сам открыть Врата для Третьих. Он сидел на земле, беспомощный и, как всегда, непонятый. Игнорируя уже все приказы и договоры, я подошла и присела рядом с ним, кладя руку на его плечо. Он только взглянул на меня и тихо вздохнул. В его серых глазах стояли слезы. В моих тоже, потому что стоило мне только подойти к нему на расстояние вытянутой руки, в груди тупо и очень больно заныло.

— Аллен, кивни, если у тебя есть серьезные раны, — тихо попросила я. С седых ресниц сорвалось несколько слезинок и впиталось в светящийся пергамент. Юноша кивнул. Я очень сильно хотела его обнять, но не стала, боясь, что сделаю еще больнее.

— Открой, пожалуйста, Врата, Аллен, — негромко сказал Бак Чан, когда подошел. Он выглядел неважно: бледный, в пыли и крови, без привычного головного убора. В тот же миг пергамент на лице Аллена отклеился, и Уолкер одним словом открыл Ковчег.

* * *

В просторном кабинете смотрителя Ли было душновато. Здесь собрались генералы, представители нескольких резиденций Ордена, их помощники, Малкольм Рувилье, а также отряд вездесущих Воронов на «случай крайней необходимости». Отсутствовали лишь историки. К всеобщему сожалению, Книгочея и Лави захватили в плен враги. Аллена заперли в тюрьму в дальнем крыле штаба, куда допускались только люди из вышки. Я, увы, в этот список не входила. Мне даже не позволили поговорить с Алленом по поводу того, что с нами сотворил Граф в Североамериканском подразделении.

Ах да, об этом: перед тем, как вызвать меня на ковер, нас обоих тщательно обследовали по нескольку раз и допросили разные люди. Наверное, ждали, что наши сведения будут или начнут разниться, что смогут уличить нас во лжи и измене. Но мы отвечали честно и простыми словами: мы не знаем. Обследования ничего не дали. Наши общие друзья смогли выдохнуть, да и мы тоже. Немного.

— Итак, каковы результаты осмотра Хебраски, смотритель? — спросил инспектор. Он стоял за одним из кресел, заведя руки за спину и глядя на меня. При этом выражение его взгляда определить было трудно. Он либо плевать на меня хотел, либо желал мне смерти на поле боя как можно скорее. Третьего тут не дано.

— Синхронизация с обнаруженной Чистой Силой у мисс Кроун приближена к пятидесяти процентам. Правая рука — паразитический тип и кольцо на левой — технический, восемьдесят и сорок девять процентов соответственно.

— Тивуртия Кроун, почему вы скрыли от руководства тот факт, что имеете на руках куб Чистой Силы? Полагаю, он пролежал в ваших карманах довольно долгое время, — с расстановкой произнес инспектор Рувилье. — Вы собирались и дальше его скрывать, если бы не обстоятельства?

— Если бы не обстоятельства, я бы обязательно сдала его хранительнице, — ответила я. — Однако с самого моего возвращения в Орден, меня то занимали допросами, то подозревали в предательстве, то бесконечно отправляли на миссии, одну за другой. В свой штаб я возвращалась только чтобы поспать в собственной комнате, посетить столовую и снова отправиться на задание. Голова моя была занята совершенно другим.

— Вы пытаетесь переложить вину на руководство? — мужчина выразительно выгнул бровь.

— Я констатирую факт, инспектор. К в-... сожалению, я не робот, и память меня может порою подводить.

Генерал Фрой Тидолл чуть наклонил голову, словно хотел заглянуть мне в глаза.

— Тебе известно, что экзорцисты, достигшие ста процентов синхронизации со своей Чистой Силой, становятся потенциальными маршалами?

— Да, сэр, — тихо ответила я. — Но вы же ведь не хотите сказать, что я обязательно стану...

— Нет-нет, до твоего совершеннолетия и достижения тобою критической отметки никто тебя делать генералом не будет, — поспешно заверил меня учитель. — Да и после него потребуется оформление бумаг, подтверждение уровня твоей синхронизации и много другой бумажной волокиты...

У меня от сердца отлегло даже. Рувилье как-то странно фыркнул, словно усмехался, но я постаралась не обращать на него внимания кроме тех моментов, когда он обращался ко мне.

Еще через десять-пятнадцать минут мне позволили удалиться. Выйдя из кабинета, я расстегнула ворот рубашки и облегченно выдохнула. Единожды оглянувшись на дверь, поспешила покинуть коридор, пока никто не подумал позвать меня обратно. Я была ужасно голодна с самого вечера, когда вернулась в спальню после очередного собрания и рухнула спать, даже не приняв душ. Учитывая подарочки от паразитического типа ЧС, аппетит мой не такой маленький, как раньше, поэтому решено было идти в столовую.

«Нужно умолить Линка чем-нибудь, чтобы он сводил меня к Аллену, — задумалась я, вышагивая по коридору. — Только чем? Одним тортом тут явно не обойдешься: готова поспорить, придется бегать по несколько дополнительных кругов на каждой тренировке...»

Из-за угла вдруг вышла фигура, вынудив меня застыть на месте во избежание столкновения. У меня по спине мурашки пробежали. Фауна взволнованно на меня посмотрела и подошла поближе.

— Ну, как там?..

Я кисло улыбнулась, пожав плечом.

— Как обычно. Пытаются подловить меня на каждом слове, а еще, похоже, через девять месяцев хотят сделать меня генералом. Если я, конечно, еще буду жива.

— Ох, Тива, ну что ты такое говоришь? — Фауна приблизилась и обняла меня, погладив по голове и прижав к себе тонкими руками. Я только выдохнула и закрыла глаза, утыкаясь носом в чужое плечо. До сих пор не верилось, что Фауна очнулась.

Наша встреча произошла через пару дней после разгрома Североамериканского подразделения, так как обследования не давали ни минуты покоя. Поздно вечером я направлялась в кабинет смотрителя, чтобы отдать ему документы и снимки, похожие на рентгеновские. Пялясь в верхний лист с подписями синим маркером рядом с правой конечностью, постучала и открыла дверь, сразу начиная говорить:

— Смотритель Комуи, смотритель Бак просил передать вам это. Здесь в папке старые результаты осмотров Аллена еще после появления Коронованного Клоуна, а также новые, плюс сверху папка с моими...

Я подняла голову и застыла, замолчав. Комуи сидел в одном из кресел, держа в руках чашку чая. На столике рядом стояла тарелка с десертом, на спинке кресла мирно дремала Кошка. Стоило двери открыться, как она подняла голову и навострила уши. Поняв, кто пришел, Кошка дружелюбно мяукнула и сощурилась на меня, начиная мурлыкать.

В соседнем кресле, напротив смотрителя, сидела она. Фауна. Бледная, ставшая словно бы еще тоньше, чем была, в своем прежнем, но выстиранном и выглаженном платье, которое неделю-две, сколько прошло? Для меня дни были подобны вечности, — назад было пропитано кровью. А сейчас на нем не было ни единого пятнышка. Фауна медленно поднялась, позабыв о том, что рассказывала Комуи минуту назад, и сделала шажок вперед. Я вдруг вздрогнула, будто бы очнувшись, и документы посыпались из мгновенно ослабевших рук. Папки упали на пол с глухим звуком.

Сначала мне показалось, что передо мной стоит призрак. Следом же до меня дошло, что призраки вряд ли существуют, для одной этой реальности было бы уже многовато сверхъестественных существ. А вот уже после этого мне захотелось развернуться и сбежать, исчезнуть, просто раствориться в воздухе! Лишь бы Фауна на смотрела на меня... т а к .

— Тива... — тихонько произнесла женщина. — Ты даже не представляешь, как сильно я рада тебя видеть.

Я, честно, очень хотела бы что-то сказать в ответ, да вот только горло словно сжало чем-то невидимым, перекрыв доступ к воздуху и возможности говорить. Смотреть хотелось куда угодно, но только не на лицо Фауны. На нее вообще взглянуть без наворачивающихся на глаза слез было невозможно. Перед глазами не было чистого платья, для моего сознания оно вновь и по собственной воле обзавелось красными пятнами и грязными земляными разводами. Фауна позвала меня снова, и я совсем опустила голову.

— Ты выглядишь такой уставшей, — тихо-тихо сказала темноволосая, подходя еще ближе. — А мы ждали, когда вы вернетесь с задания... Тива, смотритель уже рассказал мне обо всем, что случилось...

Организму потребовался кислород, и я судорожно выдохнула, тут же закусив губы и зажмурившись на секунду. Еще раз вздохнула, выдохнула и с ужасом поняла, что попросту не могу снова вдохнуть. Меня начинало мелко трясти. Ужасно, ужасно сильно хотелось развернуться и убежать прочь, я сама не понимала, почему так, но в то же время рассудок усилием заставлял меня оставаться на месте. А потом ноги не выдержали, я не выдержала и медленно опустилась на колени. Комуи за спиной Фауны тихо охнул, а она сама прикрыла рот ладошками, едва сдерживая слезы.

— Мне... очень жаль... — это все, что я смогла из себя выдавить. Потом горло снова сжало, и как бы я не хотела, не пыталась, сказать хоть что-то не выходило. Я просто сидела, сгорбившись и не чувствуя себя из-за накатившей боли.

Фауна не сдержалась и заплакала, опустившись рядом со мной и обняв меня, прижав к себе. Она пахла лекарствами, стиральным порошком и чаем с молоком. На шее ее висела цепочка с медальоном, от которой остался след на моей щеке. Смотритель Комуи стоял совсем рядом, но не решался вмешаться. Если бы я могла посмотреть вверх, то заметила бы, что у него глаза тоже были на мокром месте.

Я заплакать так и не смогла, пусть и очень хотела. Слез попросту не было.

Теперь Фауна стояла рядом со мной и ласково заправляла прядки волос за мое ухо. Я слегка улыбнулась ей и мгновенно получила ответную улыбку. Женщина, уже успевшая обзавестись с помощью Линали (меня-то никуда из Ордена не выпускали) новой одеждой, сейчас поправляла мою кожаную куртку, красиво подворачивая удлиненный ворот и застегивая молнию нагрудного вертикального кармана.

— Тебе очень идет твоя новая форма, — поделилась женщина мнением, чем заставила меня польщенно порозоветь. Вдвоем мы двинулись в столовую: время близилось к ужину.

— Спасибо. Джонни сшил ее по нашему общему дизайну. Смотритель не рассказывал тебе, что каждому экзорцисту подбирают индивидуальную униформу? Ну, то есть, полностью униформой это уже не назовешь, скорее, просто формой, но у всех экзорцистов цвета одежды одинаково черные с красной отделкой...

Фауна тихо хихикнула, забавляясь моим смущением, но в итоге заверила меня, что все-все поняла. Разговаривая о прошедшем дне, мы так и дошли до столовой, где встретились с моими знакомыми и друзьями из научного отдела. С некоторыми Фауна и сама успела познакомиться в то время, когда я была занята. Женщина быстро завоевала симпатию многих, и, каюсь, я даже слегка приревновала ее. В шутку, конечно, но в последнее время мы с ней редко расставались надолго. Разве что ночевали в разных комнатах.

После всего произошедшего Фауне официально разрешили остаться в Ордене. Она планировала устроиться работать в местный медицинский отдел. С медперсоналом она сдружилась крепко, к тому же обосновала свой выбор имеющимся опытом и тем, что таким образом теперь сможет приглядывать за мной и моими друзьями, не волнуясь вдалеке.

Когда я услышала это из ее уст, улыбка сползла с моего лица. Виллэйдж теперь мертвая деревня, и возвращаться туда нет смысла. От одного только воспоминания о том, что там произошло, у меня начинал неприятно ныть шрам на груди, только недавно лишившийся покраснения и начавший полноценно заживать. Я замечала, что глаза у Фауны иногда становились будто бы стеклянными, и от этого становилось еще больнее. Конечно, я не признавалась ей, что ощущаю огромную вину и ответственность за все произошедшее. Конечно, Фауна понимала это без слов.

Также она подружилась с Эмилией Галмар. Эта миловидная, но очень бойкая девушка прибыла в Орден вместе с Тимоти Херстом в виде его личного репетитора по общепринятым школьным дисциплинам. Глядя на всю эту компанию, я невольно улыбалась, иногда замирая прямо посреди столовой или в комнате досуга, а потом понимала, что кого-то не хватает. В голове тут же щелкало, и я стремилась занять себя чем-то увлекательным или удалиться в спортивный зал. Он же стал моей отдушиной на следующие полторы недели.

Уже издалека я заметила, что с ребятами за моим столом что-то не так. Пара-тройка ученых были старательно обработаны и заклеены пластырями и кое-где даже бинтами, а все остальные просто находились в подавленном состоянии. Нельзя было их винить, после всего-то произошедшего. «И происходящего» — хмуро подумалось мне.

— Привет, Тив! — поздоровался со мной Джонни. На его носу красовались новые очки; прежние он потерял при битве в Североамериканском подразделении. — Рады, что ты успела присоединиться.

— Привет, — негромко поздоровалась я. Мари Нойз, сидящий с краю, пододвинулся, освобождая место, но я пока не спешила садиться. — Что с вами стряслось? Какой-то новый эксперимент смотрителя?

— Не, — коротко ответила Кэтт Допп, откусив от булочки с начинкой. — Нас избили охранники, когда мы потребовали освободить Аллена из заточения.

— В каком это смысле: вас избили охранники? — еще тише переспросила моя особа. Я даже не заметила, как пальцы на ручках подноса сжались до побелевших костяшек. При этом совершенно не заметила, как странно на меня взглянул Джулиан, сидящий сразу за Линали.

— Даже не трать нервы на злобу, Тива, — мягко посоветовал Мари, похлопывая по скамье рядом с собой. Фауна тем временем устроилась напротив и вместе со всеми ожидающе смотрела на меня. — Люди из вышки намерены держать Аллена там до победного, думая, что он выдаст им...

Мари замолчал, не договорив, но я и так поняла. Друзья рассказали мне суть всего, что произошло в лаборатории. После этого я для Канды близким другом, конечно, не стала, но чувствовала, что узнала его получше. К тому же, история его оказалась грустной и кровавой, а Алму Карму мне было искренне жаль. В глубине души я надеялась, что оба юноши обрели, наконец, заслуженный покой после стольких лет страданий. Во всяком случае, Канда, проживший девять лет в ясном уме и понимании, точно заслужил. Однако, даже без такого, казалось бы, неразговорчивого и часто хмурого человека, как Канда Юу, в Ордене стало словно... пустовато. Приходя в библиотеку или спортивный зал, я больше вообще не заставала мечника в этих местах с какой-нибудь книгой или сидящим в позе лотоса.

— Кстати, а как ты сама? — спросила Линали. Я поставила, наконец, поднос и уныло пожала плечами, упершись руками в столешницу.

— Нам с Алленом не дали даже словом обмолвиться. Вообще. Его арестовали и водили на обследования и допросы под строгим конвоем, а меня в это время и близко не подпускали к тем местам, где он находился. Кто-нибудь, кстати, видел Линка? Я хотела с ним поговорить.

— Он с самого утра бегает всё с какими-то документами, — покачала головой Фауна. — Бедный юноша, совсем сон потерял со всем этим кошмаром... Да и вы тоже!

Над компанией повисла апатичная тишина. Линали постучала по столу пальцами, при этом глядя на меня и будто чего-то ожидая. Поймав мой удивленный взгляд, девушка чуть-чуть нахмурилась.

— Тива, я также спрашивала и про твое самочувствие. Вот и жду.

— Ох! — я вздохнула и постаралась хоть немного улыбнуться, пусть и улыбаться не тянуло вовсе. — Я... Я в пределах нормы.

Сложно было понять и сказать определенно точно. Или после боя, или после всех этих осмотров у меня часто кружилась голова, постоянно хотелось спать. Тело испытывало странную слабость, как при заражении простудой, а в эти последние несколько дней я постоянно теряла мелкие вещи, находя их абсолютно не в тех местах комнаты, куда обычно клала. Это обескураживало и вселяло в меня некоторую рассеянность. Я постаралась списать это на усталость и шок.

После такого короткого диалога на несколько минут в компании снова поселилась тишь. Разрушить ее неожиданно решил мужчина, прибывший из Азиатского подразделения вместе с несколькими подчиненными. Он с грохотом поставил большое блюдо с чем-то, напоминавшим хинкали, и возвестил:

— Это вам всем от Джерри. Ему аж больно смотреть на то, как вы тут все носы повесили. Ну-ка, дружно взяли и съели все содержимое, набрались сил и снова пошли штурмовать начальство! Нельзя позволить им сломить Аллена!

Поначалу перепуганный народ снова заинтересовался едой и зашумел, а я переступила с ноги на ногу, да вот неудачно поставила руку и чуть не улетела на пол, благо успела схватиться за плечо Нойза. Буквально в ту же секунду рядом с моим ухом пролетело что-то круглое, а потом еще и еще. Лица приподнявшихся за новыми порциями еды Джонни и Ривера оказались испачканы жидкими, сваренными всмятку куриными яйцами. Над столом в который раз в одно мгновение повисла тишина. Я медленно выпрямилась и уже сжала кулаки, поворачиваясь. Никто просто так яйцами в Ордене обычно не кидался.

Так оно оказалось и в этот раз.

— Это не смешно, — раздался чей-то приглушенный гулом столовой голос. — Ной должен быть казнен.

— А теперь встань и скажи мне это в лицо! — тут же рявкнула я, игнорируя руку Фауны, легшую на мое правое запястье. Она сделала это потому, что крест на нем ярко вспыхнул, предвещая жаркую драку с кем бы то ни было. — Ну?

Вот. Спустя почти тридцать секунд говоривший поднялся из-за стола и повернулся к нам. «О-о, так он еще жив? — удивленно протянуло сознание. — А мне казалось, уже давно склеил ласты в лазарете». Чаоджи Хан собственной персоной, спонтанный экзорцист после спасения Ковчега. Поговаривали, что его потрепал Шестой апостол, Гниением зовут, кажется. «Похоже, уже поправился, раз отважился нести такую чушь» — злорадно подумала я и неспешно пошла вперед.

— Да ты что? — ласково спросила у парня, остановившись в полуметре. Однако кулаки мои были сжаты так сильно, что пальцы хрустнули. — И за что же, скажи, нужно казнить Аллена?

— За все, что он сделал, — бросил Хан. Смотрел он свысока, и это могло стать точкой кипения, если бы не мое удивительное самообладание. — Еще с самого Эдо он совершил столько... За такое не только казнят, но и проклинают посмертно.

— Эка ты осведомленный, — я улыбнулась, не зная, что половина моих друзей тоже поднялась из-за стола и встала неподалеку. — Уже и забыл, небось, как мы жизнь твою спасли. Не рассказывал никому из своих новых друзей, как ты тут оказался вообще? Может, я расскажу, как Аллен спас команду от Графа? Или как он довел большинство до башни Ковчега? Как спас твою жизнь, не позволив сдохнуть от рук Третьего?

Не дождавшись ответа, я только хмыкнула и отвернулась, собираясь вернуться за обеденный стол, но следом произошло сразу несколько вещей. У меня чуть ниже солнечного сплетения резко заныл старый шрам, в голове на долю секунды вспыхнуло белым и в висках стрельнуло болью, а Чаоджи проговорил негромко, но так, что я прекрасно расслышала:

— Лучше бы он погиб в Иордане. Надеюсь, руководство примет правильное решение и казнит его, как предателя.

Не знаю, произошло ли это на инстинкте, или я сама сорвалась, но сразу после этих слов я вихрем развернулась и со всей дури залепила Хану звонкую пощечину.

Весь зал притих. Парень не упал, но от удара правой рукой пошатнулся и согнулся пополам, прижав свои ладони к тому месту, куда пришелся удар. Я ждала, пока он выпрямится, но ярость вырвалась спокойной речью раньше, чем Чаоджи поднял на меня донельзя ошеломленный взгляд. Голос мой был тихим и дрожал от ярости.

— Еще хоть раз я услышу в адрес своих друзей нечто подобное...

— Я думаю, Чаоджи достаточно понял, — между нами очень неожиданно вклинился Джулиан и закрыл меня собой, хватая за плечи и заставляя отшагнуть назад. — Тива, ты совершенно забыла про свой ужин! Мы все сейчас взвинчены, но это не значит, что ты должна голодать...

Уайт постепенно замолк, уводя меня все дальше и дальше от шокированного Хана, а я не сопротивлялась, ощущая мерзкую мелкую дрожь, охватившую все тело. Когда мы остановились, Джулиан развернул меня к себе лицом и внимательно заглянул в мои глаза. Я уставилась на него то ли рассерженно, то ли недоуменно.

— Ну что ты так смотришь? Не собиралась я его убивать. Но хотела...

— У тебя снова пожелтели глаза, — прямо и тихо сказал Джу. Я даже дрожать перестала и воззрилась на него искренне изумленным взглядом. Юноша поджал губы и медленно выпрямился, погладив меня по плечам и отпустив.

Всю злость как рукой сняло. Осталась только странная неуверенность, я бы даже сказала, растерянность. И что еще значит это «снова»?

Наконец-то, нашлось время заметить, что рядом с нашим столом стоит незнакомый человек. Это был высокий мужчина в одежде Ордена и модном светлом пальто. На краю стола стояла тарелка с сэндвичами, вся заляпанная яйцами. «Мерзость...» — подумала я, оглядываясь через плечо: думала ли я так о яйцах или о тех, кто это кинул, непонятно даже мне. Может, обо всем сразу.

— Из-за чьих-то тупых... — Фауна тихонько дернула меня за рукав куртки, и я выдохнула, призвав себя к спокойствию. — Извините нас на неподобающее поведение, сэр. Вижу, вы тоже пострадали... Может, принести еще полотенец?

— О, нет-нет, что вы, — посмеялся по-доброму незнакомец, — все в порядке. Я слышал ваш разговор. Вы, как я посмотрю, тоже близкий друг Аллена Уолкера?

— Да. Близкий.

Протерев круглые очки чистым платком, мужчина водрузил их на нос и поправил. Спрятал платок, похлопал себя по карманам, словно что-то проверял, и посмотрел на меня светло-зелеными глазами. При этом у меня вдруг снова кольнуло шрам, да так сильно, что рука сама дернулась к груди.

— Не волнуйтесь. Аллена ни в коем случае не казнят. Могу вас заверить, мисс Кроун.

Странное ощущение. Будто в голову ударило дежавю. Я потерла торс рукой, стараясь не морщиться от жутко неприятной боли, и все же осмелилась спросить.

— Мы с вами уже встречались где-то?

Мужчина удивленно на меня посмотрел и покачал головой, улыбнувшись.

— Боюсь, вы меня с кем-то перепутали.

После он взял свой поднос и удалился, вероятно, за новой порцией еды взамен испорченной. Я проводила его взглядом и, наконец, уселась за стол рядом с Мари. Вопреки всему случившемуся только что, голод усилился, но от злости и боли ниже груди тряслись руки. Когда Тимоти Херст по просьбе протягивал мне графин с вишневым соком, я обратила внимание, что рядом нет его вечного спутника Тсукиками. На мой вопрос мальчик вскинул брови, будто сильно удивился.

— Он прямо сейчас здесь! А что такое?

— Почему я его не вижу? — я растерянным взглядом обвела пространство рядом с Тимоти. Он медленно пожал плечами, а мне пришлось усесться на место и задуматься.

Час от часу не легче. Может, он просто показывается только когда захочет... Ладно! Сейчас главное — это набраться сил перед новым днем. Завтра я обязательно с самого утра прикопаюсь к Линку и заставлю его провести меня с собой в тюрьму, к Аллену. Может, хоть и под присмотром стражей, мы сможем чуточку поговорить о недавнем бое. Я надеялась на это. А сегодня я еще внепланово решила задержать кое-кого перед тем, как он отправится спать.

Как только Уайт вышел из столовой, я мгновенно последовала за ним, стараясь смешаться с толпой ученых, чтобы остальные друзья не сразу заметили мое исчезновение. Я скорым шагом пересекла большой холл и уже в одном из коридоров нагнала парня. Он услышал шаги за своей спиной, уже обернулся и открыл рот, чтобы спросить, но перед этим я успела схватить его за руку и запихнуть в ближайшую комнатку. На двери, кажется, висела табличка «Инвентарная».

Мне было неизвестно, где тут включался свет, поэтому кольцо на левой руке вспыхнуло синим огнем, который перекатился на всю руку. Джулиана я в буквальном смысле этого слова приперла к стенке, схватив за отвороты его кардигана. Огонь осветил его лицо — не испуганное, но крайне изумленное. Настороженное. Поняв, о чем я могла заставить его подумать, я с каким-то усилием разжала пальцы и отступила назад. С шумом вздохнула.

— Что значит «снова»?

Мы уставились друг на друга одинаково пытливо. Джулиан, наконец, отлип от стены и поправил одежду на груди, явно не зная, куда деть руки. Он выглядел растерянным и ошеломленным. Я нахмурилась и снова сжала кулаки.

— Джулиан, ты ясно понял, что я имею ввиду. Как это понимать: мои глаза снова стали желтыми?

Юноша тихо вздохнул, отвернув голову в сторону. Было заметно, что он нервничает, не находя слов для начала разговора, и это бесило меня еще больше. Да скажи ты прямо, в конце-то концов!

— Помнишь тогда, в Нортгемптоне? — тихо произнес он, наконец. — Я разозлил тебя обидными словами, и ты сорвалась на меня. Я хотел тогда извиниться...

— И мог бы сделать это намного раньше, нежели сейчас, — грубо ответила я. Огонь, охвативший руку до локтя, выделял собою светящиеся сейчас рисунки на руке и едва слышно шипел.

— Но я не смог! — Джулиан явно проигнорировал эту грубость. — Потому что посмотрел тебе в глаза, и тогда они были... золотистыми. Такими яркими, почти светящимися. И в этот раз я сразу догадался, что стоит тебе только разозлиться и, возможно, они снова поменяют цвет. А если это увидел бы тот парень, Чаоджи...

«Плевать на этого отморозка!» — хотела вскрикнуть я, но промолчала. В словах Уайта был смысл. Увидь Чаоджи в столовой, где дофига народу, что мои точно зеленые глаза стали вдруг желтыми — все. Джулиан замолчал сам, продолжая смотреть куда угодно, но не на меня.

— Ты рассказал об этом Аллену.

— Я рассказал об этом... всем, кто сидел рядом в тот вечер, — тихо сказал парень. — Аллен не поверил мне. Поэтому он так...

— Разозлился, — я горько усмехнулась, — конечно, он разозлился. Вот поэтому он так неожиданно нарушил запрет руководства и заговорил со мной. А я думала, чего это он при всех так громко поинтересовался моим здоровьем...

Огонь медленно угас, вернувшись в кольцо. Полоска на нем ярко сверкнула, и в комнате стало по-прежнему темно. Теперь вокруг была темнота. Впереди пошевелился Джулиан, шагнув ближе ко мне.

— Тива, я понимаю, что поступил очень неправильно и эгоистично! Я только надеюсь, что ты простишь меня. И за то, что я не рассказал сразу... Прошу тебя.

— Забудь, — голос у меня почему-то стал сиплым. — Что было, то прошло. Не вздумай жить прошлым так, как это делает Хан. Иначе я взбешусь еще сильнее.

В темноте Джулиан издал тонкий смешок и сжал мои плечи, а потом и вовсе сгреб меня в крепкие объятия. Я погладила юношу по спине, на секунду прикрыв глаза.

— Пора возвращаться, иначе нас хватятся, — аккуратно отстранившись, я неспешно двинулась к выходу, стараясь ни на что не натыкаться и ни обо что не спотыкаться — в темноте отчего-то начала кружиться голова. — Да и поздно уже... Эх.

— Кстати, ты за ужином спросила того странного мужчину, не встречались ли вы ранее, — вспомнил вдруг Джу, идя следом. — Почему вдруг?

— Потому что на секунду... — я неопределенно пожала плечом. — Он странный. И чувство при взгляде на него появляется странное. Похожее на дежавю. Да еще и шрам болит, сволочь окаянная...

На этих словах я уже распахнула дверь помещения и шагнула наружу, как вдруг пол и стены сотряслись от оглушительного взрыва, а затем грохота. Я едва не упала обратно в темноту, но вовремя вцепилась руками в дверные косяки. Весь штаб моментально очнулся и зашумел, зазвучало множество шагов охранников.

— Что произошло? Куда они все бросились? — мы с Джулианом выбежали обратно в холл. Уайт уже побежал выяснять, что произошло, но я уже догадалась и стремглав помчалась в дальнее крыло. В тюрьму. Вслед мне только донесся крик Джулиана.

Едва ли не кубарем скатившись с длинной лестницы, вылетела на большую площадку. Еще на середине пути было видно, как снизу поднимается облако дыма и пыли, но большая их часть уже вытянулась на улицу через огромную дыру в потолке. Проигнорировав стражей, Ренни Эпстейн и Бака Чан, я вбежала в разрушенную камеру. Непонятно, отчего заслезились глаза: от дыма или от увиденного тела Линка на полу. Окровавленного и бездвижного.

Я обвела взглядом всю темницу и поняла, что Аллена здесь уже нет. Тогда подошла ближе к сидящему рядом с телом мастеру Зу Мей Чан и быстро опустилась на колени с другой стороны. Сначала я даже не заметила стоящего рядом с выходом инспектора Рувилье.

— Он... он умер? — сорвавшимся шепотом спросила я. Рука сама потянулась дотронуться до побледневшей щеки, а потом опустилась на шею. Глаза у Говарда были приоткрыты, но выглядели стеклянно, потемнели еще больше.

— Еще дышит, — покачал головой мастер, и я с надеждой вскинула голову.

— Вы можете что-нибудь сделать? Прошу вас!

Мастер вздохнул, а дальше я почти ничего не слушала и не слышала. Видела краем глаза движение в стороне, но куда больше меня заняла рана, нанесенная Линку. Чуть ниже солнечного сплетения в одежде зияла кровавая дыра. Шрам в который раз болезненно заныл, на глаза снова навернулись слезы, но я так и не заплакала. Только крепко стиснула зубы и зашипела, сжимая запястье Линка в пальцах.

Ну же, очнись, Линк! Не хватало потерять еще и тебя!

Из оцепенения меня вывел Бак, когда коснулся моего плеча. Тогда же к Линку подошли люди с носилками и аккуратно переместили тело, после чего понесли прочь. Я дернулась было следом, но меня остановил взмахом руки инспектор. Мы взглянули друг другу в глаза. Впервые за все время я не увидела в его взгляде равнодушия или того странного блеска, напоминавшего жестокость. Глаза Рувилье потемнели, и чувство в них невозможно было определить максимально точно. Потом он опустил руку, развернулся и ушел. Я стояла, не шевелясь, пока не вспомнила, что Бак до сих пор ждет меня за моим плечом. И, спотыкаясь, двинулась вон из тюремного блока.

* * *

В носу свербело от неприятных запахов сырости и крови. Они вынуждали неосознанно морщить нос и прикрывать нижнюю часть лица ладонью, чтобы ненароком не расчихаться. К тому же, с неба лил дождь как из ведра, и вся одежда уже вымокла до нитки. Даже в сапогах, кажется, уже хлюпало, но ничто из этого меня не волновало в данный момент.

Мне нужно было найти своих друзей.

Долго искать и не пришлось. Минуты не прошло, как я очутилась в темном переулке между двумя каменными домами. Дальше виднелся проход на соседнюю улицу, но у стены сидела фигура. Не медля ни секунды, я побежала к ней.

— Господи! — охнув, я присела рядом на корточки и протянула к обессиленному юноше руки. — Ты как?..

— Можно просто Неа, — еле слышно усмехнулся темноволосый и тут же глухо закашлялся. На рукав моего пальто брызнули капельки крови и тут же размылись дождем.

— Можешь идти? — аккуратно перекинув одну его руку через свою шею, посмотрела в сторону. — Неа, не засыпай!

— Я не... — тут же отозвался Кэмпбелл и поморщился, стоило мне чуть приподняться. — Нет! Слушай... Не надо.

— То есть как это? — я выдохнула и села коленями прямо в лужу. — Неа? Неа, не молчи, когда я с тобой разговариваю, тебе нельзя молчать! Пожалуйста, говори со мной, слышишь?

Неа что-то неразборчиво пробормотал, прислушавшись, я разобрала два слова: «Я здесь». Тихо шмыгнув носом, снова взяла его за руку и решила повторить свою попытку, но он сделал ровно противоположное. Обхватив мою шею рукой, парень дернул меня к себе, прижался своей щекой к моей, крепко сжав пальцами ткань плаща.

— Спасайся, Тива. Беги!

Последнее слово раздалось в голове криком, хотя парень едва мог шептать. Я распахнула глаза и подскочила, едва не перевернув стоящий рядом стакан со свежим апельсиновым соком. Схватив опасно закачавшийся стакан, поставила его ровно и уставилась перед собой, приходя в себя.

Снова эти сны... Только я избавилась от кошмаров, появившихся после резни в Виллэйдже, как тут же им на смену вернулись видения из прошлого. Хотя, я не видела смерти Неа, о ней мне рассказал Рэд, но его рассказ и сон имели сходства. Потерев переносицу пальцами, я выпрямилась на стуле и напрягла мышцы, потягиваясь. Расслабилась, выдохнув. Сколько прошло времени?

Наклонившись вместе со стулом в сторону, выглянула в проход между книжными стеллажами, создававшими в библиотеке целый лабиринт. На больших настенных часах, висевших над входом, стрелки указывали на половину третьего дня. Вырубило на целых полтора часа...

Со вздохом я поднялась, поставила «В поисках утраченного времени» на законное место на полке и пошла восвояси.

Прошло уже около месяца после побега Аллена из Ордена. Его изгнали и объявили Ноем, так как бежал он, по слухам, вместе с двумя Апостолами Семьи, также прихватив с собой Тимканпи. Рувилье отказался разговаривать со мной по этому поводу, но и охрану ко мне не приставил. Однако, люди за спиной все равно шептались и косили взгляды, часто даже не таясь. Мои друзья старались постоянно сопровождать меня во время досуга, пару раз мы с Линали выбирались в город на выходных за покупками, а Джулиан следовал за мной улыбчивой тенью почти по всему штабу.

Просто две недели назад на двери моей комнаты обнаружился широкий католический крест, нарисованный яркой красной краской. Я была настолько шокирована этим зрелищем, что просто молча посмотрела на этот шедевр искусства, а потом так же молча отправилась в кабинет смотрителя. После коротких разбирательств виновных наказали, а мне велели запираться ночью на ключ. Собственно, так я и делала с тех пор, как исчез Аллен, но потом перестала, решив: пусть только кто попробует сунуться, и они узнают, что значит иметь со мной дело. Об этом же я громко заявила на общем сборе, когда выясняли, кто виновен в такой художественной самодеятельности. «Рискните предъявить претензии мне в лицо, не рисуя знаки на дверях. Иначе вы — крысы, нежели смельчаки!» Конечно, это, возможно, было грубым заявлением, но те, кто обладал умом, понимали, что обращалась я лишь к отчаянным трусам, совершившим это.

Дверь, кстати, пришлось поменять — краска не смывалась.

На задания меня теперь отправляли преимущественно в паре с кем-то. Во время выездов я постоянно вертела головой и вглядывалась в каждого прохожего, надеясь отыскать в ком-то хоть маломальские знакомые черты. Но Аллен как в воду канул и даже весточки не слал. После его исчезновения я ощутила себя... будто бы брошенной. Нет, я не смела винить Аллена в его побеге. Без важных причин он бы ни за что не ушел вместе с Ноями, и если он совершил это, то его явно вынудило что-то очень и очень серьезное. Так я и заявила всем друзьям, когда мы собрались в комнате досуга. Все промолчали, но и без слов было понятно: они согласны со мной.

Умолчала я лишь о том, что, сбежал он еще, возможно, потому, что Память серьезно начала пробуждаться.

Но одними заданиями мои поиски не ограничивались. Часто по ночам, ибо днем редко когда удавалось найти достаточно свободного времени, я проникала через зеркало в Ковчег и оттуда ходила во все известные нам с Алленом места, где мы бывали раньше. Их было не так уж и много, но отнюдь не мало: часто возвращалась я лишь под утро. Поэтому-то теперь я и засыпала в различных местах штаба, и частенько меня находил либо Комуи, либо Фауна, либо кто-то из друзей и отправляли в кровать.

Конечно, я не была одинока. Но с тех пор, как нам с Алленом запретили общаться, после того, как он исчез, я ощущала это противное сосущее чувство в груди постоянно. Подозрение Ордена, планы Ноев прибрать меня к своим рукам, это странное ощущение пустоты после битвы в Североамериканском подразделении — все это никак не оставляло меня и преследовало ежедневно. И последнее, почему-то, беспокоило меня больше всего.

Аллен всегда при крайней необходимости призывал меня, активируя Коронованного Клоуна. Теперь же, как бы сильно я не пыталась прислушаться к ощущениям, услышать его голос, не происходило ровно ничего. Оставались только холодная пустота и тишина. И грусть.

...В этот вечер я снова пожертвовала сном и зашла в Ковчег. Прогулялась по улицам, посидела под деревьями у самого подножия белой башни. Это место имело чудесную способность умиротворять меня, позволить хоть на секунду расслабиться и выдохнуть. Конечно, помня о том, как мы гуляли здесь с Кэмпбеллами или даже с Лави, Кандой и Алленом, я сразу поднималась и уходила прочь. Иногда казалось, что краем уха я слышу неразборчивый веселый говор и смех. Но то было лишь эхом воспоминаний. Или обычным шелестом ветра и листвы.

Случайно выбранная дверь по желанию мысли вывела меня в освещенный гостиничный холл. Превратившаяся из ровной в резную деревянная дверь с негромким щелчком притворилась за моей спиной, а я огляделась.

Помню это место. Кажется, где-то недалеко от Кардиффа, деревенька явно поменьше него самого, но гостиница хорошая, комфортабельная. Как однажды выразился Неа: «Бывало и намного хуже!» Рэд тогда весело усмехнулся и пихнул его локтем. «Ну да, — отвечал он, — бывало, тебе и на сеновале ночевать приходилось!» После этого у Неа почему-то краснели уши, но пошлого подтекста я не заметила. Скорее всего, это была просто очень смущающая история для Неа и весьма забавная для всех остальных.

Справа послышалась негромкая поступь, которая оборвалась, едва успела я ее услышать. На окликнувший меня голос повернула голову. Что ж, вспомнишь лучик, вот и солнце.

— Тив? — Неа скоро подошел ко мне и положил руку на плечо. — Что-то случилось? Почему ты здесь?

Поначалу ничего не ответив, я просто обняла юношу и прижалась щекой к его груди. Растерявшийся Кэмпбелл обнял меня в ответ и постоял так, пока я сама не отошла. Поправила и застегнула свою куртку.

— Ты не против прогуляться?

Неа чуть улыбнулся и попросил подождать здесь, пока он сходит за пальто. Не прошло и пяти минут, как он вернулся в верхней одежде и с неким бумажным пакетом. Когда юноша подошел, запахло сладкой выпечкой и маком.

— Идем?

— Ты не успел поужинать? — поинтересовалась я, когда мы спокойно шагали прочь от гостиницы.

На улице уже стемнело и было прохладнее, чем там, в Ордене. Я незаметно ежилась в своей кожаной куртке и простой рубашке под ней. Взять плащ не догадалась.

— Нет, просто решил, что моя очередь угостить тебя чем-нибудь, — Неа протянул мне пакет и открыл его. — Там четыре булочки, налетай!

Я улыбнулась и запустила руку в пакет. Неа последовал моему примеру и достал такую же булочку с блестящими румяными боками и черными точечками мака на верхней части. Откусив, я восторженно замычала и слегка подпрыгнула на месте.

— Это что, шоколад?

Неа покивал и заулыбался, услышав новую порцию моего писка. Мы зашагали дальше и снова замолчали. Парень доедал свою порцию, а я вдруг снова ощутила, как на меня обрушилась внезапная печаль. Мы долго шли молча. Можно было бы даже подумать, что мы просто гуляем без определенной цели. Потом Неа вдруг спросил:

— Так ты нашла медальон?

— Ох... — внутри у меня отчего-то все задрожало. — Да. Спасибо тебе.

— М-м. Мне? Я тут почти не при чем. Где он был? Тив?

Я вздрогнула, поняв, что молчу уже слишком долго. Мы оба остановились и теперь смотрели друг на друга: Неа в ожидании, я в замешательстве. Лавочка рядом оказалась очень кстати, и я присела на нее, а следом за мной и Кэмпбелл.

На улице было очень тихо. Рядом стоящий фонарь прекрасно освещал крыльцо дома напротив и большую часть каменного фасада. В окнах не горел свет.

— Неа... — решилась я нарушить, наконец, тишину. — Скажи, почему вы с Маной и Тивой постоянно бегали? От Графа, я имею ввиду. Почему не спрятались где-нибудь, чтобы переждать и зажить спокойно? Почему сражались?

Юноша тихо и длинно хмыкнул и ответил не сразу. Вздохнул.

— Видишь ли, такова наша участь. Где бы мы ни были, Графу всегда по силам нас обнаружить. Но в основном он, конечно, посылает Акума.

— Почему? — снова спросила я. — Как он умудряется?

— Ну... Ною никогда не сбежать от другого Ноя. Таков принцип. Куда бы мы ни отправились, он почувствует нас. И придет.

Я повернулась и уставилась на парня. Вид у меня наверняка был очень взволнованным, потому что Кэмпбелл изогнул брови и подсел ближе.

— Что такое? Почему ты вообще вдруг спросила? И почему так долго молчала, когда я спросил про медальон? Ты точно его нашла, не соврала мне, чтобы я не беспокоился?

— Сложно объяснить все двумя словами... — медленно проговорила я. Слова шли словно через силу, и я уперлась взглядом в собственные колени. — Медальон я нашла, его... его украли у меня.

Глаза у Неа округлились.

— Кто украл?

— Существо... Знаешь, такое ужасное, противное существо. Помнишь, когда я пришла к тебе попросить, чтобы ты напомнил той Тиве следить за медальоном? — Неа напряженно кивнул. — Когда я вернулась обратно, почти все в деревне были мертвы. Одна только женщина, Фауна, чудом выжила, но полмесяца лежала в коме, а когда очнулась, я... я поняла, что виновата в произошедшем. Если бы я не ушла, то смогла бы что-нибудь сделать, понимаешь? А три месяца назад кто-то... кто-то убил моего хорошего друга и... все думают, что это Аллен, но он ни за что бы этого не сделал!

Я согнулась и обхватила гудящую голову ладонями. Крепко-крепко зажмурилась, сжала челюсти и случайно прикусила губу. Боль даже не помогла, а сделала только хуже. На глазах уже стремительно появлялись слезы, на землю упала одна капля, вторая. Я сдавленно вдохнула холодный воздух, шмыгнув носом. На плечо легла теплая ладонь, Неа, кажется, позвал меня по имени. Мотнув головой, прижалась животом к ногам, будто хотела свернуться в клубочек, чтобы никто-никто не смог меня больше обидеть, чтобы никто не сделал больно. Тогда Кэмпбелл с усилием заставил меня разогнуться, повернул к себе корпусом и крепко прижал к груди. Я уже не могла сдержаться и, уткнувшись в темно-бежевое пальто, заревела, давясь всхлипами, икая от недостатка воздуха, потому что дышать не было возможности. Неа крепко обнимал и не позволял отстраняться, а я и не пыталась, схватившись за ткань на спине так, словно это последняя моя спасительная соломинка, и заходилась в истерике, которую так долго держала в себе. Каждое мое «нельзя» и «я сильная» выходило потоком совершенно бессильных слез, и в голове у меня повторялось: «Я устала, я устала, я устала, устала, устала терять всех, я больше не хочу ничего чувствовать, я не хочу ничего чувствовать!» А Неа, понимающий, что я неосознанно говорю это вслух, гладил меня по волосам и беспрестанно шептал на ухо:

— Тише, Тива, ну же... Девочка моя... Нужно дышать глубже, слышишь?

Я зажмурилась так сильно, что перед опущенными веками заплясали яркие искры, а сами веки зажгло огнем. В ушах раздался тонкий и раздражающий звон, я прижалась лбом к чужому плечу, изо всех сил желая, чтобы звон пропал.

Неа гладил меня по спине. Его плащ бы расстегнут, отдавая половину своего тепла мне. Я сама не заметила, как замолчала, прижавшись к этому теплу и чуть прикрыв глаза. Неа Ди Кэмпбелл, огромная угроза (?) для человечества в будущем. Великий Четырнадцатый Ной.

— Как же я ненавижу Орден за то, что он считает тебя таким ужасным... — тихо прошептала я охрипшим голосом. Неа двинул головой, кажется, наклонив ее ниже. — Ненавижу Орден за стереотипы и предрассудки... За то, что они делали и делают с экзорцистами, за то, что вышка принимает нас за пушечное мясо... Знал бы ты, как мало в Братстве нормальных и добрых людей...

Теплая рука пробежалась по моим волосам, и я вздохнула. Нужно было возвращаться домой и не задерживать Неа больше. Ему тоже надо поспать.

Однако Неа не повел меня обратно в гостиницу. Он открыл Ковчег прямо посреди улицы и подтолкнул меня туда, улыбаясь уголками губ.

— Смелее. В гостинице все зеркала малюсенькие, даже ты не пролезешь. Я отведу тебя.

Пожав плечами, послушно шагнула во Врата и оказалась в комнате управления. Неа появился сразу за мной и пошел к двери. Я — следом, по пути проведя пальцами по лакированному корпусу фортепиано и слабо улыбнувшись.

— Неа, давай сыграем в следующий раз вместе?

Кэмпбелл оглянулся с заинтересованным выражением лица и согласно кивнул, не замедляя шага. Мы отошли недалеко от комнаты управления, когда Неа остановился перед обычной дверью, как и все другие здесь. Я повернула ручку и прошла вперед. При этом ощущения были, словно ты вынырнул из воды, пересек четко выраженную границу между водой и воздухом.

В моей комнате горела только настольная лампа, но верхний свет включать не хотелось. Неа неслышно прошел за мной и принялся оглядываться. В желтых глазах сквозило искреннее любопытство. Тут с кровати раздалось вопросительное мурлыканье, и на пол спрыгнула Кошка. Она подошла сначала ко мне, поздоровалась мурлыканьем, а потом зашагала прямиком к Неа. Тот замер, а Кошка обнюхала его ботинки, обошла кругом и вдруг громко замурчала, начав тереться об его ноги.

— Кто это тут у нас такой тарахтелка? — протянул Кэмпбелл и наклонился, чтобы взять животное на руки. Кошка довольно муркнула и уселась удобно, обнюхав ворот одежды Неа и начав жамкать его лапками. Я только улыбалась, наблюдая за этим и наскоро прибираясь на столе, отделяя документацию от рисунков и возвращая мелкую канцелярию в специальную подставку.

— Ты ей очень нравишься, — заметила я и плюхнулась на край кровати. Неа прошел вглубь комнаты, присел на стул. На мой удивленный взгляд улыбнулся.

— Ты не будешь против, если я посижу здесь? Хочу убедиться, что ты хоть иногда спишь по ночам.

Я открыла было рот, но потом вдруг смутилась и поднялась.

— О, конечно... То есть, я не против, побудь здесь. Но... Отвернись к столу и не двигайся, пока я не разрешу.

Юноша вздернул бровь, но когда я вытащила из шкафа ночную одежду, понимающе угукнул и послушно сел ровно за столом. Кошка в это время балдела на его коленях, позволяя чесать пушистый живот, смешно поджав лапы и жмурясь.

Пока я переодевалась, Неа тихо ворковал с Кошкой, видно, быстро позабыв, что он в комнате не один. Я настолько умилилась этой картине, что еще пару минут просто стояла и наблюдала за этими двумя. А потом подошла и обняла друга за плечи, уткнувшись носом в темные волосы.

— Спасибо тебе большое. Это очень важно для меня, Неа. Все, что ты сделал.

И быстренько залезла на кровать, чтобы не морозить босые ноги. Неа удобно повернулся вместе со стулом в мою сторону и продолжил начесывать Кошку. Та уже свернулась клубочком и мирно сопела. Мы с Неа негромко начали разговаривать о всякой ерунде после того, как я расспросила его о делах нашей компании там, в прошлом. Обсуждена была погода, путешествия, а еще иностранные языки, которые мы знали или учили. Неа рассказал, что с детства матушка обучала его, брата и сестру французскому языку, а я о том, что в одной школе изучала немецкий, а в другой переключилась на английский и еще начинала изучать итальянский. Потом Неа начал рассказывать том, где они раньше жили. По его словам это было прекрасное место: огромное пшеничное поле с домом посреди, большое дерево, рядом с которым твое маленьких Кэмпбеллов любили часто играть, река где-то там, за полосой деревьев...

Постепенно меня убаюкал негромкий голос юноши, и я даже не заметила, как уснула. Когда ушел Неа — тоже неизвестно.

...Вместе со мной проснулась и боль в горле. Во рту было сухо, как в Сахаре, глаза опухли и ужасно болели. Стоило пошевелиться в постели, как щеку тут же защекотали кошачьи усы вкупе с любопытным носом, и я отвернула голову, жмурясь. Глазам стало еще больнее.

На кровати суетился один из котят, жмякая лапками одеяло под собой и глядя на меня крайне обнадеженным взором. Он прямо спрашивал: «Ты погладишь меня, погладишь?» Пришлось погладить, чтобы не обидеть ребенка. В качестве благодарности котенок тонко замурлыкал. Я обвела комнату медленным взором. Все виделось как через белую полупрозрачную пленку. Надеюсь, Неа не обиделся на то, что я вырубилась... Вспомнив, что вообще случилось, я ощутила в груди тяжесть и со вздохом поднялась, стягивая с себя ночную рубашку и вешая на спинку стула. Взгляд сам собой задержался на разбросанных по столу листах, а я, вроде бы, все аккуратно сложила вечером... Сверху лежал лист с портретом Неа. Он вышел одним из лучших, только вот зря я забыла его спрятать. Увидит еще кто... Только я хотела сложить листы в выдвижной ящик, как вдруг в нижнем углу, под портретом Кэмпбелла, увидела запись, сделанную карандашом и красивым бисерным почерком. «Твоя Кошка очень долго не отпускала меня домой. Пришлось пообещать ей, что я еще вернусь. Ты знаешь, где меня искать. А еще ты здорово рисуешь. :)» Тяжесть из груди исчезла, уступив место облегчению. Неа не обижается!

А я, кажется, немного простыла.

* * *

За завтраком было намного тише, чем обычно. Было заметно, как уменьшилась наша компания, но многие ученые подбадривали нас почти каждый день, желая удачи на миссиях или просто доброго дня.

Я абстрагировалась абсолютно от всего, медленно поглощая еду и глядя в одну точку. Вчера вечером Неа сказал очень интересную... очень опасную и даже устрашающую вещь. «Ной не сможет сбежать от другого Ноя, — текла мысль, — так Граф находил Неа, Ману и Тиву. Может ли быть также в случае с Алленом? Иначе как «те два Ноя» узнали, что Уолкера посадили в тюрьму? Скорее всего, они почувствовали его, или как это работает... Они просто знали, где он. Вот и все...»

Я нахмурила брови, отпила из стакана. Пробуждение Памяти в Аллене уже началось, тогда его и сейчас, вероятно, преследуют... Где бы он ни был. И я, без сомнений, волновалась за него. Но главный вопрос состоял в другом.

Если я не чувствую призыва Аллена, когда и если он активирует Чистую Силу, то смогу ли я почувствовать его, если во мне тоже начнет просыпаться Память?..

Стакан выскользнул из пальцев и с грохотом упал на край тарелки с булочками. Край этот откололся и утоп в разлитом кофе, а я вскочила, боясь, что горячий напиток польется мне на ноги. При этом сердце в груди колотилось так сильно, что, казалось, ускакало куда-то в горло. Что такое? Почему я выпустила вдруг стакан из рук, прекрасно зная, что держу его на весу?

Друзья поинтересовались, все ли в порядке, и я ответила положительно. Просто задумалась. Всего-то. Стол я вытерла, налила в новый стакан немного свежего кофе и долго смотрела на него, ничего не делая.

В голове уже созрел план.

Выпросить у Комуи скрипку было делом почти простым. Пришлось, скрепя сердце, соврать ему о том, что я хотела бы взять ноты из чехла ну и, если можно, сыграть немного на инструменте, я-ж-умею. Смотритель пожал плечами и разрешил, чему я несказанно обрадовалась, но и удивилась: обычно Чистую Силу извлекают из предмета. Этим занимается Хебраска. Комуи на это ответил, что с извлечением появились некоторые трудности. Вероятно, это произошло из-за повреждения инструмента тридцать пять лет назад, которое Чистая Сила с первых секунд пыталась залатать. Получается, вышло почти что как с сердцем Аллена, когда его попытался убить Тики Микк. «Невинность» пыталась спасти свой сосуд.

Сидя в комнате, я долго держала скрипку в руках и просто смотрела на нее. Меня грызли сомнения. Сильно грызли. Я даже уже хотела отказаться от этой затеи и вернуть скрипку на место, но в самый последний момент передумала. Достав из футляра потершиеся нотные листы, прочла пару раз ноты, постаралась запомнить и отошла на свободное место вместе с инструментом. Положила скрипку на плечо, поднесла смычок к струнам и пожалела, что в реальной жизни нельзя сохраниться перед какой-нибудь важной миссией. Или идиотской выходкой.

Я настолько давно не играла на скрипке, что даже испугалась ее звучания и снова застыла без движения. Когда сердце перестало колотиться бешеной птицей, я осмелилась повторить первый такт, и уже пошла дальше по тексту.

Когда мелодия закончилась, моя особа просто стояла посреди комнаты, прислушиваясь к себе.

Ничего. Произошло ровным счетом ничего.

Раздосадованная, но и обрадованная где-то в глубине души, я сложила скрипку и ноты в футляр и отнесла обратно к Комуи. Он, в свою очередь, сообщил, что через четыре часа у меня выход на задание, и я отправилась готовиться в дорогу.

* * *

Вместе с Кроули ехали поездом до Лиона. Купе было первого класса, комфортабельное, но небольшое. Два дивана, сверху к стене ремнями прикреплено одно дополнительное спальное место. Обеденный стол мы раскладывать не стали, незачем.

Всех экзорцистов отправили на задания по всему миру, где особенно остро стоял вопрос о помощи с борьбой против Акума. Нои снова притаились, уже третий месяц их не видно и не слышно, ровно, как и Уолкера. Закусив губу, я сидела, скрестив руки на груди и покачивая ногой, чем заслужила внимание Алистера. Тот вырвал меня из беспокойных дум вопросом.

— Тебя что-то тревожит?

— Аллен, — коротко ответила я, но ногой качать перестала. Кроули понимающе кивнул. Я бросила на него короткий взгляд. — Как думаешь, Орден изгонит и меня, если я вдруг исчезну?

— Ну, ты уже много раз исчезала, и тебя еще ни разу... Стоп, — мужчина захлопнул открытую снова книгу. — Ты что задумала?

Уже было поздно, но я благоразумно промолчала. Алистер сощурился и отсел от окна, теперь оказавшись прямо напротив меня. Еще до того, как он потребовал, я поняла, что уже не отвертеться, но надо попытаться перевести разговор в другое русло, чтобы вампир не подумал, что я решила сбежать.

— Просто... Понимаешь... — я глубоко вздохнула и села прямо, запрокинув голову на спинку дивана. — Что если Нои придут за мной? Я уже говорила: вряд ли Аллен ушел по собственной воле, его что-то заставило. Это точно не убийство Линка, он бы никогда... Поэтому я подумала, что это именно Нои вынудили его. Может, они пригрозили ему? Кем-то очень дорогим, понимаешь?

— Например, тобой, — кивнул Кроули, и я моментально порозовела: не то от волнения, не то от смущения. Продолжила:

— Вот... Тогда Нои могут прийти и начать шантажировать меня! Вами, например, или даже Алленом, хотя я сомневаюсь, что он с ними... Он не пошел бы. Не тогда, когда еще способен бороться.

В купе повисла тишина. Мне стало вдруг так тоскливо, и пусть я просто уводила разговор от опасной темы, все же в моих словах был смысл. И даже если я права, мне тем более стоит отправиться на поиски Уолкера. Чтобы доказать, что все в порядке. Чтобы он больше не был одинок. Как и я.

— Я понимаю, — сказал Кроули после долгого молчания. — Вы с Алленом очень сильно связаны. Какими-то невидимыми крепкими узами. Это стало понятно даже Рувилье, когда Граф... Когда он с вами что-то сделал. Поэтому ведь вас постоянно обследовали, верно?

— Да, да, — рассеянно отозвалась я и тут же встрепенулась: — Постой, ты сказал... Ты сказал: «с вами»?

— Верно, — Кроули, кажется, сначала удивился, а потом в его глазах мелькнуло сожаление. — О, ты, наверное, даже не помнишь... Или не слышала. Когда закричала ты, закричал и Аллен. Откуда я знаю? Мне довелось просмотреть запись уцелевшего голема, когда Комуи изучал происшествие. Как он сказал: «Кровь в жилах застыла», и, знаешь, — мужчина невесело усмехнулся, — я с ним согласен.

Вот оно как... Ошеломленная новостью, я откинулась назад и уставилась перед собой. Кроули немного посидел вот так, а потом по-дружески сжал мою ладонь и отсел обратно к окну. Книжку он, правда, больше в руки не взял, а устремил задумчивый взгляд куда-то далеко-далеко за пределы купе.

В Лион приехали далеко после полудня. Удивительно и приятно, но ситуация здесь не была накалена до предела, однако спустя час после приезда мы с Кроули уже зачищали северо-восточную часть города недалеко от его центра. Когда с этим было покончено, и нам удалось урвать время на передышку, я стояла на Морэнд-бридж и смотрела вниз, крепко сжав пальцами край деревянных перил. Мысли мои метались одна за другой, голова гудела от недавно полученного адреналина, а рассеченная кожа на лбу добавляла неприятных ощущений.

Пока Кроули ходил за перекусом, я опросила местных жителей (искателей спрашивать было рискованно) о ближайших окрестностях, а молодой продавец газет, заметивший мой интерес к окружающему миру, попытался продать мне две газеты. Поначалу я хотела отказаться, но меня осенило, и в итоге довольный мальчик ушел с деньгами, без одной газеты и открытки с изображением Морэнд-бридж.

Надеясь, что Алистер вернется к мосту не скоро, я постучалась в ближайший дом. Открыла мне женщина в возрасте, но приятной наружности, одетая в кухонный чепчик и фартук поверх неплохого повседневного платья. Увидев незнакомую гостью, да еще и с кровью на лице, она изрядно изумилась.

— Чем могу помочь, юная мисс? — на удивительно чистом английском спросила женщина.

— Прошу простить меня за беспокойство, мадам, но могу ли я с вашего позволения воспользоваться ванной? Или хотя бы зеркалом? — с надеждой поинтересовалась моя персона. Женщина бегло осмотрела меня, задержала взгляд на гербе Ордена, а потом легко кивнула и пропустила меня в дом. Обрадованно улыбнувшись, я шмыгнула внутрь.

— На первом этаже в ванной нет зеркала, но на втором есть большое. Полагаю, вам как раз такое и нужно? — сказала женщина, прикрыв дверь и последовав за мной. Я покивала, отыскала взглядом лестницу и с позволения мадам взбежала вверх по ступеням.

Ванная находилась в самом конце коридора. Слева располагались две жилые комнаты — спальня и детская. Миновав первую, я уже хотела было пройти и мимо второй, но остановилась, заслышав веселый смех. Повернулась и совсем немного приоткрыла дверь.

В детской было очень светло благодаря двум окнам и распахнутым шторам. Светлые, как и во всем доме, обои делали комнату больше. В дальнем углу стояла детская колыбель, а невысокий комод закрывал собой обычную кровать, вероятно, уже для более взрослого ребенка. На ворсистом ковре посреди комнаты играли две девочки. У той, что младше, волосы были еще короткими и светлыми-светлыми, а у девочки постарше были русыми и заплетенными в косу до лопаток. Дети не заметили меня, продолжая играть с кубиками и плюшевой лошадкой.

Странно, но я почему-то немного позавидовала девочкам. Нет, это даже не зависть, а радость за чужих детей. Они не знают о Графе и Ордене, живут в спокойствии и уюте. Как сильно об этом мечтают те, кто живет в Темном Братстве!

Я вздрогнула, услышав тихий скрип половиц, и посмотрела на лестницу. Женщина остановилась и чуть склонила голову к плечу. Я в последний раз заглянула в детскую и прикрыла дверь, успев заметить, как за окном на небо начали наползать дождевые тучи.

— Простите, мадам, я ничего такого... Просто... Честно, всего лишь любопытство, — вряд ли она подумала обо мне плохо, ее брови немного нахмурились, выдавая замешательство. — Я просто очень редко контактирую с простыми людьми, а у вас тут так спокойно... Точно, я же шла в ванную!

Только я развернулась спиной к лестнице и шагнула вперед, пытаясь унять странную дрожь, рождающуюся где-то в груди, как женщина спросила:

— Почему же вы так редко встречаете спокойные... семьи?

— Ну... — оглянулась, растерявшись. — У меня очень опасная работа, скажем так.

— Что ж, мне стоило догадаться, — по лицу мадам скользнула прозрачная улыбка. Наверное, она говорила про рану на моем лице. — Сколько вам лет, мисс?

— Семнадцать. — Тонкие брови поднялись в удивлении.

— А сколько вы уже работаете?

— М-м... три года, кажется.

— Где ваша семья?

— Я не помню свою семью, — я бледно улыбнулась. — Так вышло. Прошу простить, мадам.

Стараясь ступать негромко, я пошла в дальний конец коридора. Перед тем, как зайти в ванну, заметила, что мадам прошла в детскую и сейчас ласково разговаривала с детьми на французском.

Ванная оказалась просторнее, чем я ожидала, было, где развернуться. Большую часть правой от двери стены занимало зеркало от пола до потолка, напротив входа стояла тумбочка с мылом, шампунями и косметикой. Слева от нее пристроилась раковина и полотенце над ней на крючке.

Первым делом, плотно закрыв дверь и задвинув щеколду, я прошла к зеркалу и лишь мельком оглядела себя. Видок неважный, но не об этом сейчас. Я потратила на сентиментальность слишком много времени. Зеркальная гладь пропустила меня в Ковчег, а уже оттуда я быстро-быстро попросила его провести меня к Неа.

Появившееся сразу за дверью яркое солнце ослепило меня, вынудив прикрыть глаза рукой. Звякнул колокольчик над закрывшимся снова магазином, или что это было, а я неуверенно шагнула вперед, стараясь быстро привыкнуть к свету и понять, что происходит.

Я оказалась посреди оживленной городской улицы. Люди сновали туда-сюда, кое-где стояли люди, продавая овощи или соленья. По ощущениям была ранняя осень, даже все, что окружало меня, имело теплые осенние цвета, а солнечный свет добавлял лицам людей золотистое сияние. Очарованная первое время обстановкой, уже потом я заметила, что стою прямо напротив какой-то кафешки с несколькими уличными столиками и стульями, а за одним из них сидели... Мои друзья из прошлого. И я. И Неа.

К Ковчегу никаких претензий, высадил настолько близко, насколько это было возможно.

Уму непостижимо, как никто меня еще не заметил, но у Неа, наверное, уже мозоль на глазу. Иначе как объяснить то, что он первым увидел меня, округлил глаза, а я стремительно натянула на голову капюшон и, едва не срываясь на бег, пошла прочь и нырнула в ближайший переулок. Спустя полминуты ко мне присоединился Неа.

— Ты с ума сошла, вот так появляться посреди улицы?! — больше испуганно, чем рассерженно прошептал он, будто нас кто-то мог подслушать.

— Оно само! То есть, мне нужно было срочно найти тебя, и я попросила Ковчег высадить меня поближе... Неа, срочно! — я заволновалась еще пуще и достала из кармана открытку. — Ты когда-нибудь бывал в Лионе?

— Это Франция? — Кэмпбелл удивился, беря открытку. — Я был только в Бресте вместе с семьей, когда мы были совсем маленькими, матушка возила нас к дальней родственнице... Постой, это что, кровь? Что происходит, Тив?

— Долго объяснять, я и так очень много времени потеряла, потом объясню обязательно, — пообещала я и показала пальцем на открытку, на мост. Я ужасно разволновалась и постоянно оглядывалась на конец переулка, боясь, что кто-то из друзей решит поискать Неа. — Ты сможешь открыть Ковчег вот здесь?

— Э-э, прямо на мосту? — парень нахмурил ровные темные брови.

— Прямо в воде, в реке Роне, Неа, пожалуйста! — взмолилась я после того, как парень посуровел еще больше. — Обещаю, все будет в порядке! Не знаю, сколько у меня осталось времени, но это, буквально, вопрос жизни и смерти! Мне нужно направить Ковчег в...

— Так, стоп-стоп-стоп, угомонись, — сдался, кажется, Кэмпбелл и положил ладони на мои плечи. — Я давеча кое-что провернул, поэтому Ковчег ты направишь... сама. — Он улыбнулся, увидев замешательство на моем лице. — Как обычно делала, когда находила меня. Только теперь перемещаться будет намного легче. Просто представь, куда хочешь отправиться, и прыгай во Врата. Мне открыть Ковчег прямо сейчас?

— Да. Нет! — Неа зажмурился на секунду, глупо улыбнувшись. — Через... Пять минут, Неа, пять минут. Боже, я тебя обожаю! Спасибо!

Схватив бедолагу за отвороты пальто, я чмокнула парня в щеку и метнулась в сторону. Остановилась, резво обернулась. Порозовевший, но улыбающийся Кэмпбелл открыл врата прямо в переулке, а я подбежала и чмокнула его во вторую щеку.

— Мост Сент-Клэр, Неа, ты мое спасение!

И, не теряя больше ни секунды, прыгнула в Ковчег.

Выскочив из зеркала, я опрометью выбежала из ванной и уже побежала к лестнице, но остановилась у детской и распахнула дверь. Половины комнаты как не бывало, колыбелька исчезла, ковер тоже. С неба лил дождь, вымачивая мои волосы в мгновение ока, но я уже побежала на первый этаж и громко позвала, перекрикивая раскаты грома:

— Мадам! Где вы?!

Женщина испуганно отозвалась с кухни. Все трое были там, вызвав у меня облегченный вздох. Дети были напуганы, спрятались в угол кухни. Старшая девочка обнимала младшую и плюшевую лошадку. Я в один шаг оказалась рядом с мадам.

— Вам обязательно выплатят компенсацию и восстановят дом. Если у вас есть подвал, прячьтесь там и не выходите, пока все не затихнет, и вас не позовут!

И, дождавшись слабого кивка, унеслась прочь из дома.

На улице творился хаос. Дождь хлестал по всему телу, меж домами завывал ветер, а в небе действительно гремел гром и сверкала гроза наравне со вспышками от взрывающихся Акума. Найти Кроули и искателей не оказалось трудным — все они предсказуемо оказались рядом с мостом. Искатели талисманами ловили отдельных демонов, пролетевших слишком близко к земле, а Кроули на раз-два разделывался с противниками Чистой Силой. Я уже мысленно отсчитывала установленные пять минут, но никак не собиралась бросать друга одного.

— Мисс, хорошо, что вы вернулись! — крикнул мне один из искателей, держащих работающий талисман. — Они напали неожиданно...

Его слова заглушил гром, а я «Нитями» пронзила обездвиженного Акума, и тот взорвался, рассыпая вокруг обломки. Обменявшись с искателем взглядами, разминулись.

«Две минуты!»

Группу искателей, чей талисман, похоже, забарахлил без должной защиты от воды, окружила стая Первых демонов. Я, как бы ни хотела, не успела бы добежать, но побежала, на ходу стягивая перчатку с левой руки. Не знаю, чем я думала, надеясь сжечь демонов, когда льет такой сильный дождь, но по приказу Чистая Сила вдруг активировалась, кольцо вспыхнуло. «Нити» все-таки дотянулись до ближайшего демона, обвили одну из пушек, а я дернула правой рукой изо всех сил. Акума медленно накренился назад и вниз, я врезалась ботинками в шершавую поверхность машины и взобралась по выступам наверх.

«Полторы минуты!»

«Нити» протянулись между всеми демонами, закутав их тонкой вуалью и обжигая. Я машинально щелкнула пальцами, словно высекала ими искру, и «Нити» за три секунды вспыхнули синим огнем. Искателя внизу, надеюсь, либо прикрылись чем-то, либо разбежались в стороны. Перед тем, как демоны взорвутся, я заприметила Акума чуть повыше и зацепилась крепким кнутом за него.

Твердая поверхность исчезла из-под ног, следом раздался взрыв, и меня закачало от взрывной волны и ветра. Я висела на кнуте и начала подтягиваться на нем, пыхтя и кусая губы. Акума, кажется, такой мелочи, как я, не замечал. Взобравшись на машину, всеми силами постаралась разглядеть, что творится уровнями пониже. Увидела чуть дальше от моста Кроули и искателей: они захватили парочку последних Акума талисманами, помогая вампиру выполнить работу. Огляделась по сторонам. Больше нигде врагов не наблюдалось. Получается, «мой» Акума почти последний. Внизу раздался взрыв. Вот теперь точно последний.

— Черт, время! — ахнула я и снова взглянула вниз. Прямо под нами река Рона бурлила и шипела грязной водой. Я всмотрелась, сощурившись. Ничего не видно! — Леший с ним, пора!

Без лишних церемоний я коротко разбежалась и прыгнула, крепко схватившись за удлиняющийся жгут. Чем выше сейчас Акума, тем лучше, ведь неизвестно, на какой глубине отроется Ковчег. «А он точно откроется?» — пискнула мысль и умолкла.

Крутанувшись вокруг оси демона, я снова оказалась над ним, но еще выше, и щелкнула пальцами, одновременно множеством «Нитей» толкая Акума вниз. Он вспыхнул, подобно звезде Ригель, и взорвался. Обломки полетели вниз. Я тоже.

В ушах свистел ветер и дождь. Рона стремительно приближалась. Мне послышалось, что с берега меня зовут Алистер и искатели, а возможно, что просто показалось.

Мимо взора скользнул деревянный мост Сент-Клэр.

Я стрелой вонзилась в водную гладь и едва успела увидеть мутную речную воду, как все вокруг поглотило белоснежное сияние Ковчега.