Теневые прогулки (гет)

Моя тень единственная, кто идет рядом со мной

— Green Day, «Boulevard of Broken Dreams»

Ты свет, который ведет меня туда, где я снова обрету покой

— Lifehouse, «Everything» («Всё»)

Большой зал был переполнен, и слабый свет свечей мерцал над головами всех присутствующих. Гарри чувствовал тяжесть от каждого взгляда, и это заставило его неловко заёрзать. Где-то в похожей на пещеру комнате щелкнула вспышка камеры, и он рефлекторно вздрогнул. Директриса говорила, но ее слова проносились мимо его ушей фоном, словно журчание ручья.

Вместо этого он разыскал взглядом Гермиону.

«Она прекрасна», — подумал он, но вовсе не из-за золотых бликов от свечей на ее волосах; а потому, что её глаза скользили по знакомым очертаниям комнаты с уютной атмосферой. Гермиона сияла, на ее лице было написано умиротворение, и Гарри с гордостью подумал: «Я это сделал».

Он по очереди посмотрел на Рона и Луну, тоже присутствовавших рядом с ними в этот особенный день. Луна спряталась за плечом Рона; за ухо у неё был небрежно заткнут какой-то увядший полевой цветок. Гарри показалось, что заметил свисающий вниз кусочек корня, и предположил, что Луна сорвала его, пока шла по территории Хогвартса. Рон подмигнул и улыбнулся, а затем в безмолвном тосте поднял кубок за своего лучшего друга.

Гарри увидел, как Гермиона заметила этот жест, и чуть не рассмеялся, когда она нахмурила брови. Рон так быстро поставил свой кубок, что жидкость выплеснулась через край, и Гарри увидел, как шевельнулись его губы.

— Клянусь, это сливочное пиво.

Гарри судорожно подавил улыбку, и это произошло в тот момент, когда МакГонагалл уже заканчивала своё объявление и отвела одну руку назад, представляя его собравшимся. Он неловко сглотнул и попытался сделать выражение своего лица более естественным.

— …хотя он и не нуждается в представлении, я с гордостью представляю вам нашего нового профессора Защиты от темных искусств, мистера Гарри Поттера.

Зал взорвался бурными аплодисментами, когда Гарри приподнялся и как можно быстрее уселся на свое место на кафедре за учительским столом. Рон, Луна и Гермиона, сидевшие у ближайшего края стола Гриффиндора, встали первыми, а за ними и все остальные ученики. Гарри показалось, что слизеринцы сделали это явно неохотно.

— Он поселится здесь, в замке, вместе со своей прекрасной женой, бывшей мисс Гермионой Грейнджер… — глаза директрисы слегка затуманились, и она с любовью посмотрела на своих бывших учеников. — Она будет преподавать вам Чары под моим руководством и руководством профессора Пенхаллоу.

Новая преподавательница, заменившая Флитвика, также склонила голову и подняла кубок в сторону МакГонагалл.

Гарри больше не слушал директрису, его внимание сосредоточилось на фразе «с его прекрасной женой»…

Это было начало нового семестра в Хогвартсе, и с чудесного возвращения Гермионы прошло уже больше года.

Поначалу отношения между членами Трио были неловкими, ведь они нерешительно пытались понять, как восстановить то, что было утрачено, и принять то, что существует теперь. Рон был нерешителен по отношению к Гермионе, и когда он подкалывал ее, то делал это крайне осторожно, словно боялся, что это приведет ее в бешенство. Однажды утром он, наконец, сказал что-то ехидное о ее волосах и нелестно отозвался о кофе, и она напугала его до смерти, порывисто стиснув в ответ в объятьях. После этого отношения между ними стали больше напоминать те, что были в старые добрые времена.

Что касается Гарри, то его предложение Гермионе далось ему нелегко, ведь он отчаянно боролся с голосом разума, вопившим «слишком рано!» и захлёстывающим его желанием затащить ее в Министерство и жениться на ней как можно скорее.

Примерно через шесть недель Гермиона, наконец, решилась и застигла его врасплох однажды ночью в постели; она была почти не одета.

— Гермиона, что ты делаешь? — его голос был настороженным, слишком напряженным, в нем угадывалась паника.

— Неужели ты действительно не можешь сказать? — сухо спросила Гермиона, но в ее тоне была слышна уязвленность, из-за которой Гарри почувствовал себя ужасно виноватым.

Она поставила на кон все, потому что он был явно не в состоянии принять решение.

— Зачем ты это делаешь? — её руки скользили по его голой груди, и он понял, что дрожит, хотя кончики ее пальцев словно оставляли за собой огненные следы.

— Потому что я люблю тебя, Гарри Джеймс Поттер, и я знаю, что ты любишь меня. Я не знаю, как еще убедить тебя, что это то, чего я хочу, и заставить тебя остановиться… заставить тебя прекратить… — она запнулась, когда Гарри притянул ее к себе.

— Что прекратить?

— Прекратить быть таким благородным, самоотверженным Гарри Поттером и делать то, что ты хочешь. Чего ты хочешь? — сказала она, затаив дыхание.

— Ты знаешь, чего я хочу, — хрипло сказал он тем же тоном, что и в тот день в маггловском пабе.

Она просунула одно колено между его ног с совершенно очевидным намерением.

— Тогда почему бы тебе с этим что-нибудь не сделать? — открыто бросила вызов она.

Гарри колебался лишь долю секунды, хотя ему показалось, что прошли годы. Это была Гермиона, его Гермиона, она была в его объятиях, и она любила его. Почему он колебался? Боялся ли он искушать богов чрезмерным счастьем? Боялся ли он, что все, о чем он мечтал целых пять лет, не оправдает его ожиданий? Неужели он так долго возносил Гермиону на недосягаемый пьедестал, что никогда не позволит ей с него сойти? Он решил, что Гермионе пойдет на пользу, если он не будет торопиться, разве нет?

Гермиона повернулась к нему и обхватила его лицо руками. И Гарри принял решение.

«Не облажайся, Поттер», — строго сказал он сам себе.

Он чуть повернул лицо в сторону, чтобы нежно поцеловать ее в ладонь.

— Прости, — сказал он. — Я действительно думал… я думал, что будет лучше, если… я… я имею в виду, что в первую очередь я думал о тебе, о том, что тебе нужно, чтобы облегчить тебе твой переход, но… Но, может быть, я просто боялся…

— Чего? — её голос был мягким, но серьёзным. Её пальцы скользнули по его волосам, она погладила его по затылку.

— О том, чтобы броситься с обрыва, — загадочно ответил он.

«О том, чтобы оставить прошлое позади, забыть годы страданий, душевных терзаний, тоски и отчаяния, принять свое будущее с женщиной, которую я всегда любил», — не смог произнести Гарри.

И по тому, как она уткнулась головой в его плечо, он почувствовал, что Гермиона поняла.

— Я люблю тебя, — сказал он, чувствуя соль от слез на ее лице, когда целовал ее губы.

Он почувствовал ее улыбку на своем рту, и ее пальцы сжали его грудь, когда она начала стягивать с плеч бретельки.

— Я знаю, — ответила она.

Две недели спустя он сделал ей предложение, встав на одно колено в гостиной своей квартиры, протянув ей обручальное кольцо своей матери.

Их свадьба состоялась ещё через две недели, и это была скромная церемония, которая до последнего не освещалась в магических СМИ. Они поженились на территории Хогвартса, на опушке леса, где некогда исчезла Гермиона, и согревающие чары защищали их от холодных осенних ветров, пока директриса проводила церемонию. Присутствовали только Рон, Луна, Люпин, Тонкс, Грейнджеры и Уизли.

Гарри подумал, что он никогда не видел ничего прекраснее, чем Гермиона с раскрасневшимися щеками и трепещущими от ветра локонами, выбившимися из ее зачесанных наверх волос в тот момент, когда МакГонагалл объявила их мужем и женой.

Его женой…

Он вернулся в реальность лишь тогда, когда его глаза начали искать Гермиону, и он обнаружил, что она смотрит на него с таким нежным выражением лица, что казалось, знает, в каком направлении потекли его мысли.

Она немного покрутила бриллиант на левой руке и улыбнулась ему, сказав одними губами: «Я люблю тебя».

— Я знаю, — дерзко ответил он, используя придуманную ими замену слову «Я тоже тебя люблю», в их первую совместную ночь больше года тому назад.

«Скоро будет наша первая годовщина, — размышлял Гарри. — Нужно будет сделать что-то особенное».

На длинных столах появилась еда, и зал почти стих — тихий шепот перемежался звоном столовых приборов о тарелки. Гарри встретился взглядом с Луной и подмигнул ей. Она улыбнулась, и её глаза метнулись к собственному кольцу, обещавшему будущее, которое давно откладывалось.

Настоящее Равновесие.