Сердце Астории (гет)

Я медленно разлепила веки. В ванной шумела вода. Слегка пошевелив пальцами, словно из подсознательного страха, что снова очнулась не в той реальности, я повернула голову. На глаза тут же попалась собственная рубашка, небрежно брошенная на стуле и порождающая воспоминания, будто бы вытянутые из чужой головы.

Я пролежала так, не двигаясь, пока не открылась дверь ванной. Малфой вышел оттуда, растирая небольшим полотенцем мокрые волосы. Он взглянул на меня, ухмыльнулся и бросил белоснежную ткань обратно в ванную комнату.

— Утро доброе, — протянул Драко и принялся водить над головой палочкой с теплым воздухом, вырывающимся из нее равномерным потоком. — Грейнджер, это было… неплохо. Ты очень податливая.

На языке от чего-то появился металлический привкус. Никогда в своей жизни я не предполагала, что наутро отнесусь к своей первой ночи с мужчиной так… никак.

— Не знаю, что может быть лучше подобного комплимента из твоих уст, Малфой.

Драко достал из шкафа темно-синюю рубашку, тихо любимую мною, и улыбнулся совсем просто, без намека на напряженные очерки усмешки. Я проводила его на кухню взглядом и аккуратно поднялась. Несмотря на то, что внутри от ночи осталось только прохладное удовлетворение, тело отозвалось чуть более красочно.

— Фирменный кофе, Грейнджер?

— Да, пожалуй, — ответила я и попыталась расчесать волосы пальцами, но волоски впились в побледневшую кожу, заставив меня бросить эту затею.

Откровенно черепашьими шагами я добралась до своей спальни, открыла дверь и на секунду задохнулась от порыва холодного воздуха, хлынувшего мне в лицо. Окно тихо скрипело, словно уже устало звать на помощь, надрывая стеклянные связки, и пошатывалось, а в комнату, подгоняемые чьей-то невидимой, но мощной ладонью, влетали крупные хлопья снега.

Да, первой моей мыслью было — закрыть окно, но гул вдруг затих, и только цепко склеившиеся друг с другом снежинки продолжали пьяно залетать, врезаясь в рамы. Я подошла к окну и подняла руку, чувствуя, что со мной явно что-то не то. Я стояла и боролась с возникшей вдруг жаждой, задыхаясь, маниакально ловила кончиками пальцев кристаллики снега и, словно неудачная пародия на трехлетнего малыша, готова была разреветься от того, что только убивала их теплом своих рук раньше времени, не давая столкнуться с деревянной рамой, покрашенной белой краской. Откуда это тепло? Откуда ему взяться в моих руках? Зачем оно мне?

— Грейнджер, холодно! — услышала я, но очередная снежинка увильнула от моего пальца, сделав крюк в воздухе, и я не обратила на недовольный тон Малфоя ни малейшего внимания.

— Грейнджер!

Я подняла глаза с миллиметрового снежного воротничка на раме. Брови Драко медленно поползли вверх.

— Снег, Малфой.

И его лицо стало приобретать по-настоящему обеспокоенное выражение. Если можно так назвать выражение, с которым смотрят на пятидесятилетнего маггла-бизнесмена, размахивающего дубовой веточкой и кричащего: «Экспекто Патронум!»

— Драко, пойдем гулять?

Он покачал головой, окончательно посерьезнев, и ушел из спальни.

— Закрой окно, — потребовал Малфой напоследок.

* * *

Я взяла в руки чайную ложку и сжала пальцами холодный металл. К запаху кофе примешивался уличный, запах холода, тянущийся со спальни.

— Почему бы не выйти на улицу? Думаю, в этом нет ничего опасного.

Малфой прищелкнул языком и нарочито глубоко вздохнул.

— Ты, Грейнджер, потихоньку сходишь с ума.

Он положил свою чашку в раковину.

— А ты не хочешь ни о чем поговорить? — спросила я.

Мне, конечно же, тоже не были так уж необходимы разговоры с Драко, но иногда, вопреки доводам рассудка, мне очень хотелось задать этот вопрос. Совсем чуть-чуть временами казалось, что все происходящее (или, уместнее сказать, не происходящее) внутри меня — лишь скука, и ее легко можно развеять.

Малфой усмехнулся и направил на меня долгий тягучий взгляд:

— Можешь начать, я подхвачу.

Я задумчиво склонила голову, прислушиваясь к ощущениям. Нет, говорить, естественно, не хотелось.

— Пошли лучше лепить снеговика.

— Там еще нет сугробов, Грейнджер! — закатил глаза Драко и, развернувшись, пошел вон из кухни.

Мне ничего не оставалось, кроме того как неторопливо допить свой кофе.

* * *

— Привидения — это самостоятельные существа, — начал размышлять Гарри после того, как Малфой молча закрылся в кабинете, лишь махнув ему рукой. — Самостоятельные и существующие…

— По законам волшебной полуматерии, — вставила я.

— Точно. Они не могут даже прикоснуться к человеку, это часть их природы.

— Им с трудом дается какое-либо влияние на материальный мир вообще.

Гарри посмотрел на меня и согласно кивнул.

— Следовательно, — сказала Джинни, — мы вряд ли можем называть и считать Асторию банальным призраком.

— Она не подходит ни под какие критерии вообще.

— Да, — отчаянно вздохнул Гарри. — А то, что книги про призраков ничего дельного нам не сказали, лишь подтверждает это.

Джинни положила высушенную спортивную форму в сумку и выпрямилась у камина, уперев руки в бока.

— И в итоге — мы в тупике.

— Только в другом, — заметила я.

Гарри устало покачал головой. Ненадолго наступила тишина, и в окно врезался вихрь воющего ветра.

— Может, расскажете мне, как дела у Рона?

Джинни как-то странно повела плечом, а Гарри бросил на нее растерянный, ищущий помощи взгляд. Наблюдать за внешними проявлениями чужих эмоций, проскальзывающих, как казалось ранее, совсем незаметно, с каждым днем становится все более непривычно и как-то… странно. Хотелось спросить: «Как вы это делаете?» И неужели я умела так раньше?

— Что, какие-то потрясающе новости, обличающие темную сторону Рона Уизли?

Гарри что-то неразборчиво промычал, а лицо Джинни приобрело такое выражение, словно это последняя тема, на которую она хотела бы поговорить.

— Гарри, я не расслышала.

Он взглянул на меня и хотел было почесать затылок, но одернул себя и неопределенно качнул головой.

— Да ничего особенного не произошло.

— А по-моему, она имеет право знать, — тут же запротестовала Джинни и вскинула подбородок в ответ на то, что Гарри раздраженно всплеснул руками. — У него появилась какая-то новая симпатия, — сказала она, уже глядя на меня. — Длинноногая, светловолосая, фигуристая такая симпатия.

— Я уверен, что это временно! — заявил Гарри. — Вы обе знаете, что Рон склонен таким образом зализывать свои раны. Это, конечно, не самый лучший способ, но парня поздно исправлять.

— А почему временно? — спросила я.

— Зачем ты его защищаешь? — воскликнула Джинни.

Гарри перевел взгляд на меня и обратно — на невесту.

— Я не защищаю, — не согласился он.

— Может, одобряешь? Одобряешь его выбор?

— Да что с вами такое? — вставила я.

Гарри раздраженно обернулся, а Джинни последний раз сверкнула на жениха глазами и принялась остервенело начищать деревянное крылышко снитча — свой личный амулет на случай важных матчей.

— Если Рон счастлив, то пусть проводит время со своей музой. Вам-то зачем из-за этого ссориться? Как с цепи сорвались.

О Мерлин, сколько напыщенности было в моих словах: «если Рон счастлив»… В самом приторном пафосе такое зверское безразличие.

— Давайте поужинаем?

Оба промолчали. Они стояли в разных концах комнаты и, казалось, сговорившись, талантливо играли роли оскорбленных. Мне так казалось.

— Через десять минут все будет подогрето. Мистер Малфой, будьте добры выйти для вечернего приема пищи!

* * *

— Как забавно смотреть на поссорившуюся сладкую парочку, да, Грейнджер? А я хотел поужинать в кабинете. Столько бы пропустил!

Я ничего не ответила и лишь снова взглянула на Гарри и Джинни. Они тщательно пережевывали каждый кусочек и оба отреагировали на замечание Малфоя злобной мимикой.

— И Поттер молчит. Да ты повзрослел! Несколько лет назад я бы уже уворачивался от твоей Сектумсемпры.

— А ты, Малфой, нисколько не повзрослел, — отметила я. — Поел бы молча.

Он приподнял брови и усмехнулся, глядя на меня.

— Не я горю желанием лепить снеговиков из сантиметрового слоя снега, мисс «я-тут-самая-серьезная».

— Еда всегда так эффективно поднимает тебе настроение?

— Да, как и любому человеку.

— А путь к сердцу мужчины тоже лежит через желудок, Малфой? — спросила Джинни наигранно заинтересованным тоном.

Гарри хрустнул шеей, но ничего не сказал. Усмешка Малфоя сделалась еще шире, и он манерно протянул:

— Не всегда, все-еще-Уизли. Иногда до этого дело не доходит. Но ведь мужчина может и умереть без еды… Чтобы хотя бы сохранить в нас жизнь, кормить периодически необходимо.

— Какие мудрые мысли, Малфой, — выплюнул Гарри.

— У-у-у, Поттер, ну дай мне побыть звездой, пока ты молчишь. Можно мне, Грейнджер? Я подхожу на роль популярного мальчика?

— Ты подходишь на роль раздражителя, Малфой. И подливателя масла в огонь.

— У меня ведь есть еще много талантов, не так ли? — добавил он и, положив в рот кусочек мяса, подмигнул мне.

Джинни удивленно вскинула брови.

Зачем люди краснеют в такие моменты? Ведь можно столько всего ответить.

— Да, ты, например, неплохо танцуешь сальсу, когда лунатишь по ночам.

Гарри зло хмыкнул, Джинни слегка расслабилась, а Малфой продолжал смотреть на меня пристальным насмешливым взглядом.

* * *

Я аккуратно закрыла шкаф с огневиски и сделала два плавных шага, внимательно глядя на Малфоя. Он сидел в кресле спиной ко мне, и я понятия не имела, чем он занят. Однако за окном часа два назад наступила полная тьма, а ночью мне нужно было пить и спать. И спать желательно не одной.

Бутылка, казалось, даже при мягком столкновении с тумбочкой издавала какой-то дорогой, гордый звук. Драко совершенно не отреагировал на это. Медленно, как будто боясь спугнуть жертву, я провела пальцами по шее Малфоя. Он дернулся, но промолчал. Рубашка оказалась расстегнутой, мои пальцы отодвинули ворот и заскользили по плечу Драко; чувствовалось, как напряглись мышцы, но никакой реакции не последовало.

Я наклонилась. Оказалось, что в руках он изо всех сил сжимал пергамент, исписанный красивым женским почерком; вверху витиеватыми буквами было написано: «Дорогой мой Драко».

Вместо того, чтобы инстинктивно отдернуться, мои пальцы только плавно продвинулись чуть ниже.

— Это письмо от Нарциссы?

— Да, — коротко бросил Малфой.

Я со вздохом выпрямилась, откупорила бутылку и налила себе немного в бокал.

— Гарри принес?

— Да, Поттер.

Черты лица Малфоя имеют удивительные способности — при тусклом свете, когда еле заметное напряжение овладевает Драко, они становятся похожими на мазки находящегося в экстазе художника: скулы, начинаясь яркими линиями, теряются где-то в тени, линии подбородка поднимаются резко вверх, также находя свое окончание где-то во тьме…

— Что-то случилось?

Малфой поднял голову. Его глаза тоже выдавали какие-то странно глубокие взгляды в тусклом свете свечи.

— Иди лучше спать, Грейнджер. Начни высыпаться, раз уж тут все равно заняться нечем.

Я неосознанно качнула головой, но Малфой уже вернул внимание письму.

— Драко, — позвала я.

— М-м? — неохотно отозвался он.

Малфой был слегка удивлен, когда я опустилась рядом с его коленом и, притянув за ворот рубашки, оставила настойчивый поцелуй на его губах.

— Грейнджер, — буркнул он, вдруг выпрямившись и покачав головой. Я попыталась наладить зрительный контакт, но Драко, похоже, был заинтересован исключительно каллиграфическими чернильными буквами.

Я резко поднялась, схватила с тумбочки бокал с остатками огневиски и ушла к себе в спальню. Открыв дверь, шагнула раз, два и поняла, что не дойду до кровати. На третьем шагу мои колени бесконтрольно подкосились, и если бы я не схватилась за старый комод, то расположилась бы пластом на холодном полу с остатками смутного сознания наедине.

Несколько раз моргнула и попыталась прийти в себя, но лишь проясняла изображение: прямо в центре моей комнаты стояла Астория в короткой темно-синей мантии. Она некоторое время следила за мной, а потом сделала рукой какое-то странное движение, похожее на то, как если бы она вкручивала во что-то собственную кисть, и мое сердце пронзила острая боль; из легких резким выдохом вылетел весь воздух, а из глаз хлынули слезы.

Моя рука смертельной хваткой держалась за комод, как за спасительную соломинку, а я стояла, покачиваясь, борясь с тошнотой и задыхаясь в собственных ощущениях, просматривала в сознании картинки прошлой ночи: тела, простынь, прикушенные губы… но я не могла понять, от чего тошнило. И, как искусно подобранный финал, я четко увидела перед собой глаза Малфоя. Глаза Драко, в которых было так много того, чего раньше я не могла и представить в них.

Это продолжалось примерно полвечности.

Рука соскользнула, и я опустилась на пол, но вместе с этим исчезла вдруг Астория. И я, сорвавшись с места, рванула прочь из спальни.

Я не обратила никакого внимания на ответившие болью на удар о жесткий диван колени, лишь обхватила ладонями лицо Малфоя и утопилась в поцелуе, не выпуская его на секунду. И только когда я почувствовала, что в легких моих закончился воздух, отстранилась от него на пару сантиметров, тяжело дыша. Я облизнула губы и почувствовала на них горьких привкус. Пытаясь сфокусировать взгляд на лице Драко, я прохрипела:

— Пьешь без меня?

Взгляд Малфоя, в свою очередь, бегал по моему лицу, и в глазах горел нескрываемый вопрос и даже некоторое раздражение. Чтобы не видеть этого, я изо всех сил зажмурилась и снова прильнула к горьким губам. Драко притянул меня к себе, удобнее разместившись посередине дивана, и резко потянул тонкую кофту вверх с моего холодного, как у умирающего, тела.