Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

За день до Святочного бала настроение у Рона Уизли было совсем не праздничным. Год заканчивался отвратительно. Как пошло всё наперекосяк с началом мордредова Турнира, так и продолжалось. Сначала Гарри-мордредов-герой-Поттер ухитрился как-то пролезть в чемпионы, будто ему мало той славы, что уже есть. Нет, если бы он хотя бы взял с собой Рона, хотя бы дал ему шанс тоже кинуть в Кубок своё имя, Рон бы так не обижался! Он же не совсем идиот и прекрасно знал, что с чемпионами ему не тягаться. С самого начала знал, а не после первого испытания, как наверняка решил Поттер. Просто тогда Рон уже понял, что погорячился, а подойти мириться просто так гордость не позволяла. После драконов был самый подходящий момент, чтобы Поттер забыл обиду и принял обратно друга без лишних вопросов и разговоров. Кто, в самом деле, станет вспоминать несколько обидных слов, когда только что чуть не погиб?!

Помешала Грейнджер. Оставшись рядом с Поттером одна, без Рона, заучка слишком много о себе возомнила. А может, оказалась хитрей, чем притворялась все эти годы, и не захотела снова делить Гарри Поттера с кем-то ещё. Как бы то ни было, примирению она помешала. Больше того — окончательно настроила Поттера против Рона. Теперь чемпион-со-шрамом глядит на бывшего лучшего друга как на пустое место. Нет, хуже — как на отвратительного слизняка или флоббер-червя! А все из-за наглой выскочки-заучки. А главное, повод нашли: ставки он, видите ли, делал! Да все их делали! Кто мешал и Поттеру с Грейнджер поставить пару сиклей? Или даже галлеонов, некоторые вполне могут себе позволить такие траты. У некоторых сейфы от золота ломятся, где уж им понять, что глупо, просто глупо упускать возможность срубить лёгких денег!

А потом ещё этот бал. Мерзкая тряпка, которую мать почему-то посчитала парадной мантией. Презрительные взгляды и отказы девчонок. Не больно-то хотелось, на самом деле, но что он, совсем отстойный неудачник — идти на бал одному?!

И чего этим девчонкам надо? Поттера? Так одного шрамоголового очкарика на всех не хватит. А он, Рон Уизли, ничем не хуже, разве что славы пока не отхватил.

Но совсем уж позориться перед однокурсницами не хотелось, и Рон решил посоветоваться с сестрой и пригласить какую-нибудь третьекурсницу посимпатичнее. Небось только рада будет — третий курс просто так на бал не пустят, только с партнёрами.

— Эй, Джин, — окликнул он сестру, — поможешь?

Но та и ответить не успела, как в гостиную вошла МакКошка и громко объявила:

— Все Уизли, к директору! А, мисс Уизли, мистер Рональд Уизли, вы здесь, хорошо. Где ваши братья?

— Где-то здесь, а что случилось, профессор? — быстро ответила Джинни. Она не хуже Рона знала, что Фред с Джорджем отправились в Хогсмид раздобыть спиртного к балу и вот-вот должны вернуться.

— Полагаю, директор вам объяснит, — декан уселась в кресло у камина, ясно показывая, что без всех четверых Уизли не уйдёт. — Найдите же их поскорее.

Рон с Джинни переглянулись. Сказать по правде, то, что звали всех, одновременно пугало и обнадёживало. Обнадёживало — потому что каких-то общих на всех четверых провинностей и нарушений у них не было, пугало — по той же причине. Может, что-то случилось дома?

— Я посмотрю в их спальне, — предложил Рон, — а ты, Джин, выгляни наружу — вдруг они тренируются в своем любимом классе? — Само собой, ни в спальне, ни в пустом классе, где близнецы, кстати, не тренировались, а варили зелья для своих приколов, тех сейчас не было. Но должны же они прикрыть братьев от декана! А то ввалятся, нагруженные под завязку сливочным пивом и огневиски — до конца года из отработок не вылезут.

Джин понятливо кивнула и выбежала наружу, а Рон поднялся в спальню, предупредил о МакКошке Ли Джордана и вернулся в гостиную. Успел ещё подумать, что теперь, после ссоры с Поттером, Карта Мародёров ему недоступна, как и мантия-невидимка. Досадно. Мордредов Поттер, и с какого перепугу близнецы отдали карту ему?! Если самим надоело пользоваться такой полезной штукой, могли бы вспомнить, что у них есть младший брат! Он бы с Поттером, конечно, поделился… пока тот с ним дружил. И тогда у него, у Рона Уизли, появилось бы что-то по-настоящему ценное, чего нет у знаменитого Гарри Поттера.

Рон даже зажмурился от удовольствия, представив, как Поттер просит: «Ну Рон, ну давай посмотрим, где сейчас Снейп… Малфой… Филч…» — и тут же скривился, вспомнив, что из-за дурацкого решения Фреда и Джорджа эта прекрасная фантазия никогда не воплотится в реальность. Поэтому вошедших братьев он смерил злым взглядом, и только из-за МакКошки сдержался и не наговорил им гадостей.

— Следуйте за мной, — скомандовала та и, ничего больше не объясняя, быстро пошла к кабинету директора.

С каждым шагом Рону становилось всё больше не по себе — и, кажется, то же самое чувствовали близнецы и даже Джинни. Даже горгулья у кабинета директора отъехала в сторону с каким-то особенно зловещим скрежетом. Невольно поддавшись панике, Рон вошёл в директорский кабинет последним.

— Ну вот, все на месте, Артур, — услышал он добродушный голос Дамблдора. — Но всё же, я считаю, зря ты лишаешь детей возможности…

«Что здесь делает отец?!» — Паника накрыла с новой силой. Должно было произойти что-то из ряда вон… до сих пор их родители появлялись в Хогвартсе лишь раз — когда Джинни чуть не погибла в Тайной Комнате!

— Довольно, Альбус! Бал в школе — это хорошо, но не в ущерб делам семьи. Это Рождество мои дети проведут дома.

— Папа?! — недовольно воскликнули близнецы.

— Мы отправляемся немедленно. Фред, Джордж, вы первые, — отец указал близнецам на камин.

— Папочка, что случилось?! — перепугалась Джинни.

— Поговорим дома. Джинни, отправляйся. — Рон моргнул, не в силах отвести взгляд от зелёной вспышки, в которой исчезла сестрёнка. — Рон, теперь ты.

Рон зачерпнул дымолётного пороха, шагнул в широко раскрытую пасть камина:

— Нора! — и еле успел сначала зажмуриться, а после, прибыв домой, уступить коврик у камина шагнувшему следом отцу.

Заметив, как явно расстроена и встревожена мама, Рон уже не сомневался — что-то плохое стряслось или в «Норе», или с кем-то из старших братьев. Но и Билл, и Чарли, и зануда-Перси вышли им навстречу.

— Итак, все в сборе, — заговорил отец, на мгновение опередив уже раскрывших рты близнецов. — Билл, Чарли, хорошо, что вы сумели вырваться. Дело серьёзное. Пойдемте на кухню, поговорим.

Рон вдруг вспомнил, как Поттеру нравилось, когда вся семья Уизли собирается на кухне вокруг стола не ради еды, а для разговоров. Мордред его знает, почему. Ну как можно считать такое убожество — уютным? Сам Рон стыдился, что у его семьи нет нормальной гостиной — слишком мало комнат в доме, где живёт слишком много детей. Мысли о бедности вызвали привычную злость. Пусть Поттер и Грейнджер что хотят болтают, но ему ой как пригодятся те двенадцать галлеонов, которые он выиграл на первом туре!

— Итак. — Рон поймал напряжённый сердитый взгляд отца, и мысли словно метлой вымело из головы. — Семье Уизли поступила официальная претензия от рода Блэк. Глава древнейшего и благороднейшего дома Блэк выразил неудовольствие попыткой Джиневры Уизли привязать его крестника и наследника любовным зельем.

— Кого?! — вытаращилась Джинни.

— Гарри Поттера, — отец назвал имя спокойно, вот только было это очень плохое спокойствие. Когда он говорил таким тоном, даже мама замолкала.

— Поттер — наследник Блэков? Интересная новость, — спокойно заметил Перси. — Сириуса Блэка всё ещё ищут, он приговорен к поцелую дементора.

— Именно поэтому его не найдут, — фыркнул Чарли. — Лично я рад за Гарри. Уж прости, отец. Понимаю, стать покровителем для Гарри Поттера предпочёл бы ты, но у нашей семьи не тот вес.

— Неважно, какой у нас вес, — всё тем же тоном отозвался отец. — Гарри считал нас семьёй. Он дружил с Роном и близнецами. Он спас Джинни. Дочка, как тебе вообще в голову пришло подливать зелье волшебнику, которому ты жизнь должна?!

Джинни захлопала глазами.

— Но если Гарри меня спас, почему бы ему на мне не жениться? Разве не это самый простой способ отдать ему долг — стать его женой?

— Только если он сам того захочет. Но, по словам мистера Блэка, Гарри уже помолвлен с другой. Ты совершила преступление. Только благодаря нашей прежней дружбе с Гарри и расположению мистера Блэка ко мне лично дело ограничилось письменным предупреждением нашей семье. Иначе тобой уже могли заниматься авроры. Гарри Поттер — не кто-то там, он национальный герой.

— Выскочка, — не сдержавшись, прошипел Рон.

— Что ты сказал? — Отец развернулся к нему слишком быстро, чтобы сделать вид, будто ничего не говорил.

— Рон с ним поссорился, как только Гарри объявили чемпионом, — недовольно сообщила Джинни. Вот предательница! — Только и болтал, что Поттер лгун и искатель дешёвой славы. Из-за него одного Гарри на нас всех не смотрел. Иначе, может, мне и не пришлось бы связываться с зельем! Пока они дружили втроём, Гарри не отказывался со мной поболтать! А теперь он ходит только с Грейнджер! И на бал её пригласил!

— Ещё раз, — Чарли почему-то напрягся. — Я правильно понял? Сразу после того, как Гарри объявили чемпионом, вы все прекратили с ним общаться? Выходит, никто даже не сказал ему о драконах? Я рассчитывал, хоть у кого-то из моих братьев хватит на это мозгов! Всё-таки наша семья ему должна. И отец прав — Гарри всегда относился к нам как к родным.

— Ну, да, — растерянно кивнула Джинни. — А что было делать? Рон на него рычал, едва видел. Да, в общем, и все остальные сначала обрадовались, что у Гриффиндора свой чемпион, а потом всем надоело, что Гарри огрызается в ответ на поздравления и бесконечно повторяет: «Это не я, это не я». Он со всеми отношения испортил, и они с Грейнджер постоянно пропадали где-то вдвоём.

— Очевидно, эта девочка делала то, что и должны делать друзья: помогала Гарри подготовиться к испытанию. А ты, Ронни, просто задница. И Дред с Форджем не лучше, — Чарли откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Чё это сразу я? Мог бы и сам сказать, если тебе так хотелось подыграть этому выскочке!

— Клятва о неразглашении, — куда-то в потолок сообщил Чарли.

— Хватит! — отец хлопнул ладонями по столу. — Я в вас разочарован. Во всех четверых. Я-то думал, проблема только в Джинни, но мои младшие сыновья тоже, как оказалось, не понимают, где проходит грань порядочности.

— Согласен, — кивнул Билл, до сей поры хмуро молчавший. — Поттер и Уизли не те две фамилии, которые можно связать словом «покровительство», но дружба Гарри Поттера… Нашим младшим здорово повезло — и если они просрали такое везение, мне просто нечего сказать.

— Да он сам виноват! — не выдержав, заорал Рон. Почему даже его собственная семья не на его стороне, а носится с этим мордредовым шрамоголовым выскочкой?! — Он и эта зубрила-грязнокровка!

От оплеухи зазвенело в ушах и мотнулась голова.

— С каких пор мой сын произносит это отвратительное слово? Ты решил уподобиться Малфоям? — Отец поймал его взгляд, и Рон заскулил: он ненавидел, когда его спокойный добрый папа становился таким и смотрел вот так. Худшее наказание — чувствовать себя полным ничтожеством под взглядом того, чьё одобрение мечтаешь заслужить. Но тут… будто всего этого мало… отец нахмурился, выхватил палочку, и… — Легиллименс.

Как же он ненавидит эту заучку-зубрилку! Так ненавидит, что как будто не с ним было, когда пытался проклясть Малфоя за «грязнокровку» в её адрес. Возмущённый высокий голос звенит в ушах: «Рональд Уизли! Ты ведь ставил на Диггори, так? Не потому ли Гарри классно выступил, что чёртов дракон чуть до него не добрался? А у Седрика получилось лучше? Сколько выиграл, тридцать сребреников? Или твои братья ещё не подсчитывали выигрыши? А на то, что будут именно драконы, ты сколько поставил? А, Рон?» Непонятная сила выносит его из чемпионской палатки спиной вперёд, тащит по пыльному, истоптанному полю, поблизости ревёт дракон, и Рона охватывает ужас. Нет — больше, чем ужас! Он беспомощен. Он уверен, что сейчас умрёт, и это настолько жутко, что он даже не замечает собственного позора — пока его не подхватывает заклинанием кто-то из драконологов и не отправляет в сторону от арены и, спасибо Мерлину, от трибун тоже. Он не смотрит выступления других чемпионов — пока никто не видит, приходится отстирывать трусы и джинсы. Были бы деньги на новые — выкинул бы это испоганенное старьё, сжег, а пепел втоптал в грязь! Но не тратить же выигрыш на труселя. И каждый раз, одеваясь поутру и раздеваясь вечером, Рон вспоминает свой позор. И всё больше ненавидит мордредову ведьму, которая сотворила с ним такое.

А потом он идёт мимо библиотеки — по правде сказать, даже заглядывает туда с мыслью, кого бы из девчонок пригласить на бал — и видит, как эта бобриха отказывает Краму. Самому Краму! Отказывает! Слишком много о себе возомнила!

И Рон идёт следом за ней, и на лестнице, где никто их не видит, кидает грязнокровке в спину проклятие, которому его научил Дин. Матушка Дина родом с Карибов, знает много чего интересного, и сына научила. И никто ведь не подумает, что такое может знать и уметь Рон Уизли, никогда ещё не показавший ничего помимо кое-как усвоенной школьной программы. А Дин его не выдаст. Да он и не поймёт, потому что Помфри не поймёт, и слухи будут ходить самые разные и нисколько не похожие на правду. Он и сам может помочь слухам: зазнайка Грейнджер отказала самому Краму, а в Дурмстранге, известное дело, учат тёмную магию! А чемпиону, иностранному чемпиону, всё равно ничего не будет, даже если его и правда заподозрят в нападении.

Мельтешение картинок-воспоминаний сменил презрительный взгляд отца.

— В моё время, Рональд, в старых семьях за такие выкрутасы учили круциатусом. Но я думаю, тебе хватит и другого. Джинни, прошу тебя, выйди. Твое наказание мы определим позже.

В безмолвном ужасе Рон проводил взглядом убегающую сестрёнку.

— Что он натворил, пап? — спросил Билл.

— Проклял Гермиону Грейнджер. В спину, чужим фамильным проклятием. А после запустил лживый слух, чтобы подставить другого. И всё это — из-за того, что девушке не понравилось, что наш Рон делал ставки в первом туре против Гарри. Активно не понравилось, если вы понимаете, о чём я. Настолько, что Рон обделался, испытав гнев настоящей ведьмы. Трусость, подлость и предательство, Рональд. Такому я не учил своих детей!

Так ужасно Рону не было, кажется, как раз с того самого дня, когда он едва не попал драконице в зубы. Страшно, так страшно увидеть презрение ещё и в глазах братьев, что почти облегчением стало, когда отец вздёрнул его за шкирку, задрал мантию на голову и уткнул носом в стол.

Сердце колотилось так заполошно, что звенело в ушах, и Рон едва услышал голос отца и не смог разобрать слов. Но, Мордред побери, удар ремнём по заднице вернул ему всю полноту ощущений!

— Ай! Папа! А-а-а! Мамочка-а-а! — удары слились в один обжигающий фейерверк, слёзы заливали нос, мешая дышать, но хуже всего оказалось совсем не это. Гораздо хуже понимать, что порка не загладит его вину в глазах отца и старших братьев. Близнецам, конечно, тоже достанется, но они виноваты меньше. Подумаешь, о драконах Поттеру не рассказали! Конечно, все ждали, что расскажет он, Рон! И теперь ещё долго в родном доме на него будут смотреть с отвращением. На фоне этой мысли даже то, что как минимум неделю придётся спать на животе и есть стоя, казалось сущим пустяком.