Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Гарри плотно задёрнул полог кровати, наложил выученные летом заглушающие чары — в доме Сириуса можно было спокойно колдовать, и они здорово этим попользовались! — и достал сквозное зеркало.

— Привет, Бродяга! Как ты там? Знаешь, сегодня…

Вечерние разговоры с Сириусом затягивались иной раз до полуночи и больше, и по утрам Гарри клевал носом, получая замечания и снятые баллы. Но ни за что на свете не отказался бы от этих разговоров. Сириус как-то признался, что за годы в Азкабане почти разучился говорить, и первое время ему трудно было подбирать нужные слова и связно строить фразы. А теперь, рассказывая крестнику простые истории о своём детстве, школьных проделках, о тайных ходах в Хогвартсе и меню двадцатилетней давности мадам Розмерты, чувствовал себя живым. Человеком, а не трясущимся скулящим псом.

За месяц жизни в доме Блэков Гарри узнал куда больше о волшебном мире, чем за три года в Хогвартсе. И продолжал узнавать каждый вечер — Сириус, расспрашивая крестника, как прошёл день, зачастую объяснял ему то, чего сам Гарри не понимал. Или, хуже того, даже не знал, что не понимает. Чего стоил хотя бы их разговор о Чжоу Чанг! То есть, сначала просто о девочках, а потом — о Чжоу, когда Гарри признался, как ему нравится на неё смотреть и как она ему улыбается на каждом матче. До сих пор, вспоминая, краской заливался — даже уши полыхали!

Оказалось, у волшебников принято сговариваться о браках очень рано, и в тринадцать лет многие уже помолвлены. А Гарри — со всех сторон завидный жених, богатый, из хорошего рода по отцу и с обновлённой кровью благодаря маме, да ещё и Мальчик-Который-Выжил — свободен! И любая — ну ладно, почти любая не сговоренная девушка — с руками оторвёт такого жениха, если не сама, то по совету или даже по приказу родителей.

— Тебя до сих пор не опоили любовными зельями разве что чудом, — непривычно серьёзно внушал ему Сириус. — Потому, скорее всего, что любовные зелья без толку подливать мальчишке, который пока ещё не проявил себя молодым мужчиной: если нет интереса к девушкам вообще, не будет и желания задрать юбку какой-то определённой. Но как только заметят, что ты начал заглядываться на девочек, тут-то и возьмут в оборот. Так что готовься — охота на Гарри Поттера будет открыта. И ты должен быть очень ловкой и быстрой дичью, если намерен сохранить свободу и ясный разум!

— Значит, ты думаешь, Чжоу просто меня заманивает? — разочарованию Гарри не было предела. — Я-то думал, хоть немного ей нравлюсь.

— «Немного нравишься» ты любой девчонке в Хогвартсе, в какую пальцем ни ткни, уж будь уверен, — рассмеялся Сириус. Сейчас его смех чуть меньше напоминал собачий лай, но и весёлым его до сих пор не назовёшь. — Ты же Поттер! А вот понять, ты ей нравишься или твоя фамилия, слава и сейф, посложнее будет. Тут надо мозги подключать. А так как твои мозги, малыш, ещё совершенно неопытны в таком сложном вопросе, можешь положиться на меня, — он снова рассмеялся, но тут же вновь заговорил серьёзно: — Итак, Чжоу. Внучка то ли китайских, то ли корейских эмигрантов, то есть всего второе поколение, родившееся в Британии. У магглов такие, я слышал, второй сорт. У магов сложнее — многое зависит от силы магии, от того, чем занимается семья и к какой магической школе принадлежит.

— Школе? — переспросил Гарри. — Но если уже два поколения живут в Британии, разве они не Хогвартс заканчивали?

Сириус почему-то застонал, схватившись рукой за лоб. Но заговорил раньше, чем Гарри успел спросить, что с ним.

— Крестник, магической школой — не школой магии, не путай! — называют направление магии, в котором семья или какая-то группа людей не просто сильна, а хранит её секреты от непосвящённых. Есть, например, аврорская школа боя, которой учат в академии, а есть саксонская, которую передают строго внутри старых саксонских семей. Или традиционная гербология, которой вас учит Спраут, и кельтская, с друидскими корнями. Ты не представляешь, насколько они разные. Есть стихийные школы, школы духа и разума, заклинателей и ритуалистов, малефиков — ты, кстати, хоть слово такое знаешь? Нет? Ладно, завтра поговорим об этом отдельно, а пока мой долг крёстного защитить невинного тебя от коварных охотниц за неким Гарри Поттером. Так вот, Чанг. Её дед и бабка по отцу — сильные боевые маги, какая-то азиатская школа, из закрытых. По матери — точно не знаю, но ходили слухи, что там вообще магглы, и при этом тоже бойцы не из последних. Не знаю, как такое вообще возможно, но вроде бы там школа боя и для магов, и для магглов годится. Ещё ходили слухи, что оба деда как-то повязаны с азиатским криминалом, и очень даже не на последних ролях.

— Мафия? — потрясённо выдохнул Гарри. — То есть эта, как её? Якудза? Триада? Опиумные наркобароны?

— Теперь я ни слова не понял, — мрачно признался Сириус. — Это что-то маггловское? Вроде как в Азии маги с магглами частенько проворачивают общие тёмные делишки. Ну а отец твоей милой улыбчивой Чжоу и его сколько-то братьев, не помню, то ли пятеро, то ли шестеро, берут всякие опасные заказы. Не убийства, но дела такого сорта, что ни аврорат, ни Пожиратели с этой семейкой связываться не хотят. Твоих денег этой девочке точно не надо — своих хватает, в этом можешь быть уверен. Но зять — герой Британии может, знаешь ли, послужить весомым прикрытием. Тебе оно надо?

— Такого — точно нет, — печально согласился Гарри. Он и не подумал бы оценивать девушку с такой точки зрения, но чувствовал, что Сириус прав. И что сам он когда-нибудь может сильно пожалеть о собственной беспечности. — Как-то это всё грустно. Что же мне теперь, у каждой девушки о родне выспрашивать?

— Даже не вздумай! — Сириус, кажется, аж подскочил. — С ума сошёл! Ты соображаешь, что такие вопросы однозначно поймут как декларацию намерений?

— Как что?

— Как то, что ты жениться хочешь, болван! И не отвертишься!

— Ой!

— У меня спрашивай. А лучше, — Сириус подмигнул, — у любимой бабушки Вальбурги. Как любая порядочная женщина, она знает если не всё обо всех, то близко к тому.

— Ты опять…

Тема «любимой бабушки Вальбурги» была у Сириуса любимой для подшучивания над крестником. Наверное, пытался шутками вытащить себя из состояния полнейшего изумления, в которое впал глубоко и надолго ещё в августе. Ещё бы: насколько сам он мать не любил, называл бессердечной и ругал за собственное детство — от неё, впрочем, зарабатывая в ответ то же количество ругани и упрёков, — настолько же Гарри прикипел к портрету всей душой, получая в ответ полную взаимность. Он с горящими глазами слушал истории о своих предках — и, конечно же, Вальбурга была в восторге от его внимания, интереса, бесконечных вопросов и печального «как жаль, что Сириус забрал меня только сейчас».

Правда, умению бабушки Вальбурги высказаться в адрес «грязнокровок» позавидовал бы даже Драко Малфой, но Гарри в ответ или спрашивал, как же бабушка его терпит с такой-то мамой, или начинал расхваливать Гермиону. То и другое Вальбургу сердило, но как-то, по мнению Гарри, странно. Как будто сердилась и ругалась она по привычке. А однажды, к полному изумлению как Гарри, так и портрета, в их спор вмешался Кричер. Сказал ворчливо, по своему обыкновению делая вид, будто разговаривает сам с собой:

— Молодой хозяин силён, он говорит со змеями, привратница дома Блэк ответила ему и признала его кровь. Не мог такой волшебник родиться у презренной грязнокровки.

— Но родился, — вспыхнул Гарри.

— Кровь твоей матери оказалась сильна, — задумчиво проговорила Вальбурга. — Я помню, что рассказывали о Лили Эванс мои сыновья и твой отец-шалопай, когда ещё учились в Хогвартсе. Так же ты говоришь об этой своей подружке, дочери маггловских целителей.

И замолчала. Гарри хотел спросить, почему она вдруг сама заговорила о Гермионе, но не стал — ну её, а то раскричится снова. Ссориться он не хотел. Пусть лучше, когда успокоится, ещё расскажет о прежних Поттерах и Блэках.

И теперь, в Хогвартсе, он скучал по разговорам с Вальбургой. С Сириусом хотя бы через зеркало можно пообщаться, но Вальбурга не могла уходить со своего портрета, а сам Гарри не попадёт на Гриммо раньше рождественских каникул…

— Сириус, ты лучше бабушке привет от меня передай и скажи, что я скучаю.

— Ладно уж, передам, — тот помотал головой: — Уму непостижимо, как это вы с ней так спелись?!

Что ещё поразило Гарри, так это реакция крёстного на рассказ об уроках Грозного Глаза. Восторгов Гарри и Рона Сириус не разделял, и вовсе не потому, что у него был зуб на Грюма за Азкабан.

— Осторожней с ним, — в голосе крёстного Гарри слышал самую настоящую тревогу. — Сказать честно, Аластор всегда был малость того, но показывать школьникам Непростительные — это уже ни в какие ворота.

— Мы уже не маленькие! — возмутился Гарри. — Грюм сказал, наступают опасные времена, и мы должны знать!

— Да не в вас проблема! — рявкнул Сириус. — Он рассказал вам, почему Непростительные — непростительны?

— За одно применение — Азкабан пожизненно, — припомнил Гарри.

— Ты путаешь причину запрета с наказанием. Я объясню, но запомни — это опасная тема. Не вздумай трепаться об этом в коридорах, если не хочешь объяснять, откуда узнал такое. — Он помолчал и заговорил медленно, будто подбирая каждое слово: — Подчинить волю и разум человека можно не только империусом. Есть конфундус, зелья — целая куча, ритуалы... За что-то можно угодить в Азкабан на пару-тройку лет, за что-то отделаешься штрафом, а что-то и вовсе не заметят — или сделают вид, что не заметили. Тот же конфундус и обливиейт любой маг хоть раз в жизни да использовал на магглах. И только за империус тебе дадут пожизненное. Круциатус. Скажи, не всё ли равно пытаемому, что именно причиняет ему боль? Способов — даже не сотни, а тысячи! Люди вообще очень изобретательны по части мучить себе подобных. Хоть маги, хоть магглы. Авада. Маггловский пистолет надёжней — пока произнесёшь смертельное проклятье, он всадит в тебя как минимум три пули. Убийственных проклятий тоже хватает, а уж если фантазию приложить… Нет, Сохатик. Эти три проклятья запрещены не из-за смерти, боли и подчинения. Дело совсем в другом. — Он снова умолк, то ли ожидая, что Гарри начнёт спрашивать, то ли просто собираясь с мыслями. Гарри тоже молчал — от такого предисловия почему-то стало не по себе. — Знаешь, как-то я разговорился с одним маггловским бобби. Давно, ещё в Хогвартсе. Сын этого маггла-полицейского учился с нами на Гриффиндоре, двумя курсами младше. Не знаю, что с ним потом сталось. Так вот, обезвреживая преступника или стреляя в него, тот бобби вполне мог думать об ужине. О том, чем займётся вечером. О подарках детям к Рождеству. Звучит ужасно, но на самом деле — он просто выполняет свою работу, так? А нашим аврорам Крауч разрешил применять Непростительные, как будто мало других способов драться.

Он снова замолчал, и Гарри тихо признался:

— Я всё ещё не понимаю.

— Да это я никак не перейду к делу, — поморщился Сириус. — Непростительные, Сохатик, это стрельба с обеих концов твоей палочки. Они действуют только при одном условии — когда ты на самом деле хочешь, чтобы они подействовали, только об этом думаешь. Усёк? Никакого «чем займёмся вечером» и «что подарить подружке». Ты подчиняешь, потому что всей душой хочешь подчинить. Пытаешь, потому что всей душой хочешь причинить боль. Убиваешь, потому что в твоей душе единственное желание — чтобы твой противник сдох. И чем чаще их применяешь, тем легче они даются, потому что твоя душа привыкает к этим желаниям. Представь это как следует. Попробуй прочувствовать. И подумай ещё раз, почему я назвал Грюма опасным психом.

— Он хочет убивать, пытать и подчинять? — шёпотом спросил Гарри.

— Хочет настолько, что легко накладывает империус на школьников. Не на врагов, не для защиты. Только ради того, чтобы показать вам.

— Ну… он учит нас защищаться.

— Только поэтому я до сих пор не рванул в Хогвартс, чтобы прибить его на месте. И от психов бывает польза. Но повторю — будь осторожен. Его душа давно стала душой палача и убийцы, и кто знает, надолго ли хватит оставшихся тормозов, если он будет развлекаться Непростительными и дальше.

Помолчали ещё, и Сириус встряхнулся:

— Ладно, крестничек, не дело заканчивать разговор такой дрянью, да ещё на ночь глядя. Расскажи лучше, как ваши полёты?

— О-о, — Гарри расплылся в улыбке, — будешь мне должен. Сейчас скажу кое-что, чем ты сможешь вдосталь подразнить бабушку Вальбургу. Мы с Гермионой сегодня обнимались. — Выдержав «драматическую» паузу, он быстро объяснил, пока крёстный не начал подкалывать его самого: — На самом деле — чисто по-дружески. Просто Гермиона так обрадовалась, что у неё всё получается. Но мы же можем немножко пошутить, правда? Главное, чтобы Гермиона не узнала. Так что смотри, не проболтайся!

Сириус расхохотался.

— Пошутить или заглянуть немного в будущее? Ладно, жизнь покажет. Да, это мне куда больше нравится. Доброй ночи, крестничек, пусть тебе приснится хорошенькая кудрявая девчушка, а не урод на одной ноге и с искусственным глазом. — Захохотал снова и прервал связь.