Перед падением (джен)

Перед полнолунием в январе Джеймсу и Сириусу пришлось нести Римуса в Визжащую хижину почти что на руках. Он не очень хорошо соображал, поэтому последние минуты перед восходом луны Джеймс потратил на то, чтобы рассказать Сириусу о кольце, которое нашли Римус и Дамблдор. В чемодане Грюма теперь было два осколка души Волдеморта. Подумав о том, что скрывалось в глубине их тайника, Сириус передернулся. В последнее время кошмары становились все хуже и хуже и часто заканчивались тем, что Волдеморт поднимался из подвала и убивал во сне его друзей и крестника. С той ночи, когда им удалось проникнуть на площадь Гриммо, они ни на шаг не приблизились к разгадке, которая подсказала бы им, как избавиться от крестражей. Если и были какие-то изменения, то Римус, Лили и Дамблдор ничего об этом ему не сказали.

Сириус взглянул на диван, изодранный волком, где лежал Римус в полубессознательном состоянии, и в мыслях тут же возникли непрошеные воспоминания. Сириус снова видел Римуса, который лежал у ног Волдеморта. «Когда ты пришел, от меня почти ничего не осталось. Ты знаешь, что он сделал со мной. Если бы не ты, я бы сам покончил со всем», — вспомнил Сириус слова друга. По спине у него пополз холодок. Им многое пришлось пережить в школе, но ни с чем подобным они раньше не сталкивались. «Ты заслуживаешь прощения». Как мог Римус так считать после всего, что случилось? Сириус размышлял над этими словами, с тех пор как услышал их, пытаясь понять, что же друг хотел этим сказать.

Когда взошла луна, глаза Римуса широко раскрылись, и он оцепенел. После того как Сириус увидел в омуте воспоминания Римуса, слушать, как он превращался в волка, было в десять раз мучительнее. Сириус перевоплотился в Бродягу, но, несмотря на собачий облик, он по-прежнему чувствовал себя виноватым.

По сравнению с последними двумя полнолуниями, этой ночью Лунатик был гораздо бодрее. Он носился по хижине с Бродягой и гонялся за Сохатым, легонько кусая его. Пару раз Лунатик останавливался, обнюхивал углы и выглядывал наружу сквозь трещины в заколоченных окнах. Бродяга, посчитав, что из Хогсмида доносился человеческий запах, изо всех сил пытался отвлечь Лунатика, не давая ему царапать стены и грызть самого себя. Только когда в третий раз за ночь Лунатик вернулся в одно и то же место в разрушенной гостиной, Бродяга решил разобраться, в чем дело, ведь Римуса в волчьем облике редко так что-то так цепляло.

Обнюхав угол, Бродяга замер, а шерсть у него на затылке встопорщилась. Этот запах был знакомым, да еще и недавним. Из горла Бродяги донесся громкий рык.

Он залаял, прося Сохатого занять Лунатика, а сам последовал за запахом, который таился в углах комнаты и тянулся к окну. В нос Бродяге ударил порывистый ветер, несущий с собой запах зимы. Он чихнул и понял, что Хвоста сейчас нет.

Небо было темным, и луна стояла в зените. Значит, прошла лишь половина ночи. Бродяга сильно встревожился, но он понимал, что ему придется ждать, пока не зайдет луна. Бродяга раздраженно потряс головой. Терпение не было той добродетелью, которой он обладал. Казалось, что ночь длится вдвое больше обычного. Лунатик все больше сердился из-за отношения Бродяги, а Сохатый изо всех сил пытался понять, что случилось с его друзьями.

Наконец небо начало менять цвет. Лунатик завыл, а потом вой сменился человеческими криками, которые раздавались от пронзающей его боли. Сириус превратился и укутал Римуса одеялом: он дрожал от усталости и холода и никак не мог прийти в себя. После этого Сириус встретился взглядом с Джеймсом.

— Здесь был Хвост.

— Что? Давно?

— Запах недавний. Сохатый… нам нужно рассказать о нем Дамблдору как можно быстрее. Столько всего случилось на последней встрече Ордена, что я совсем забыл об этом.

Джеймс вздохнул и согласился. Римус, лежа на полу, хрипло рассмеялся.

— Я же вам говорил, — пробормотал он.

Потом он завалился на бок и уснул крепким сном.

* * *

Где-то плакал ребёнок. Он пробегал одну комнату за другой, но казалось, что крик доносится из самих стен. Сириус бросился в другой коридор, в конце которого находилась дверь: она была немного приоткрыта. На пол проливался яркий белый свет. Сириус бросился вперед и споткнулся обо что-то… это было тело. Кровь застыла у него в жилах, и он увидел Джеймса. Очки у него треснули. Сириус отшатнулся и наткнулся на какой-то другой предмет, который казался мягче. Это была Лили. Она смотрела зелеными глазами в пустоту. Сириус вскочил и попятился.

Он оказался в детской, где обычно играл Гарри. Сердце Сириуса разрывалось от плача ребенка, но самого Гарри нигде не было. И вдруг плач сменился криками Римуса, который кричал и никак не мог остановиться.

— Не надо! Пожалуйста! — умолял Сириус потолок, украшенный звездами.

Римус продолжал кричать, и тут раздался холодный пронзительный смех.

— Авада кедавра!

— Нет!

Детская вокруг Сириуса взорвалась, но обломки почему-то его не задели. Потолок исчез, и вместо него появились настоящие звезды, сияющие в вышине. Ступеньки заскрипели, и Сириус резко обернулся.

В комнату вошел подросток со взъерошенными волосами, как у Джеймса, а глаза у него оказались такими же яркими, как у Лили. На лбу у подростка была хорошо видна рана, похожая на алую молнию. Это был Гарри. Стены исчезли, и теперь они стояли в безбрежной темноте. Волдеморт ждал. Гарри повернулся, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Нет, Гарри, беги! Уходи отсюда, пожалуйста!

— Бродяга, просыпайся.

— Беги!

— Бродяга!

Жгучая боль обожгла щеку Сириуса. Он моргнул и удивился, увидев яркий золотистый свет, струящийся из окна.

— А бить его было обязательно, Джеймс?

— Ну конечно!

Судя по голосу Джеймса, он считал, что это и так понятно.

— Он прав, Лилс, иногда только так и можно привести его в чувство, — раздался спокойный голос Римус.

Сириус потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Он до сих пор слышал крики Римуса, но из-за разговора, который велся сейчас, они сменились тихим гулом.

— Ладно, не важно. Хочешь чаю, Сириус?

На фоне солнечного света Лили казалась призраком, охваченным огнем.

— Да, пожалуйста, — хрипло сказал он, потирая щеку.

Лили ушла, и ее шаги исчезли вдали. Сириус понял, что он сидит в кабинете, в кресле Римуса. Джеймс прислонился к окну: похоже, его эта ситуация одновременно забавляла и беспокоила. Римус стоял посреди комнаты, плотно обернув вокруг плеч одеяло, и не корчился от боли. Казалось, что он только что проснулся. Волосы у него растрепались, а припухшие глаза обвело лиловой каймой.

А там, на полу, пытаясь завернуться в край от одеяла Римуса, сидел малыш Гарри. Суровая действительность, открывшаяся во сне, пугала, но уже рассеивалась. Сириус внимательно осмотрел мальчика: все было хорошо, и ран на бледном лбу не оказалось.

— Все хорошо, Сириус? — спросил Джеймс.

— Да, просто… сон приснился.

— Красочный, похоже.

— Ладно, может, это и кошмар был. Вы с Лили умерли, а Гарри… стал старше.

Римус вздрогнул и наклонил голову, думая о чем-то. Сириус взглянул на него и продолжил:

— Он был ранен, и голова у него была… а потом он хотел сразиться с Волдемортом. Я должен был остановить его, но он меня не слушал.

— Что с головой? — переспросил Джеймс, посмотрев на Гарри.

Ребенок так завернулся в одеяло, что виднелись лишь нос да прядь черных волос.

— Там был порез… неважно, это всего лишь сон.

— Как молния, — пробормотал Римус.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Сириус.

Римус закусил губу.

— Я… кажется, мне когда-то снился похожий сон, в ночь перед Хэллоуином. Я совсем забыл об этом.

Было видно, что Джеймс встревожился еще сильнее.

— Тебе не кажется, что это… какое-нибудь предсказание или что-то в этом роде?

— С предсказаниями у меня всегда было плохо, помнишь? — отметил Сириус.

— Только потому что ты никогда не делал домашних заданий, — возразил Джеймс. — На занятиях у тебя все очень хорошо получалось.

— Послушайте, — вмешался Римус, — сейчас волноваться об этом все равно бессмысленно. Мы победим Волдеморта, и после этого Гарри будет в безопасности.

— Но сначала нам надо уничтожить эти чертовы крестражи, — пробормотал Сириус, вспомнив, о чем думал прошлой ночью. — Дело двигается?

— Да, но невероятно медленно, — ответил Римус, потерев переносицу. — Надо уничтожить крестражи так, чтобы их нельзя было починить с помощью магии. У нас нет василиска, поэтому его яд мы исключаем, если, конечно, не получится найти настоящее вещество на черном рынке. Адское пламя… возможно, но оно чрезвычайно опасно, и им невозможно управлять. К тому же это темная магия, и мне бы очень не хотелось ею пользоваться. Не знаю, стоит ли использовать драконий огонь. А еще…

Римус вздохнул. Казалось, что он устал еще больше, чем раньше.

— А убивающее заклятие? — тихо предложил Джеймс.

Почему-то Сириусу показалось, что этот вопрос затрагивал не просто уничтожение крестражей, а значил что-то еще. Римус посмотрел на Джеймса так, как будто понимал тот скрытый смысл, который упустил Сириус.

— Убивающее заклинание вряд ли поможет, так как его можно использовать только против живых существ. Крестражи нельзя назвать живыми — это всего лишь сосуды. Мы можем воспользоваться заклинанием, если до этого дойдет… но опять же, это темная магия.

— Я всего лишь хочу убрать эти чертовы штуковины из дома как можно скорее, — сказала Лили, вернувшись в кабинет с дымящейся чашкой чая.

Сириус, ухмыляясь, взял чашку.

— Следи за словами, Лили. А если Гарри тебя услышит?

Она закатила глаза.

— Когда я заваривала чай, прибыл патронус от Дамблдора, — сказала Лили Джеймсу. — Он ответил на твое сообщение. Сказал, что, если ты хочешь с ним встретиться, у него сейчас есть время. Можешь воспользоваться летучим порохом и перенестись прямо к нему в кабинет.

— Ах да.

Ему стало неуютно, и он переступил с ноги на ногу. Все три Мародера обменялись обеспокоенными взглядами. На встревоженном лице Римуса читался настоящий испуг.

— Думаю, лучше времени не найти, — пробормотал Сириус.

Он встал, мигом выпил чай до половины и обжег язык. Джеймс отошел от окна, а Римус скинул с себя одеяло. Оно упало на пол и осталось там лежать ровной грудой, если не считать бугра в середине, напоминающего по форме Гарри. Выходя из комнаты, они услышали приглушенное хихиканье мальчика и Лили, которая громко спрашивала:

— Куда же подевался Гарри?

Когда они пришли в кабинет Дамблдора, он как раз разговаривал с Макгонагалл. Судя по всему, темой разговора был ученик, который ухитрился залить пол на третьем этаже тыквенным соком. Макгонагалл резко кивнула троим вошедшим Мародерам. Сириус как можно шире улыбнулся. Он волновался из-за предстоящего рассказа, но, несмотря на это, они были рады увидеть строгого преподавателя трансфигурации.

— Филиус убрал коридор, и в течение следующих двух недель этот ученик будет ходить ко мне после занятий, — закончила Минерва.

— Спасибо, что держите меня в курсе, Минерва, — сказал Дамблдор. По нему было видно, что его это немного забавляет. Глаза Дамблдора блеснули, и он посмотрел на Мародеров. — Кажется, всего несколько часов назад Минерва приходила сюда, сообщая мне о ваших проделках.

— Видимо, мы часто видели друг друга, — довольно заметил Джеймс, походя на ребенка.

— Даже слишком, — пробормотала Макгонагалл, но Сириус увидел, как уголок ее рта дернулся.

— Как прошла ночь, Римус? — спросил Дамблдор.

— Все хорошо, — ответил Римус, и в его голосе послышалась взволнованная нотка. — Собственно отчасти из-за этого мы и здесь…

Он прервался, похоже, не в состоянии закончить, и посмотрел на Джеймса и Сириуса в поисках поддержки.

Джеймс открыл было рот, но, похоже, тоже не смог вымолвить ни слова. Эту тайну они хранили тщательнее всего, и было странно вот так вот раскрывать ее. Дамблдор выпрямился, и на лбу у него собралась беспокойная складка.

— Мне уйти? — спросила Макгонагалл.

— А надо? — обратился Сириус к друзьям. Медленно они оба покачали головами, и Сириус улыбнулся Макгонагалл краешками губ. — Наверное, вам тоже стоит послушать. Если вы будете об этом знать, то сможете проследить, не пробрался ли он сюда.

— Вы о ком?

— О Пите… — запнулся Джеймс. — Петтигрю. Э-э… мы думаем, что он наведывается в Визжащую хижину и, возможно, следит за вами по приказу Волдеморта. Он просто… не в своем облике.

— Охранные меры замка определяют маскировочные чары, Джеймс, — сказал Дамблдор.

— Эти они не найдут. — Джеймс глубоко вздохнул. — Петтигрю — незарегистрированный анимаг, как и мы с Сириусом.

Сириус задумался, стоит ли ему стыдиться той гордости, которую он почувствовал, когда у Макгонагалл отвисла челюсть. Он решил, что не стоит. Это было настоящее достижение. Даже у Дамблдора на лице читалось изумление.

— Давно? — спросил он.

— С пятого курса, — ответил Сириус.

— С пятого курса, — слабо повторила Макгонагалл. — Ради всего святого, зачем…

— Это все из-за меня, — пробормотал Римус, уткнувшись виноватым взглядом в ковер под ногами. — Они узнали на втором курсе, в каком я состоянии, и решили помочь. Джеймс и Сириус где-то прочитали, что оборотень не опасен для животных. Им понадобилось три года, чтобы во всем разобраться, но…

Макгонагалл эти слова потрясли до глубины души.

— Как-то… был месяц, в течение которого вы трое отказывались разговаривать… Римус сказал, что вы случайно надолго наложили на себя заклятие немоты.

— Не очень-то приятный вкус у этих листьев мандрагоры, — жизнерадостно объяснил Сириус.

— Столько всего могло пойти не так… вы могли навсегда себя искалечить!

У Макгонагалл раздулись ноздри, а на щеках появились два розовых пятна.

— Впечатляющая магия в таком юном возрасте, — отметил Дамблдор, и по его виду казалось, что он вот-вот засмеется, но тут директор посерьезнел. — Какое животное нам нужно?

— Крыса, — сказал Джеймс. — Пожалуй, ему подходит.

— Хвост, — выдохнула Макгонагалл, перевела взгляд на Сириуса, а потом посмотрела на Джеймса. — Бродяга и Сохатый.

— Пес и олень, — радостно сказал Сириус. — Как бы там ни было, Лили приглядывает за Петтигрю, но было бы лучше, если бы и вы могли помочь.

Макгонагалл несколько раз открыла и закрыла рот, но так ничего выговорить больше и не смогла. Прошло всего несколько драгоценных секунд, но Сириусу показалось, что они вновь в школе и делают все возможное, пытаясь рассердить Макгонагалл до такой степени, чтобы у нее пропал дар речи.

— Простите, что я предал ваше доверие, Альбус, — вдруг выпалил Римус. — Вы разрешили мне посещать Хогвартс только в том случае, если другие ученики будут в безопасности, а я не стал их останавливать. Это было опасно, безответственно и…

— Позволь мне тебя прервать, Римус, — мягко сказал Дамблдор. — Я припоминаю, как у тебя, начиная с пятого курса, ран, полученных во время полнолуния, стало гораздо меньше. Я вижу, у тебя есть друзья, которые очень о тебе волнуются. Ты не разочаровал меня, Римус, и доверие мое не потерял. Что касается Мародеров, — Дамблдор посмотрел на Сириуса и Джеймса, — я не против, чтобы вы хранили свои тайны, однако, учитывая недавние события… что еще нам с Минервой нужно знать, чтобы защитить наших учеников?

— Мы можем составить для вас список тайных проходов, которые ведут в замок и выводят из него, — сказал Джеймс.

Сириус бросил взгляд на Джеймса, но тот молчал. Карта Мародеров пока что останется у Лили.

— Скорее всего, мы уже и так следим за всеми проходами, но проверить все еще раз вместе с опытными людьми не помешает, — с улыбкой ответил Дамблдор.

Джеймс тут же начал составлять список проходов, а директор продолжил:

— Возможно, вас также заинтересует, что прошлой ночью в Косом переулке Наземникус нашел труп. Несмотря на сильное истощение, его личность сумели установить. Это Арвел Аткинс, личный помощник министра. — Джеймс резко вскинул голову, а Сириус выпрямился. — Местами у него было обрезаны волосы. Похоже, кто-то довольно долго притворялся Аткинсом, принимая Оборотное зелье. Он не только способен прикинуться другим человеком, но и умеет применять Империус. Министр Багнолд — не та, которой можно легко управлять. Она обладает сильной волей.

Сириус, который часами изучал дела Пожирателей смерти у себя в кабинете, тут же узнал виновника.

— Рабастан Лестрейндж, — прошипел он. — За это его и отправили в Азкабан. Он исчез после массового побега в ноябре. Чёрт. Мы должны были понять, кто это, и попытаться найти…

— Хватит, Бродяга, — раздраженно прервал его Римус. — Нельзя же винить себя за все на свете.

Этот удар достиг цели. «Можно, если я и правда виноват», — подумал Сириус, но продолжать спор не стал. А вот Макгонагалл явно удивилась, что ее ученик, который обычно вел себя довольно спокойно, может так резко кого-нибудь приструнить.

— Лунатик прав, — тихо сказал Джеймс, как будто прочитал мысли Сириуса. — Мы и так делаем все возможное. Несмотря на поражение в министерстве, у нас все еще есть преимущество.

И он многозначительно посмотрел Сириуса.

«Да мы даже эти чертовы штуковины уничтожить не в силах», — подумал Сириус.

— Причина смерти Аткинса также вызывает беспокойство, — спокойно сказал Дамблдор, как будто и не было этой напряженной перепалки. — Это была неизвестная разновидность темной магии, несколько похожая на проклятие, поразившее маггла Фрэнка Брайса в больнице святого Мунго. Его органы точно так же были растворены, хотя это и длилось дольше.

— Отвратительно, — пробормотал Сириус.

После его высказывания все замолчали, соглашаясь. Если бы Сириус до сих пор работал мракоборцем, этим расследованием он бы занялся в первую очередь. В душе всколыхнулось разочарование, когда Сириус подумал о том, что он ничего не может поделать.

— Наверное, нам нужно отдохнуть. Эти несколько дней были тяжелыми, — наконец сказал Джеймс. Добавив последний пункт в список потайных коридоров, он вручил его пожилому волшебнику. — Позже обсудим, что нам делать дальше.

Если Макгонагалл и смутили его загадочные слова, она этого никак не показала, что было достойно восхищения. Мародеры устало попрощались с преподавателями и вернулись через камин в убежище, которым служил коттедж.

Когда они вошли в гостиную, Лили ждала их, сидя на диване вместе с Гарри. На коленях у нее лежала открытая книга «Сказки барда Бидля». Гарри соскользнул с дивана и тут же заковылял к Джеймсу. Сириус восхищался своим другом: он всегда делал все, чтобы порадовать сына, несмотря на усталость. Вот и сейчас Джеймс подхватил Гарри и подбросил его в воздух. Мальчик громко рассмеялся.

— Ну как? — спросила Лили.

— Нормально, — ответил Джеймс, улыбнувшись краешками губ. — Минерва тоже там была.

Лили засмеялась.

— Уверена, вы ее потрясли.

— Именно, — согласился Римус, и на мгновение показалось, что его это по-настоящему позабавило.

Он заговорил впервые, после того как одернул Сириуса в кабинете Дамблдора. Ласковое выражение лица задержалось ненадолго, сменившись усталыми складками. Сириусу очень захотелось что-то ему сказать, но не успел он найти нужные слова, как Римус пробормотал:

— Я спать. Всем спокойной ночи. — Проходя мимо Сириуса, он, не смотря на него, тихо сказал: — Если ты не против, давай завтра утром отправимся в Годрикову впадину.

— Да, я…

Но Римус уже скользнул в полутемный коридор. Сириус смотрел ему вслед, расстроенный из-за того, что его снова захлестнуло чувство вины. Он едва слышал, как Джеймс сказал Лили, что приготовит что-нибудь простое на ужин. После этого он ушел вместе с Гарри. Сириус думал, что Лили пойдет за ними, но она осталась на месте, рассматривая его понимающим взглядом.

— Что бы между вами ни происходило, продолжать не стоит, Бродяга, — просто сказала Лили.

— Разве Сохатый ничего тебе не рассказал? — сердито спросил он.

Казалось, что Лили и Джеймс составляли единое целое. То, что знал один, обязательно становилось известно и другому.

— Рассказал. Но я хочу услышать это от тебя.

Лили встала перед ним, не давая ему и дальше соревноваться в гляделки с коридором, чем он занимался до этого очень упорно. Она упрямо стиснула губы. Сириус гордился тем, что зачастую выигрывал споры, но в последнее время он частенько проигрывал, а противостоять Лили зачастую было и вовсе бесполезно.

И всё же он слабо спросил:

— Зачем?

— Я хочу, чтобы ты услышал себя и понял, насколько это все глупо.

— Эй! — возмутился Сириус.

Лили сердито смотрела на него, и он отвечал ей тем же. Прошло несколько минут, и все это время Сириусу казалось, что его зажаривают в изумрудном пламени. Впрочем, как ни странно, первой нарушила молчание Лили.

— Хорошо. Значит, ты хочешь, чтобы я начала? — Этого Сириус уж точно не хотел, но Лили не дала ему возразить. — Иногда я слишком сильно волнуюсь о Гарри — настолько, что чувствую себя виноватой. Мне кажется, что я должна постоянно сражаться в этой войне, не тратя времени на сон и отдых и не думая о чем-то другом. Иногда я сомневаюсь, правильно ли поступила, согласившись стать учителем в Хогвартсе. А вдруг есть что-то более важное, чем мне стоит заняться?

— Да ну тебя, Лилс…

— Я сержусь без причины на вас троих, потому что вы постоянно подвергаете себя опасности, — разглагольствовала она, сверкая глазами, но говоря при этом тихо. — А потом я злюсь уже на себя за то, что веду себя эгоистично и хочу, чтобы вы перестали участвовать в этой войне. А еще иногда… — Лили замолчала и прикусила губу, и Сириус вдруг показалось, что все остальное ее не смущало, пока она не добралась до последнего пункта. — Иногда я думаю, что Снейп стал Пожирателем смерти из-за меня.

Лили медленно выдохнула, как будто это признание принесло ей облегчение. Сириус взглянул на кухню.

— А Джеймс об этом знает?

— Он знает абсолютно все, — улыбнувшись краешками губ, ответила Лили.

— Тогда я уверен, что он сказал следующее: что бы ты ни сделала, Снейп бы в любом случае пошел по этой дорожке.

— Возможно, — тихо согласилась она, — но я не могу не думать об этом. Если бы я лишь… раньше все поняла или… отказала бы ему не так жестко.

— Ты ничего не могла поделать, Лилс. В конце концов каждый делает свой выбор. — Сириус пожал плечами. — Наверное, ты и так знаешь мое мнение, но я до сих пор сомневаюсь, что он на нашей стороне.

— Может быть, — ответила Лили. — К тому же у меня не получится вернуться назад, чтобы что-то исправить, но, возможно, теперь я могу поверить ему.

Сириус почувствовал скрытый укор в ее голосе, но решил, что сегодня ему не хочется вступать в спор. Когда дело касалось Северуса Снейпа, они с Лили никак не могли прийти к единому мнению.

— Знаешь, ты ведь и так помогаешь, — попытался он ее подбодрить вместо спора. — Ты помогаешь нам разыскать крестражи и заботишься о Гарри. Черт, да ты о нас всех заботишься. Не думаю, что Римусу было бы… было бы хорошо без тебя. Всё-таки в ноябре рядом с ним в основном была ты.

— Да, — тихо согласилась Лили. — Я просто злюсь, что не могу найти ничего в Выручай-комнате, а исследование Основателей так ни к чему и не привело. Куда бы я ни пошла, все время упираюсь в стенку.

Сириус не знал, что на это ответить, но Лили, казалось, это не смущало, и это напомнило Сириусу, что разговор ведет она. Теперь же Лили ждала ответа, глядя на него, и наконец он не выдержал.

— Я до сих пор виню себя за то, что случилось с Римусом, — торопливо сказал Сириус. — Я убедил себя, что он предатель, и из-за этого заставил вас с Джеймсом выбрать Хранителем Питера. Если бы не я, вы не оказались бы в опасности, а Римуса не схватили бы.

Когда он сказал эти слова Лили, вместо стены у себя в спальне, прозвучали они и правда глупо. В череде случившихся событий было слишком много переменных и случайностей, которые произошли бы в любом случае, даже если бы Сириус не совершил эти очевидные ошибки.

Лили по-прежнему молчала, не мешая ему упорядочивать свои спутанные мысли.

— Я знаю, что в большинстве случившегося виноват Волдеморт, — признался Сириус. — Но это не меняет того, что я усомнился в Римусе. Я оценивал действия людей, не зная, что кроется за ними.

Теперь он подумал и о Регулусе. Сириус два с половиной года считал его предателем и только теперь понял, что ошибся.

Он заметил, что Лили так до сих пор ничего и не сказала, и посмотрел на нее. К его удивлению и досаде, она, казалось, сдерживала улыбку.

— Что?

— У меня такая же ситуация, — призналась Лили.

— Не может быть.

— Ты что, забыл, как я сначала относилась к вам с Джеймсом?

— Это другое. Мы и правда были тогда идиотами, так что ты оказалась права.

— На шестом курсе вы выросли, а мне понадобился целый год, чтобы понять это и избавиться от прошлых обид. — Лили вздохнула, и веселые нотки исчезли из ее голоса. — Я не хочу принижать ту борьбу, в которую ты вступил, Сириус. Я всего лишь пытаюсь помочь тебе понять, что если ты позволишь своим чувствам захлестнуть тебя, то оттолкнешь от себя друзей. Прошлое нельзя изменить, но можно научиться на прошлых ошибках.

Сириус вспомнил ту ужасную ночь, когда Римуса взяли в плен. Он еще никогда не испытывал такого отчаяния. Сириус спасло только то, что Лили тут же простила его, подарив ему прощение, как он теперь понял, после того как сама извлекла урок еще в Хогвартсе.

— Римус думает, что мне надо простить себя, — пробормотал Сириус, чувствуя, как что-то слабеет внутри. Было больно. — Я не… кажется, я так раньше не делал.

— Значит, тебе нужно время.

Лили легонько сжала его плечо.

— Спасибо, Лили, — сказал Сириус, и в его голосе послышалась искренность.

Посчитав, что разговор окончен, он шагнул к кухне. Было слышно, как там хозяйничает Джеймс.

— Сириус, — позвала Лили. Остановившись, он взглянул на нее. Лили смотрела на него с сочувствием. — Если ты и поступал в прошлом неправильно, это не значит, что ты плохой человек.

И она первой вошла в кухню, где Джеймс как раз усаживал Гарри на высокий детский стульчик. Судя по запаху, он приготовил макароны — одно из немногих блюд, которое у Джеймса получалось. Когда они вошли, он придирчиво осмотрел Сириуса карими глазами.

— Твоя жена — умная женщина, — отметил Сириус.

Лили подмигнула мужу и начала раскладывать макароны по тарелкам.

— Ну наконец-то ты это понял, — поддразнил его Джеймс. — Не могу себе представить, что бы со мной случилось без нее.

Сириус промолчал.

«Я бы точно остался в одиночестве», — подумал он.

* * *

Рано утром Фаундерс Лейн накрыл тонкий слой тумана. Царила глубокая тишина. Светящиеся шары из оранжевой дымки окутывали уличные фонари. Сириус едва различал расплывчатые очертания дома Поттеров, но, несмотря на это, он снова вспомнил с ужасом то, что случилось здесь в прошлый раз. Казалось, что еще немного, и он учует запах серы. Вместо оранжевого света ламп Сириус представил темную метку жуткого зеленого цвета и почувствовал горький привкус на языке.

— Не хочешь объяснить, зачем тебе сюда понадобилось? — прошептал Сириус.

Пар, вырывающийся изо рта, сливался с туманом. Римус промолчал. Решительно пройдя мимо забора к воротам, он открыл их, как будто находясь в трансе. Сириус пошел за ним, выходя на дорожку. Заклинания, скрывающие дом, спали, обнажаю разверстую пасть, обрамленную обожженным кирпичом и облицовкой. Римуса это ничуть не смутило, и он даже не сбился с шага, вступив в темный проем. Казалось, что он к чему-то прислушивается.

Сириус не мог не заметить, что завалы расчистили. Вещи Лили и Джеймса убрали, оставив вместо них ярлыки, которые показывали, где что находилось. Расследование так и не возобновилось. После падения Министерства дом так и остался стоять пустым, став свидетелем того события, о котором Сириусу хотелось бы забыть навсегда. Но он, чувствуя за собой вину, не мог этого сделать. Невидимая сила притянула его взгляд к полу, но кровь, которая была там раньше, исчезла.

Не в силах больше выносить этой тишины, Сириус сказал:

— Здесь все убрали.

— Не все, — пробормотал Римус. Сириус взглянул на него: друг закрыл глаза и недоуменно нахмурился. — Магия всегда оставляет след.

Сириус вспомнил, каким искристым был воздух той ночью. Заклинания сгорали, пролетая в воздухе, и разжигали азарт. После магической битвы всегда оставалось особенное чувство. Впрочем, Римус и так это знал. Он говорил о чем-то другом.

— Римус?

— Дамблдор предложил прийти сюда, но я не понимаю зачем, — объяснил Римус. — Мы говорили о магии, которая древнее и могущественнее, чем даже… — Он прервался и, глубоко вздохнув, повернулся к разрушенному входу. — Ничего не понимаю, — тихо повторил он.

— Дамблдор всегда был немного чокнутым, — попытался подбодрить друга Сириус.

Он вспомнил ту ночь, когда поспешил вернуться сюда, зная, что непоправимо опаздывает, но сейчас Сириус чувствовал что-то совсем другое. До войны с Волдемортом он почти не думал о таком понятии, как душа, но постоянное заигрывание со смертью заставило его поразмышлять над ее существованием. Если бы Сириус был полностью искренен с собой — настолько, что это могло испугать, — он бы сказал, что той ночью что-то почувствовал в глубине души.

— Как думаешь, любовь к другим людям — это своего рода безумие? — вдруг спросил Римус.

— Э-э… что?

— Джеймс сказал кое-что в этом духе… он спросил меня, зачем я пришел. Я в ту ночь и правда действовал… нелогично. Я думал, что умру, но мне так хотелось помочь им, что это меня совсем не волновало. Я всего лишь хочу сказать, что любовь безумна.

«Я простил тебя. Но вряд ли для тебя это будет что-то значить, пока ты не поймешь, что заслуживаешь прощения».

Разговор с Лили изменил точку зрения Сириуса, и все же он был уверен, что нельзя вот так вот просто прощать за все совершенные грехи. Но, возможно, по мнению брата, Сириус все же заслужил прощение, и эта мысль и правда была безумной.

— И могущественная, — тихо сказал Сириус, вспомнив слова Дамблдора, сказанные им в больничном крыле.

Оттуда, где стоял Римус, не доносилось ни звука.

— Ты сказал, что магия всегда оставляет след.

Римус кивнул, его янтарные глаза смотрели куда-то вдаль.

— Когда я пришел сюда той ночью, здесь был след, указывающий на что-то более могущественное, чем магия Волдеморта. Я почувствовал это. Возможно, Дамблдор хотел, чтобы ты это нашел.

— Да, возможно…

Не успел Сириус больше сказать ни слова, как на улице раздалось три хлопка. Мародеры замерли. Черт! Наверное, они задели какие-то сигнальные чары, которые невозможно было обнаружить.

Сириус осторожно шагнул влево, чтобы выглянуть из окна. Три фигуры в черном шли сквозь туман, направляясь к дому Поттеров. Сириус на пробу повернулся. Заклинания, запрещающие трасгрессию, все еще действовали. «Ох, да ладно вам…» Так как не он их набрасывал, ему понадобится больше времени, чтобы их снять. Адреналин и инстинкты, присущие мракоборцу, пришли в действие. Ход мыслей ускорился, а все остальное вполовину замедлилось. Самое главное — спрятать Римуса. Волдеморту пока не стоило знать, что Римус был в своем уме.

— Ой, — прошептал Римус, но голос его, как ни странно, был спокойным.

Дезиллюминационное заклинание потекло по голове и телу Римуса, как краска, превращая его в подобие хамелеона, только в облике человека.

Сириус шикнул на друга, утаскивая его из прихожей. Снаружи раздались громкие шаги: пожиратели смерти явно не старались скрываться. Сириуса не было рядом, когда Римус появился здесь в ночь на Хэллоуин, но у него перед глазами вспыхнули все те ужасные видения, которые только могли прийти в голову человеку, который постоянно винил себя в случившемся. А вот о чем думал Римус, скрывающий чувства под этой странной невозмутимой маской, Сириус и представить не мог.

Дверь распахнулась, и он не успел додумать мысль до конца.

— Остолбеней! — заорал Сириус.

Первый Пожиратель, застигнутый врасплох, рухнул на землю. Остались двое, и они вели себя осторожнее. Плаща Сириуса коснулась какая-то ткань, и он потерял из виду Римуса в пылу схватки. Зеленый луч убивающего заклятия пролетел мимо Сируиса — так близко, что он почувствовал четкий шепот смерти в ушах.

Совершенно неожиданно перед глазами у него появилось яркое голубое пламя. Жар был такой сильный, что кожа на лице Сириуса стянулась, а кончики волос опалило. От оставшейся парочки Пожирателей смерти донеслись крики, и они неуклюже попятились прочь от входа во двор.

— Пора идти, — прошептал Римус на ухо Сириусу.

Они выскочили из черного входа и пролезли в дыру в заборе, созданную взрывом Джеймса. Как только Сириус услышал хлопок и понял, что Римус трансгрессировал, он повернулся и сам исчез в водовороте дымящейся ткани.

Когда Сириус оказался у ворот коттеджа, Римус уже снял дезиллюминационное заклинание. В свете зарождающейся зари его волосы блестели серебром.

— Мерлинова борода, это ты создал тот огонь? — спросил Сириус, едва сдерживая смех от облегчения. Еще чуть-чуть, и они бы попались. — Я думал, ты можешь только маленькое пламя зажигать. Тот огненный шар был прекрасен.

Римус промолчал.

— Лунатик?

Невероятная радость, которую Сириус чувствовал до этого, исчезла, а жилы скрутило от страха. Левая рука Римуса дрожала, и он дышал, делая короткие вдохи и выдохи. Римус покачнулся, и Сириус тут же подскочил к другу. Мысли метались у него в голове, когда Сириус опустил Римуса на траву и помог прислониться к забору. Может, его задело заклинанием? Но он ничего не видел…

— Дыши, Лунатик, — пробормотал Сириус. — Ты ранен?

Римус резко качнул головой. Седые волосы, скрывающие бескровное лицо, покачивались на лице. Ладно, похоже, не ранен. Римус понимал, что рядом с ним Сириус, значит, он не оказался во власти воспоминаний. Луна уходила с неба… Похоже, произошла паническая атака.

— Посмотри на меня, Лунатик. — Римус не сразу ответил, и Сириус повторил эти слова, на этот раз настойчивее: — Посмотри на меня.

Широко распахнутые карие глаза встретились с его взглядом.

— Хорошо. Теперь смотри, как я дышу. Я очень медленно вдыхаю, а потом выдыхаю. Ну же, приятель, дыши вместо со мной. Делай вдох, а потом выдох. — Дыхание Римуса потихоньку становилось не таким учащенным. — Не останавливайся. Мы в коттедже, видишь? К тому же поднимается солнце.

Скоро Римус опять задышал нормально. Он несколько раз сглотнул и моргнул, а потом хрипло пробормотал:

— Спасибо.

— Не за что, — ответил Сириус, пока еще не в силах прийти в себя. На ледяную корочку упал солнечный луч. — Такое уже было?

— Было, но давно, — выдохнул Римус. Было холодно, и из его рта вырывались белые облачка пара. — Подобное случалось несколько раз в Больничном крыле. Однажды, еще в ноябре, мы с Лили остались вдвоем. Я думал… думал, что все уже закончилось. Откуда ты знаешь, что надо делать?

Сириус помедлил, но все же ответил:

— Я… э-э… у меня такое было как-то пару раз, летом перед шестым курсом. Джеймс мне помогал, вынуждая дышать вместе с собой, и возвращал меня в реальность. Я заставил его пообещать никому не говорить об этом.

Римус не стал допытываться, и Сириус был рад этому. Он просто сидел, закрыв глаза, и дрожал. Римус не стал торопить Сириуса, давая ему время для того, чтобы он сумел отогнать всех тех призраков, которые его преследовали.

— Кажется, теперь я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда говорил, что надо простить себя, — заговорил Сириус через несколько минут. — Кажется… раньше я, наверное, считал, что, когда придет время, это чувство появится у меня само собой, понимаешь? Но это не чувство, а решение, которое мне надо принять. Надеюсь, однажды боль будет поменьше.

— Обязательно, — тихо согласился Римус.

И нет, лучше не стало. Сириус никогда не забудет тех месяцев, когда он сомневался во всех вокруг, но, может быть, однажды будет хоть немного легче.

После этого они уже не говорили, ожидая, пока солнце полностью покажется из-за деревьев, покрытых коркой льда. Римус откинул голову назад, прислонившись к забору, и о чем-то думал.

А Сириус переживал.

Переживания для него были привычным делом. Он всегда волновался о Римусе, Джеймсе и Лили с Гарри, а также будущем. К сожалению, из-за кошмаров ситуация обострялась. В последние несколько дней, запершись у себя в комнате и упиваясь собственным горем, он составлял безумные планы, с помощью которых можно было избавиться от Волдеморта.

И все они упирались в крестражи, которые надо было уничтожить. Драконы и василиски. Темная магия. Колдовство, могущество которого строилось на человеческих ошибках и еще более ужасных желаниях. Сириус вздрогнул при мысли о том, что Римусу придется использовать темную магию, после того как он изо всех сил боролся, пытаясь доказать себе, на что способен. У Джеймса была семья, и после этого их разговора об искалеченных душах в декабре… ужасно будет сталкиваться с таким. Лили… Лили была неукротимой, и Сириус постепенно научился восхищаться ее силой и решительностью. Чтобы защитить Гарри и Джеймса, она была готова на все и могла воспользоваться даже темной магией. Но Сириус не хотел, чтобы ей пришлось делать этот выбор. И вдруг он нашел решение.

Сириус криво улыбнулся сам себе, по-прежнему сидя на траве, покрытой инеем. Надо бы поскорее заглянуть в Запретную секцию. Возможно, Римус был прав. Быть может, любовь и правда толкала на безумные поступки.