Монстр с нежным сердцем (джен)

Вернулся Гарри в хогвартский камин изрядно офигевшим. Ну и ну… Как ему удалось удержать лицо ещё там, в актовом зале, когда Дамблдор на его вопрос — кто рожает? — ответил: «графиня Кеттлберн», и чего стоило сохранить самообладание при собственной догадке о том, почему профессор Кеттлберн таким безрассудным был, прямо как Хагрид! А дело-то оказалось вон в чем — графиня К. скончалась родами, еле-еле выродив одного из трех детей, отец, скорей всего, вырастил сына из чувства долга, после чего благополучно забил на отпрыска и запил вчерную. Спустив всё на выпивку, граф Кеттлберн умер нищим, а его взбалмошный сынок пустился во все тяжкие, суя нос в пасти ко всем монстрам и с радостью отдавая им свои конечности. Для того, видимо, и устроился преподавателем магозоологии, чтоб ко всем опасным тварям доступ иметь. И только лишившись половины себя — успокоился, уйдя на пенсию по инвалидности. Да, покоцанный, этакий огрызок, но зато его душа отныне не болела, перестав свербеть и ныть, подсознательно напоминая, что в его жизни чего-то не хватает…

Ох, Сильванус-Сильванус… Ну, зато ты теперь точно не одинок, все при тебе: и сестрёнка Сильвания, и братец Сильвестри. Как я рад, что целители до кесаря додумались, и тем более рад, что нашлось кому поддержать их новаторские идеи… «Мне то есть», — Гарри игриво отсалютовал своему отражению в зеркале, мимо которого проходил в этот момент. Отраженный в стекле кудрявый красавец ответно отдал ему честь.

И тут же Гарри был оглушен громом аплодисментов. Вздрогнув и обернувшись, он увидел, как холл заполняется магами, снимающими с себя чары невидимости. Радостно улыбаясь и славя Гарри де Нели, они дружно запускали в воздух фейерверки, шарики и ленты серпантина. Миг, и восторженная толпа окружила-закружила героя в счастливом хороводе — рождение тройняшек, да ещё таким своевременным чудесным вмешательством, как ни крути, имеет право на личный праздник.

В восторге были все без исключения, в который раз напомнив Гарри о незаменимости и скорости Патронусов. Уж на что быстро перемещение по каминной сети, а Патронус с радостным известием и того быстрее…

На такой же радостной волне Гарри полностью отдался обучению легилименции, которой его с самого рождества натаскивал Барри Винкль. Учился старательно, прилежно. Ну да и учитель из Винкля вышел куда терпеливее Снейпа…

— Не спеши, Гарри, не торопись. Спешка сам знаешь в чем полезна. Расслабься, закрой глаза и прислушайся к своим ощущениям. Так как твои глаза закрыты, то, значит, сейчас главные чувства у тебя — это слух и обоняние. Вот к ним и прислушайся. Слушай мое дыхание, шорохи за окном, голоса вдали. Обоняй запахи, которые до тебя доносятся. Теперь расширь нюх и слух. Слушай внимательно, ты должен почуять и услышать не только сильные запахи и звуки, но и самые слабые, практически неуловимые. Запах пота, стен, капли вчерашнего дождя, должен услышать полет мухи, топоток муравья… Нет-нет, не удивляйся, продолжай расширять и углублять свои ощущения.

И так каждый день с зимы до лета, пока Гарри не научился действительно слышать шаги муравья и чуять позавчерашний дождь. А там и до мыслей недалеко. Чувства Гарри настолько обострились, что он, хорошенько сосредоточившись, начал видеть и сокрытое — то, чему его учил когда-то профессор Снейп и, как мы знаем, безуспешно.

Мысли и желания стали для Гарри такими же четкими и явными, как страницы раскрытой книги. К осени он стал таким же искусным легилиментом, как эмпат Барри. Северус мог бы гордиться им.

В сентябре родилась Мира Мракс, долгожданная сестрёнка Марволо, зачатая в то памятное Рождество с зачарованным летним снегом во сне. Семилетний пацан выглядел таким ошеломленным, когда ему показали кулечек с пищащей малявкой и сказали, что это его сестра. Сестра?! Это его сестра?! Снежок, это правда? Стоявший рядом черный догообразный овчар негромко гавкнул, после чего опустил башку и провел лопатным языком по лицу мальчишки: правда, мол, сам же видишь!

К самостоятельному своему рождественскому полету Гарри готовился заранее: долго, неспешно отбирал деревянные и металлические брусочки, перебирал всяческие тючочки с разными тряпочками и наполнителями к ним, сочинял готовые красивые игрушки, от которых, разумеется, ни один ребёнок не откажется. За неделю потихоньку набрался приличный такой мешок. От него так и веяло благодатью, чувствовалось, что не простые там подарочки лежат, а чудесные, собранные с душой. Спотыкаясь ногами и глазами об этот мешок, многие вдруг ощущали чувство стыда, невольно проведя аналогии этого мешка со своими наспех собранными подарками, понимали, в чем тут суть, и сами себе клялись сделать так же — с любовью и уважением отнестись к профессии и к тем, кому предназначены подарки.

Маленький Марволо снова, как и год, и два назад, путался у всех под ногами, заглядывал во все мешки, кривился и пытался что-то подложить, а когда его шугали, обнадеженно просил:

— Можно мне с вами? Ну пожалуйста!

— Нет, Марволо, ты мал ещё. Этим взрослые занимаются, — мягко отказывали малышу сверхзанятые волшебники.

Голосок Марволо, тонкий мальчишечий дискант, вот уже полчаса не давал покоя Гарри. Что-то было щемяще-тревожное в нём. Беспокойно отмахнувшись от тревоги, Гарри сосредоточился на выборе фестрала для себя. Сначала посмотрел, как это делают другие, и приуныл — их действия ему ничего не объясняли: волшебники просто подзывали ближних и садились поодиночке или с напарником. Вспомнив об этом, Гарри поморщился — а вот напарника он себе так и не нашел. Не подумал. А фестралы… ну как под копирку все, одинаковые. Один Стеллмар отличался ростом — он крупнее и выше всех. Как тут своего найти? По глазам? Тоже нет — глаза у всех одни и те же, молочно-белые.

Тут один фестрал заинтересованно посмотрел на него, почувствовал, видимо, что Гарри не просто коня на единичный полет ищет, а постоянного спутника. Поймал взгляд и вопросительно кивнул — уверен? Гарри обрадованно поманил фестрала рукой — ну вот и ладно, выбирать не пришлось! Всё-таки легче, когда животные сами выбирают своего человека, урок жизни, преподанный Мышкой, не прошел даром. Ласково погладил морду подошедшего фестрала и любопытно заглянул в огромный голубовато-опаловый глаз.

— Как тебя зовут?

Ответ пришел с облегченной готовностью, как будто фестрал заждался и был рад служить хоть кому.

— Морион? — переспросил Гарри удивленно. — Что это?

В ответ пришло язвительное пояснение, что это непрозрачный дымчатый кварц черного или темно-коричневого цвета, помимо имени, собственно.

— Прости, — спохватился Гарри, виновато поглаживая узкую морду. Смущенно уточнил: — Ты девочка?

Угу. И Морион надеется, что это никак не помешает им сработаться.

— Не помешает, — поклялся Гарри, пытаясь сообразить, как же с ним разговаривает фестрал? Вроде ни голоса не слышно, ни мыслеобразов не видно. На телепатию это тоже не походило. Уж в этом-то он точно уверен — Фелина общалась с ним при помощи именно телепатии.

Не всё ли равно, как Морион с волшебником разговаривает? Кстати, вон тот мальчик с чудесным именем будет очень расстроен и разочарован, если все улетят без него.

Каким-то образом Гарри понял, о каком мальчике говорит Морион, и тут же нашел его взглядом. Марволо как раз приставал к кому-то в дальнем конце двора. Покачал головой и посмотрел на собеседницу.

— Он слишком мал. Никто его не возьмет.

На это Морион предложила Гарри взять ребёнка самому. Если он, конечно, готов понянчиться с ним во время работы. Пораскинув мозгами, Гарри пришел к выводу, что справится.

— Подожди здесь, Морион, я сейчас вернусь.

На что Морион заметила: пусть Гарри не беспокоится — к ней на спину отныне никто, кроме него, не сядет.

Несмотря на это, Гарри насилу оторвался от фестралихи, еле-еле, буквально отодрался, так не хотелось от неё отходить. Но отошел, потому что очень надо было. Мраксов он нашел здесь же, во дворе, у гномьих телег.

— Моран, Мракуша, Монти, — поздоровался Гарри. — Вы не возражаете, если я прихвачу с собой Марволо?

Дед и папаша, сгружающие с телеги облицовочные плитки, одновременно вытаращились на парня, отчего забытый груз застыл в воздухе перед ними. Мракуша на всякий случай нацелила на плиты свою палочку и недобро сощурилась на идиота, невовремя приставшего с вопросами. Гарри виновато улыбнулся ей и направил свою Левиосу, поддерживая ценный груз.

— Тебе что, делать там нечего? — дед Моран ткнул пальцем в небо. Монти добавил кивок, так же обалдело моргая на Гарри.

— Мне фестрал сказал, что можно, — упрямо сцепил челюсти молодой Санта.

— Костюма же нет, — попыталась возразить Мракуша. — Можно уменьшить, но чары же недолго продержатся…

— А ему не обязательно быть в костюме эльфа, — успокоил её Гарри.

— Драккл знает что… — пробормотал Моран, вспоминая наконец про груз и удивленно глядя на то, как он висит перед ними. Перехватил его палочкой и опустил на землю, после чего посмотрел на сына. — Пусть берет, что ли?

Монти кивнул и взглянул на Гарри.

— Бери. Но учти, головой за него отвечаешь.

— Конечно, — пообещал Гарри. — Мы с Морион и Елочкой присмотрим за мальчиком.

— Морион? — оживился Моран. — Девочка? — и просиял в ответ на кивок Гарри. — Тогда я спокоен: самки фестралов — самые надежные существа на свете!

Получив разрешение старших Мраксов, Гарри ненадолго заглянул в свои комнаты — надо было кое-что прихватить. Марволо, заприметив бесхозный мешок, тут же в него закопался и к моменту возвращения владельца был совершенно счастлив — содержимое мешка оказалось просто восхитительным… Особенно вот эта птичка, яркая-яркая, желтенькая, с черным галстучком на грудке, она просто приклеилась к его ладошке. Приклеилась намертво и нипочем-нипочем не отпускалась.

Подошел Гарри, и Марволо робко воззрился на него — интересно, а птичку можно выпросить, раз никто не берет?..

— Это синичка, — сообщил Гарри, кивая на плюшевую птичку.

— Классная… — еле слышно шепнул Марволо, бережно прижимая к груди синицу. Отдавать её ну вот нипочем не хотелось. Гарри кротко вздохнул и протянул сверток.

— Одевайся.

Ой. Ребёнок так растерянно уставился на Гарри, что тот буквально увидел, как мальчик разрывается меж двух желаний: полететь с Сантой или оставить себе синичку. Поэтому пришлось уточнить:

— Птичку себе оставь. Давай, оденься.

Очень хотелось завизжать, но Марволо побоялся спугнуть нежданное счастье, так что только тихо пискнул, хватая сверточек. В нем оказался теплый карнавальный костюмчик. Детский. Против чего Марволо, конечно же, не стал возражать, сейчас он был согласен даже на Снежинку! Поспешно распотрошив пакет и вытряхнув содержимое, он быстренько облачился в черно-белую меховую одежку, состоящую из комбинезона, пим и ушастой шапочки-капюшона. И только наматывая на шею толстый шарф, он задумался — а кто это такой перепелесый и с хвостом?

— Кот, — без труда прочитал вопрос на лице мальчика Гарри. — Ты котёнок. Черный с белыми отметинами. Постой минутку, я тебе усики нарисую. Хочешь?

— Да! — Марволо всё же не удержался и счастливо заверещал, прыгая на месте. Гарри улыбнулся, вынул из кобуры палочку и легкими взмахами навел на рожицу обрадованного ребёнка искусный аквагрим — кошачью мордочку.

Подошел Монти и с улыбкой наколдовал для сынишки зеркало в полный рост. Марволо звонко рассмеялся, видя смешного мохнатого котишку. Гарри снова улыбнулся, завязал горловину мешка, приколдовал к нему лямки и надел на себя, как рюкзак. Попросил Морион прилечь и уселся ей на спину. Монти подхватил сынишку и, подойдя, подал Гарри. В следующий миг под крик Дамблдора и взлет феникса весь двор пришел в движение: распахнулись триста пар гигантских крыл, и стройные высокие легкие кони, вереницей разогнавшись, взмыли в небо по широкой плавной спирали.

Провожая взглядом стаю, Монти недоверчиво спросил:

— С чего это Гарри вдруг заморочился? Ему работать надо, а он ребёнка с собой…

— Человек он такой, — внушительно проговорил Брайан. — Понял, видать, тонкую грань, на которой ребёнок может сломаться, утратить веру в чудо. Остальным-то всё некогда.

Сперва Марволо молчал, упиваясь полетом и переживая ощущения, потом, когда страх маленько отступил и он подуспокоился, разобравшись в своих чувствах, решился на вопрос.

— Дядя Гарри, почему меня назвали Марволо?

— Потому что ты чудо, удивительный, непостижимый, — ласково шепнул Гарри в ушастую шапочку, помня о том, как ненавидел Том имя своего деда.

— Правда?! — удивленно вскинул голову ребёнок. — А почему я удивительный?

— Потому что ты явился полным сюрпризом для своих родителей, но, несмотря на это, ты для них — самый желанный.

— Значить, меня правильно назвали, — окончательно успокоился мальчишка. — А то я думал, что оно слишком взрослое, настолько взрослое, что никак не сокращается. Правда, можно укратить его до «Воло» или «Марв», но это тоже как-то не то, да? Вот у папы хорошее имя, он Монтгомери, но все называют его Монти…

— Понимаю, — вздохнул Гарри. — Мне бы твои заботы. Мое имя и так сверхкороткое, оно ни сокращается, ни удлиняется…

— А ты не Гарольд? — мальчуган вывернулся назад, чтобы посмотреть на лицо Гарри. Тот помотал головой.

— Упаси боже! Нет, я не Гарольд и даже не Генри. Всегда был Гарри и только Гарри, — тут он щелкнул мальчишку по носу. — Смешной ты, Марволо. Я думал — это только у Фелины с именами проблемы, что только она не может определиться с тем, какое себе постоянное имя выбрать. И оказывается, она не одна…

— Я больше не буду! — засмеялся Марволо. — На самом деле мне нравится мое имя!

— Вот именно! — подчеркнул Гарри и добавил в шутку: — Смотри, не вздумай своих детей обозвать Морфином и Меропой!..

— Фу! — скривился Марволо и звонко запротестовал: — Что за гадские клички?!

Гарри захохотал. Этим веселым моментом решила воспользоваться Морион и мягко встряла в беседу, спросив, не пора ли заняться делом?

— Пора! — спохватился Гарри и посмотрел вниз. — Где тут ребёнок с сильным желанием?

Здесь. Морион плавно пошла на снижение к ближнему дому на окраине какого-то городка. Спустившись на крышу, фестралиха копнула слежавшийся снег и фыркнула. Питер Бентли, пять лет, мечтает о вечных красках, потому что они постоянно заканчиваются, а он очень любит рисовать и огорчается от того, что родители не могут их ему купить. Гарри с наикротчайшим изумлением выслушал коротенькую характеристику клиента, начиная понимать, что не так просты эти крылатые лошади… Сейчас фестралы предстали перед ним тем, чем и были по сути — самим мирозданием. Ничем другим нельзя объяснить их абсолютное всезнание.

Краски, значить? Вечные? А может, их просто мало? Ну-ка, сколько цветов в стандартном наборе: шесть, восемь? Белый, черный, желтый, зеленый, красный, синий. Фиолетовый, коричневый и прочие разные оттенки сами собой получаются от смешивания базовых цветов… Уж детям-то об этом не знать?..

Ломая голову над проблемой, Гарри проник в комнату маленького художника. Притихший Марволо предусмотрительно держался сзади, но, увидев стены, удивленно высунулся. И было отчего. Все вокруг было завешано картинами — яркими, красочными: синие океаны с китами и пароходами, синие же реки со щуками и пескариками. Желтые Африки со львами и бегемотами, слонами и гориллами. Радуги всех цветов, раскинувшиеся над зелеными долинами и домами…

— Дядя Гарри, что с ним будет, когда все краски в мире вдруг закончатся?.. — трагично прошептал Марволо.

— Не закончатся, — заверил Гарри, доставая из мешка пеналы с карандашами и тюбики с акриловыми красками. Акварель и гуашь он трансфигурировал и наколдовал из подходящих материалов. Точно так же он сотворил из мягкой древесины отличную бумагу. Очень толстую пачку.

Питер кротко моргал на всё это с кровати, разбуженный голосами и шевелением воздуха в комнате. В его карих глазах светились искорки разгорающегося вдохновения, и Гарри без труда догадывался, что именно начнет рисовать ребёнок после их ухода. О вежливости Питер, впрочем, тоже помнил и с любопытством поинтересовался:

— Вы знаете, как выглядит идиналог в шляпе?

— Э… единорог? — не поняв, переспросил Гарри.

— Не, — покачал головой Питер. — Тот, кому папа платит налог и посылает в какое-то очень нехорошее слово. Вернее, я его слышал, но мама запрещает его повторять. Я маму слушаюсь и ненавижу того идиналога в шляпе, потому что из-за него у папы не хватает денег на мои краски.

Гарри вздохнул, наколдовал набор цветных мелков и угля и добавил в кучку подарков. Уложив же мысли, сказал:

— Рад бы помочь деньгами, но не имею права. Да и золото должно законным путем доставаться… А пока что… Продай-ка мне несколько рисунков за двадцать фунтов, папе скажешь, что продал их Гарри Поттеру. Это меня так зовут.

— Давай! — обрадовался Питер. — Деньги я папе отдам, наконец-то ему от меня подарок!

На том и порешили. Гарри отобрал два рисунка, торжественно отсчитал двадцать фунтов, за которые в те годы, собственно говоря, можно купить целую лошадь, но Питеру об этом, конечно же, не сказали. В полете к следующему клиенту Марволо весь путь покатывался со смеху, Гарри поглаживал спрятанные за пазухой листы и умиленно улыбался, впервые попав в такую нестандартную ситуацию.

А Питер Бентли ушел с головой в новое творчество: высунув кончик языка, он старательно выписывал кисточкой молоденького безбородого Санта Клауса и его маленьких помощников — смешную совушку и мальчика в костюме черно-белого кота.

Дальнейшие полеты со столь юным напарником прошли без эксцессов и сюрпризов. Дети были как дети, со своими невозможными фантазиями и причудами. Гарри наколдовывал им сказки и игрушки, Марволо помогал, доставал-подавал из мешка, соревнуясь с Елочкой.

Выполнив норму, полетели обратно. Уставший Марволо откинулся спиной на грудь Гарри и лениво глазел на светлеющее над горизонтом небо.

— Уже утро, — сказал он задумчиво. Потом запрокинул голову на старшего друга. — Гарри, а в следующем году ты меня возьмешь?

— Угу… — Гарри устало клюнул носом и проснулся. — Хочешь ещё?

— Ага. Ты же лучший. Меня никто больше не возьмет. А если даже и возьмет, всё равно лучше тебя никого не будет! Гарри, мы же друзья?..

— Ладно, Марволо, — Гарри слабо улыбнулся в черно-белую макушку. — Мы друзья.

На этом закончился первый совместный полет Гарри и Марволо, Морион и Елочки. И повторится в следующем году, и в следующем, и следующих, много-много лет подряд будут они летать состоявшейся парой Санты и его помощника, черно-белого кота с чудесным именем «Марволо».