В лабиринте кривых зеркал (джен)

«Дорогая Джесс! Это я, твой папа… Прости, что не мог связаться с тобой раньше, я и сейчас делаю это с оглядкой. Кстати, девушке, которая передаст тебе эту записку, ты можешь полностью доверять…»

Нет, не так. «Полностью доверять» — это, пожалуй, слишком… Подумав, Дрейк зачеркнул последние слова:

«Девушка, которая передаст тебе эту записку, не причинит тебе вреда, можешь говорить с ней обо всем без стеснения и без опаски. Её зовут Гейл, она расскажет тебе обо мне и передаст мне твои слова. Как у вас дела? Все ли в порядке? Я очень переживаю за тебя и Зака. Со мной все отлично, но я пока не могу вернуться домой. Никакой непосредственной опасности для вас, конечно, нет, но все же мне было бы спокойнее, если бы вы уехали из города на пару недель… например, на ферму, где мы гостили прошлым летом, миссис Файнс примет тебя с радостью…»

Он вздохнул. Действительно — с радостью? Впрочем, она, кажется, приглашала Джесси погостить на осенних каникулах… Дрейку вспомнились две августовские недели, проведенные на ферме: как они с Джесс просыпались под перекличку петухов и гоготание гусей, как купались в местной речушке, мелкой, но чертовски студеной, как валялись на мягком, нагретом солнцем песке, усыпанном мелкими камешками, как ели холодное кислое молоко, сдобренное вареньем — поначалу Джесси относилась к этому кушанью с недоверием («оно противное, как слизь!»), но потом вошла во вкус и очищала тарелку до донышка, — как они на закате сидели с удочками на берегу пруда, таская из ленивой, поросшей ряской воды мелких рыбешек для хозяйского кота, как Джесс едва не ущипнул за мягкое место чем-то недовольный гусак… Горло у Дрейка болезненно сжалось — ему показалось, что до размеров горошины.

«…миссис Файнс примет тебя с радостью, если ты, конечно, опять нечаянно не разобьешь бейсбольным мячом фонарь над крыльцом и не въедешь на велосипеде в курятник…»

Эпизод был неприятный (в особенности для кур), но Дрейк криво усмехнулся: о нем знали только он и Джесси. Пусть это упоминание послужит подтверждением, что письмо действительно пришло именно от него.

«Не падайте духом, я уверен, что все это скоро закончится, и мы станем жить, как раньше… Веди себя хорошо! Не забывай мыть за собой посуду и учить уроки! Я, помнится, обещал тебе новые роликовые коньки, если ты закончишь триместр с хорошими отметками — а я всегда держу свои обещания…»

Сердце его заныло. К черту хорошие отметки — лишь бы она была жива и здорова…

«Пожалуйста, береги себя — и Зака! Целую тебя сто миллионов раз. С бесконечной любовью — твой папа…»

Он вновь вздохнул и, прежде чем свернуть записку и вложить её в конверт, еще раз перечитал написанное… Вот так. Гейл останется только передать этот конверт Джоселин и спросить, как у них Заком идут дела.

Имеет ли он право вообще просить Гейл об этом одолжении, втягивать в паскудное дельце совершенно постороннего, не имеющего ко всей этой заварухе ни малейшего отношения человека? Хотя, в общем-то, ничего особенно опасного ей не предстоит: всего лишь встретить Джесс возле школы, передать ей записку и переброситься парой слов. Ерунда… Если за Джоселин не следят…

А если следят?

Дрейк заскрипел зубами. Не такая уж важная птица Джесси, чтобы за ней следить. Надо просто попросить Гейл, чтобы она была предельно осторожна и постаралась передать письмо незаметно. Скажем, сыграть роль раздающей рекламные листовки студентки или случайной попутчицы на автобусной остановке…

Он вздрогнул: в кармане антиплащовской куртки, висевшей на спинке соседнего стула, опять заверещал чертов телефон. Уже третий раз за последние полчаса.

Ну что за неугомонный прибор!

Дрейк, стряпая свое письмо, сидел за кухонным столом в одиночестве и блаженной тишине — только мерно отсчитывали секунды настенные часы, да уютно, точно сытый кот, урчал холодильник, да что-то вполголоса бормотало маленькое радио на подоконнике, время от времени разражаясь бессмысленными попсовыми песенками. Антиплащ и Гейл куда-то ушли, видимо, спустились в маленькое кафе, находящееся в подвальчике. Квага, Мегавольт и Репейник тоже не появлялись — наверно, отправились обживать квагину «берлогу» на Севенз-лейн, или смотались к Мегавольту на маяк, или усвистали в бушрутову оранжерею на Зеленом мысу… Черного Плаща это очень мало интересовало. Главное, они избавили крохотную квартирку от своего шумного беспокойного присутствия — и это было уже хорошо. Дрейку, в отличие от них, идти было некуда.

Он опять бросил взгляд на оставленную на спинке стула антиплащовскую куртку. Забытый телефон в её кармане умолк… чтобы тут же, спустя несколько секунд, вновь разразиться мерзким, ввинчивающимся в уши пронзительным пиликаньем.

Дрейк чертыхнулся и, протянув руку, вынул его из кармана куртки, чтобы отключить звук.

Назойливый антиплащовский абонент его не интересовал. Да и высветившаяся на экране аватарка входящего вызова ничего ему не говорила: это было черно-белое невнятное изображение, стилизованное вроде бы под медведя. «Грр» — гласила подпись; то ли имитировала рык хищника, то ли имела какое-то иное, известное только Антиплащу значение… Дрейк, наверно, и вовсе не обратил бы на это внимания, если бы случайно не зацепился взглядом за номер входящего звонка.

Номер показался ему знакомым.

Две последние цифры были 24. Некие возникшие при этом странные ассоциации почему-то вызвали перед мысленным взором Дрейка образ Гризликова. Ну да. В номере телефона Гризликова две последние цифры тоже были 24.

Совпадение?

Медвежьеподобное существо на аватарке, подпись под ней «Грр»… Черт возьми! Неужто и впрямь…

Дрейк облизнул губы.

Неужто и впрямь Гризликов названивает Антиплащу по три раза в полчаса, будто влюбленная институтка? Да ну, правда?

Секунду поборовшись с собственной совестью, Черный Плащ открыл папку входящих звонков абонента «Грр»: четыре пропущенных за последние полчаса. Перед этим — несколько принятых в разное время и в разные дни. Вот так-так! Это, выходит, Гризликов звонил Антиплащу час назад, когда они выясняли отношения на балконе? И несколько раз до этого? И тогда, у забегаловки «Кривого Джо»?

«Х-хто это звонил?» — вспомнилось Дрейку. «Неважно…»

Странно. Какие такие разговоры Гризликов может вести с Антиплащом? Вот именно сейчас? Гризликов — с Антиплащом?

Или это все-таки был не Гризликов?

Дрейку стало не по себе.

— И почему я нисколько не удивлен, коп, застав тебя с чужим телефоном в руках? Разнюхиваешь очередные улики?

Дрейк прямо-таки подпрыгнул от неожиданности. Антиплащ, как всегда, вошел своей неслышной кошачьей походкой — и теперь стоял позади, в пятне темноты возле холодильника, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к посудному шкафчику. С сумрачным видом протянул к телефону лапу.

— Чертов предательский, вечно-пропадающий мобильник! Я так и понял, что оставил его в куртке… И вернулся назад, надеясь забрать его прежде, чем до него доберутся твои длинные неугомонные грабки, но, конечно же, опоздал!

— Тебе Гризликов звонил, — хрипло сказал Дрейк — и окончательно почувствовал себя полнейшим кретином.

Он почему-то думал, что Антиплащ начнет сейчас отчаянно отпираться, все судорожно отрицать, категорически опровергать или, в конце концов, молчать, словно пытаемый партизан… Но Антиплащ по-прежнему был холоден, мрачен и невозмутим, точно могильное надгробие.

— И что? Почему бы Гризликову мне и не звонить?

— Ну да, действительно, — пробормотал Дрейк. — Договариваетесь об очередном взломе?

Антиплащ, мельком бросив взгляд на экран мобильника, захлопнул приборчик-«раскладушку» и медленно повернул к собеседнику голову. Его глаза странно светились в мягком полумраке кухни.

И Дрейк вдруг понял, что, несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, даже безразличие, его двойник прямо-таки кипит от едва сдерживаемого бешенства.

— А что ты вообще обо мне знаешь, с-сука? Помимо того, что я страдаю неизжитыми с детства психологическими комплексами, а?

В наступившей тишине стало слышно, как где-то у соседей с подвыванием работает дешевая посудомоечная машина. Деликатно прочистил горло водоотвод, заглатывая очередную порцию отработанного слива, что-то деловито зашумело, зашуршало и забурлило в трубах. Выразительный голос диктора зачитывал по радио какой-то явно детективный рассказ: «… вокруг было разгромлено. Труп лежал на полу ногами к выходу…»

— Я знаю о тебе вполне достаточно, — пробурчал Дрейк, — чтобы понимать, что тебе нельзя доверять…

— Но при этом хочешь идти со мной «на дело»! — спокойно заметил Антиплащ. — Со мной, грабителем, взломщиком и распоследним мерзавцем, на котором клейма некуда ставить. Ай-яй-яй. Как же ты до такого докатился, Черныш?

Черный плащ стиснул зубы.

— А у меня есть выбор? И потом, у тебя свои цели в этом «деле», у меня — свои. Я не виноват, что средства для их достижения совпадают.

Антиплащ прищурился.

— Гризликов, наверное, думает то же самое.

— У вас с ним тоже… временный взаимовыгодный альянс? Ну-ну. Понимаю. — Дрейк усмехнулся — к сожалению, куда более натянуто, чем ему бы хотелось. — Давай еще скажи, что ты работаешь на ШУШУ…

— А для тебя это было бы неожиданностью, да?

Дрейк поперхнулся. Да, для него это было бы неожиданностью. Впрочем, в том ненормальном вывихнутом мире, в котором он жил последние дни, удивляться чему-либо было просто глупо.

— Это что, — хрипло спросил он, — очередная идиотская шутеечка?

Радио на подоконнике издало отчаянный вопль и разразилось проклятиями и пистолетными выстрелами в явном стремлении организовать еще один труп, лежащий на полу ногами к выходу. Антиплащ, чертыхаясь, шагнул к приемнику и решительно крутанул регулятор громкости. Радио заткнулось. Антиплащ повернулся к холодильнику, открыл морозилку и вынул оттуда небольшой пластиковый контейнер с анонсированным на этикетке фисташковым мороженым «Ice Kingdom». Сейчас он достанет оттуда пропуск ШУШУ и удостоверение штатного детектива, мрачно подумал Дрейк — и я пойду застрелюсь… Впрочем, в контейнере «Ice Kingdom», против всяких ожиданий, действительно оказалось всего лишь фисташковое мороженое «Ice Kingdom». Антиплащ неторопливо взял из посудной сушилки чайную ложечку и сел за стол рядом с Дрейком.

Черный Плащ бездумно наблюдал за тем, как двойник снял с контейнера плоскую пластиковую крышку и погрузил ложку во взбитую, пышущую ванильным холодом снежно-зеленоватую массу.

— Давно? — спросил он одними губами.

Антиплащ лениво отковырнул кусочек мороженого. Подержал его на ложке и зачем-то внимательно осмотрел, прежде чем положить в рот.

— А ты действительно хочешь это знать? — спросил он.

«Нет», — подумал Дрейк.

— Хочу, — сказал он.

— С того момента, как с меня сняли браслет. Гризликов тогда нашел меня в тюремной больнице.

— И… что? Предложил тебе подписать контракт на сотрудничество? Стать для ШУШУ… информатором, шпионом… двойным агентом, что ли?

Антиплащ пожал плечами. Облизал с ложки остатки мороженого.

— Наверно, эта мысль показалась ему чуть более остроумной, нежели тебе.

— Но это… нонсенс! Бред… Ты и ШУШУ… Это невозможно!

— Почему? По-моему, достаточно распространенная практика… Гризликов страстно хочет достать ВАОН. Я — после того, что они со мной сделали — тоже. Цели наши, во всяком случае, совпадают.

— Я тебе не верю.

— Это для меня не новость. И что? Бесишься теперь, что ваш неуклюжий офисный крючкотвор вот так запросто тебя обставил, а?

Дрейк судорожно вцепился пальцами в край стола.

— Гризликов не мог так поступить… Вот так взять и ни с того ни с сего тебе довериться… завербовать тебя, безнадежного уголовника, работать на ШУШУ… Никому ничего не говоря… ни с кем не посоветовавшись…

Антиплащ поднял брови.

— Почему ты думаешь, что он никому ничего не говорил? С тобой ему, что ли, надо было советоваться, а?

— Так Хоутер… знает? — пробормотал Дрейк.

— Разумеется. — Антиплащ усмехался уголком губ: видимо, потрясенно-ошеломленный вид двойника доставлял ему определенное мрачное удовольствие. — А ты как думал?

Никак. Мыслей в голове Дрейка не осталось абсолютно. Он только и мог, что в ответ вхолостую шевельнуть губами. Беспомощно и беззвучно — не было слов. Не явились.

Он сидел, будто пораженный громом. Вот так Гризликов! Вот так старый неповоротливый медведь! Да уж, такого «хода конем» Дрейк от него совершенно не ожидал. Хотя, если вспомнить их недавний разговор… «Я давно интересуюсь Антиплащом… Ты никогда не думал о том, что он мог бы оказаться для нас полезным?.. Просто ты не хочешь приглядеться к нему попристальнее…»

У Дрейка внезапно заболел затылок, заломил, будто от увесистого удара, закружилась голова, зарябило перед глазами, и стены плавно поехали ему навстречу, угрожающе надвинулись, обещая вот-вот обрушиться, задавить и погрести его под обломками. Еще немного — и я сам стану трупом, лежащим на полу ногами к выходу, угрюмо подумал он. Я, конечно, не обязан верить Антиплащу на слово, но… эти звонки, этот странный совместный взлом на Паркер-роуд, этот таинственный, время от времени дающий о себе знать гризликовский «информатор»… неужели им действительно был Антиплащ? А где этот мерзкий проходимец «наводил справки» о прэттовской фабрике — выходит, тоже у Гризликова? Вот откуда у Антиплаща такая подозрительная осведомленность обо «всем этом дерьмеце»! А он, Дрейк, ничего, вот абсолютно ничегошеньки не знал о том, что происходит у него за спиной!

Он признался себе, что это последнее обстоятельство и убивает его больше всего. Конечно, Гризликов не обязан был ему, Дрейку, о своей инициативе докладывать, он наверняка первым делом посоветовался об этом с шефом, но… что? Хоутер это одобрил? Хоутер это одобрил, черт побери! То есть тоже был уверен в том, что к Антиплащу стоит «приглядеться попристальнее», да?! И в том, что этому плуту можно верить?! И ни словом не обмолвился ему, Дрейку, не счел нужным посвящать его в эту нелепую авантюру, не удосужился хотя бы мимоходом обо всем этом упомянуть… Предпочитал помалкивать, соблюдая секретность? Или щадил его, Дрейка, хрупкую неустойчивую психику? Тысяча чертей! Каким же лопухом, дуралеем и законченным идиотиком Дрейк выглядит сейчас в глазах двойника! Нет, хуже, не только идиотиком — еще и распоследней мелкой сошкой, мнение которой в ШУШУ, оказывается, не стоит и ломаного гроша! Неудивительно, что Антиплащ так мерзко и самодовольно ухмыляется — с таким откровенным злорадным торжеством и с таким наглым неприкрытым превосходством…

— У тебя-то какие счеты с ВАОН? — спросил Дрейк хрипло. Не то, чтобы он действительно хотел это узнать — но и дальше сидеть потрясенно и молча, с открытым ртом и жалко выпученными глазами было поистине невозможно.

Антиплащ коротко хмыкнул.

— Личные.

— Из-за того браслета со взрывчаткой, который на тебя нацепил Войт?

— Не только. — Антиплащ мрачно помолчал. — Но тебе-то, собственно, какое до этого дело?

— Просто… любопытно. А вообще-то я тебе ни на грош не верю.

— Ты это уже говорил.

Дрейк подался вперед.

— Нет у тебя никаких «личных» счетов к ВАОН… Просто ты воспользовался ситуацией, чтобы втереться Гризликову в доверие. Снять с себя подозрения, оказаться под «крышей» ШУШУ, иметь в случае чего надежного покровителя… И тебе это удалось, хитрая ты и подлая коварная скотина! Вот и вся истинная подоплека твоих якобы возвышенных намерений и стремлений… Я прав?

Антиплащ смотрел исподлобья.

— Ты всё сказал?

— А мне нужно ещё что-то добавить? — небрежно обронил Дрейк.

Рука Антиплаща, до сих пор расслабленно лежавшая на столе, внезапно порывисто дрогнула и сжалась в кулак. С такой силой, что побелели костяшки.

— А тебе никогда не приходило в голову, дубина, что я хочу завязать?

— Ты? Завязать? — Дрейк почувствовал, что его против воли одолевает истерический смех. — Ты?

— Ну-ну, давай, давай, посмейся, — зло, с вызовом, сквозь зубы процедил Антиплащ. — Это же так смешно — узнать, что общепризнанный изгой и преступник хочет в кои-то веки покончить с прошлым, начать новую жизнь и почувствовать себя человеком!

— После всего твоего «послужного списка»?

— В последнее время я практически отошел от дел. Ты не заметил?

— Ну да, — сказал Дрейк. — Разумеется. В Хранилище Макдака был, конечно, не ты. И в доме Прэтта на Паркер-роуд — тоже. Не обольщайся, мерзавец! Слишком много краж и взломов на твоем счету, чтобы ты мог искупить свою вину хоть сотрудничеством с полицией, хоть спасением мира, хоть чем бы то ни было… Ничего у тебя не выйдет, ты понял?

— Хочешь нанести мне психологическую травму, несовместимую с жизнью?

— Просто хочу сказать, что если Гризликову тебе и удалось запудрить мозги твоим якобы «раскаянием» и безудержным стремлением в счастливое законопослушное завтра, то со мной этот номер у тебя не пройдёт. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить во всю эту несусветную чушь. Ясно?

Антиплащ, склонив голову к плечу, медленно поднял на Дрейка глаза. И смотрел долго, долго, так долго и пристально, что Дрейку стало не по себе… Его левая скула вконец мучительно онемела, словно бы в ожидании удара. «Еще одно слово — и ты получишь по физиономии…»

Впрочем, Антиплащ определенно решил не связываться — и только с безразличным видом пожал плечами. Даже, наверное, с чересчур безразличным.

— Да и черт с тобой! Не вижу смысла что-то доказывать такому безмозглому ишаку, как ты, и тем более судорожно метать перед тобой бисер. Все, что я имел тебе сказать, я сказал. — Он рывком поднялся, закрыл контейнер с остатками мороженого и убрал его обратно в холодильник. Протер стол бумажным полотенцем и, раздраженно скомкав его, бросил в мусорное ведро. — Живи теперь с этим, придурок. — Он шагнул к выходу.

— Подожди, — хрипло сказал Дрейк ему вслед.

Антиплащ на секунду приостановился в дверях. Но не обернулся. Не хотел показывать двойнику свое лицо?

— Ну?

— Гризликов знает, где я? — спросил Дрейк. Почему-то шепотом — видимо, для того, чтобы никто не подслушал.

Антиплащ медлил с ответом. Стоял, держась рукой за дверной косяк. Смотрел куда-то в противоположную стену. Размышлял, не стоит ли солгать?

— Если и знает, то не от меня, — наконец бросил он через плечо. — Доброй ночи!

* * *

— Дебилы.

Прэтт тяжело откинулся на спинку кресла и провел рукой по лицу. Впору было плакать — но его отчего-то разбирал идиотский нездоровый смех.

Его детище было убито, угроблено, расплющено, превращено в груду мятого слипшегося металла! И могло сгодиться теперь разве что для сдачи в утиль — по десять центов за фунт... Конечно, это не конец света, и ВОРГа можно воссоздать вновь и даже в чем-то улучшить, но… тысяча чертей!

Прэтту хотелось убивать.

На этот раз гаванской сигары Томбу не досталось — хозяин кабинета предусмотрительно спрятал хьюмидор с глаз подальше в ящик стола. Поэтому посетитель курил собственные сигареты какой-то редкостно вонючей марки — настолько вонючей, что Прэтт даже не желал выяснять, какой именно. Только одного он сейчас желал — чтобы этот бритый идиот наконец убрался восвояси из его кабинета и позволил боссу спокойно переварить очередную вселенскую неудачу и сокрушительное фиаско уже почти осуществившихся планов. Уеду, мрачно сказал себе Прэтт. Пусть только все это закончится — тут же уеду подальше, куда-нибудь на Гавайи, и буду целый месяц лежать в шезлонге не двигаясь и морально разлагаться, как труп…

Впрочем, Томб убираться пока не намеревался. Он небрежно сдул пепел с сигареты и, подавшись вперед, вынул из кармана какую-то длинную красную тряпицу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вязаным шерстяным шарфом.

— Не потейте, Прэтт. Еще не все потеряно.

— Если гибель ведущих разработок, на которые я ревностно возлагал самые трепетные надежды, ты называешь «не все потеряно»…

Томб поглаживал шарф, лежащий у него на коленях, нежно и ласково, словно пушистую кошку.

— Черт с ним, с ВОРГом, воспроизвести его, в конце концов, не проблема. Тем более мы успели убрать с верфи то, что от него осталось… Копы ничего не найдут.

Прэтт издал не то всхлип, не то горестный смешок.

— А Черный Плащ? И эти… идиоты из «Четверки»? Им теперь тоже обо всем известно! Это ты понимаешь, или нет?

— Мы их достанем.

— Интересно, как?

Томб положил шарф перед Прэттом.

— Я нашел это в их берлоге… Посмотрите вот здесь в уголке… там, где вышивка. Видите — буквы!

Прэтт поднес шарфик к свету.

— Буквы, да неужели? «Гейл Андерс»… Хм! И что?

— Это имя ни о чем вам не говорит?

— Погоди-ка… — Прэтт наморщил лоб. — И впрямь что-то знакомое…

— Дело «Утренней звезды», — услужливо подсказал Томб. — Вспомнили?

Прэтт с безнадежным видом откинулся на спинку кресла.

— Это было почти полтора года назад!

— Ну и что?

— Не смеши… По-твоему, Антиплащ все еще держит эту девку в фаворе? Ты, похоже, плохо его знаешь! У него таких баб на каждый день по пять штук.

Томб паскудливо ухмыльнулся.

— Так то проходные бабы — одноразового пользования, так сказать. Как салфетки из спанлейса — распечатал, подтерся и выбросил. А вот здесь, — он ткнул узловатым пальцем в злосчастный шарф, — у него явно иной интерес, о котором он на каждом углу не кричит. Якорек у него тут, похоже… зацепочка, как говорится. Иначе эта тряпка не оказалась бы на его территории.

Прэтт отмахнулся.

— Может, эта девка и оставила его там полтора года назад.

Томб яростно затушил тлеющий окурок о собственную ладонь.

— Во всяком случае, потянуть за эту ниточку нам ничто не мешает. Возможно, этой Андерс известно, где искать Антиплаща…

— Ну хорошо, наведи о ней справки. Фотографию, домашний адрес, место работы, телефоны…

— Уже навел. Насчет домашнего адреса пока не скажу, но работает она в больнице Святой Марии на Саншайн-авеню.

Прэтт изобразил квёлую усмешку.

— Отлично. А теперь убирайся.

— Еще одно.

— Ну? Что опять? Очередная гениальная идея? На которую тебя натолкнул старый грязный носок, который ты отыскал в этом чертовом бункере?

— Почти. — Томб сделал вид, что не заметил насмешки. Он вновь запустил лапу в свой магический карман и добыл потрепанную книжицу в черной коленкоровой обложке. — Это записная книжка этого… Черного Плаща. Мы изъяли её еще в тот момент, когда намеревались его прикончить.

— Хм! И что?

— Взгляните вот на эту запись.

Прэтт небрежно перелистнул страницы. «Позвонить директрисе насчет сломанного проектора. Тел. 56-78-93, м-с Броудс». Чуть ниже шла еще одна запись, обведенная карандашом в овальную рамочку: «Купить Дж. новые кеды!» Прэтт вопросительно поднял брови:

— И?

— Элеонора Броудс — директор средней школы «Миддлвуд Кросс Скул» в Бледстоне, я выяснил это из телефонной книги. Вопрос: зачем этому копу звонить директору школы насчет какого-то там «сломанного проектора»? И какому такому «Дж» он собрался покупать новые кеды?

— Ответ: в этой школе учится его сын, которому нужна новая спортивная форма.

— Вот именно! — произнес Томб с нажимом.

Прэтт покачал головой.

— Слишком мало информации. Средняя и начальная школа «Миддлвуд Кросс Скул»… сколько учеников там имеют имя, которое начинается на «Дж»? Слабенькая зацепка…

— Лучше это, чем совсем ничего.

— Ну, может быть, ты и прав. — Прэтт задумчиво поскреб пальцем подбородок. — «Миддлвуд Кросс Скул», хм… Ладно, давай займись этим. Как следует займись, понял? А то что-то ты слишком часто испытываешь мое терпение в последнее время… Я ведь, знаешь ли, могу и рассердиться по-настоящему.

* * *

Черный Плащ проснулся посреди ночи. Его злосчастная рана наконец-то улучила подходящий момент, чтобы урвать себе толику внимания, и плечо разламывалось от нудной свербящей боли — Дрейку казалось, что его раненную руку методично и неотступно, с тонким изощренным садизмом пилят тупой ножовкой. Некоторое время он лежал, перемогая страдание, вновь пытаясь уснуть, потом понял, что ничего не выйдет — и, отбросив плед, сел на диване, свесив ноги на пол. Сдерживая стон, осторожно потер затекшую руку.

Интересно, в этом доме есть обезболивающее? Ну хотя бы самый захудалый аспирин? Если есть — то где?

Он включил настольную лампу, пошарил в тумбочке, ящиках стола и ближайших шкафчиках и отыскал початую упаковку ацетаминофена. Осторожно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты и направился на кухню, чтобы запить таблетки холодной водой из чайника.

В коридоре остановился. На кухне горел свет, пробирался в приоткрытую дверь узкой полоской, тянулся, вспарывая густой ночной мрак, тонким острым лучом через прихожую. Кому-то, как и Черному Плащу, сейчас явно не спалось.

Дрейк осторожно заглянул в кухню. И тут же увидел двойника — Антиплащ сидел в уголке возле окна, высоко засучив рукава водолазки, и кончиками пальцев втирал в кисти рук какую-то желтоватую мазь из пластикового тюбика. Расстёгнутые кожаные манжеты лежали перед ним на столе.

На какое-то мгновение Дрейк успел разглядеть его обычно спрятанные от посторонних глаз запястья: окольцованные уродливыми буграми шрамов, изрытые месивом кривых бурых рубцов, рыхлые и болезненно-бледные, будто слепленные из непропеченного теста… Ну, ничего неожиданного, сказал он себе.

— Полуночничаешь? Угрызения совести спать не дают? — Дрейк негромко кашлянул из-за двери — не без некоторого внутреннего злорадства. Кажется, теперь — наконец-то! — пришла его очередь застать двойника врасплох.

Антиплащ замер и секунду-другую сидел неподвижно, будто пытаясь перетерпеть внезапную судорогу. Потом, как ни в чем не бывало, продолжил прерванное занятие: аккуратно взял кончиком пальца очередную порцию мази и принялся втирать её в нездоровую, перепаханную швами кожу. Пальцы его слегка дрожали.

— Чего тебе надо? — спросил он через плечо.

— Воды, — коротко ответил Дрейк. Он вошел в кухню, плеснул в стакан остывшего кипятка из чайника, бросил в рот пару таблеток, неторопливо запил. Антиплащ молчал, съёжившись над столом, как от желудочной колики — ждал, когда двойник уберется восвояси.

— Откуда у тебя эти шрамы? — небрежно полюбопытствовал Дрейк, не особенно надеясь на ответ.

— А тебе что, не плевать? — глухо, с неприязнью в голосе отозвался Антиплащ. — Или ты забыл?

Дрейк сполоснул стакан и поставил его в сушилку.

— Дело «Утренней звезды»?

Антиплащ отрывисто хмыкнул.

— Не забыл, значит… Разве не ты вытаскивал меня из того подвала?

Дрейк слегка смешался.

— Ну да, тебе тогда невесело пришлось…

— Невесело? Да, я всего лишь четыре дня провисел, прикованный наручниками к чугунной трубе, подыхая от жажды и слушая, как на расстоянии пары футов от меня журчит вода в коллекторе. А потом — видимо, от нечего делать — впал в голодную кому. Ну и едва не лишился кистей рук, но это уже так, досадные мелочи. — Он запнулся и секунду помолчал, то ли подбирая слова, то ли вообще жалея о том, что вынужден был об этом заговорить. Мрачно поднял глаза на Дрейка. — Ну?

— Что «ну»?

— Что ты на меня так смотришь? Сказать нечего?

— Ну, я растрогался и всплакнул, — пробормотал Дрейк, — чего еще ты от меня хочешь? Чтобы я ободряюще похлопал тебя по плечу? Дал рекомендацию пойти к пластическому хирургу? Или по-дружески посоветовал все забыть и отпустить?

— «Забыть»… — процедил Антиплащ. — По-твоему, это так легко? — Он с яростью втянул воздух сквозь зубы. — Эти чертовы шрамы иногда болят, знаешь ли. Зудят. Ломят. Немеют. Проделывают еще всякие забавные фокусы, довольно-таки малоприятные, надо признать. Сводят меня с ума! — Он со стоном ударил по столу раскрытой ладонью. — А Железный Дровосек — та ваоновская сволочь, которая и сделала со мной всё вот это — так и остался безнаказанным, между прочим. И что-то ты и твое замечательное ШУШУ не очень-то и стараетесь ухватить его за хвост и призвать к ответу!

— И поэтому ты решил достать его сам, — сказал Дрейк.

Антиплащ вновь принялся надевать на запястья кожаные манжеты — и никак не мог застегнуть трясущимися пальцами крохотные металлические кнопки.

— Ни копов, ни ШУШУ мне любить абсолютно не за что, Черныш, это верно — но ВАОН и её прихвостней я ненавижу все-таки больше. И ты по-прежнему думаешь, что у меня нет на это причин?

Дрейк молчал. Смотрел, как Антиплащ тяжело поднимается из-за стола, как закрывает тюбик с мазью пластмассовым колпачком, как небрежно бросает тюбик в ящичек кухонного стола. Какая-то воображаемая преграда висела между двойниками, точно стенка из прозрачного стекла — невидимая, но прочная — и, наверно, при желании её можно было сейчас разбить… правильными словами. Но Дрейк никак не находил в себе сил попытаться их подобрать.

— Ты…

Антиплащ мельком взглянул на него:

— Что?

— Ты думаешь, — вполголоса сказал Дрейк, — что Родерик Прэтт — это и есть Железный Дровосек, так? И хочешь найти подтверждение этому в его секретной лаборатории?

Антиплащ как будто удивился. То ли нелепости этого предположения, то ли того, что Дрейк ни с того ни с сего решился об этом заговорить.

— Я ничего не думаю. И не склонен делать поспешных выводов, Черныш… в отличие от тебя. Так что окажи мне услугу, избавь меня от своих странных умозаключений… Доброй ночи!