Дочь Селестии (джен)

Огромная ящерица корчится передо мной, пытаясь казаться меньше, что вряд ли удастся — одна её голова возвышается над моей гривой на пару метров. Телекинезом я перехватываю её трахею, прекращая доступ кислорода. Как всё же несовершенны живые — как много компонентов природы нужно им, чтобы жить. Когда-то первые клетки опрометчиво использовали весь доступный спектр химических соединений в борьбе за жизнь, и не заметили, как стали от них зависеть. И теперь я, бесстрашный, ограничив доступ всего одного компонента, могу прервать существование огромного организма… Заглядываю в глаза — там только беспросветная паника. Это можно было бы использовать, но… Чем-то она мне не понравилась. Я отрываю голову дракону, отправив многотонную тушу в далёкий и последний полёт, вхожу в ущелье. На высоких скалах громоздятся тяжёлые камни, которые должны были упасть мне на голову. Чуть улыбаюсь: ну, вы же не сделаете этой, последней в своей жизни, ошибки?

Несколько крупных драконов лежат передо мной на брюхе, между нами гора каких-то, без смысла и цели накопленных сокровищ.

— Ваш правитель мёртв, — говорю я. — И по древнему, и единственно верному закону, теперь я — ваш правитель…

Старлайт вскинулась на кровати, откинув пропитавшуюся потом простынь. Санбёрст что-то неразборчиво промычал в подушку и перевернулся на бок.

Вот это сон так сон. Надо поговорить с Луной, что это может значить…

«А стоит ли? — проснулся червячок сомнения, — как-то она не очень торопится аликорнизировать ни тебя, ни кого-то ещё, а во сне ты была… всемогущей».

Только почему-то жеребцом. Старлайт покрутила головой, вспоминая странное ощущение чего-то «лишнего» внизу живота. Впрочем, если ради всемогущества придётся стать жеребцом, она готова и на это.

И восхитительное ощущение… Стоп.

Единорожка чуть не ударила себя по лицу, и сдержалась только потому, что не хотела разбудить Санбёрста.

«Этот ублюдок, которым я была, он же упивался чужой болью и страхом.»

Да, пожалуй придётся рассказать всё Луне. Я ведь тоже могу наворотить дел, хотя, конечно, и не Моарей…

Кобылка задумалась. Странное слово. Что оно значит? Это имя, или класс, или может, разумный вид? Во сне она не видела своего тела, но по прикидкам, смотрела на мир, примерно, с двухметровой высоты, то есть была ростом с Луну…

Впрочем, поговорить в этот раз не вышло. Принцесса была в гневе, и с порога огорошила ученицу:

— Ты знаешь, что сделала Зебрика? Такого ещё не было в дипломатической практике! Они в одностороннем порядке вышли из договора!

* * *

— Я недослышала, что ты сделал? — переспросила Кеура у Сепп Чона.

— Разорвал договор по шахтным установкам…

Старая волшебница вдохнула, мысленно досчитала до десяти, и уточнила:

— А что же тебя сподвигло на такое действие?

— Разведка донесла мне, что Селестии уже несколько лет нет в Кантерлоте. И в Эквестрии. И вообще нигде нет. Они долго собирали информацию, и теперь аналитики уверяют, что она либо умерла, либо ушла. И Луна осталась одна.

Кеура возразила:

— Я не знаю, чему там тебя учили в твоём спецназе, а меня учили так: не спеши объявлять кого-то мёртвым, пока не увидишь труп. А тот кто ушёл даже на другую планету, может и вернуться… Я сама не в восторге от этого договора, я не хотела его подписания, но так или иначе он подписан и выполняется.

Сепп кивнул.

— А скажи мне, для чего нужен Орден, если вы не можете парировать угрозу, исходящую от одной или даже двух кобыл? Зачем последние четверть века какие-то совершенно неадекватные суммы идут на ваше содержание? Ты думаешь, я слепой?

«Когда ты получал от меня деньги, тебя это не смущало», — подумала Кеура, а вслух сказала:

— Может, тогда твои информаторы сообщили, что на эти деньги я не скупаю алмазы с голову размером, а вкладываю в экономику Зебрики. В частности, в ВПК. Чтобы твои друзья с большими петлицами, их не разворовали. Но Орден я, конечно, тоже не забываю, стараясь развивать каждый талант.

— И где же результат? — насмешливо поинтересовался жеребец. — Где та плеяда магов, что могут противостоять аликорнам?

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — спокойно ответила Кеура, — это разные уровни бытия. Всё что мы можем, это на некоторое время связать Луну боем, может, перегрузить её защиту, заставить отступить. Но она вернётся…

— Понимаю, — в свою очередь теряя терпение, рявкнул Чон. — Я консультировался с магами… Да, как бы ты не пыжилась, ты не контролируешь ВЕСЬ Орден. И многие недовольны тобой, и не только молодёжь… Вот что мне сказали: когда волшебник сражается с кем-то — одним или многими — но сопоставимыми по силе, его можно взять и застрелить. С тыла, например. Об этом ты не думала?

— Думала. И даже проводила тесты.

Кеура коротко, не вдаваясь в подробности, рассказала о уже пятнадцатилетней давности покушении.

— Кстати, стрелком был твой знакомый. Немой. — Не удержалась от шпильки она, впрочем, сразу поняв, что это было зря: собеседник зло поджал губы. «Интересно, что там на самом деле произошло?» — подумала магесса.

— Удивительно было бы, если б этот слюнтяй справился… Так надо послать двух стрелков! Или трёх. И одного с гранатомётом. Она может отбить пулю? Отлично. Я посмотрю, как она отобьёт ПТУРС… И знаешь, что ещё? Разведка докладывала то же самое Людвигу. И я знаю, что он совещался с тобой, прежде чем принять решение не отменять ратификацию документов. А зря! Они уступили раз, уступили бы и второй… И я не хочу слушать, почему нельзя победить аликорна. Я хочу услышать, как его победить. Поэтому я, не спросив, разорвал соглашение, чтобы у тебя не осталось выбора…

— Парламент, — начала было Кеура, но сама же махнула копытом, — нафиг парламент. Когда они начнут что-то решать, значит, стране конец… То есть, ты припёр меня к стенке? А ты не боишься, что с тобой что-нибудь случится? Все под богами ходим…

— Опасаюсь, — кивнул Сепп. — Но я всё-таки глава государства. И на мне куча следящих заклинаний. Если моё здоровье начнёт внезапно портиться, это всполошит нелояльную к тебе часть Ордена. А ты не Луна, и вряд-ли сможешь отбиться от десятка магов, пришедших задать тебе вопросы…

— Переоцениваешь ты себя, — задумчиво сказала Кеура. — Знаешь, я ведь не очень ценю жизнь: что мне тут осталось. Убить тебя для меня — детская забава. И демонстративно не прийти потом на похороны. Кстати, очень немного магов осмелятся вступить со мной в открытый бой, хотя мне уже хорошо за шестьдесят… И знаешь, почему я не ломаю тебе шею прямо сейчас? Потому что это вызовет политический кризис на фоне обострения с Эквестрией, которое ты, тупой идиот, спровоцировал… А теперь я хочу тебе кое-что показать.

Она открыла портал, и заметив, что Сепп Чон колеблется, сказала:

— Ну же. Ты кто угодно, но не трус. Хотела б я тебя убить, уже убила бы давно…

Через коридор они перешли в зал «Дискордовой дачи», где по прежнему валялись обломки двери. Рисковать и убирать их не стали, и просто припарковали второй погрузчик стрелой прямо в портал, и по этой стреле ходили, и крючком на ней, если надо, доставляли оборудование.

— Что это за куча металлолома?

Кеура молча взобралась на стрелу, потом повернулась:

— Только не говорите, лейтенант, что вас надо подсаживать.

Жеребец хмыкнул, и толкнувшись копытами, подлетел на полтора метра, встав на балку рядом с Кеурой.

— Меня, знаешь ли, не просто так брали в спецназ. И может, я не одолел бы в бою Джея или Хосфа, но так на всякий случай, с одной престарелой кобылой как-нибудь справлюсь.

Волшебница равнодушно пожала плечами.

— Идём.

Они вышли в зал с Деревом. Сепп непроизвольно поёжился от холода и обошёл зал по кругу.

— Ну, круто. Сначала ты показала мне гору металлолома, потом кучу поделочных камней… Не, я не спорю, если это продать, можно заработать денег на пару крейсеров… Нашута они, правда, теперь, когда остались без нормального оружия?

— А что ты скажешь, если я сообщу тебе, что попасть сюда мечтали поколения магов, и я тридцать лет интриговала, и безжалостно убивала, чтобы получить доступ в этот зал?

Сепп думал было произнести какую-то колкость, но всё же промолчал, просто задрав брови.

— И что Фессон с Алое считали эту «кучу поделочных камней» своим главным сокровищем? Наверное, они не были полными дебилами, умудрившись проправить Зебрикой тысячу лет. А ещё до того шесть аликорнов погибли, сражаясь за право войти сюда. Существа, прожившие лет по пятьсот-семьсот тоже редко бывают кретинами…

— Гм. И что же это?

— В том-то и дело, что я не знаю.

Она вкратце рассказала ему всю историю.

— Считалось, что в мире духов можно получить могущество, сравнимое с таковым у аликорна, а может стать им… Убить аликорна и самому стать аликорном, — задумчиво повторила Кеура. Прямо сюжет для сказки… Но когда мы пять лет назад сюда пришли, ничего не случилось. Мы пытались с ним говорить вслух или телепатически. Инициировали самые разные заклинания. Воздействовали различными излучениями, которые работают в этой комнате — а далеко не все здесь работают. Мы приводили сюда самых разных зебр. Магов и нет, молодых и старых, жеребцов и кобыл… И ничего.

— Так может, эта штука мертва? Ну, или сломалась?

— Да нет. Там идёт интенсивный, хотя непонятный нам, энергообмен. Ты скажешь, что это может быть агония, но… Мы нашли тут несколько волосков, чёрных и белых, потерянных относительно недавно. Анализ показал, что они принадлежат пони, кобылам, и в их хромосомах нет теломер. То есть сюда с какой-то целью приходили две бессмертных пони-кобылы. Кто бы это мог быть?

— Неизвестный нам пегий аликорн, — буркнул Сепп.

Кеура хмыкнула, оценив шутку.

— Или так. Поэтому, мы ведём исследования крайне осторожно, ибо, если из этих порталов, или из коридора, — магесса указала в его сторону копытом, — вдруг вылезет пегий аликорн, она будет очень рада нас тут застать.

Жеребец пожал плечами:

— Нигде не написано, что нам нельзя тут вести исследования.

— Но нигде также не написано, что аликорн не может нас всех убить и спрятать тела, раз об этом никто не узнает.

— Да, это проблема, — согласился Сепп. — Вы уж будьте осторожнее. Честно, я тебя не люблю, но ты полезная. Жалко будет, если сдохнешь.

— Спасибо, — кивнула Кеура, воздержавшись от ответной колкости. — Помнишь, я тебе говорила: мы проигрываем на дальней дистанции. И если уж вывести из строя их аликорнов мы не можем, логично завести своих, и я упорно год за годом шла к этой цели. И этот проклятый договор давал нам время. Может даже пару веков. И если бы я сдохла, не дождавшись, это не имело бы значения, потому что работу продолжили бы другие. А ты существенно урезал этот запас. Понимаешь теперь, почему я бешусь?

— Понимаю, — ответил Сепп, — а куда ведёт коридор?

— Не знаю. Там магическая линза, пробить которую не смогли. Но в конце тоннеля полгода ночь и полгода день. Из чего был сделан вывод, что мы, возможно, не на другой планете, а просто на Северном полюсе. Но это, конечно, не точно.

Он кивнул.

— Ну, возможно, я ошибся, но назад уже не отыграть — это будет вселенский позор… Тайны свои надо крепче хранить, ото всех на свете, и разводить дурную секретность! — огрызнулся Сепп. — Утешу тебя тем, что новое поколение вряд ли найдёт ответ, если уж даже ты не сможешь. Был я тут в одной части на днях. Сказали, боевая часть. Я посмотрел: мать моя кобыла, детский сад военизированного типа! И в Академии наук, говорят, та же хрень; и куда не посмотри.

— Угу, — кивнула Кеура. — Декаденты. Нет на них Фессона с Алое, как их называли, «добродетельных королей», — магичка усмехнулась.

— Почему скалишься? Не очень они были добродетельны?

— Ну, вроде того. Я, знаешь ли, в последние годы изучила биографию этих аликорнов лучше любых историков, ибо, все документы мне принесут по первому знаку, а историку десять лет надо будет обивать пороги архивов… Они были жестокими и свирепыми, и их не очень-то любили при жизни. То есть, я говорю сейчас об элитах. Неприятно знать, что над тобой есть ультимативная сила, которая требует не бабу себе, а служения государству. А если ты герцог, но родился дураком, то герцогство у тебя запросто могут отобрать, а будешь вякать — четвертуют. Кому такое понравится?

Но когда они ушли, и лет через двадцать Зебрика, усилиями всяких дебилов, погрузилась в междуусобицы, народ стал добрым словом вспоминать прежних диархов. А ещё лет через сто, почти все, кроме самой верхней прослойки, поминали период правления «добродетельных королей» как золотое тысячелетие в истории Зебрики… Собственно, тогда это прозвище и появилось.

И понятно, что если б Фессон или Алое вдруг вернулись, то тогдашние курфюрсты кувырком полетели бы сначала на ступеньку ниже, а потом и на плаху, ибо Алое непременно захотела бы разобраться, кто довёл её страну до такого блядства? И с башкой они бы проходили недолго… Но разумеется, аликорны никогда не вернулись…

Тут ещё такой ньюанс, что при них Зебрика не имела конкурентов. Что конечно, повышало к ним народную любовь, особенно постфактум… И любая страна, хоть что-то значащая в мире, понимала, что если на неё падёт взгляд правящих аликорнов, она должна будет либо принести клятву верности, либо уплатить дань. Поскольку сопротивляться ни нашей армии, ни флоту, ни собственно правителям, ни одно государство не могло. И даже драконы после страшного геноцида, учинённого Моареем, поклялись, что никогда не поднимут лапу ни на одну зебру…

— Каким Моареем? — переспросил Сепп.

— Был такой правитель, — пояснила Кеура, — тоже из аликорнов. Патологически жестокий, и может быть, сумасшедший. Он погиб в бою с Алое, но до того успел отметится многими великими делами. Например, когда драконы разорили деревню на южном фасе его земель, он пришёл на их остров, убил царя драконов, и ещё многих и многих, пока уцелевшие не взмолились о пощаде, не принесли ему богатые дары, и не поклялись, что никогда не притронутся ни к одной зебре, и заповедают то своим детям… Сказки-то ты, блин, в детстве читал? Как Сильнейший заключил пакт с царём драконов? Только с этим богатырём при его жизни, опять же, и я не рискнула бы встречаться… И не от любви к своему народу он это сделал, вот что важно понимать. Не потому, что он увидел мёртвых жеребят, и сказал себе, что царь драконов не должен больше дышать… А был он жадной сволочью, которая возмутилась посягательством на своё имущество.

Алое с Фессоном же не налагали на народ, свой и чужой, невыносимого бремени. И те же драконы по сей день соблюдают старое соглашение, подтверждённое добродетельными королями. Хотя, конечно, по теперешним временам, они считались бы страшными убийцами.

Сепп против воли заинтересовался:

— А ты не думала, что та же Алое, раз она его и убила, могла своего соперника просто оболгать?

— Могла, — не стала спорить Кеура, — но правды теперь уж не доискаться. Так что придётся стать на её точку зрения.