Перед падением (джен)

Лили громко смеялась, чувствуя, что она так не веселилась уже много месяцев. Муж сердито смотрел на нее, сидя на полу, но уголки его губ дергались, когда он пытался скрыть улыбку. Малыш Гарри смеялся вместе с мамой, радуясь тому хаосу, который он создал. На полу гостиной валялись книги и осколки конфетницы, подаренной на Хэллоуин: до этого она стояла на кофейном столике. Минни забралась на каминную полку, распушив хвост и сердито шипя. А картину дополнял Джеймс Поттер, который споткнулся и упал, преследуя своего сына и будущего игрока в квиддич. Невероятно одаренного игрока в квиддич.

— Нам надо начать возвращать подарки Бродяге, Лилс, — проворчал Джеймс.

— А я-то думала, тебе понравилась метла, — захихикала жена.

— Конечно, понравилась. В таком случае больше не достаем конфеты перед сном.

— Между прочим, это была твоя идея.

— У меня бывали идеи и получше.

Гарри снова пролетел по дому, и из кухни донесся громкий шум. Джеймс вздрогнул, а Лили попыталась подавить очередной смешок. Джеймс махнул рукой и присоединился к ней.

— Этот малыш — настоящий Мародер, — со смехом заметил Джеймс. — И сегодня, в Хэллоуин, он сотворил свой первый шедевр, достойный Мародера.

— Шедевр? — поддразнила мужа Лили. — Насколько я помню, вы на Хэллоуин не только рассыпали конфеты и разбивали тыквы. Вы устраивали настоящий бедлам.

— Очень искусный бедлам, — поправил Джеймс, и на его красивом лице расплылась мальчишеская озорная улыбка. Лили на это только закатила глаза. Раньше эта улыбка, предвещающая новые шалости, ее невероятно раздражала, но теперь она любила в своем муже абсолютно все, включая и это. Гарри снова влетел в гостиную на игрушечной метле, и Джеймс точным отработанным движением (которому он научился на тренировках по квиддичу, когда был охотником) поймал сына и покружил его. Гарри закричал от радости и раскинул в стороны пухлые ладошки. Лили почувствовала тепло в груди, видя, как счастливы ее муж и сын.

— Мы должны родить еще одного ребенка, — неожиданно сказал Джеймс, врываясь в мысли Лили. Сердце Лили подскочило и тут же ухнуло куда-то вниз, в такт Гарри, которого Джеймс подбросил вверх. Какое-то мгновение она понадеялась, что они действительно смогут родить еще одного ребенка, но на нее тут же обрушилась жестокая реальность.

— Лили? — позвал Джеймс, и женщина только сейчас поняла, что она совсем притихла, раздумывая над словами мужа.

— Да, конечно, должны, — пробормотала Лили, улыбнувшись уголками губ. Она желала этого всем сердцем.

— Что случилось? — Джеймс снова покачал Гарри на руках, но в глазах у него промелькнуло сомнение. С тех пор как Дамблдор сказал Лили, что Гарри в опасности, она боялась всего на свете, и теперь все эти страхи достигли своего пика. Джеймс промедлил, не зная, как сформулировать следующий вопрос.

— Ты… ты больше не хочешь детей? — наконец спросил он.

— Конечно, хочу, — возразила Лили.

Она хотела этого больше всего на свете, и выговорить следующие слова оказалось невероятно сложно.

— Но, Джеймс, появление ребенка на свет сейчас, когда…

— Когда ты должна была родить Гарри, мы волновались о том же, — прервал ее муж.

— Но тогда мы не прятались.

Джеймс придержал Гарри на коленях, не давая ему упасть, и поправил очки.

— Я ненавижу войну. И логику. Знаешь, особенно я ненавижу логику.

— Знаю, — кивнула Лили.

— После войны. — Голос Джеймса был тверд, решителен и не оставлял места для споров. — Мы родим еще одного ребенка после войны.

— Обязательно, — согласилась Лили.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала сначала мужа, а потом сына.

Громкий хлопок, и момент уединения тут же прервался. Джеймс прижал Гарри к себе, защищая, и взял Лили за руку, оттаскивая ее от окна. По-прежнему не издав ни звука, он передал ей Гарри и выхватил волшебную палочку. Потом он быстро подошел к парадному входу и выглянул на улицу. От страха у Лили сердце ушло в пятки, и она встала так, чтобы видеть дверь и тропинку, ведущую к ней. Она заметила, что через сад кто-то быстро шел. Этот человек явно прихрамывал.

«Нас защищает Заклятие доверия, — упрямо думала Лили, злясь на себя за беспричинный страх. — Питер никогда нас не выдаст».

В дверь кто-то постучал, и Джеймс замешкался. Он оглянулся на Лили и Гарри и жестом велел им встать так, чтобы их не было видно. Лили послушно отошла, прислонившись к стене и стараясь успокоить сына.

— Сохатый, это Лунатик. Открывай! — раздался знакомый хриплый голос.

— Лунатик? — удивленно переспросил Джеймс.

— На четвертом курсе я написал за тебя сочинение по манящим чарам: ты как раз отлеживался в больничном крыле, подравшись со слизеринцами, — торопливо произнес Римус. — Ты обещал никому об этом не говорить, даже Сириусу с Питером.

Джеймс открыл дверь, и Лили услышала скрип несмазанных петель. Она шагнула из-за угла, прижимая к себе Гарри. Римус быстро зашел в дом и захлопнул дверь. Он снял капюшон, внимательно осмотрел ее и Джеймса, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на облегчение. Лили нахмурилась, разглядывая друга. Было видно, что Римус уже давно нормально не питался, его впалые щеки покрывала грязь, а плащ был изорван. Он неловко стоял, и казалось, что с его ногой что-то не так. Лили неожиданно рассердилась на директора. Что это за таинственная миссия, где так был нужен Римус? Но сам Римус не обращал внимания на свое состояние, рассматривая беспорядок в гостиной.

— Что случилось?! — резко спросил он.

— Гарри разбил сахарницу, летая на игрушечной метле, — пояснил Джеймс, и Римус слегка расслабился. Лили неожиданно показалось, что он очень походит на Аластора Грюма с его вечной паранойей: он мог так вести себя, если бы вдруг оказался в открытом месте без прикрытия.

— Кроме меня здесь никого больше не было?

— Со мной все в порядке, спасибо, Лунатик, — едко отозвался Джеймс, намеренно игнорируя вопрос. — А сам-то ты как? Давно не виделись, и должен сказать, что выглядишь ты неважно.

Римус вздохнул.

— Прости, — извинился он.

Но вместо того чтобы объяснить свое неожиданное вторжение, он подошел к окну и выглянул наружу, дрожа всем телом.

— Римус, что случилось? — спросила Лили.

Оборотень ничем не показал, что услышал ее. Гарри что-то тихо залопотал, отвлекая внимание Римуса от окна, и он обернулся, разглядывая ребенка. Лицо Римуса напряглось, и в воздухе витала тревожность.

— Не знаю, — наконец коротко ответил он.

— Римус… — медленно начал Джеймс. Он обернулся к жене, пытаясь найти слова, которые успокоят Римуса. Но друг не обратил внимания на Джеймса и снова обернулся к окну.

И вдруг он замер на месте, не отводя взгляда от улицы.

— Уходите. Сейчас же.

— Что?! — вырвалось у Джеймса.

Римус обернулся, и взгляд у него был совершенно безумным.

— Уходите! Забирайте Гарри и уходите! Выбирайтесь через черный вход. Когда пройдете через защитные чары, сможете трансгрессировать.

Римус обернулся к входной двери, доставая палочку из кармана плаща. Джеймс бросился за ним.

— Какого черта происходит, Римус?!

— Он здесь.

Время остановилось, растягиваясь в вечность.

«Нет, нет, это невозможно! Мы же должны быть в безопасности!»

Лили выглянула на улицу. Сердце стучало как бешеное, словно пытаясь вырваться из груди. На улице застыл человек, замотанный в черный плащ. Он стоял неподвижно, словно статуя, и в этом спокойствии чувствовалась угроза. Полы плаща раздувал слабый ветер. К незнакомцу подошел ребенок в костюме, сделанном для Хэллоуина, и тут же в ужасе бросился прочь. Человек проследил взглядом за мальчишкой, видимо о чем-то размышляя, но в конце концов снова обернулся к дому. Он скользил по улице словно призрак. Белая рука с длинными пальцами опустилась на задвижку сада. Лили показалось, что она задыхается.

«Он не войдет, не войдет…» — повторяла она про себя как заклинание.

И в эту же минуту Волдеморт шагнул в сад, не обращая внимания на Заклятие доверия. Гарри захныкал, словно почувствовав неведомую опасность.

— Господи… — прошептала Лили.

— Это он, — застыл в ужасе Джеймс.

Он обернулся к жене, его лицо заливала бледность.

— Лили, беги!

Лили бросилась к черному входу, прижимая к груди Гарри, но, не успев сделать и нескольких шагов, обернулась. Ее муж остался на месте.

— Джеймс, ступай с ней, — приказал Римус.

— Нет, я остаюсь с тобой.

— Защищай свою семью, Сохатый. — Лили никогда не слышала, чтобы Римус говорил так повелительно. Он выпрямился и напрягся, вставая между Джеймсом и входной дверью.

— Может быть, он не один.

Джеймс покачал головой, но его решительность медленно таяла. Он шагнул к Лили, не отводя взгляда от друга.

— Он убьет тебя.

— Я сумею задержать его, — тихо сказал Римус. Но Джеймс все еще медлил.

— Джеймс… — тихо сказала Лили.

Волдеморт мог ворваться в их дом в любую минуту.

— Сириус не виноват, — неожиданно сказал Джеймс. — Хранителем тайны был Питер.

— Ладно. Убирайтесь отсюда, — голос Римуса был бесцветным от отчаяния.

— Римус…

— Позже поговорим, Джеймс.

Джеймс сжал руку в кулак, прижав его к стене, и Лили поняла, какие мысли у него мечутся в голове. Он словно хотел сказать: «Пожалуйста, только не ври». Но в конце концов Джеймс промолчал.

— Лили… — Римус перевел на нее взгляд, как будто хотел сказать, что им уже давно пора идти.

Она схватила Джеймса за руку и потянула его к черному входу. Римус отвернулся от них, и Джеймс наконец-то сдался. Когда супруги с сыном промчались сквозь дверь, позади послышались взрывы и треск от заклятий. «Не оглядывайся», — сказала себе Лили. Гарри вцепился ей в шею и заплакал навзрыд. Они пробежали через двор. Джеймс, кажется, наконец-то пришел в себя и теперь обхватил жену и сына, таща их вперед и прикрывая собой.

— Редукто! — закричал он, и забор, отделяющий границу чар, которые мешали им трансгрессировать, взорвался. Как только они выбрались наружу, Джеймс схватил Лили за руку и обернулся вокруг своей оси.

Мир закружился в водовороте ярких красок, легкие Лили сжала безжалостная рука, но она не могла думать ни о чем другом, кроме как о Гарри. Она чувствовала, как он крепко обхватил ее за шею своими маленькими ручонками.

Звезды появились так же неожиданно, как и исчезли. Лили споткнулась, и Джеймс подхватил ее. Гарри снова расплакался, от ужаса начав икать: он еще никогда не трансгрессировал.

Они стояли в конце улицы, забитой всевозможными магазинчиками. После шума заклинаний, раздававшегося у них дома, здесь было невероятно тихо. Прямо перед ними на ветру покачивалась вывеска в виде головы кабана.

— Хогсмид?

— Нам нужно к Дамблдору, — отозвался Джеймс.

Крепко обхватив Лили за плечи, Джеймс провел ее в «Кабанью голову», огласив помещение криком: «Аберфорт!» Наверху что-то грохнуло, и в пустом зале появился брат Дамблдора. Он явно рассердился, что его прервали. Однако, когда хозяин увидел их, раздражение тут же сменилось удивлением.

— Что?..

— Нам нужно поговорить с вашим братом. Сейчас же.

Аберфорт закрыл рот и кивнул, поняв, что дело было очень срочным. Он в два шага пересек зал и, подойдя к камину, взял с полки горшочек. Над камином висела картина с изображением юной девушки: она обеспокоенно наблюдала за тем, как Аберфорт передал летучий порох своим гостям.

— Мой камин связан с камином Альбуса, — пояснил Аберфорт. — Когда я скажу пароль, вы сможете беспрепятственно пройти, и вам никто не помешает.

Обернувшись к большому камину, он четко произнес:

— Слезы феникса.

Огонь тут же вспыхнул, оживая. Джеймс швырнул порох в огонь и исчез в изумрудном пламени.

— Спасибо, — прошептала Лили, ступая в огонь за мужем.

Кабинет Дамблдора наполняло тихое тиканье и жужжание инструментов, стоящих на полках и столиках. Гарри уже успокоился и теперь с любопытством осматривался вокруг. Он удивленно раскрыл глаза, которые были мокрыми от слез. Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса перешептывались и указывали на семью в центре кабинета. Джеймс переговорил с одним из портретов, и его житель исчез: видимо, отправился на поиски директора. Затем Джеймс нахмурил брови, задумавшись, и выдохнул:

— Экспекто патронум.

Из кончика палочки выскользнул серебряный олень и вылетел в ночной мрак, как комета.

— Я отправил сообщение Сириусу, — пояснил Джеймс.

Лили кивнула, подбрасывая Гарри на коленях. Она внимательно следила за мужем, который начал в этот момент в отчаянии расхаживать по кабинету. Он весь дрожал, и Лили поняла, что сама выглядит не лучше. Она почувствовала, что у нее подгибаются колени, и упрямо сжала их, не позволяя себе расслабиться. Она не могла сломаться. Не сейчас. Она нужна была мужу и сыну.

Ручка двери повернулась, и в комнату влетел Альбус Дамблдор. В глазах у него бушевал настоящий шторм. За ним развевалась мантия цвета индиго, и казалось, что он одним своим видом наводил ужас. За ним вошла профессор МакГонагалл. Она была в своей обычной зеленой мантии, и ее губы сузились в тонкую линию. Портрет, видимо, сообщил им о гостях, поскольку на лицах профессоров не было удивления. Но и всегдашней искорки в глазах Дамблдора, сверкающих за очками, Лили тоже не заметила.

— Что случилось? — только и спросил он.

— Волдеморт, — задыхаясь, сообщил Джеймс. — Заклятие доверия разрушено. Сириус не виноват, это Питер. Римус остался там. Он до сих пор там. Сказал, что задержит его, но…

Дамблдор поднял сморщенную руку, прерывая Джеймса.

— Минерва, позаботьтесь, пожалуйста, о Поттерах. Я скоро вернусь.

Дамблдор вышел с мрачным выражением лица, и мантия взметнулась за ним. МакГонагалл наколдовала стулья и жестом пригласила садиться. Джеймс, не обращая на это внимания, возобновил ходьбу по кабинету, в то время как сама Лили, благодарно кивнув, села и начала тихо пересказывать МакГонагалл события сегодняшнего вечера. Когда она закончила, губы профессора сомкнулись в такую тонкую линию, что их было почти не видно, а лицо приобрело костяной оттенок. Лили прекрасно знала, какую привязанность МакГонагалл питала к оборотню-книжнику.

— А Сириус? — спросила профессор.

— Он не был нашим Хранителем, — ответила Лили, чувствуя какое-то оцепенение. — Питер. Нас предал Питер.

Она заметила краем глаза, как дернулся Джеймс, не прерывая своей ходьбы. Впервые за этот вечер Лили произнесла эти слова вслух, подумав о застенчивом, неуклюжем, но в целом добром Мародере.

«Что же ты наделал, Питер?»

Они замолчали и стали просто ждать. Наконец Джеймс сел и, стиснув зубы, уставился в стену напротив. Он качал коленом вверх-вниз, не в состоянии просто сидеть и ждать. Часы тикали, отсчитывая минуты, а новостей все не было. Домашний эльф принес поднос с чаем и печеньем, но еда осталась нетронутой. Гарри задремал. В голове у Лили проносились тысячи вариантов возможных событий, но ее разум все время возвращался к одной мучительной мысли. Она все время думала, что же будет, если Римус действительно умрет. Нет, Лили даже представить себе не могла этот исход. Она просто не знала, как тогда они будут жить. И поэтому она говорила себе снова и снова: «Все будет хорошо», стараясь убедить в этом саму себя. Время растянулось в вечность…