Выше неба — дальше горизонта (джен)

Чтобы попасть в купе, нужно было, как бы нелепо ни звучало, войти в купе ещё три раза. Идёшь по коридору, входишь в купе и попадаешь в коридор свёрнутого пространства, входишь во второе — то же самое. И в третье, и в четвёртое. Многоступенчатые чары, чтоб их!

Пассажиры терялись. Поэтому в каждом коридоре стоял аврор, вооружённый картой вагона, а всех остальных обязали носить с собой билеты с чарами Нетеряемости.

Хьюго втихаря посмеивался над магами. Ему-то не составляло труда добраться от своего купе до пространственной складки Мунго, чтобы навестить Петунию, а после — вернуться обратно.

Кузина приходила в себя. Она уже успела возмутиться тем, куда Грант её притащил, успокоиться, порыдать в обнимку с колдопсихиатром и познакомиться с леди Лонгботтом, пришедшей навещать сына и невестку. Дамы нашли общие интересы — обе души не чаяли в растениях — и с азартом сравнивали свои познания.

Хогвартс возобновил работу в режиме полуинтерната. Иногда уроки вели случайно заглянувшие маги. Так, пару лекций по зельям прочитал аптекарь Малпеппер, на нумерологию к семикурсникам заглянул Сол Кроакер, на трансфигурацию — авроры-анимаги Уильямсон и МакМоррис. Чары вообще вели все подряд (иллюзионист Дедалус Дингл, аврор Джеймс Хэнкс, колдопедиатр Андромеда Тонкс, снова невыразимец Кроакер, даже экс-министр Корнелиус Фадж), ибо постоянного преподавателя не нашли. А на астрономию как-то пригласили самого Гранта.

Сначала он имел получасовую беседу с профессором Синистрой, миловидной темноволосой дамой лет тридцати с небольшим. Беседа сводилась к теме «А вы уверены, что дети оценят однорукого сквиба в качестве учителя?» и состояла в основном из положительных аргументов мисс Авроры.

В итоге дети получили вводную лекцию по навигации и остались ею вполне довольны. Несколько ребят даже подошли с просьбой научить их чему-нибудь более серьёзному.

К сожалению, у Хьюго не было сведений о том, как выглядит звёздное небо Нарнии, так что вопрос временно отложили. Но Терри Бут, Харви Гринвуд, Захария Смит и Вайолетт Делиль попросили их запомнить и вернуться к теме позднее.

Хьюго пообещал, что обязательно прочтёт им пару лекций, и вернулся к себе.

Купе у всех были одинаковые: закуток с санузлом, две полки, одна из которых выполняла роль ящика, небольшой диванчик, оставшийся от старого дизайна Хогвартс-экспресса, откидной столик и встроенный шкаф с чарами стазиса в роли холодильника и кладовки.

Размещали по двое: либо муж с женой, либо родитель с маленьким ребёнком, либо два человека одного пола. Если кому-то распределение не нравилось, можно было поменяться, уведомив об этом дежурного аврора.

В складке пространства, куда попал Хьюго, никто вроде бы не менялся. Кто бы это ни планировал, он засунул сюда всех организаторов переезда. Например, в первое купе поселили мистера Крауча и целителя Сметвика, который лично курировал Скримджера и успевал бегать в складку Мунго. Во втором купе оказались сам глава Аврората и Хьюго, в третьем — секретарь Министра и адъютант Флинт, в четвёртом — мисс Розье, заменившая мадам Боунс, и Энджи Джонсон, которая целыми днями носилась по поезду, помогая сквибам и магглам адаптироваться в безумном мире, сузившемся сейчас до размеров бывшего Хогвартс-экспресса, несущегося вперёд сквозь звёздное небо.

Когда Хьюго вошёл в купе, наручные часы утверждали: в нормальном мире, где восходит и садится солнце, должно быть три часа тридцать две минуты пополудни. Скримджер уже побывал у машиниста с проверкой курса и теперь лежал на нижней полке, читая блокнот одним глазом. Второй закрывала пиратская повязка; Око Элендила лежало на столе, в квадратной шкатулке, в какие обычно кладут украшения.

— Как думаете, долго нам лететь? — поинтересовался аврор.

— Не представляю, — признался Грант, опустившись на диван. — Кофе?

— Гиппократ запрещает. Заварите чаю?

Хьюго предусмотрительно держал в стазисе горячий чайник. Нет, хорошие всё же чары! И печь, и холодильник в одном!

Чайник был с маяка, пузатый, синий, почему-то в белую клеточку, с рунной цепочкой на тепло на крышке. Чай Грант заваривал с добавлением трав, собранных дома. Ох, и трудно же было отыскать там хоть пару неядовитых!

— Скажите, Хьюго, — заговорил вдруг Скримджер, покручивая в руке чашку, — вы купили чайник уже с рунами или их рисовал кто-то из вашей семьи?

Грант удивился такому вопросу, но ответил:

— Чайник подарила моим родителям Эмили Эванс, наша дальняя родственница и мать Лили Поттер, а руны чертила моя сестра Ирма. Она приехала домой после третьего курса и сразу бросилась делиться знаниями с семьёй. Со временем вся утварь в доме оказалась покрыта рунами.

— А что потом случилось с вашей сестрой? — спросил Руфус и покачал головой: — Простите за бестактность. Дурная привычка — докапываться до истины, не видя препятствий.

— Руфус, почему вас это интересует? — прищурился Хьюго. Всё-таки та история была, как бы сказать, не самой подходящей для огласки. Однако письмо Рика Скримджер читал полностью, поэтому ему можно было рассказать — один чёрт он уже узнал самое главное, хоть и в общих чертах.

— Насколько я разбираюсь в рунах, — произнёс аврор, — данная цепочка начертана с ошибкой. Она работает лишь вполовину мощности. Причём, ошибка весьма нетипичная — ещё с хогвартских времён помню. Но мне однажды довелось увидеть точно такую же цепочку на точно таком же чайнике. Проблема в том, что я не помню, при каких обстоятельствах.

— Ну-у, чайник продавался в лавке Марка Эванса, мужа тёти Эмили. Сколько их таких было, я не представляю. А что касается сестры…

* * *

Невыразимцы выдали Око Элендила Руфусу. На их взгляд, на роль так называемого «отца грифонов» глава Аврората подходил лучше всех. Во-первых, он был гриффиндорцем. Во-вторых, командовал такими же гриффиндорцами. В-третьих (и в-главных!), на данный момент он был единственным одноглазым во всей Магической Британии.

Трижды в день Скримджер вставлял артефакт в пустую глазницу и наведывался к машинистам, чтобы сверить курс. Каждый раз Руфус сообщал Прэнгу или Шанпайку:

— Курс верен.

Око Элендила исправно различало впереди две едва видимые белые полосы, тянувшиеся в бесконечность, — своего рода Млечный путь, только звёзды чужие, не складывающиеся ни в одно созвездие.

В остальное время Скримджер пребывал на больничном. Помимо ожогов, он заработал себе нехилое истощение, и теперь бравого аврора шатало, словно он катался в старой карете по палубе корабля в бушующем море. Руфус дал бы Хьюго в челюсть за такое сравнение, если б тот мог хотя бы гипотетически дать сдачи. Драться с инвалидом — не самое благородное развлечение.

Впрочем, несмотря на то, что Скримджер откровенно называл Гранта инвалидом, тот оказался неплохим парнем. У него при себе был вкусный травяной чай, за чашкой которого с ним можно было поговорить о чём угодно.

Утром говорили о Гиппократе. Руфус нашёл благодарные уши и искренне жаловался на Сметвика, который в бою рвался во имя раненых прямо под заклятья, а в мирной обстановке превращался в форменного тирана. Кофе при магическом истощении нельзя, ходить на работу — нельзя, строить многоходовые планы, есть жареное мясо и носить форму — тоже нельзя. О Мерлин, а ведь некогда юный Скримджер пошёл в Академию Аврората в том числе потому, что в гражданской мантии слишком походил на маггловского священника!

Кроме того, Гиппократ добрался-таки до того давнего Обливиэйта и привлёк целителя-легилимента Януса Тики. С первого дня пути тот заваливался в купе по вечерам (потому что ходить куда-то, кроме кабины поезда, Руфусу тоже было нельзя) и, как он сам выражался, торил дорожки к блоку через имеющиеся воспоминания.

Пока что в памяти всплыл только чайник. Обыкновенный маггловский чайник дурацкой расцветки — таких не счесть. Но вот руны… Не так уж и часто возникает ситуация, когда неправильная цепочка работает. Здесь случилось именно это: один знак в последовательности был начертан кривовато — наверное, виноват был почерк мага — и выдавал только часть заложенной энергии.

Руфус не мог назвать себя гением рунологии. Он и выбрал-то этот предмет в Хогвартсе из-за того, что в то время руны преподавал Эйд О'Донован — весельчак с примесью лепреконьей крови, любимый учитель гриффиндорцев, который казался тогдашним детям намного круче декана Дамблдора.

Так вот, чайник из глубин памяти полностью соответствовал чайнику из дома Хьюго. Скримджер знал: его сестра изучала руны. Естественно, он задался вопросом, какова была её судьба. В конце концов, Хьюго никогда не говорил о мисс Грант, да и сын её жил с дядюшкой…

Оказалось, Ирма поступила в Академию Рунной магии и переехала в Норвегию. Через год она встретила молодого человека. Он был на несколько лет старше мисс Грант и приехал то ли из Уэльса, то ли из Ирландии. Женаты они, видимо, не были, но сын у Ирмы Грант родился 29 июля 1980. Она назвала мальчика Хэндри.

В октябре 1981 мисс Грант ненадолго вернулась на родину. Она отдала брату расшифрованную книгу Эдмунда, и Гранты решили навестить кузину Лили вечером Хэллоуина.

Вопреки сплетням магического мира, никакого Фиделиуса на доме не было. Джеймс Поттер позже сказал, что чары ненадолго слетели, но через пару часов придёт Сириус Блэк, который поможет с восстановлением.

Две семьи мирно праздновали, когда глухая хэллоуинская тишина прервалась грохотом. Кто-то остервенело рубил стены. Затем раздался невнятный гул, и в гостиной, где сидели взрослые, рухнул потолок.

Хьюго, по его словам, не видел, что происходило в доме после этого. Когда он выбрался из-под обломков, мёртвый Джеймс Поттер лежал у входа в комнату. Его явно убила магия, а не разрушения.

В поисках сестры и кузины Грант поднялся в детскую. Обе женщины были мертвы: Лили тоже убили магически, а Ирме обломок прорвал живот. Крови натекло столько, что Хьюго даже проверять не стал — с такими ранами живут минуты полторы от силы.

Зато дети были живы. Хэндри, правда, задело небольшим осколком, но дело ограничилось царапиной на лбу. Генри Поттер же был невредим, но плакал — он сидел совсем рядом с матерью и, похоже, прекрасно почувствовал её смерть.

Пока Хьюго его успокаивал и прятался от незваных гостей (вернувшихся убийц, их сообщников или Сириуса Блэка — всё едино), кто-то успел умыкнуть Хэндри и тело Ирмы.

Грант посчитал, что лучше уйти вместе с ребёнком и дождаться следователя из Аврората дома. Однако время шло, а никто не приходил.

Более того, Хэндри объявили Гарри Поттером (во имя Мерлина, почему Гарри-то?), о которого, оказывается, убился сам Тот-кого-нельзя-называть!

Понятное дело, Хьюго и сам в Аврорат не пошёл. Только обвинений в похищении героического младенца ему не хватало! Так Генри Поттер стал Хэндри Грантом.

Руфус предпочёл отложить расследование этой возмутительной ошибки на потом. Сейчас его больше интересовал чайник. Вспоминался он весьма странно: летел на Руфуса из темноты, разбрызгивая горячую воду. По утверждению целителя Тики, чайник занимал в воспоминаниях Скримджера первое же место после внушительного пробела. Вероятно, автор Обливиэйта зачем-то запустил им в Руфуса.

По завершении чаепития Скримджер осторожно взял пустой чайник в руки и перевернул. С одного бока виднелась маленькая вмятина. На «постобливиэйтном» такой вроде не было. Вывод: либо это не тот чайник, либо брошенный чайник врезался во что-то твёрдое. В стену, там, или в порог…

Интересно, могли ли оказаться под Обливиэйтом воспоминания об Ирме? Какова вероятность, что Руфус был с ней знаком? С одной стороны, крайне мала: в семьдесят первом, когда мисс Грант поступила в Хогвартс, Скримджер как раз выпустился, то есть в школе они не пересекались. В Норвегии Руфус никогда не бывал… по крайней мере, он этого не помнил.

— Хьюго, у вас случайно нет колдо- или фотографий мисс Ирмы? — поинтересовался Скримджер, когда пауза неприлично затянулась.

Взгляд Гранта на миг остекленел как при Конфундусе, после чего мужчина произнёс бесцветным голосом заколдованного:

— Ирма Грант не любила своих изображений. Их не делали. — После короткой паузы он нормальным голосом продолжил: — Вы правда думаете, что Ирма виновата в вашей потере памяти?

— Проверить нужно все версии, — заявил Руфус.

«И проверить, что не так с изображениями мисс Грант — тоже», — отметил он про себя.

Пока не явился Сметвик, Скримджер, опираясь на трость, попытался добраться до складки Хогвартса. По пути его перехватил Флинт, который вызвался сам сходить и принести все колдоальбомы 1971—1978 годов. А лучше сделать с них копии — так было бы куда удобнее.

Маркус притащил семь пухлых папок, помеченных нужными цифрами.

1971-72. Распределение. Аббот, Биг… Гамильтон, Голд… Грант — и пустая Шляпа, словно на ребёнка под ней наложили дезилюминационные чары.

Квиддич, Рождество, снова квиддич, пир в конце учебного года — в толпе не разобрать лиц.

1972-73. Снова лица в толпе. Хаффлпафф — это же вечная куча-мала, где не то что лица, люди сливаются в одно неделимое, монолитное целое. И так до 1975-76 учебного года. Там — десятки страниц с колдографиями ребят, сдавших СОВ. Улыбки гордости и облегчения — и вновь пустая рамка с подписью «Ирма Грант». Следующие два года были точно такими же, а на выпускном колдо разогнанные рукой мага волшебники продемонстрировали пустой стул, хотя мисс Ирма должна была сидеть перед мистером Снейпом.

Кто-то явно наложил заклятие Забвения на все изображения мисс Грант и заколдовал её брата. Конфундус длительного действия, он же — ментальная закладка.

Забвение могли наложить многие: представители чистокровной аристократии, высшие чиновники, кто-нибудь заезжий (может, мисс Грант впуталась во что-то в Норвегии?)…

Целитель Тики при следующей встрече незаметно проверил ментальную закладку Хьюго. Создавал её явно британский маг, причём неопытный, хоть и не бесталанный. Было это в том же октябре. И между прочим, сам Грант не помнил, как выглядела его сестра. Рыжая — и всё.

Некто целенаправленно стёр Ирму Грант из реальности. И Скримджер собирался в самое ближайшее время с этим персонажем побеседовать. Правда, для этого придётся взять с собой пару-тройку опытных авроров. На всякий случай — вдруг отбиваться начнёт.

С утра пораньше Руфус, заручившись неодобрительным разрешением Гиппократа, позвал лучших ребят из боевого звена: Хвостатого, Хэнкса и МакМоррис — и направился в гости к легилименту, однокурснику Ирмы Грант и вообще весьма подозрительному субъекту Северусу Тобиасу Снейпу.

Мастер находился в лаборатории при Мунго — он только что закончил последнюю партию Мандрагорового зелья для окаменевших.

Руфус вошёл в комнату отдыха при лаборатории в сопровождении Макса. Фиона и Джимми остались в последнем коридоре свёрнутого пространства вместе с дежурным аврором.

Скримджер начал расспросы безо всяких предварительных расшаркиваний:

— Были ли вы знакомы с Ирмой Грант, ученицей Хаффлпаффа?

— Да, нас познакомила Лили Эванс, — невозмутимо ответил Снейп.

— Поддерживали ли вы связь после выпуска?

— Нет.

— Видели ли вы её в октябре 1981?

— Её тело, — скривился маг. — В доме Поттеров.

— А до этого?

— Нет. Зачем вам это?

— Накладывали ли вы Конфундус длительного действия на Хьюго Гранта?

— Что? — опешил Снейп. — Зачем мне создавать ему ментальную закладку?

Скримджер поморщился. Врёт или нет? И веритасерум ведь не используешь — расследование-то личное, неофициальное! Впрочем, Руфус мог задать ему ещё один вопрос.

— Знаете ли вы, кто из ныне живущих британских магов является легилиментом?

Северус Снейп помолчал, обдумывая ответ, и наконец заговорил:

— В восьмидесятом я подавал заявку на мастерство по магии разума. Одновременно со мной его получил А…

БАБАХ!

Взрыв чудовищной силы сотряс вагон. В стене разверзлась дыра. С полок посыпались флаконы и коробки. Что-то тяжёлое сбило Руфуса с ног и вынесло в коридор. За дверью лаборатории раздавался скрежет, словно украинский железнобрюх перетирал в своём желудке доспехи сожранных рыц… bogatyr'ей.

Скримджер огляделся. Рядом глухо выругалась МакМоррис. Макс в аниформе зубами вытягивал из хвоста крупный осколок хрусталя — котёл, наверное, лопнул. Руфус достал блокнот и начеркал:

Всем: Нападение. Складка Мунго. Чары рухнули. Есть жертвы.

Вагон продолжал разваливаться. Из коридора уже тоже виднелось звёздное небо. Среди обломков стен и мебели проглядывали залитые красным обрывки одежды и обломки костей.