Половина лета (джен)

Толя не мог уснуть. Луна уже взошла над лесом и осторожно трогала серебряными лучами край стола посередине горницы, а менестрель всё лежал, вспоминая засыпанный снегом домик, суровое молчание Олега и тепло шкур. Вспоминал он и волчонка, вспоминал вкус горячего бульона и первое осознание того, что жив. Вспоминал, как Олег сначала каждый день обтирал его снегом, потом стал выносить на улицу, и как кружилась голова от свежего воздуха, а мороз щипал высунутые из мехового кокона пальцы ног, стыли нервно облизанные губы, а в глазах стояли слёзы…

Дверь скрипнула.

Жутко напрягшись и схватившись за нож, Толя наблюдал привыкшими к темноте глазами, как над спящим герцогом склоняется гибкий женский силуэт.

Тропинка позади дома вела вниз, вилась меж кустов, камней и редеющих деревьев к покрытому песком берегу, к чёрной зеркальной глади, на которой серебряными бликами рассыпалась луна.

Министр и ведьма шли впереди шагах в ста, а Толя крался за ними, стараясь не упустить из виду. У ведьмы в руках была корзинка, Люциус шёл налегке, безоружный, в накинутой на плечи куртке.

— Ну, здесь, пожалуй, — ведьма остановилась, немного пройдя по берегу, поставила корзинку, расстелила на земле полотенце. Толя подобрался как можно ближе, досадуя на луну и радуясь густым кустам и высокой траве. На берегу тихо звякнуло стекло: ведьма доставала из корзинки тёмную бутыль и стаканы.

— Ну, вот тебе мой подарок, — сказала она, обводя рукой вокруг. — Красота! Сама люблю.

Люциус присел на песок по ту сторону полотенца, чуть поёжился. Толя из укрытия видел всё прекрасно, а слышать голоса не мешал лёгкий ночной шум.

— Хорошо… Зябко только.

— Это со сна, — ответила ведьма спокойно.

— Ну ладно, а чем же я твой подарок царский заслужил?

— Понравился ты мне, вот и дарю, — ответила ведьма.

Люциус сидел и судя по всему, наблюдал за отражением луны в бутыли.

— Так вы, сударыня, и вправду ведьма, — полувопросительно сказал он. Толе в этот момент пришлось отмахиваться от назойливой ночной бабочки, норовившей сесть на нос, и потому половину ответа он пропустил.

— …ведьма — это народное, а ведунья — и слово забыли. Теперь понятно?

— Понятно, — кивнул Люциус.

— Ну а ты-то, Лука, сам кто?

— Я? Да ничего особенного, — отмахнулся герцог, — первым министром служу…

Толя в кустах ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит. Только во сне Люциус мог выдавать их инкогнито с таким легкомыслием.

— А, ну понятно, — вздохнула ведьма. — Ну, а я, как ты уже знаешь, Марьяна. Давай, что ли, по первой, за знакомство…