Маг и его Тень. Рождение Мага (гет)

Обещанный Турнир трех волшебников приближался с каждым днем, и вскоре Гарри, ведущий себя по обыкновению тихо и мирно (то есть как получалось), больше не становился объектом пристального внимания. Гулял с Саашшесс, наслаждаясь последними теплыми неделями осени и иногда мясом пойманных ею зверей. Василиск могла питаться и пауками, но специально для Гарри старалась ловить оленей или диких кабанов, от которых излишне привередливый, по мнению гигантской змеи, человек не отказывался. На выходных забегал к Гриндевальду на пару-тройку часов. Для полноценного обучения недостаточно, но поболтать вполне хватает. Иногда маг начинал расспрашивать о школе, и приходилось быть крайне осторожным, чтобы не выдать ненароком чего важного. Если старик и догадывался о настоящей личности гостя, то держал свои соображения при себе. Но встречал его неизменно радушно, порой едва ли не как внука.

Рон и Гермиона после строгого выговора директора, коий Гарри с легкостью мог прочесть в незащищенных сознаниях, попытались проглотить обиду и пойти на контакт. К несчастью для них, в тот раз Гарри пребывал далеко не в лучшем настроении, ибо накануне долго гонялся за Химерой с очередной бредовой идеей. Намерение «покататься» одобрил лишь смеющийся Крысолов, подбадривая подростка веселой мелодией. Крису сочли за лучшее вообще не сообщать о бесплодных попытках оседлать ловкую тварь. Не цапнула, и на том спасибо. В общем, от значка ГАВНЭ он отказался, как и однокурсники, которым Грейнджер пыталась их всучить за два сикля. Намекнул, что готов отдать два галлеона, если та сама будет носить сомнительные украшения. Намек обеспечил еще три дня бесконтрольного блуждания по замку.

Во время которого он и встретил Минерву МакГонагалл. До отбоя оставался еще целый час, так что Гарри не стал прятаться в темной нише, а вежливо поздоровался с профессором в безлюдном коридоре.

Эффект оказался… неожиданным. Декан при одном только взгляде на него побледнела и отшатнулась, силясь что-то сказать. А затем резко махнула рукой в его сторону и, видно, не заметив ни малейших признаков желаемого результата, вздрогнула и принялась сползать по стене. Гарри сначала подумал, будто Химера решила прогуляться и тихо шагает за ним, скалясь на портреты. Но нет. Довел с изумлением и ужасом косящуюся на него МакГонагалл до больничного крыла, где та внезапно успокоилась, но отказываться от предложенной мадам Помфри валерьянки все же не стала.

— Прошу прощения, мистер Поттер, я обозналась, — признала она. — Давайте оставим это недоразумение между нами.

Гарри, ничего не понимая, кивнул. За кого же она его приняла? Крис всего лишь посмеялся, мол, годы берут свое, но Крысолову эта история совсем не понравилась.

— А что, скажи на милость, она должна была подумать, встретив тебя за гранью?

— Я не был за гранью, — беспечно отмахнулся Гарри. — Думаешь, я бы не заметил?

— Это Хогвартс. Здесь при благоприятных условиях заглянуть за грань может любой, обладающий хоть какими-то дарованиями в области ментальной магии. А после определенного ритуала, не такого уж и сложного, даже уйти. Ты же, не раз там бывавший, пересекаешь порог, не замечая этого.

По спине пробежал холодок. Иногда ночами атмосфера старинного замка казалась чуть более волшебной, а тишина — наполненной глубочайшим смыслом. Грань баюкала свою игрушку в объятьях магии и сновидений.

— Так она сочла меня тенью… — медленно проговорил он.

— Тенью? — фыркнул Крысолов, растягиваясь на холодных плитах Тайной комнаты, будто на нагретом солнцем лежаке. — Ни одна тень не проникнет в замок и тем более не переживет изгнания потомственного экзорциста, не моргнув и глазом. То, что способно на такое, живет очень глубоко и если вылезет… люди его точно не остановят.

— Минерва МакГонагалл тоже маг грани да еще и потомственный экзорцист? Как говорится, не было печали. Она сможет справиться с Химерой?

— Не знаю. Твоя зверушка слишком уникальна, чтобы о ее способностях и природе можно было с уверенностью судить. Но МакГонагалл… У тебя просто дар, Гарри, хотя и очень сильный, а у нее — родовой аркан. Постарайся лишний раз не связываться, ладно?

— А ты сам?..

— А у меня есть несомненное преимущество перед твоим деканом. Я намного быстрее бегаю.

К счастью, декан решила, что из-за накопившейся за день усталости ей всего лишь показалось, что встреча состоялась за гранью. И у Гарри тут же появился другой повод для беспокойства: Барти Крауч не смог не излить счастье на бумагу и сообщил, что нашел способ проникнуть в Хогвартс, не вызывая подозрений. Ответное письмо Гарри до него якобы не дошло.

Ко всеобщему удивлению, профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого заклятию Империус — продемонстрирует его силу и проверит способность учеников к сопротивлению.

— Но, профессор, — неуверенно начала Гермиона, — вы ведь сказали, что это нарушение закона…

Профессор молча взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса образовалось пустое место.

— …что к людям это заклятие применять нельзя, — закончила лучшая ученица свою мысль.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнёс Грюм, его волшебный глаз впился в Гермиону и парализовал жутким немигающим взглядом. — Но если ты предпочитаешь более трудный путь — путь раба, который полностью лишён собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок.

Густо покраснев, Гермиона прошептала, что имела в виду совсем другое. Больше никто возражать не посмел. В разлившемся по комнате тревожном ожидании была различима надежда, что Грюм не прикажет сделать нечто постыдное.

Он по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары подчинения. Дин Томас трижды проскакал вокруг комнаты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все.

— Поттер, — наконец прохрипел Грюм, — твоя очередь.

Гарри спокойно вышел на середину класса.

— Imperio!

Как грубо, профессор. Гарри мог сделать то же самое куда тоньше, не прибегая к четким формулировкам классической магии. Элементарный посыл-внушение на мага-менталиста ни за что не подействует…

«Прыгай на стол… Прыгай на стол…»

… но он не настолько глуп, чтобы показывать десятку болтливых подростков и человеку Дамблдора свои возможности ради жалких пяти баллов Гриффиндору. Гарри прыгнул. Ловко и почти бесшумно — прошлогодние тренировки, по словам Криса оказавшиеся безнадежными, все же не прошли даром. Пусть ученик и не освоил школу Падающего пера, но двигаться научился.

— Слабовольные дети! — разочарованно рявкнул Грюм. — Первый попавшийся черный маг с легкостью сделает вас своими рабами.

— Нет, каким тоном он говорит! — донесся до Гарри возмущенный голос Рона, когда час спустя гриффиндорцы выходили с урока защиты. — Как будто мы все в любую минуту можем подвергнуться нападению!

— Он просто сумасшедший, — согласился Дин Томас. — Неудивительно, что Министерство с радостью от него избавилось. Ты слышал, он рассказывал Симусу, что сделал с той ведьмой, которая первого апреля крикнула ему вслед «бу-у»? Ну, когда тут изучить приёмы против его Империуса? Завалили домашними заданиями!

Весь четвёртый курс заметил, что в этом году им стали задавать на дом куда больше. От уроков по трансфигурациям взвыл весь класс.

— Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магическим искусствам, — наставляла профессор МакГонагалл, угрожающе поблёскивая прямоугольными стёклами очков. — Не за горами экзамен по сверхотменному волшебству…

— Так СОВ будет только на пятом курсе! — взмолился Дин Томас.

— Согласна, Томас. Но готовиться к нему следует заранее. Из всего класса одна мисс Грейнджер превратила ежа в более-менее приличную подушку для иголок. А ваша подушка, Томас, до сих пор в ужасе сворачивается, стоит поднести к ней булавку.

Гермиона покраснела, едва сдерживая улыбку от переполнявшей её гордости. Гарри хмыкнул, вспомнив свою стреляющую иголками подушку, которую профессор назвала интересной модификацией, к сожалению, не пригодной для использования в быту. И убедительно велела не баловаться на ее уроках.

А вот на прорицании Гарри улыбнулась удача. Профессор Трелони объявила, что поставила за гороскоп на месяц самый высокий балл. Наверное, впечатлилась грядущим линчеванием дяди Вернона из-за падения курса фунта по отношению к галлеону. Разумеется, произойдет оно по вине директора фирмы, выпускающей дрели, за что того и повесят. Не отстал от других и профессор Биннс по истории магии, задал через неделю сдать сочинение о восстании гоблинов в XVIII веке. Крис изъявил желание взять эту работу на себя, так что Гарри оставалось только следить, как бы наставник не превратил сочинение в один большой анекдот. Профессор Снейп обрушил лавину противоядий, обещая перед Рождеством кого-нибудь отравить — надо же проверить, как усвоены противоядия. Вот это уже нехорошо. А ну как действительно отравит, а браслет на руке Гарри незамедлительно впрыснет в кровь противоядие. Объясняй потом, почему на тебя яды не действуют.

Даже Хагрид — и тот не пощадил. Его обожаемые соплохвосты, которых Гарри видел пару раз, приходя в избушку на чай, росли с ужасающей быстротой. С каждой неделей им требовалось все больше и больше еды, нарезанием которой и занимались школьники. Некоторые возвращались с урока с ожогами и ссадинами.

В октябре Гермиона снова притворилась, что сменила гнев на милость, и на этот раз Гарри не оттолкнул протянутую руку дружбы. Ни к чему ему сейчас подозрения Дамблдора. Хоть и непонятно, почему его до сих пор не вызвали в кабинет. Все-таки полгода в коме — и никакого интереса к Гарри Поттеру, это ли не странно? Почему директор его избегает? Ему смутно чудилось нечто близкое и очень нехорошее, но особых талантов в области предсказаний кроме неуемной фантазии Криса он за собой раньше не замечал, вот и решил пока не обращать внимания. Если что, у него под боком тысячелетний василиск и грань, за которую здесь можно уйти без ритуала и без Крысолова. Что поделать, не чувствовал он себя героем, готовым сразиться с магом третьего октана в одиночку. Лучше уж выскользнуть из сетей, поломав отлаженную комбинацию причин и следствий.

Тогда же Гарри услышал ее версию происшедшего в июле. Очнулась уже с парой глубоких шрамов на бедре, чувствуя непонятную ломоту и слабость во всем теле. Профессор Дамблдор объяснил, что случилось. От Рона Гарри услышал неожиданное откровение: директор мельком поделился, что где-то рядом затаились сторонники Темного лорда, чьи цели пока неизвестны. Это они стояли за прошлогодними нападениями и, возможно, за случаем с вышедшими из-под контроля арканами и нападение оборотня. Гермиона считала их цель очевидной — скомпрометировать директора Хогвартса. Гарри… всецело ее поддержал. Не признаваться же, что это случайно вышло.

Скомпрометировать Дамблдора перед Турниром трех волшебников кроме пожирателей смерти и политических противников могли и директора школ-участниц, желавшие судить соревнования на собственной территории. Сомнительная безопасность студентов достаточно веский повод для переноса Турнира в другую школу. Но только в том случае, если место проведения было назначено задолго до этого и без учета мнения бессознательного Дамблдора.

Вечером Крис прочел небольшую лекцию о связках:

«Ставя щит, противник не ожидает, что вместо одного проклятия в него влетит два-три, а то и четыре разных, требующих каждое свой особый блок. Магов, умеющих вытворять такое, в мире немного. В основном потому, что для подобного фокуса нужна магическая сила хотя бы в верхнем пределе второго октана, железное упрямство и требовательный — скорее, злобный — учитель. Техника исполнения, в принципе, проста, только вот добиться результата крайне сложно. Одно заклинание автоматически влечет за собой следующее, не нуждающееся ни в вербальной, ни даже в ментальной формулировке. Лишь во всплеске магической силы. Интервал срабатывания цепи проклятий — доли секунды, поставить щит для второго-третьего невозможно в принципе. Но такая цепочка это уже не автоматический рефлекс, а нечто гораздо более глубокое. Если получится, ты больше никогда не сможешь применить первое заклинание связки отдельно от остальных, а это не всегда удобно».

«И что мне делать?» — Гарри сосредоточился, приготовился к тренировке.

«Сперва продумать связку. Что ты хочешь в ней видеть? Учти, изменить ее потом невозможно».

Что он хочет видеть? Атакующие заклинания, конечно же. Пусть не самые сильные, ему еще три года до совершеннолетия, все равно пока не сумеет пользоваться. Но разнообразные.

«Знак тени, пламя души и…»

«Стоп, — перебил Крис. — Два проклятия второго октана, одно из которых запрещено уже сто лет. Достаточно, на большее тебя пока не хватит. Первым возьмешь ступефай».

Гарри растерялся. Бесконтрольный ужас, парализация и ослепление теневого знака, выжигающее изнутри пламя души, противостоять которому может лишь одно контрпроклятье, и банальный оглушающий ступефай?

«Слыша ступефай, противник использует протего. Это тоже своего рода рефлекс, усвоенный еще с первого курса школы, когда едва ли не все дуэли ограничивались этими двумя заклинаниями. К тому же вторые два довольно энергоемкие, значит, первое должно быть максимально простым. Произноси все как одно проклятие».

— Stupefy Signum regna inania Flamma sub vultu!

Предназначенные для воздействия на живое существо чары стене Тайной комнаты не причинили никакого вреда.

«Еще, еще, еще и еще, — зевнул Крис. — Это надолго, но ты же сам хотел. Я, кстати, забыл сказать, что придется раз за разом загонять тебя за пределы усталости и собственных возможностей. Первые связки получаются только на грани обморока от магического истощения, поэтому невозможно учиться им в одиночку. Нужен кто—то, кто будет тебя пинать и заставлять колдовать, пока не затвердишь последовательность лучше собственного имени».

Гарри вдруг вспомнилось, что о связках он спрашивал Криса еще в прошлом году, но тогда тот не стал начинать тренировки. Ясно, почему — Гарри и сейчас не был уверен, что выдержит.

— Stupefy Signum regna inania Flamma sub vultu!

Интересно, как оно начинается, магическое истощение? И где предел его нынешних возможностей?..

* * *

— … пригодится каждому волшебнику, заботящемуся о своей внешности, — вкрадчиво вещал радиоприемник в гостиной Гриффиндора.

О своей внешности Гарри заботился. Сегодня, например, даже расчесался. Внешность в ответ радовала его общей растрепанностью, против которой одна только расческа явно не помогала, осунувшимся лицом и синяками под глазами, совсем как на первом курсе. Разучивание одной-единственной связки отнимало непростительно много времени и сил. Он бы, пожалуй, бросил, но тогда три недели тренировок практически до потери сознания или полной невменяемости оказались бы напрасными. Крис редко позволял ученику бездарно тратить время на бесполезное занятие, натаскивал боевого мага как мог. И яро осуждал подход Гриндевальда к обучению Гарри.

«Если тебе позволить заниматься, когда хочется, а не когда надо, ты же совсем обленишься. Только и будешь, что за гранью гулять да на змеюке своей кататься», — ворчал он. И гонял подростка до седьмого пота, даже на уроках вылезая с каверзными вопросами и запутанными ментальными схемами.

Гриндевальд, напротив, каждую встречу начинал с вопроса, не хочет ли Гарри сегодня просто побеседовать. Независимо от ответа, с кресла маг предпочитал лишний раз не вставать, объясняя это старческим нежеланием двигаться. Если бы Гарри не видел его краткого, яркого боя с Химерой, поверил бы, что старый маг отнюдь не так проворен как еще лет сорок назад.

— Куда же вы, Гэральд? — посмеивался он, когда Гарри, вместо безупречного исполнения щита, кидался к дереву и, оттолкнувшись от ствола, кувырком возвращался на прежнее место и скользил дальше по сложной спирали. — Кого я учу, мага или водомерку?

«Держи скорость! — командовал Крис. — И, Мерлина ради, целься лучше!»

— У меня от вас голова кружится, — спокойным скрипучим голосом продолжал старик, рассеянно постукивая палочкой по подлокотнику. — У вас, думаю, тоже. Да-а-а, редкая школа, стремительная и яркая. И по-своему опасная. Но, mein Herr, не всегда применимая.

«Вниз!» — вскрикнул Крис.

Гарри завис в воздухе, опутанный сероватой сетью. Гхыр, третий октан! Даже простейшие заклинания бьют по куда большей площади и меняют траектории во время движения, повинуясь бессознательным желаниям мага. А то и трансформируются и достраиваются прямо в полете. И как прикажете с таким драться?

— И стоило бегать? — вздохнул Гриндевальд, взмахом руки отменяя связующие чары. Гарри, не успев сгруппироваться или слевитировать, рухнул на жухлую траву. — Ваш прежний учитель — кем он был? — концентрировался на точечных ударах. А с вашей силой останавливаться на них нельзя, вы способны и на масштабные энергоемкие плетения заклинаний.

— Я не знаю его имени и не пытался узнать, — выдохнул Гарри, поднимаясь с земли. — Это было условием обучения.

Глупо отнекиваться и кормить учителя сказками, будто он занимался самостоятельно. Такое в одиночку не освоишь, только голову о камни разобьешь.

К мантии пристала грязь, чуть влажная желтая листва и несколько сосновых игл. Не потому ли Гриндевальд выбрал это место, что на влажной земле магия ботинок почти не работала? Даже не поленился чуть выровнять участок под дубом магией, чтобы кресло ровнее встало. В следующий раз, наверное, вообще велит все снять, чтобы Гарри привык рассчитывать только на себя свою магию, а не на правильно подобранную экипировку. Крис не согласится, это точно.

— Я знаю, чем мы с вами займемся: работой по площади, — неожиданно проговорил старик. — Но понадобится полигон получше. И да, потренируйте щиты и блоки на досуге, ваша защита серьезно проигрывает вашей же атаке. Имейте в виду, Гэральд, на следующей неделе я собираюсь привязать вас к дереву и загнать в глухую оборону.

Гарри едва сдержал горестный вздох. Если его наставники и дальше собираются соперничать, чей стиль лучше и кто здесь учитель года, их единственный ученик рискует не дожить до Рождества.

На трансфигурации Крис попытался скормить ему шоколадную конфету. Спрашивать, откуда она взялась, было совершенно излишним. Он слишком уставал за день, чтобы следить за магом, и в итоге почти каждый вечер вытряхивал из левого кармана горсть всякой мелочи. Слава Мерлину, Крису хватало ума не оттачивать воровские навыки на дорогих вещах, а таскать конфеты, медные кнаты и серебряные сикли, коллекционные вкладыши и значки. Самым любопытным уловом оказались записки: одна была адресована некой Гарриет Клайден с признанием в любви и пожеланием скорейшего выздоровления, другая аккуратным почерком Снейпа предписывала Филчу лучше присматривать за чуланом со школьными метлами.

Не обращал он внимание на выходки Криса еще и потому, что Крысолов завел привычку развлекаться куда как экстремальнее. Признавшись, что за гранью ему дико скучно, он выучил расписание профессора МакГонагалл и внаглую расхаживал по замку, когда та не могла его встретить. Предварительно напомнив Гарри, что в случае чего тот обязался вытащить его обратно. И все бы хорошо, да только для прогулок он использовал образ Гарри. Через два дня по Хогвартсу ходили слухи, что Поттер умеет находиться в двух, если не в трех местах одновременно, исчезать из запертых помещений и шагать в портретные рамы, словно в распахнутые двери. Еще через неделю слизеринцы косились на него с неким суеверным ужасом. На вопрос, что он с ними сделал, Крысолов прямо сказал: «Ничего. Я даже не стал отвечать на их детские заклинания. Все равно классическая магия на порождений грани не действует».

Что странно, прямые очевидцы его чудачеств никогда не оказывались в поле зрения профессоров либо забывали обо всем в их присутствии. Существо иного плана очень уж не хотело связываться с деканом Гриффиндора.

Угу, осталось только Химеру выгулять. Впрочем, она и так выбирается подышать все чаще и чаще, Гарри даже привык не обращать на нее внимание. Пусть себе ходит, осматривается, главное, чтобы пряталась вовремя. Хогвартс Бестии явно нравился, от несущих стен, где переплетались тысячелетние арканы, тянуло живым магическим теплом, прикрытым неощутимым флером грани. Полуреальное создание плыло по потокам магии как по речной глади.

В конце октября у Большого зала повесили объявление о прибытии делегаций из Шармбатона или Дурмстранга. К счастью, их приезд был назначен на вечер тридцатого, а не тридцать первого числа. Гарри еще в прошлом году дал себе слово провести очередной — ну не может же быть, чтобы на Хэллоуин ничего не случилось! — неспокойный вечер в Тайной комнате. А пропускать зрелище не хотелось, иностранные гости непременно постараются найти способ впечатлить принимающую сторону.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Рон, выбираясь с друзьями из толпы.

Гарри внял голосу разума и не признался, что вообще не знает, кто такой Седрик Диггори. Квиддичем не интересовался, школьной жизнью тоже, предпочитая тратить время на тренировки. Будь его воля, на испытание отправился бы Крысолов, все равно умеет казаться кем угодно. И пусть господа распорядители попробуют хоть что-то с ним сделать с помощью классической магии, скорее поседеют в первом же туре. Если не во время отборочного. Да и скучающему порождению грани будет чем заняться. Особенно если предложить Химере помочь ему.

А вообще, с его-то жизнью, все эти межшкольные соревнования — такая глупость. Не могут же они выставить нечто похлеще вселяющихся в людей крестражей, василисков или магов с опасными родовыми арканами. Остальное не занимает воображение.

Объявление взбудоражило обитателей замка. Куда бы Гарри ни шёл, только и слышно: «Турнир Трёх Волшебников», «Турнир Трёх Волшебников»… Все как с ума посходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшебства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты?

И конечно, замок подвергся генеральной уборке. Несколько потемневших портретов хорошенько почистили и помыли, к их вящему недовольству. Портреты ёжились в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные розовые лица. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета. А Аргус Филч в ярости кидался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довёл двух девочек-первоклашек до слёз.

Волновались и преподаватели.

— Лонгботтом, пожалуйста, не выдайте гостям из Дурмстранга своё неумение совершить самое простое преобразующее заклинание, — взмолилась профессор МакГонагалл в конце особенно трудного урока: Невилла угораздило превратить собственные уши в кактусы.

Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский — красный с золотым львом, Когтеврана — бронзовый орёл на синем фоне, жёлтый с чёрным барсуком Пуффендуйцев и зелёное знамя с серебряной змеёй Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи.

Фред с Джорджем уже завтракали, сидели отдельно от всех и о чём-то шептались. Рон направился прямо к ним. Сонный Гарри уселся рядом и без всяких возражений, даже не глядя, принялся вяло жевать то, что положил на тарелку отвратительно бодрый Крис. Будто не гонял его почти до четырех утра.

— Дело дрянь, — мрачно сказал Джордж Фреду. — Если он всё же откажется говорить с нами, придётся писать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно нас избегает, но мы своего добьёмся.

— Кто вас избегает? — влез в разговор Рон.

— Исчезни, — буркнул Фред раздражённо.

В голове что—то монотонно гудело. Телу было как—то уже все равно, где спать, чем оно и пользовалось. Мерлин, а в воскресенье Гриндевальд обещал привязать его к дереву и погонять по защите! Не уснуть бы, пока будет привязывать.

— А что вы думаете о Турнире? Хотите в нём участвовать? — спросила Гермиона, намазывая тост маслом. То ли безмолвный отказ от рабского труда в единичном случае оказался абсолютно непродуктивен, то ли новообретенный волчий аппетит возмущенно требовал свое.

Как бы то ни было, но возмущенные проповеди об угнетении и бесправии целого народа временно затихли. Пока что девушка ограничивалась сердито сверкающими глазами, когда Добби вечерами приносил хозяину кофе со свежими, горячими булочками и забирал одежду в стирку. Самого эльфа, как и полагалось, при этом видно не было, просто на столе по одному только слову Гарри вдруг появлялся поднос, но какая-то не в меру добрая душа рассказала гриффиндорке, что скрывается за сим зрелищем.

— Я спросил у МакГонагалл, как будут выбирать участников, а она не говорит, — сокрушался Джордж. — Неизвестно даже, что войдет в состязания.

В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Девушки, словно сговорившись, надели лучшие мантии. Гостиные сияли чистотой и на сей раз не только стараниями эльфов, на что сами домовики дико обижались. Но что поделать, поговаривали, что иностранных гостей все равно придется куда-то селить на весь год, а школа не настолько велика, чтобы выделить им отдельное помещение. Не распихаешь же всех по заброшенным классам, предложив самостоятельно обустроиться и трансфигурировать парты в кровати. Гарри, примерно представлявший, насколько Хогвартс велик на самом деле, тихо улыбался. Если уж гигантский василиск перемещался по школе тысячу лет и оставался непойманным и, более того, неведомым даже по местным легендам, то десяток человек делегации могли основать где-нибудь собственную колонию.

Деканы факультетов построили учеников в колонны согласно курсам обучения. Перед Гарри, как назло, встал особо высокий третьекурсник. Приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на его затылок. Н-да, встретили гостей.

— Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор МакГонагалл. — Первокурсники, вперёд. И пожалуйста, не толкайтесь!

Как только проверка была закончена, третьекурсник зевнул и мягко осел на землю. Соседи ничего не заметили. Случайность, конечно же, случайность, и Гарри Поттер со своими честными зелеными глазами тут совсем ни при чем.

— Скоро шесть, — взглянув на часы, Рон устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чём, по-твоему, они едут? На поезде?

— Пешком. И у каждого по деревянному чемодану, чтобы пролив переплыть. Если бы ехали на поезде, то и через озеро переправлялись бы на лодках. А нас поставили лицом к воротам.

— Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А может, у них разрешается трансгрессировать до семнадцати лет?

Скоро Гарри стал замерзать. Впрочем, вечерний холод бодрил. Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, воскликнул:

— Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко!

«Пересекли границу территории, замок предупредил директора», — пояснил Крис.

— Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного леса.

Нечто огромное летело по иссиня-чёрному небу, быстро увеличиваясь в размерах. Льющийся из окон замка свет через минуту озарил огромную синюю карету. Её тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона. Многие поневоле задались вопросом, где же ее держат, пока карета не нужна. Или ее собрали незадолго до турнира по специальному заказу?

С оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась карета и покатила, подпрыгивая на гигантских колёсах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза.

Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещённые золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул юноша в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась чёрная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумлённым зрителям явилась её обладательница — наверняка полувеликанша как Хагрид. Дама была с головы до ног закутана в чёрную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблёскивали превосходные опалы.

Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу. Гарри больше заинтересовал юноша в голубом: неужели это цвет школы и ее форменная мантия? И если Крис когда-то учился в Шармбатоне, носил ли он такую же?

Лицо её расплылось в улыбке. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя.

— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс!

— Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд’гавии? — в вопросе слышался неподдельный интерес. Еще бы, когда маг третьего октана без четко означенных в прессе причин впадает в кому на полгода и столь же внезапно из нее выходит, кто угодно заинтересуется.

— Спасибо. Я в превосходной форме.

— Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей, представив подростков лет пятнадцати-шестнадцати.

Их было десятка полтора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шёлка. Ага, все-таки голубой — цвет школы.

«Ка-акие девочки! — восхитился Крис. — Особенно та блондиночка, наверняка частично вейла».

О вейлах Гарри многое слышал и даже встал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть гостью. Но отсюда все студентки казались одинаково милыми, да и блондинок среди них было больше половины. Все-таки у Криса зрение лучше, хоть они и смотрят одними глазами. Понять, кто же вейла, Гарри не успел: из темноты донёсся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем и плеском.

В середине озера появились бурлящие завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, словно маги решили на время одолжить знаменитого Летучего Голландца или наскоро слепить своего. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль наконец весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап.

С борта потянулись пассажиры, все как один одетые в длинные шубы. Человек, шедший первым, был одет в дорогие собольи меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам.

Гарри застонал, борясь с желанием побиться головой об стену. Ментальные покровы Бартемиуса Крауча были как всегда великолепны, умело подсовывая фальшивые воспоминания щупальцам поверхностной легиллименции. Если бы не встрепенувшаяся Химера, Гарри ни за что бы его не узнал.

Пришлось, бессильно скрипя зубами, смотреть, как некромант хладнокровно протягивает руку Дамблдору, позволяя себе затянуть прикосновение куда дольше положенных нескольких секунд. Отчего-то на них не смотрел никто кроме Гарри. Ученики все как один оживленно перешептывались, не сводя глаз с одного из студентов с крупным носом и почти сросшимися бровями. Рон дёрнул друга за локоть, что-то зашептал на ухо, Гарри раздраженно выдернул руку — не до него сейчас.

Ему привезли дохлую крысу. И что-то подсказывает, что даже не одну.

Приезд иностранных гостей сопровождался всеобщими восторгами. Большинство парней восхищенно оглядывали француженок, но находились и те, кто не сводил глаз с хмурого типа в дурмстрангской шерстяной мантии. Что странно, нашлось и немало девушек, по какой-то неведомой причине разделяющих их волнение. Гарри ограничился мимолетным взглядом, отметил, что в северной школе, должно быть, тоже не ахти с согревающими чарами, иначе никто в здравом уме не стенет носить и плотную шерстяную мантию, и меховую шубу. Крис тоже не нашел в госте ничего примечательного и предсказуемо предпочел ему белокурую вейлу. Даже подбивал Гарри подойти к ней, но тот в последний момент застеснялся — надо же, никогда такого раньше не было, так с чего вдруг? — и только приподнялся на цыпочки, чтобы лучше ее разглядеть.

— Крам! Нет, ты представляешь себе, Гарри? Сам Виктор Крам!!!

Не то чтобы Гарри было плевать, кто такой Виктор Крам. Нет, ему было плевать, что он не знает, кто это такой и чем вызван ажиотаж вокруг сей, наверное, замечательной персоны. Ли Джордан прыгал на цыпочках, чтобы мельком узреть затылок Виктора Крама, а шестикурсницы лихорадочно шарили в складках мантий в поисках перьев и пергамента для автографов. Будто Крам был не гостем замка по меньшей мере на следующие полгода, а приглашенной лишь на один вечер звездой.

Гости из Шармбатона, к сожалению, выбрали стол Когтеврана.

«Не стой столбом, — весело скомандовал Крис. — Пошли знакомиться».

Как ни странно, но приветствовать французов лично никто не спешил. Только рядом сидящая старшекурсница в очках что-то тихо спросила, кивнув на берилловую брошь на мантии одной из блондинок. Остальные все еще присматривались к гостям, ожидая окончания ужина. И Гарри тоже вдруг обнаружил, что ему проще было бы подергать Химеру за хвосты, чем первому подойти к красивой девушке на глазах сотен свидетелей. К девушке, которая к тому же старше него на целых три-четыре года. Сам-то он вечно лохматый и довольно-таки невзрачный. Ну какая из них пара? Крис бы не побоялся, но Крис со своим опытом, арканом и гибкими моральными принципами за пять минут разговора многое бы успел. Лучше не давать ему такого шанса. Тем более в первый же день.

Когда все заняли свои места, к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали профессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим. Каркаров, проходя мимо стола Гриффиндора, мимоходом коснулся плеча Гарри. В сознании вспыхнул счастливый импульс:

Это я, Крауч. После отбоя за портретом Варриуса Верлиса, пожалуйста.

Будет ли Крауч караулить его утром у входа в башню Гриффиндора, если Гарри не явится? Пожалуй, да. Еще с ночи у порога ляжет.

Я приду.

«Расскажем, как его крыса спасла тебе жизнь, оставшись на ноже грабителя, или честно признаемся, что подвесили к люстре в гостиной, наложив чары консервации и отвлечения внимания еще в начале лета?»

Да уж, крыса была отборная, крупная, размером едва ли меньше кошки, и с восхитительно острыми зубами — еще бы, прощальный подарок некроманта! Благопристойные соседи никогда не зададут прямого вопроса, а тетушка не преминет гордо похвастаться, что самолично выбрала люстру в модном журнале. Интересно, Дурсли уже заподозрили, что у них дома не все в порядке, или предпочитают больше не приглашать гостей, которые весь вечер косятся на потолок с каким-то непонятным ужасом, смятением и отвращением?

«Скажу, что оставил дорогим мне людям. И врать не придется».

Дамблдор поднялся с кресла, лучезарно улыбнувшись ученикам. По Гарри его взгляд скользнул лишь мельком, словно подростка никогда и не выделяли из толпы.

— Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости. С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведёте у нас время. Официальное открытие Турнира состоится сегодня вечером, сразу же после ужина, тогда же будут оглашены правила турнира. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!

Крауч-Каркаров без малейших признаков аппетита ковырялся в тарелке, не отрывая взгляда от ее содержимого. Узловатые, немного кривые пальцы сжимали вилку чуть сильнее чем следовало. Странно, что это он? С Дамблдором обняться не побоялся. Соседи на него даже не глядят, заняты либо едой, либо друг другом.

Ладно, это может подождать до вечера, хватит таращиться на профессорский стол. Сегодня домовики включили в традиционное школьное меню блюда других стран. Некоторые из них тетя Петуния готовила для семьи, Гарри они никогда не доставались. Более того, племянник не проявлял достаточного кулинарного таланта, чтобы ему доверяли нечто сложнее варки и нарезки овощей, поэтому его обычно даже не пускали на кухню во время тетушкиных таинств.

Первое блюдо на проверку оказалось замаскированной тушеной капустой, чего никак нельзя было сказать по его виду. Завернутые в нее колбаски оказались горячими, мягкими и сочными.

— Будьте доб’гы, передайте, пожалуйста, буйя-а-бес! — громко попросила та самая девушка, что больше всех понравилась Крису.

Надо же какие бывают совпадения! Можно подумать, на столе Когтеврана не стояло то же самое. Если бы наставник не болтал с ним все это время, Гарри мог бы заподозрить его в применении легких привораживающих чар. Хотя кто его знает, палочка-то у Криса была, и пользоваться ею незаметно маг умел.

Рон покраснел до ушей. Взглянул на девушку, открыл было рот, но вместо слов издал бессмысленное бульканье. И было от чего: белокурые волосы волной падали до самого пояса. Синие глаза манили неожиданной глубиной. Гарри и сам едва нашелся.

— Пожалуйста, — он передал ей блюдо.

— Вы уже поели?

— Д-да, о-очень вкусно, — заикаясь, проговорил Рон, не сводя с нее глаз, словно с неземного дива.

Гарри хотел было что-то добавить, но его прервал чувствительный пинок от рассерженной Грейнджер. Вейла повернулась к подругам.

— Хватит смотреть на нее с таким идиотским видом! В Хогвартсе есть девушки и получше, — возмутилась Гермиона.

Ага. В замке есть много хороших девушек. Интересно, кто-нибудь кроме Гарри заметил, как Алиса кинула в стакан одного из смуглых, черноволосых дурмстранговских парней белый шарик? Цикута, похоже, развлекается. И не слишком-то умеет думать о последствиях. А судя по лицу соседки Луны, сидевшей с привычно-отрешенным видом, будто вглядывалась во все уровни грани сразу, бедная француженка сильно сомневалась в своем знании английского…

Ох, вот он дурак! Вейле можно было ответить и по-французски, он ведь сносно его знал. Мог бы произвести впечатление, так нет же, даже простое s'il vous plaît вовремя не вспомнил. Клинический случай, что тут скажешь.

Крис будто читал его мысли. Впрочем, он достаточно хорошо знал Гарри, чтобы предугадать его душевные терзания без всякой легиллименции.

«Могу помочь», — деликатно предложил он, не уточняя, в чем и как будет оказана пресловутая помощь.

«Спасибо, нет».

«Как знаешь. Барти и Крысолов тоже могут помочь, абсолютно добровольно и безвозмездно, — со смешком напомнил он. — Об этом не думал?»

Гарри вздрогнул. На миг ему захотелось, чтобы белый шарик, чем бы он там ни был, опустился в его стакан и дал возможность хотя бы за пару дней осмыслить возможные проблемы в лазарете.

Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер, в воздухе разлилось волнение, нетерпение и предвкушение. Гарри привычно экранировался, чтобы чужие чувства не затмили его собственные вместе со способностью думать.

— Торжественный миг приблизился, — заговорил Дамблдор. — Турнир трёх волшебников вот-вот будет открыт. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества.

Гарри поперхнулся чаем. Когда Барти успел?! Но вместо Каркарова с места поднялся его сосед, волшебник средних лет с настолько аккуратным видом, что ему мог бы позавидовать сам Люциус Малфой.

«Вот гхыр!» — выпалил Гарри, осознав сложившуюся ситуацию. Два профессиональных, ненавидящих друг друга некроманта в одном замке!

Он, кажется, в прошлом году собирался провести Хеллоуин с василиском? Ну так ноги его в замке не будет, пока самый непредсказуемый и экстремальный день в году не закончится! Слишком многое сейчас сплеталось в узел, чтобы он решился рисковать увязнуть в плетущейся паутине. Нет уж, завтра после уроков — сразу в Тайную комнату.

— А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта, — продолжал Дамблдор. — Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев. И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания. Для каждого из трех туров всё готово. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность.

При последних словах зал притих, затаив дыхание. А директор невозмутимо вещал:

— В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой европейской школы. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок огня.

Дамблдор наколдовал на возвышении мраморный постамент, на который водрузил покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного — не будь он до краёв наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Сердце Мира тоже выглядело грубой старой поделкой, вдруг вспомнилось Гарри, возможно ли, что… Нет, глупости, настолько древний артефакт можно использовать куда разумнее чем для проведения межшкольных соревнований.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал Дамблдор. — Им даётся на размышление двадцать четыре часа. Завтра вечером артефакт выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. При условии, что им исполнилось семнадцать лет, — напомнил он. — А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы этого хотите. Ну а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.

— Где же он? — Рон высматривал в толпе Крама. — Дамблдор не сказал, где будут жить гости из Дурмстранга? Может, их поселят к нам?

— Что, и прямо в нашу спальню? — фыркнул Гарри.

— Хорошо бы! — горячо подержал его Рон, не заметив иронии.

За портретом Верлиса скрывался узкий тайный коридор, ведущий в Северную башню. Ночные обходы здесь обычно не проводились: совсем рядом были две открытые галереи, и влюбленные парочки предпочитали проводить время в более теплых и не продуваемых всеми ветрами коридорах. Да и потайной ход здесь был всего один, и знали о нем немногие.

Крауч, верно, еще по эманациям силы почувствовал приближение Гарри и втащил его в узкую нишу. Крепко обнял.

— Гарри, как я рад!

«Он давит на жалость, а ты слишком много ему позволяешь», — проворчал Крис, выудив кошелек из кармана лже-директора. Приди тот в шубе, Крис бы и ее забрал. «Для Гарри», конечно.

— Барти, ты с ума сошел? — прошипел подросток, настойчиво выпутываясь из чужих рук. Получалось не очень, коридор был слишком узким. — Собираешься весь год разгуливать под носом у Дамблдора, в то время как директора должны знать друг друга не понаслышке?! Может, они вообще друзья, и Каркаров Хогвартс заканчивал.

— Я знаю Каркарова, — отмахнулся некромант. — Мрачный занудный тип, и любил он только роскошь. У него вообще друзей нет, ни здесь, ни за проливом. Все получится, надо только получше спрятать запасы оборотного. Их негде хранить на корабле.

Это было слишком беспечно для человека, год сидевшего в Азкабане. В прошлом году в школе не было Дамблдора, и довольно долгое время не было Снейпа, что позволило Далмошу каждое утро вставать за кафедру. Но из-за турнира безопасность будет усилена, оборотное зелье — не вариант.

— Я не мог не приехать, — прошептал Крауч. — Назревает что-то крупное. Европейские гоблинские банки отказывают Лондону в кредитах, общий поток инвестиций сократился на тридцать процентов. Гоблины Гринготтса замораживают старые счета.

— Что? Так они ничего не получат.

— Зато и ничего не потеряют. В крупнейших банках есть свои пророки, и, судя по тому, как складываются тенденции на внешнем рынке, скоро здесь настанут тяжелые времена. Сейчас информация известна немногим, старые семьи заводят тайные сейфы или перебрасывают вложения за океан. Когда это станет известно, средние массы попытаются забрать деньги из банка.

— В лучшем случае — волнения, в худшем — паника и полный разрыв отношений с гоблинами? — предположил Гарри.

— И глубокая экономическая яма, инфляция, многочисленные банкротства и прочие радости жизни, — добавил волшебник.

Гарри не настолько разбирался в экономике, чтобы судить о возможных последствиях с такой уверенностью. Его-то не учили с детства управлять семейными финансами. А вот Барти учили. И если он считает, что нежелание европейских партнеров зря рисковать сбережениями способно вылиться в крупные проблемы для Англии, к нему стоит прислушаться.

— Счет в Гринготтсе — это все что у меня есть. Я должен встретиться с Грабцвергом. Но сначала наложу на тебя иллюзию.

Не так, как учили человеческие книги, но так, как показывал Крысолов. Набросать пару ярких деталей вроде пронзительно-черных глаз под кустистыми бровями и тонких капризных губ — и хватит. Остальное люди додумают сами, на то они и люди.

— Наваждение продержится три-четыре дня, потом начнет расползаться. Носи с собой оборотное, — предупредил он. — Если ничего не случится, послезавтра увидимся у озера после полуночи.