Ей снились тёмные подземелья и зловещий, пробирающий до костей хохот. Бездонные глаза смотрели прямо в душу. Холодные пальцы сдавливали горло. Она нависала тенью смерти и кричала.

— Спрашиваю ещё раз: где вы взяли меч? Где?!

Гермиона задыхалась, а железная хватка становилась всё сильнее.

— ОТВЕЧАЙ! КРУЦИО!

«Пожалуйста, не надо! Хватит!»

— Я чую твой запах… я знаю, что ты где-то здесь…

Глухой рык доносился из самой чащи. Бежать? Сивый нагонит её одним прыжком.

— Гермиона!

Она бросилась на голос. Ветки хлестали по глазам, ноги заплетались, лёгкие горели. На полном ходу она влетела в огромный зал. Вокруг царил хаос.

— Гермиона.

Окровавленное лицо Лаванды Браун застыло жуткой маской.

— Лаванда… Лаванда!

Гермиона трясла её, как куклу, и бессмысленный потухший взор был ответом на зов. Истерзанные губы растянулись в кровожадном оскале.

— Я нашёл тебя…

Она в ужасе попятилась.

— Гермиона, не уходи! Гермиона, мне страшно… — Лаванда посмотрела на свои ладони. — Как я здесь оказалась? Что со мной? Ответь мне… Ради чего меня изуродовали? За что мы умирали? Мы умирали за тебя, за таких, как ты.

Гермиона упала, утопая в чём-то липком. Поднеся руки к глазам, содрогнулась: кровь.

— Это ты во всём виновата, — шипела Лаванда. — Ты и тебе подобные. Вы украли наш мир у нас, заставили воевать друг с другом. Это ты виновата! Ты! Ты! Ты!

Гермиона пыталась подняться, но оскальзывалась и падала. Она увидела, как светлые локоны Лаванды чернеют, сжимаются в плотные жёсткие кудри, лицо округляется, глаза из небесно-голубых становятся чёрными.

— Тебе не уйти, — прокаркала Беллатриса Лестрейндж, направляя на неё волшебную палочку. — Тебе не спрятаться от меня, грязнокровка. Я буду твоим ночным кошмаром. Навсегда! КРУЦИО!

— Гермиона, ты в порядке?

Ложка выпала из дрогнувшей руки, вместе с голосом Фэй возвращая к реальности. Ночной кошмар, не дававший ей сегодня спать, растворился в гомоне голосов, наполнявших Большой зал. Моргнув, Гермиона выдавила улыбку.

— Да.

— Ты бледная.

— Фэй, правда, всё хорошо.

— Ты уже который день плохо выглядишь.

— Благодарю за комплимент, Шеймус, — кисло отозвалась Гермиона.

Сидящая напротив Роза выразительно закатила глаза.

— Ты такой болван, Финниган! Кто же девушке в лоб заявляет, что она плохо выглядит?

— Но он прав, — вмешался Марк Чейз. — С того дня в Хогсмиде, когда тебя пытались отравить, ты сама не своя.

Гермиона невольно бросила взгляд на свой шрам, спрятанный под рукавом.

— Глупости.

— Нет, — возразил Марк. — Парвати говорила, что ты плохо спишь.

Гермиона сверкнула на неё глазами, и Парвати от смущения чуть не залезла под стол.

— Может быть, мне приснился один плохой сон, — небрежно бросила Гермиона.

На самом деле сон был не один, кошмары преследовали её вот уже несколько дней. Но Гермиона твёрдо вознамерилась не давать повода для беспокойства. Она справится. Как всегда.

— А может быть, здесь есть некая связь, — таинственно проговорил Марк.

Он подался вперёд, и сидящие вокруг гриффиндорцы невольно прислушались.

— Вначале кто-то подсыпает тебе яд, а когда ты чудом спасаешься, тебя начинают мучить кошмары… По-моему, всё ясно, как день. — Марк торжественно обвёл всех взглядом. — На тебе тёмные чары Слизерина.

Повисло молчание. Гермиона прыснула.

— Тёмные чары Слизерина? Марк, тебе что, десять лет?

— О чём разговор? — Напротив Гермионы плюхнулся Тобин.

— Я думаю, что кое-кто из слизеринцев наложил на Гермиону тёмные чары, из-за которых она чахнет день ото дня.

— И под кое-кем ты подразумеваешь…

— Малфоя, конечно.

Гермиона опустила недонесённую до рта ложку.

— Серьёзно? По-твоему, Малфою больше делать нечего, как навлекать на себя неприятности?

Марк не успел ответить: в зал ворвались совы с почтой. Гермиона решила отложить чтение «Ежедневного пророка», потому что после беспокойной ночи и дурацкого спора у неё разболелась голова. Но едва она вновь взялась за овсянку, Марк торжествующе воскликнул.

— Что я говорил! — Он сунул ей газету.

Гермиона посмотрела на колдографию ведомого под руки юноши, который показался ей смутно знакомым.

ОЧЕРЕДНОЙ ПРИВЕТ ОТ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ!

Неизвестным, подсыпавшим яд в кубок Гермионы Грейнджер, оказался юноша, нанятый официантом в «Три метлы» в начале сентября.

Некто Ричард Перри, задержанный вчера днём, отказывается признавать свою вину, однако официальные представители Министерства магии утверждают, что в момент задержания юноша выкрикивал недопустимые фразы: «Долой грязнокровок! Да здравствует Тёмный Лорд!» Позже нам сообщили, что Перри находился под действием непростительного заклинания Империус. Авроры тщательно исследуют снимаемую им комнату в Косом переулке.

Это уже не первый случай, когда преступники заявляют о себе. Напомним, что в начале лета перед зданием Министерства магии…

Вот оно что! Тот самый мальчик из «Трёх мётел». Значит, Пожиратели смерти нашли способ подобраться к ним вплотную. От этой мысли по позвоночнику пробежали морозные мурашки, а шрам на руке неприятно кольнуло.

— При чём здесь Малфой? — спросила Гермиона, возвращая «Пророк». — Речь о Пожирателях.

— А Малфой кто?! — вскричал Марк, чуть не вспрыгивая на стол. — Всё сходится! Сначала попытка отравления, потом чары, а потом… Я всё думал, почему так вышло, но теперь понял: он что-то сделал, чтобы ты вытащила его имя на уроке защиты. Специально попал к тебе в пару, чтобы всё проконтролировать!

Марк говорил так громко, что к их разговору уже стали прислушиваться студенты других факультетов и даже профессора.

— Большей чуши в жизни не слышала.

— Неужели? Если ты не заметила, Малфоя в зале нет. Наверняка узнал, что этого Ричарда Перри повязали, вот и прячется. А может, уже собрал манатки и свинтил ночью, пока все спят! Или прямо сейчас получает инструкции от своих новых хозяев.

— И каким же образом? — скептично поинтересовалась Гермиона.

— Через Чёрную Метку, конечно!

— Чёрная Метка работает не так. Сами Пожиратели не могут использовать её для связи друг с другом.

— Тебе-то откуда знать, как…

— Потому что я была там! — раздражённо перебила Гермиона. — Я знаю, как работает Метка и зачем она нужна. Хватит забивать голову бредовыми идеями.

— Ты что, защищаешь его, этого Малфоя?

— Я защищаю не Малфоя, а здравый смысл. — Она поднялась, так и не докончив завтрак, забрала свой «Пророк» и покинула Большой зал.

Не дойдя до класса, Гермиона зашла в туалет и всмотрелась в своё отражение. Парни правы: выглядит она паршиво. Кожа бледная, под глазами залегли тени, глаза покраснели. И всё-таки она упрямо не желала обратиться к мадам Помфри за зельем сна-без-сновидений.

Открыв кран, Гермиона умылась. Посмотрела на шрам. Она никогда не сомневалась в себе. Магловское происхождение не имело никакого влияния на её место в мире магии, и ни Малфой с его оскорблениями, ни начавшаяся война — ничто не поколебало её уверенности.

До неё. До той проникающей во все клеточки, адской, ни с чем несравнимой боли, которую причиняла Лестрейндж. Когда рассудок мутнел и путался, виски проламывал яростный хохот, а затем презрительное: «Грязнокровка!». Оскорбление прочно переплелось с пережитой болью, гораздо прочнее, чем ей казалось.

Гермиона стиснула зубы. Её пытались отравить, потому что она — маглорождённая ведьма, одержавшая победу. Потому что посмела заявлять о себе, посмела не пресмыкаться, а отстаивать свои права, посмела быть. И посмеет ещё не такое. Она посмотрела на своё отражение.

— Я знаю, кто я такая.

Направляясь в класс нумерологии, Гермиона задумалась над словами Марка. Если бы Малфой действительно был причастен, то не расхаживал бы открыто по вестибюлю и уж точно не хватал её за руку, рискуя навлечь на себя подозрения. Она не считала его способным на нечто подобное, особенно теперь, когда он под колпаком и едва не угодил в тюрьму. Правда, его желание сбежать из Хогвартса под Оборотным выглядело ещё более нелепо после того, как в школу нагрянули авроры. Неужели он действительно верит, что у него получится? Что ж, он либо бесконечно смел, либо бесконечно глуп. Гермиона склонялась ко второму варианту.

Малфой сильно опоздал. Было не слишком удобно наблюдать за ним, сидя спиной, но ей удалось рассмотреть выражение растерянности на его лице. Гермиона не заметила, чтобы он трогал левую руку или морщился. «Разумеется, — одёрнула она себя, — ведь призывать через Метку мог только Волдеморт». Малфой просто сидел, уставившись в парту, и даже не вытащил учебник, пока об этом не напомнила профессор Вектор.

Со звонком Гермиона собрала вещи и хотела немного задержаться, чтобы проследить за Малфоем и вывести на разговор прямо сейчас, но он застыл, словно изваяние, и ей пришлось выйти из класса. На пороге она услышала голос профессора:

— Мистер Малфой, вы не могли бы освободить место для следующего курса?

Гермиона едва успела шмыгнуть за поворот и как ни в чём не бывало проплыть мимо прислонившегося к стене Нотта, когда Малфой выскочил в коридор. Инстинктивно притормозив за следующим поворотом, Гермиона заметила, как Нотт кивает головой в потолок, будто призывая Малфоя следовать за собой. Она не сомневалась в его непричастности, но всё же не удержалась от соблазна узнать о подробностях столь подавленного состояния.

Слизеринцы воспользовались безлюдным путём, так что Гермионе пришлось наложить на себя дезиллюминационные чары. Притаившись за углом, она прислушивалась к долетающим до неё голосам, пока не стало окончательно ясно, что Марк ошибался, а Гермиона не убедилась в своей правоте и верности собственных действий.

Она уже хотела уйти, как вдруг Малфой произнёс её фамилию.

— Ты имеешь в виду… Грейнджер?

— Кого же ещё? Ты должен поговорить с ней, чтобы она усмирила своих защитников, пока они не наломали дров. Эта поборница справедливости и диктата живо наведёт порядок…

Гермиона фыркнула и тут же прикрыла рот ладонью. Нотт повернулся в её сторону и подозрительно прищурился, но, конечно, ничего не увидел. Дождавшись, когда он вновь обратит своё внимание к Малфою, Гермиона на цыпочках покинула пятый этаж.

* * *

Утро началось для Драко с того, что он проспал. Накануне они с Дафной засиделись допоздна, играя в магическую монополию. Настроение было отличное. Дафна окончательно оттаяла, и рядом с ней Драко мог забыть, что для остальных он теперь пария. Теперь он мог просто послать всех к дракклу.

Большой зал был практически пуст. Утреннюю почту Драко тоже пропустил. Он машинально оглядел стол преподавателей, чтобы узнать, закончила ли завтракать Вектор, и успел заметить, как Гордон быстро отвернулся, стоило их глазам встретиться. Драко посмотрел на факультетские столы. Ему показалось, или гриффиндорцы как-то странно косятся в его сторону? Обсуждают, как он поставил на место Чейза? Или его совместную работу с Грейнджер? Это объяснило бы и пристальное внимание Гордона — намудрил, а теперь переживает. Драко пробежался глазами по залу и понял, что пялятся не только гриффиндорцы, но и Хаффлпафф с Рейвенкло. Раньше он бы душу продал за то, чтобы быть интересом номер один для всей школы, но сейчас это нервировало.

Кусок не лез в горло. Осушив кубок сока, Драко поспешил на нумерологию.

Портреты роптали у него за спиной, стоило ему пройти мимо. Не выдержав, он резко обернулся к собравшимся на лужайке женщинам в юбках с кринолинами. Они не успели разбежаться по своим портретам и только прикрыли веерами лица.

— В чём дело? О чём вы шепчетесь?

Женщины продолжали молча таращиться на него во все глаза, пихая друг друга локтями.

Драко свернул за угол и упёрся грудью в нацеленную на него палочку. Чейз смотрел исподлобья, без улыбки. Рука рванулась к карману и замерла на полпути, когда второй гриффиндорец обхватил его сзади за шею и приставил свою волшебную палочку к его виску.

— Дёрнешься — сварю тебе мозги, — прорычал голос над ухом.

— Какого…

— Я не разрешал тебе говорить! — рявкнул Чейз, надавив сильнее. — Теперь, когда мы привлекли твоё внимание, слушай сюда. Может, Визенгамот и МакГонагалл тебе поверили, поверили, что ты смог сбросить шкуру, точно змея, но я вижу тебя насквозь. Такие, как ты, никогда не меняются. И как бы ты ни старался, меня тебе не обмануть. — Он больно ткнул кончиком палочки Драко под подбородок, заставляя поднять голову. — Тронешь Гермиону хоть пальцем, мы от тебя мокрого места не оставим. Запомни это, Пожиратель.

Рука так стискивала горло, что кровь прилила к лицу, в ушах пульсировало, в глазах замелькали чёрные точки.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, двадцать баллов со Слизерина за беспорядки в коридоре, — холодный ровный голос ворвался в горячечное сознание острым клинком, и хватка ослабла, давая воздуху проникнуть в лёгкие.

Драко привалился к стене, откашливаясь и потирая шею. Штефан Вестенра взирал на них беспристрастными глазами, заложив руки за спину.

— Мистер Чейз, мистер Ривз, после занятия побеседуете со своим деканом. Мистер Малфой. — Их глаза встретились. — Кажется, у вас сейчас нумерология.

В доказательство раздался звон колокола. Бросив на Драко свирепые взгляды, гриффиндорцы удалились.

Вектор не оштрафовала его за опоздание, только слегка пожурила. Она вообще редко лишала баллов, предпочитая искать поводы для того, чтобы их давать. Драко уселся за самой последней партой. Мозг медленно анализировал произошедшее. «Тронешь её хоть пальцем…» Когда, в какой момент он дал повод думать, будто собрался причинять ей вред? Неужели они о чём-то узнали? Но как? Она им нажаловалась? Вряд ли. Только не Грейнджер. Тогда почему? И те взгляды в Большом зале… шепотки портретов за спиной… Что, чёрт возьми, происходит?!

Упавшая на парту записка заставила вздрогнуть так, что колени ударились о столешницу. Вектор запнулась на полуслове, несколько голов повернулось в его сторону.

— Мистер Малфой, хоть вы весьма способный ученик, вам всё же стоит достать учебник.

Драко вынул учебник и положил на записку. Дождавшись, когда интерес к его персоне иссякнет, он вытащил её и, откинувшись на стуле, развернул под партой. Это оказалась страница «Ежедневного пророка». Всю верхнюю часть листа занимала чёрно-белая колдография закованного в цепи парня с низко опущенной головой. Двое авроров вели его под локти по длинному коридору, при виде которого у Драко похолодело в желудке. По этому коридору он шёл на свой суд в мае.

Прочитав статью, он заметил написанное от руки послание в самом низу страницы: «Они думают, что это ты». Драко вскинул голову и нашёл глазами затылок Нотта. Пальцы судорожно смяли бумагу.

Урок тянулся невыносимо долго, и вместе с тем звон колокола раздался так внезапно, что вместо того, чтобы собирать вещи, он, словно оцепенев, продолжил сидеть на своём месте.

— Мистер Малфой, вы не могли бы освободить место для следующего курса?

Драко вылетел из кабинета, чувствуя, как рубашка липнет к спине от холодного пота. Сейчас у него свободный урок, а Дафна вроде бы должна быть на прорицании. Он шагнул за угол и увидел Нотта, подпиравшего стену.

Они поднялись на пятый этаж, где не было ни одного класса, а значит — меньше шансов быть услышанными. Драко бросил портфель на подоконник и показал Нотту газетный лист.

— Что это значит?

— Они думают, что это ты.

— Что — я?

— Пытался отравить Грейнджер в «Трёх мётлах». И нарочно подстроил так, чтобы попасть в пару к ней на защите, чтобы закончить начатое. Они считают, что ты выполняешь приказы Пожирателей, связываясь с ними через Метку.

— Приказы Пожирателей? — повторил Драко и чуть не расхохотался от абсурдности ситуации. — Она так не работает. Связываться через Метку мог только он.

— Они об этом не знают и знать не хотят. Послушай, Драко, я просто хотел, чтобы ты был в курсе. На меня тоже наехали. Чейз оторвал мне рукав, а когда ничего под ним не нашёл, переключился на Паркинсон, но она только сказала: «Очень жаль, что это была не я». Теперь все считают виноватым тебя.

Выходит, вся школа думает, будто он взялся за старое? Если так — ему не жить. Дай только повод, и они порвут его в клочья.

— Мне нужно уйти.

— Урок только начался, кто-то может быть в коридорах…

— Нет, мне нужно уйти из школы. Нужно бежать. Скажу МакГонагалл, что мне удобнее обучаться на дому, и тогда…

— И тогда Аврорат возьмёт тебя за глотку, — оборвал Нотт. — Своим уходом ты только подтвердишь подозрения. Повезёт, если посадят под домашний арест, в чём я сильно сомневаюсь. Снова хочешь в камеру?

— У них нет доказательств. На мне чары, МакГонагалл сможет подтвердить!

— Плевать всем будет на твоё алиби, если потребуется козёл отпущения. Захотят, найдут и доказательства, и свидетелей. Ты серьёзно веришь, будто МакКошка тебя прикроет? Послушай меня! — Нотт сжал его плечи. — Я верю, что это неправда, потому что ты не придурок и не конченая мразь. Но это нужно донести до остальных, что под силу только тому, кого они послушают.

Драко смотрел в его напряжённое лицо.

— Ты имеешь в виду… Грейнджер?

— Кого же ещё? Ты должен поговорить с ней, чтобы она усмирила своих защитников, пока они не наломали дров. Эта поборница справедливости и диктата живо наведёт порядок. А ты пока не высовывайся… — Он прервался и обернулся.

— Почему ты мне помогаешь?

Нотт отпустил его и отступил назад, будто проводя черту, которую так нагло пересёк.

— Потому что ты попал в серьёзный переплёт, а у меня нет желания наблюдать, как ты барахтаешься в этом дерьме в одиночку. И ещё. Я могу помочь кое с чем другим, чтобы ты мне поверил.

— Говори.

— Ты ведь так и не выяснил, кто разослал по школе те снимки в начале сентября?

Драко нахмурился. Он думал об этом постоянно и в то же время — не сосредотачивался как следует. В итоге пришёл к выводу, что это кто-то из живших летом в школе студентов, но как отыскать конкретного виновника, понятия не имел.

— Что ты предлагаешь? — деловито спросил Драко.

— У меня есть некоторые подозрения. Я могу воспользоваться легилименцией, чтобы выяснить наверняка.

Драко испытующе поглядел на Нотта. Сам он был искусен лишь в чарах защиты разума, а легилименция давалась ему с трудом, поэтому идея показалась более чем заманчивой.

— Идёт.

— Это не займёт много времени. А сейчас тебе лучше сослаться на головную боль и отсидеться в спальне, потом найти Грейнджер и…

— МакГонагалл поймёт, что это ложь, а Вестенра заставит ходить на дополнительные. Драккловы требования! С чего Шеклболту взбрело отправить меня в Хогвартс? Я мог бы учиться дома!

— Этим вопросом задаются многие, — заметил Нотт.

— А ты почему вернулся? — резко сменил тему Драко. — Тебе девятнадцать в декабре, поместье и деньги теперь твои. Зачем тебе школа?

По лицу Нотта скользнула тень и тут же исчезла.

— Поместье моё, только скучно там одному, — беззаботно ответил он.

Драко направился к лестницам.

— Если будем вдвоём, шансы стать застигнутыми врасплох сократятся.

— Согласен, — кивнул Нотт. — Не забудь поговорить с Грейнджер.

Драко так сжал ручку портфеля, что стало больно. Чёртова Грейнджер!

С Дафной они встретились только на трансфигурации. Оказывается, она вообще проспала завтрак и понятия не имела о том, что творится в школе после статьи об отравителе. Нотт мгновенно самоликвидировался, за что Драко был ему благодарен: хотелось побыть с Дафной наедине. Первым, что он услышал, было взволнованное:

— Ты в порядке?

Драко сразу успокоился. С чего вдруг он собрался уходить из школы? Он два года жил под гнётом злейшего колдуна современности, существовал под тенью смерти, когда каждый вздох мог стать последним, а теперь будет бояться какого-то Марка Чейза с Гриффиндора? Драко мысленно фыркнул. Да, Корнер — больной на голову ублюдок, раз решился на проклятие, и Чейз может оказаться таким же. Но ничто, ничто не сравнится с тем кошмаром, который Драко пережил, пока Волдеморт держал ставку в Малфой-мэноре.

То ли постоянная компания Дафны и Нотта, то ли беседа с Гордоном так повлияли на гриффиндорцев, но они лишь метали в него грозные взгляды и гримасничали. Но даже с поддержкой Драко по-прежнему чувствовал себя загнанным в угол. Вконец издёрганный, он отправился в библиотеку на условленную встречу с Грейнджер. Она явилась с опозданием в пятнадцать минут, чем взбесила Драко ещё больше.

— Надо же, оправдываешь статус храброй гриффиндорки и героини войны, Грейнджер, — едко произнёс он вместо приветствия.

Она вопросительно приподняла бровь, кладя на стол стопку книг.

— Вся школа гудит о том, что я пытался тебя отравить, и вот ты здесь, лицом к лицу с врагом. Несомненно, это стоит упоминания в твоих мемуарах.

Грейнджер повесила сумку на стул и села, хмуро глядя на него.

— Какая пикси тебя укусила, Малфой?

— Лучше задай этот вопрос своим ненормальным львятам. Я не имею никакого отношения ни к произошедшему в «Трёх мётлах», ни к распределению пар на уроке. Ты должна донести это до своих тупоголовых телохранителей, иначе разгребать тебе и остальным старостам много-много всякого дерьма.

— Ты-то, конечно, специалист по тупоголовым телохранителям.

— Между прочим, Крэбб мёртв и Гойл, скорее всего, тоже.

— Ну, — хладнокровно отозвалась Грейнджер, — о мёртвых или хорошо, или ничего, кроме правды. — Она взглянула на него исподлобья и добавила: — Можешь расслабиться, я уже провела беседу с самыми активными студентами.

— Рад, что ты такая догадливая.

По непонятной причине он чувствовал себя хозяином положения. Возможно, дело было во внешнем виде Грейнджер: бледная, осунувшаяся, с синяками под красными глазами, говорит медленнее обычного. Плохо спит?

— Меня удивляет количество твоих защитников, — снова заговорил он, пока она раскладывала исписанные мелким почерком свитки. — Раньше подобного не наблюдалось. Не думала об этом?

— Я думаю, что ты много болтаешь. И завидуешь.

Вот стерва! Даже не выспавшаяся она слишком остра на язык.

— Чему? Твоему помятому виду? Чем ты занимаешься по ночам, Грейнджер? Читаешь пособие «Как вернуть бывшего» и плачешь в подушку по Крысли?

Драко понимал, что вступает на территорию детских оскорблений, но ничего не мог с собой поделать. Он был взвинчен с самого утра, и всё по вине этой лохматой выскочки, которую все вдруг вздумали защищать. Ладно бы он действительно каким-то образом ей угрожал, но Драко плевать на неё не хотел — и всё равно стал крайним.

— Знаешь, Малфой, меня странным образом радует, что ты воспринимаешь меня как живого человека с чувствами, которые и пытаешься задеть. Отвечаю на твой вопрос: я плохо сплю.

Такой прямолинейный ответ слегка обескуражил.

— Неужели всезнайка Грейнджер не в курсе, что давным-давно изобретено зелье сна-без-сновидений?

— Неужели я наблюдаю за попытками проявить заботу?

Драко презрительно фыркнул.

— Тебе настолько одиноко, что ты готова видеть знаки внимания в словах каждого встречного? Мерлин, Грейнджер, не разочаровывай меня. Я думал, ты выше этого.

Она помолчала, а потом произнесла, глядя в свои записи:

— Я не намерена всю жизнь зависеть от заколдованного травяного настоя. Любая зависимость — это слабость.

— Поэтому за тобой закрепилась слава одиночки, не умеющей общаться с людьми?

— Из нас двоих одиночка сейчас ты.

— Конечно. Ведь в почёте теперь победители.

Грейнджер промолчала.

— Что, даже ничего не скажешь?

— Мне больше нечего тебе сказать.

— Да ну? — изумился Драко, готовый спустить всех собак. — А я-то думал, ты воспользуешься шансом посмеяться надо мной. Посмотри, как всё обернулось. Вы теперь победители, маглокровки в почёте, и пальцем не коснись, а я, чистокровный волшебник, изгой в собственном мире. В моём мире, Грейнджер. Я думал, ты будешь счастлива воспользоваться моментом.

Грейнджер отложила перо и посмотрела Драко в лицо. Он был готов услышать, как лопается нить её терпения, но вместо этого она пожала плечами:

— Так ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Поговорила с тобой? Выслушала рассказ о твоей тяжёлой судьбе?

— Не строй из себя святошу, — огрызнулся Драко. — Я унижал тебя со второго курса. Называл последними словами, тыча носом в твоё происхождение… — Грейнджер не среагировала, и он продолжил: — Я испортил тебе жизнь в волшебном мире, а теперь я никто. И ты упустишь возможность отомстить?

Грейнджер рассмеялась.

— Возможность отомстить тебе, Малфой? За что? За пару обидных слов? Самому-то не смешно? Я прошла войну, едва не погибла, и меня должны волновать воспоминания о том, как ты рисовался на публику, выставляя себя шутом?

Драко когда-то слышал выражение «потерять дар речи», но никогда не думал, что такое может произойти в реальности, тем более с ним.

— Мне неприятно это говорить, — продолжала Грейнджер, — но ты был жалок в попытках самоутвердиться за мой счёт. А самое невероятное, что даже после всех испытаний ты остался прежним эгоцентристом, который искренне верит, что весь мир вращается вокруг него. Вот только ты такой же человек, будь ты трижды самым чистокровным из всех чистокровных.

В памяти всплыл разговор с Ноттом на этом же месте пару недель назад. Тогда Драко не знал, сможет ли однажды переступить через прежние убеждения. А сейчас смотрел на ненавистную Грейнджер и понимал, что они — два разных человека из двух разных миров.

— Ты собираешься показывать свою часть? — вернул к реальности её голос, своим тоном неприятно напомнив МакГонагалл.

Вместо ответа Драко демонстративно вынул палочку, убрал с её помощью два своих свитка в портфель и поднялся.

— Что это должно означать? Ты отказываешься от выполнения задания или просто ничего не сделал?

— Поверь мне, я сделал гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— Тогда нам нужно сверить…

— Сверить? — насмешливо перебил Драко. — Грейнджер, ты всерьёз полагаешь, будто я пользовался этими посредственными книжонками? У меня есть доступ к одной из самых богатых библиотек магической Англии. Не будь нелепой. Возможно, наша кровь одного цвета, но тебе никогда не стать одной из нас, Грейнджер. Ты из чужого мира и всегда будешь здесь чужой.

— Так, значит, война ничему тебя не научила? — разочарованно проговорила она. — Ты всё такой же заносчивый сноб, невидящий дальше своего носа. Не жалеющий о сделанном выборе…

— О, я жалею. Жалею, что мы вообще в это ввязались. Мой отец совершил ошибку, выбрав сторону. Нам не нужен был выбор между вашими и нашими. И такие, как вы, нам тоже не нужны.

Стряхнув невидимую пылинку с лацкана пиджака, Драко задвинул стул заклинанием и удалился, чеканя шаг каблуками ботинок из драконьей кожи.

Прочтение доклада на защите от Тёмных искусств доказало его правоту: Грейнджер смогла осветить тему лишь поверхностно. Драко стоял перед учительским столом, под прицелом глаз всего класса, и впервые за долгое время не испытывал неловкости. Разумеется, они получили высший балл. Драко даже бровью не повёл в ответ на похвалу.

Ближе к концу занятия Грейнджер прислала записку с шифровальными чарами.

«Завтра в 20:00. Зал наград».

— Вы уже и записочками обмениваетесь? — ехидно поинтересовался Нотт.

— Грейнджер в восторге от моих умственных способностей, — соврал Драко, спалив клочок бумаги заклинанием.

— Как ты в восторге от её самообладания?

Драко фыркнул. Нотт смерил его подозрительным взглядом.

— Что с тобой? Тебя словно подменили.

— Ты рад или расстроен по этому поводу?

— Скорее удивлён.

— Молодые люди, вы не могли бы выяснить ваши отношения после занятий?

Дождавшись, когда Гордон вновь переключится на стоящего перед классом Финнигана, Драко заговорил, понизив тон:

— Помнишь, ты рассуждал о причинах, по которым чистокровные пошли за Лордом? Ответ кроется в вопросе: они чистокровные. Чистокровный равно особенный. Но наша сила в хитрости. Отец совершил ошибку, а мне не хватило ума во всём разобраться.

— Скорее опыта. Тебе было всего шестнадцать.

— Тебе тоже. Но ты оказался умнее.

Нотт беззвучно рассмеялся.

— Я просто ненавидел отца и потому отказывался делать то, что он велел. Я знал, как его бесит моё неподчинение. Видел бы ты, в какое он впал бешенство, когда я не принял Метку! Мне нравилась власть, которую я обретал над ним в такие моменты. К слову о родителях. Ты общаешься с матерью?

— Мы переписываемся, но это совсем не то. Каждое письмо проверяют.

— А что насчёт отца? Собираешься увидеться с ним?

— Нет, — недвусмысленно отрезал Драко.

— Почему? Твой отец проделал серьёзную работу, чтобы сохранить ваши жизни. Он был среди ближайших соратников при Лорде, а после его падения сумел остаться на коне. Когда Лорд возродился, он доказал ему свою преданность. Не удивлюсь, если и сейчас он выкрутится. Он из тех людей, кто может процветать при любом режиме, при любом лидере…

— Если ты им так восхищаешься, может, тебе самому стоит сходить с ним на свидание? — раздражённо огрызнулся Драко.

— Зря ты так относишься к отцу. Он тебя по крайней мере любит.

— Любит? Да он позвал меня только затем, чтобы я помог ему выйти из тюрьмы! Плевать он хотел на меня и на мать. Свобода — вот всё, что его интересует.

— А тебя бы не интересовало на его месте?

— Минус пять баллов со Слизерина за разговоры, — снова вмешался Гордон. — Спасибо всем за интереснейшие доклады. Урок подходит к концу, а значит, пора определиться с новыми парами. Сегодня позволим выбирать юношам.

Доставая записку, Драко смотрел Гордону прямо в глаза.

— Мистер Малфой?

— Фэй Данбар.

На доске тут же появились их имена. Снова гриффиндорка, но по крайней мере не Грейнджер. Выслушивать очередную нотацию в духе «Мы все равны» у него не было ни малейшего желания.

— В этот раз повезло, — прокомментировал Нотт.

— Ты так говоришь, будто в следующий обязательно не повезёт, — бросил Драко, всё ещё злясь на него за дифирамбы Люциусу.

Нотт пожал плечами, а звон колокола, оповестивший о конце занятия, почти заглушил его слова:

— Кто знает. Кстати, — добавил он, когда они уже покидали класс. — Я выяснил, кто разослал те снимки.

Драко выжидающе посмотрел на Нотта, про себя отметив, что выглядит он больным. Нотт слегка кивнул головой в сторону. Проследив направление, Драко стиснул ручку портфеля.

— Как ты догадался?

— Наблюдение. Ну и легилименция, конечно.

Драко присвистнул.

— С такими навыками тебя с распростёртыми объятиями примут в Отдел тайн.

Вместо ответа Нотт пропел:

На старом дубу мудрый филин сидел;

Чем больше молчал, тем он больше глядел;

Тем больше узнал, чем он больше молчал.

Если б каждый из нас пример с филина брал!⁽¹⁾

— Неплохие музыкальные способности, — похвалил Драко.

— Обращайся, — подмигнул Нотт.

Вдруг лицо его на мгновение словно окаменело; он побледнел.

— Всё нормально? — спросил Драко. — Выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.

— Ничего. Просто голова болит. Ладно, мне надо в библиотеку.

Нотт уже значительно отдалился, когда Драко окликнул его.

— Теодор. — Тот оглянулся. — Спасибо.

* * *

— Если б каждый из нас пример с филина брал…

Урок уже начался, и в коридорах стало тихо и пустынно. Теодор шёл мимо портретов, мурлыча себе под нос знакомую с детства песенку. Боль отступила, но в висках всё ещё противно пульсировало. С момента возвращения в школу прошёл месяц, а он так и не продвинулся в достижении цели, и это заставляло нервничать.

Он поправил узел галстука и посмотрел на наручные часы. Высеченная на обратной стороне надпись встала перед глазами: «28.03.1986». День смерти самого дорогого и близкого человека в его жизни. Той, что называла его «мой маленький Тео». Он никому больше не позволял называть себя так. Нотт сжал запястье с часами. Ненависть вновь забурлила внутри, словно лава в просыпающемся вулкане. Она мертва из-за того, кого он вынужден называть своим отцом.

Весь тот год, что Дьюол провёл в Азкабане после провала в Отделе тайн, Теодор потратил на тщательную проработку плана очередного — окончательного — побега. Он прекрасно осознавал, что Волдеморт не оставит своих соратников гнить в тюрьме надолго. Взяв чужое имя, он скрывался в Германии, потом перебрался в Болгарию, оттуда — в Румынию. Вернуться в Британию сложности не составило, хотя на допрос его всё-таки вызывали. Метку он не принимал, с отцом связей не поддерживал. С него было нечего взять.

Именно здесь крылась главная причина его тяги к Драко Малфою. Ему всегда было интересно, что творится в голове этого благополучного мальчика, у которого были отец и мать, любящие и заботливые, готовые на жертвы ради сына. И он бы, может, отправился на встречу с Люциусом, если б знал, что тот примет его как родного. Но они никогда не были близки.

Драко не ценил того, что имел, потому что не знал, каково быть одиноким. У него всегда была сплочённая семья, и Теодор неосознанно тянулся к нему в попытке хотя бы кончиками пальцев прикоснуться к чуду. Но всякий раз между ними возникало недопонимание. Теодор осознавал, что виноват сам, но ничего не мог поделать. Никому не нужен умирающий друг.

В груди снова кольнуло, и Теодор был вынужден остановиться. В лазарет он так и не пошёл, потому что Помфри ничем ему не поможет. Если верить пророчеству, на это способен лишь один человек.

— Мистер Нотт, — прокаркала мадам Пинс, когда он предстал перед ней, обворожительно улыбаясь. — Снова хотите наведаться в запретную секцию?

— Именно, — вежливо кивнул Теодор. — Вы как всегда проницательны.

Пинс размашисто расписалась на разрешении от Слизнорта.

— Осторожнее, юноша, в запретной секции до сих пор есть книги, нахождение которых в стенах этой школы неуместно.

— Не волнуйтесь, мадам, у меня исключительно научный интерес. И потом, чары защиты от выноса, копирования и замены книг отлично работают.

Библиотекарша приподняла тонкую бровь, а уголки её губ опустились ещё ниже. Теодор поспешил ретироваться, пока она не вышвырнула его вон или, чего доброго, не начала задавать лишние вопросы.

Он пошёл напрямик к нужной секции, на ходу прокручивая в голове перечень просмотренных за месяц трудов. Чтобы не сбивать себя с толку, Теодор начал изучение запретных книг с самого крайнего левого стеллажа и теперь двигался к центру. Никакой чёткой организации по темам, алфавиту или годам в секции не было, что значительно усложняло ориентирование.

Теодор прошагал мимо очередной пары стеллажей и вдруг встал, как вкопанный. Шагнув назад, он заглянул в просвет между полками. Шанс? Похоже на то. Он уже собрался окликнуть стоящую к нему боком Асторию, как вдруг с другой от неё стороны появилась Дафна.

— Вот ты где, — прошептала она, схватив сестру за руку. — Ищу тебя по всему Хогвартсу. Я же просила подождать меня возле статуи Арчибальда Унылого!

Астория выдернула руку.

— Отстань.

— Хватит вести себя как ребёнок. Ты можешь нормально поговорить со старшей сестрой?

— Не о чем нам разговаривать, — отрезала Астория и отвернулась, изучая корешки книг.

Дафна покачала головой.

— Мама волнуется, — тихо сказала она. — Ты не отвечаешь на письма.

— Наша Снежная королева умеет испытывать эмоции?

Дафна всплеснула руками.

— Тори!

— Не называй меня так, — грубо бросила Астория.

Дафна переминалась с ноги на ногу, явно расстроенная.

— Слушай, ты всё лето где-то пропадала, а потом явилась в Хогвартс, матери ни слова не написала, со мной не общаешься. У тебя хоть с деньгами нормально?

— Нормально, — сухо отозвалась Астория. — Семья Кая приняла меня, как родную.

Глаза Дафны заблестели, будто она была готова разреветься. Она вынула что-то из кармана.

— Вот. Мама передала. На твой день рождения. Возьми, — Дафна настойчиво сунула коробочку в ладонь сестры. — Извини, что помешала.

Она пулей вылетела из секции. Астория словно заворожённая глядела на подарок матери. Сердито тряхнув головой, поставила коробочку на полку среди книг и подняла взгляд. Их глаза встретились. Выражение миловидного лица сразу стало враждебным.

— Чего уставился?

Теодор собрался ответить, но Астория широким шагом прошла мимо, стуча подошвами тяжёлых ботинок. Ух, вот это дамочка! Сложный случай. Он взглянул на оставленный ею подарок и через секунду раздумий спрятал в карман. Очевидно, ему потребуется достаточно веский мотив, чтобы заговорить с ней в следующий раз.

* * *

— …а потом она что-то рассмотрела в чашке Трейси, швырнула в стену…

— Чашку или Трейси? — уточнил Драко.

— Чашку, глупый. Чашка вдребезги, Аббот вся в чаинках, а Трелони как закричит: «Спасайте свои жизни!» Бросилась к люку, но запуталась в шалях… У меня от смеха слёзы на глазах выступили. Ты бы её видел, как гигантская неуклюжая стрекоза!

Драко давился от хохота, представляя себе Трелони, кучей валяющейся на полу в клубке шалей и истошно вопящей о страшной опасности.

— Почему её до сих пор держат в школе? Раньше за неё стоял Дамблдор, но МакКошка же явно не в восторге от прорицаний.

— Не смей говорить это вслух! — ткнула в него пальцем Дафна. — А то она и впрямь уберёт этот предмет.

— Даф, честно, я не понимаю, зачем тебе прорицания. Пустая трата времени.

— Вовсе нет. Я с детства мечтала стать писателем, и прорицания — отличный способ тренировки. Меня не только не выгоняют за сочинительство, но ещё и ставят в пример!

Драко хотел ответить, но его заглушил разнёсшийся по коридору окрик капитана сборной Слизерина по квиддичу Дуайта Кёрнера:

— Магнус, чёрт бы тебя побрал, ты где ходишь? У нас командный сбор! Я забил поле на вечер.

— И незачем так орать, — буркнул Магнус Моррисон, проходят мимо Драко и Дафны с выражением скуки на лице.

— Ты в этом году не пробовался в сборную? — спросила Дафна, когда оба загонщика скрылись за поворотом.

— Мне уже неинтересно, — соврал Драко, стараясь придать тону небрежность. — Вся эта суета, тренировки, игры в дождь и снег… По-моему, я из этого вырос.

Кажется, Дафна ему поверила.

— Спасибо, что проводил, — улыбнулась она, забирая свою сумку. — У тебя сейчас свободное время? Чем займёшься?

— Домашней работой, естественно. Хочу освободить себе выходные.

— Хорошая идея, — подмигнула Дафна. — Кстати, если увидишь Пэнси, передай, что у неё уже два пропуска по прорицаниям, этот будет третьим. Трелони, может, и не совсем в своём уме, но за посещаемостью следит как коршун.

Драко весь подобрался.

— Паркинсон пропускает занятия?

— Не то чтобы я сильно за неё волновалась, но из-за этого мы теряем баллы, а профессора взяли за правило: у кого меньше баллов, тому больше домашней работы. Так что… Да, чуть не забыла. Блейз утром передал пароль на октябрь: «ищущий находит».

Драко закатил глаза.

— Пароли с намёками становятся визитной карточкой этого года.

— Да ладно, всё лучше, чем «тараканьи усы» у Гриффиндора.

— У Гриффиндора? Так-так. Мне о чём-то неизвестно?

Дафна хихикнула.

— Блейз рассказывал, что однажды Лонгботтом потерял бумажку с паролями на неделю вперёд и «тараканьи усы» были самым приличным из списка.

Драко рассмеялся.

— Не верь всему, что говорит этот прохвост, — посоветовал он и глянул на часы. — Тебе пора. Заработай для нас побольше баллов.

Спустившись на этаж ниже, Драко остановился в раздумьях. Значит, Паркинсон прогуливает уроки… Интересно, собирается ли она прийти на прорицания сегодня? Раздавшийся звон колокола возвестил о начале занятий. Этот путь был единственным к башне прорицаний, а значит, если Пэнси не в классе, то он может перехватить её здесь. Уже через минуту Драко понял, что стоять посреди коридора не лучшая идея. Мордред с ней, лучше потратить время на домашнюю работу, с Пэнси он разберётся позже.

На пятом этаже Драко свернул к потайному проходу, чтобы срезать путь до библиотеки, как вдруг до его слуха донеслись громкие голоса.

— Вы не можете выгнать его из команды!

— Не только могу, но и обязана это сделать. Мисс Уизли, вы должны понять, что дисциплина превыше всего. Мистер Ривз нарушил правила, напав на ученика, за что вместе с мистером Чейзом исключён из Хогвартса на две недели и отстранён от участия в сборной по квиддичу до рождественских каникул.

— Но у меня вся тактика завязана на паре Крайтон-Ривз! Профессор МакГонагалл, вы же отлично разбираетесь в квиддиче, вам ли не знать… Тренировки уже начались, у нас игра с Рейвенкло!

— И до этой игры ещё целый месяц. Успеете и нового загонщика найти, и придумать новую тактику.

— Но…

— Мисс Уизли, уже был звонок. У меня сейчас встреча со старостами школы, а у вас, кажется, защита от Тёмных искусств. Лучше поспешите, пока я не решила, что сборной Гриффиндора нужен новый капитан.

Драко сделал вид, будто только что вывернул из-за угла, когда мимо него пронеслась красная, как рак, Джинни Уизли. Зажатая в её руке палочка трещала от разлетающихся искр.

— Осторожнее, мисс Уизли, не взорвись по пути в класс, — ехидно пропел Драко ей вслед.

— Пошёл к чёрту! — рявкнула она, не оборачиваясь.

Драко расхохотался. И как, интересно, Поттер намерен справляться с такой темпераментной подружкой? Всё ещё посмеиваясь, он нырнул в потайной проход. Винтовая лестница закручивалась крутой спиралью, так что спускаться пришлось неспешно. Впрочем, Драко никуда и не торопился, наслаждаясь прекрасным расположением духа: новость о том, что Чейза и Ривза исключили, окрыляла.

Раздавшийся в тишине шорох заставил прислушаться. Драко спустился ниже, и глазам представилась удивительная картина: посреди лестницы с застрявшей в ступеньке-ловушке ногой сидела Паркинсон.

— Так-так, — протянул Драко. — Вот, значит, где прячется наша прогульщица.

— Отвали, — огрызнулась она. — Иди куда шёл.

— Может быть, я шёл к тебе? — склонился он к ней. Пэнси хотела отстраниться, но пойманная в капкан нога не позволила. — Есть разговор, — бросил Драко, выпрямляясь.

— Не заинтересована.

— Меня не волнует твоя заинтересованность. — Он помолчал. — Ну? Сама догадаешься или будешь строить из себя невинную дурочку?

— Понятия не имею, о чём ты.

— Неправильный ответ. — Драко прислонился плечом к стене и принялся рассматривать свои ногти. — Видишь ли, дорогая однокурсница, я знаю, что это ты разослала те снимки по всей школе в начале сентября.

Повисла напряжённая тишина.

— Ничего не хочешь сказать? — поторопил Драко. — Или уже жалеешь, что перешла мне дорогу?

— Я жалею, что не отправила фотографии сразу в «Пророк». Они бы с удовольствием опубликовали репортаж о том, как чистокровный Драко Малфой горбатился на благо Хогвартса!

— Действительно, очень жаль, что парочка извилин в твоей голове оказались неспособны на такое умственное напряжение.

— Можешь паясничать сколько угодно, но мы оба знаем, что ты переметнулся в последний момент. Надеешься, что тебя примут с распростёртыми объятиями?

Драко с секунду смотрел в её раскрасневшееся от злобы лицо, а затем оттолкнулся от стены и демонстративно аккуратно, словно боясь испачкаться, перешагнул через её скорчившуюся на ступенях фигуру.

— Давай, катись отсюда! Беги к своим ненаглядным Гринграсс и Нотту! Отличная из вас троих компания предателей крови получилась!

Слова заставили его обернуться.

— Так ты завидуешь!

Пэнси истерически расхохоталась.

— Я завидую? Тебя можно только пожалеть, Малфой! Ты такой же жалкий, трусливый…

— А ты такая сильная и независимая, да, Паркинсон? — лениво перебил Драко. — Знаешь, я ведь всерьёз подумывал отомстить тебе, но теперь вижу, что ты и сама прекрасно справляешься. Я тебе даже благодарен. Если бы не ты, кто знает, в каком положении я бы сейчас оказался? — Он наклонился и потрепал её по щеке. — Спасибо, подруга.

Пэнси грубо оттолкнула его руку. Драко довольно осклабился.

— Дафна просила передать, что из-за прогулов у тебя скоро начнутся проблемы, — сообщил он и повернулся уйти. — И ты бы не сидела долго на камне. Говорят, вредно для девушек.

День становился всё лучше. Осталось решить вопрос с Грейнджер, но это уже мелочи. Прямо сейчас она у МакГонагалл вместе с Холландом — очевидно, получает новые инструкции после того, что вытворили её полоумные защитнички.

После ужина он зашёл в гостиную, нисколько не заботясь о времени, осознавая, что Грейнджер будет ждать его столько, сколько потребуется. В начале девятого Драко только вышел из подземелий.

— Ты опоздал, — пришпилила с порога Грейнджер.

— Но я же здесь, — пожал плечами Драко. — Кстати, зачем?

— Не придуривайся. Полнолуние на следующей неделе. Нам нужно обсудить, как и где мы встретимся… Ты слушаешь? — оборвала она себя, заметив, что Драко зевает.

— Стараюсь. Но все эти «мы», «нам», признаюсь, немного напрягают.

— Потерпи, будь добр. В конце концов, ты сам вздумал меня шантажировать. И это тебе нужны водоросли. Поверь, Малфой, мне есть чем заняться вечерами, кроме как таскаться на встречи с тобой. Никакой радости они мне не приносят.

— Это взаимно. Так что ты там говорила?..

— Ты же понимаешь, что я могу просто развернуться и уйти, не так ли?

— Нет, не можешь. Я думаю, ты отчасти поверила слухам о том, что я якобы связан со сбежавшими Пожирателями, и боишься, как бы я не передал им сведения о твоих дражайших родителях.

Пауза.

— А это правда?

Тон, которым она задала вопрос, — резкий, деловой, и изменившийся взгляд карих глаз словно плеснули в лицо Драко ледяной воды. Что, дракл подери, он несёт? Говорить Грейнджер, будто действительно связан с Пожирателями, — это же, считай, самоубийство! Драко судорожно соображал, как исправить положение. По всему выходило, что проще правды ничего нет.

— По-твоему, я совсем рехнулся? Эти слухи не имеют ко мне никакого отношения. Я всего лишь хотел привлечь твоё внимание.

Она некоторое время рассматривала его.

— Летом ты нравился мне гораздо больше.

Драко сжал зубы. Чего бы он не отдал за то, чтобы стереть из памяти окружающих то, что было летом. Того, кем ему пришлось быть летом. И особенно из памяти Грейнджер.

— Хватит болтовни, — отрезал он. — Как ты собираешься вывести нас из замка? Дезиллюминационные чары не скроют местонахождение.

— У меня всё продумано. Я встречу тебя возле гостиной Слизерина в одиннадцать часов…

— Стоп-стоп-стоп. Возле? Тогда мой образ останется у входа, и у МакГонагалл появится причина спуститься в подземелья. Так не пойдёт.

— Тогда что?

— Для начала ответь, как ты скроешь меня от чар слежения.

Добрую минуту они сверлили друг друга взглядами. Грейнджер молчала.

— Что ж, похоже, мы в тупике, Грейнджер.

— Нет, если ты не будешь совать нос не в своё дело, — неприязненно отозвалась она.

— Учусь у лучших, то есть у тебя, — парировал Драко и взглянул на часы. Придётся слегка уступить, если он не хочет заночевать здесь на пару с самым упёртым человеком в Хогвартсе. — Но зная также и о твоём непревзойдённом упрямстве, так и быть, поясню. Чтобы всё прошло гладко, ты должна скрыть меня от чар прямо в гостиной Слизерина. Тогда след моей ауры останется там. Но скрытие должно произойти моментально, а не постепенно, как в случае с дезиллюминационным, и к тому же полностью. Буквально, я должен исчезнуть. Насколько мне известно, на такое способен только один артефакт. — Он посмотрел ей в глаза. — Мантия-невидимка.

Грейнджер смерила его оценивающим взглядом.

— Вижу, ты хорошо подготовился.

— Разумеется, мне ведь не улыбается быть пойманным.

Она как будто немного расслабилась.

— Всё верно. Я воспользуюсь мантией-невидимкой. Значит, я должна войти в вашу гостиную?

— Да, я проведу тебя внутрь за десять минут до отбоя. Постоишь где-нибудь в углу. — Тонкие губы Грейнджер превратились в ниточку. — Ничего, переживёшь. Меня тоже не радует перспектива пускать в нашу гостиную…

Она вздёрнула подбородок.

— Кого?

— Тебя.

— Договорились.

— Отлично, — по-хозяйски кивнул Драко. — Выйти из замка через Главные ворота не получится, вечером их запирает Филч, а ночью дежурят авроры.

— Мы пойдём не через Главные ворота.

— И как мы покинем замок?

— А это ты узнаешь в следующий понедельник.

Драко решил, что в целом это не столь важно. Главное, что он выяснил способ, которым она скроет его от чар слежения.

— Ещё кое-что, Грейнджер. До понедельника никаких взглядов, записок и задушевных бесед.

— Поверь, я тоже не горю желанием общаться с тобой больше необходимого.

Драко холодно улыбнулся.

— Вот и славно.

* * *

Грейнджер держала слово на протяжении уже почти двух дней, так что Драко наконец-то смог сосредоточиться на важных вещах. В частности, на том, где и когда он будет варить зелье. Лучше всего, конечно же, подходила Выручай-комната, но Драко не был уверен, что она вообще открывается после того, что случилось в мае. Тем не менее стоит попробовать, ведь более подходящего варианта у него на примете не имелось.

А ещё нужно каким-то образом отвязаться от Дафны так, чтобы она ничего не заподозрила. На уроках Дафна подсаживалась к нему, а вечерами они вместе делали домашнюю работу. Но, будучи умницей, она старалась не навязывать свою компанию, оставляя для Драко личное пространство, так что он вполне мог рассчитывать на то, что она не станет проблемой.

Субботним утром семикурсники Слизерина, за исключением, разумеется, Пэнси, сидели вместе на завтраке в Большом зале. Хоть Нотт больше и не пытался привлечь их к единению, всё получилось как-то само собой.

— Доброе утро, — поздоровался подошедший Блейз.

— Что с лицом? — спросил Нотт.

Блейз недовольно нахмурился, намазывая джемом тост.

— Паркинсон достала. Вьётся и вьётся кругами всю неделю. Не в курсе, что с ней?

— А то ты сам не понял, — хмыкнул Нотт. — Ищет местечко потеплее да кусочек пожирнее. До войны вешалась на Драко, в начале сентября прилипла ко мне, ведь я стал таким привлекательным единственным наследником богатого чистокровного рода… Она смотрит на статус, на деньги, на власть. О, она любит власть, это у неё от родителей. Но Драко теперь не в почёте, со мной не прокатило, вот она и решила повиснуть на тебе, Блейз. — Нотт покрутил пальцем у виска. — Совсем с катушек поехала.

— Жёстко ты с ней, — криво ухмыльнулся Забини.

Теодор указал наверх:

— Почта.

Через мгновение он уже разворачивал свежий выпуск «Ежедневного пророка». Его глаза пробежались по первой полосе и вдруг расширились, а брови поползли вверх. Он обернулся к сидящей поодаль Паркинсон.

— В чём дело? — спросила Дафна.

— Паркинсонам вынесли приговор. Шесть лет заключения в Азкабане. Обоим.

Пэнси держала газету дрожащими руками, её лицо стало белее мела. Она встретилась взглядом с Драко. Секунду они смотрели друг на друга, а потом Пэнси встала и на деревянных ногах покинула Большой зал.

«Пророк» остался лежать там, где она только что сидела.

1) Старинная английская песенка, перевод мой. Оригинал:

A wise old owl lived in an oak;

The more he saw the less he spoke;

The less he spoke the more he heard.

Why can't we all be like that wise old bird?

Вернуться к тексту