Начни сначала. Великая Пуща (гет)

2000 г.В.Э.

Лето в Эрин Гален в этом году выдалось сухим и жарким. Только в глубине леса, в самой глухой чаще можно было найти долгожданную прохладу. Разомлевшие от жары эльфы целыми днями лениво сидели и лежали в тени, по вечерам собираясь на всех доступных водоёмах вокруг дворца и города. Важных дел не было, и это радовало всех, от Орофера до самого обычного жителя Амон Ланк.

— Ты уверен, что надо ехать именно сейчас? — в который раз с надеждой спрашивал Синголло, отгоняя назойливых мошек, кружившихся стайкой перед лицом.

— А ты хочешь потерять ещё один месяц?

Трандуил поправил уздечку и погладил по шее высокого белоснежного скакуна. Жеребец был гордостью Трандуила. Он следил за чистотой породы меарас с того самого дня, когда они обосновались на Амон Ланк. Теперь, по прошествии не одной сотни лет, Трандуил с улыбкой вспоминал, как противился уходу за бесценными лошадьми, злясь на отца, что заставлял проводить в конюшнях часы. Но постепенно его увлекла не только забота о благородных животных, но и результат. Ведь коней этой породы в Средиземье практически не было, а значит, каждый жеребёнок был бесценен.

— Я не хочу ехать по такой жаре, — вполголоса проворчал Синголло, легко взлетая на своего коня. Седлать лошадей не стали, как и брать с собой много вещей — решили ехать налегке.

— С каких это пор ты стал таким нежным? — фыркнул Трандуил, трогая пятками жеребца.

— С тех самых, что и ты стал непоседливым и слишком деятельным, — продолжал гнуть своё Синголло, смирившись, что избежать поездки не удастся.

Они действительно собирались на север Эрин Гален с весны, но что-то постоянно задерживало. Трандуил загорелся изучить пещеры на севере Пущи, а Синголло, который порядком скучал, пока Истимаэль пропадала в кузницах, а Валинлоссэ отпросился в Имладрис, к Элронду, на свою беду решился его поддержать. И вот сегодня они наконец собрались, выбрав, по мнению Синголло, самый жаркий день лета.

Лошади медленно шли вдоль берега озера, ступая практически по кромке воды. Над недвижимой гладью проносились стрекозы, где-то в зарослях осоки у берега оглушительно стрекотали цикады. Свесившись с лошади, Синголло зачерпнул теплую воду и плеснул её в Трандуила. Он обернулся, собираясь было ответить тем же, но замер, прищурившись, глядя куда-то за спину друга. Синголло тоже обернулся, на его лице расцвела улыбка, и он помахал рукой. От замка по дороге приближалась всадница. Вскоре она догнала их и, запыхавшись и придерживая гарцующую лошадь, звонко крикнула:

— Решили сбежать без меня? Мы же договаривались, что возьмёте с собой! — Тинвен грозно прищурилась, глядя на виновато потупившегося Трандуила. — Или ты забыл?

Он лишь покаянно вздохнул и тут же увернулся от маленького кулачка, летевшего в его плечо. Дальше поехали втроём, стараясь скорее миновать открытую местность и затеряться в лесной глуши. Хотя затеряться навряд ли получилось бы: от Амон Ланк в Пущу уходили широкие мощёные дороги, вблизи города и селений ещё и освещаемые по ночам масляными светильниками. Но путь их лежал дальше, туда, куда вели лишь тропинки да изредка попадались колеи от колёс повозок.

— Ты, надеюсь, составил план нашего похода? — спросил Синголло ближе к вечеру, когда пришло время искать место для ночлега.

— Ты сомневаешься во мне? — иронично приподнял бровь Трандуил, сворачивая с дороги в лес.

— Если бы я ехал с тобой куда-то в первый раз, то точно верил бы безоговорочно, — хмыкнул Синголло и подмигнул хихикающей Тинвен.

Разведчик никак не мог забыть другу единственный раз, когда они заблудились с Келеборном в Дориате, потому что Трандуил не изучил как следует карту. Доводы последнего о том, что ему было всего сорок, а после этого были сотни походов, Синголло принимать отказывался. Ему нравилось дразнить Трандуила, засыпая колкими замечаниями и воспоминаниями о единственном провале.

Но вскоре и Синголло пришлось признать, что в этот раз Трандуил оказался на высоте. Они выехали на маленькую прогалину, окружённую вековыми дубами. Под кронами деревьев трава была невысокой, но густой и жёсткой и приятно пружинила под ногами. Эльфы отпустили лошадей пастись, а сами с довольными вздохами повалились в траву, не спеша разводить костёр и доставать ужин.

Хотелось просто лежать в сумерках, наблюдая за тем, как темнеет небо и на нём одна за другой загораются звёзды. Лес постепенно затих, настало то короткое время, когда дневные звери, птицы и насекомые легли спать, а ночные ещё не проснулись. Но вот где-то рядом, совсем близко завёл свою песню сверчок. За ним ещё один, потом ещё, и вскоре поляна наполнилась мирным поскрипыванием. Мимо пролетели две летучих мыши, радуясь, что время хищников ещё не пришло.

— Никогда не устану наблюдать за этим, — тихо сказал Трандуил. — За тем, как темнеет небо, чтобы утром снова зажечь свет.

— Странно думать, что небо всё ещё прежнее, — так же тихо ответила Тинвен. — После всего, что случилось, всего, что мы пережили, оно всё ещё прежнее…

— Иногда мне казалось, что оно не выдержит и вот-вот рухнет на нас, — задумчиво проговорил Синголло. — Что Валар, устав наблюдать за тем, что творится в Средиземье, решат его уничтожить. И нас заодно.

— Не думаю, что в чертогах нам будут рады. — Трандуил сел и потянулся за своим мешком. — По крайней мере, у меня достаточно накопилось того, что я хотел бы сказать Манвэ. Если бы он стал слушать.

— Даже не буду спрашивать, что именно, — усмехнулся Синголло, поднимаясь. — Пойду лучше наберу хворост для костра. Тинвен, ты, надеюсь, была прозорливее нас и взяла с собой что-то из еды?

— Вы что, не взяли с собой ничего поесть? — изумилась Тинвен.

— Ну, почему ничего, — возмутился Трандуил. — У меня есть сухари.

— А у меня — соль, — весело крикнул Синголло, успевший отойти на несколько шагов вглубь леса.

— И вино! — хором крикнули друзья и рассмеялись. Тинвен укоризненно покачала головой и принялась доставать на расстеленный платок копчёное мясо, сыр и несколько помидоров.

— Собрались в путь они, путешественники, — беззлобно бормотала она, нарезая мясо коротким кинжалом. Трандуил задумчиво наблюдал за ней, облокотившись о ствол.

— Почему ты решила с нами поехать? — вдруг спросил он.

— Ты действительно не понимаешь, почему? — искренне удивилась Тинвен. — Я столько лет сижу во дворце, обложившись травами, что, мне кажется, всё больше становлюсь похожа на одну из майэ Эстэ. Как вспомню их бледные лица и невесомые касания — дрожь по телу пробегает!

Она и впрямь вздрогнула, поведя плечами.

— Я их совсем не помню, — пожал плечами Трандуил и хитро прищурился: — А тебе очень идёт эта дворцовая бледность!

— Да ну тебя, — нахмурилась Тинвен. — Даже не представляешь, как я ждала этой поездки. Когда мы собирались так в последний раз? Ты вообще помнишь? Когда замок на Амон Ланк строился? А я ведь даже на последнюю войну не поехала…

— Нашла, о чём жалеть! — воскликнул Трандуил. — Хотя стоит признать, твои снадобья и умения Аэрин спасли мне жизнь.

— От неё есть вести? — осторожно поинтересовалась Тинвен. Ей не верилось, что Трандуил так легко отпустил Аэрин и не страдает сейчас втайне ото всех, пряча свою боль где-то очень глубоко.

— Она писала как-то, — пожал плечами Трандуил. На самом деле ему было невероятно стыдно признавать, что отъезд Аэрин заставил почувствовать себя свободным. По крайней мере, говорить об этом Тинвен Трандуил точно не хотел. Но видеть, как она тактично переживает, было ещё хуже. — Лет пять назад, кажется. Или больше… Говорила, что в её доме из всех окон видно море. И что она счастлива.

— А ты? — тихо спросила Тинвен.

— А мне очень хорошо, — искренне ответил Трандуил и повернулся к Синголло, несущему охапку хвороста.

Пока не запылал костёр, они и не думали, что уже так сильно стемнело. Но теперь вокруг яркого круга стало очень уютно, а вино, что достали Трандуил и Синголло, добавило расслабленности.

— Как думаете, Келеборн к нам когда в следующий раз приедет? — Синголло, растянувшись на траве и закинув руки за голову, смотрел в небо.

— Обещал к турниру, — ответил Трандуил. — Только не уточнил, к какому, — со смехом добавил он.

— Соскучилась по нему, — проговорила Тинвен, кутаясь в плащ и устраиваясь среди узловатых корней. — Собраться бы всем вместе, как когда-то давно…

— Знаете, пора бы нам перестать вспоминать о том, что было когда-то давно, — неожиданно резко сказал Трандуил. — Мы — здесь. Мы все живы. Так почему бы не начать новую традицию и не собираться втроём? Скольких нет уже рядом с нами? Каждый раз думать о том, что мы потеряли? Нет. Надо идти вперёд. Именно поэтому я решил ехать на север.

— Чтобы в будущем жить в сырых пещерах? — насмешливо уточнил Синголло. — Ты предупреди, когда надо будет переезжать. Я к Амроту уеду.

— И не поддержишь меня? — делано обиделся Трандуил.

— Поддержу! — наиграно возмутился Синголло. — Я же твой друг! Пришлю пару палаток, чтобы прятаться от непрерывных капель, стекающих по потолку.

— Ты изменишь своё отношение, когда я устрою там дозорный пост и заставлю тебя нести службу три месяца в году! — шутливо пригрозил Трандуил.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя замашки тирана? — недовольно пробормотал Синголло.

— Слишком долго жил рядом с Морготом, — хмыкнул Трандуил. — Как говорит Нимродель? Все мы искажённые?

— Страшное слово, — проговорила Тинвен. — Неужели это действительно так и мы отличаемся от эльдар?

— Ты думаешь, что сильно отличаешься от Галадриэль? — Синголло заинтересованно посмотрел на Тинвен, приподнявшись на локте.

— Нет. — Тинвен пожала плечами и задумалась. Эльфы замолчали. Тихо потрескивал костёр, запуская в небо яркие искры. Жаркая ночь сменилась приятной прохладой, заставляя уютно кутаться в плащи, постепенно погружаясь в сон.

Трандуил ещё много раз возвращался в воспоминаниях к этой поездке. К летнему теплу, беззаботным дням и ночам, наполненным песнями и старыми историями. Он словно помолодел, сбросив с себя груз последних двух тысяч лет. Поездка затянулась на полтора месяца вместо трёх недель, но никто из путешественников не огорчился этому обстоятельству. Напротив, они пытались насладиться каждой минутой, вбирая из каждого дня и каждой ночи всё, что те могли предоставить.

Будь то купание в ночном озере, освещённом полной луной; танцы до утра в какой-нибудь дальней деревне; состязания в меткости между Синголло и местными лучшими лучниками; краткие лекции Тинвен о применении той или иной южной травки в лечении вывихов и обезболивании ран; фехтовальные уроки Трандуила… Друзья следовали к пещерам, останавливаясь везде, где было возможно, а достигнув их, разбили лагерь, в котором провели неделю. К ним постоянно заходили эльфы из соседних селений, прознавшие, кто решил посетить их края. И Трандуил охотно рассказывал о последних новостях, а взамен эльфы делились знаниями о суровой северной части Великой Пущи, о зимах, о том, как промерзают реки, а по ночам воют волки. О гномах, что живут в Железных холмах и редко забредают на опушку леса, пытаясь найти дорогу в Морию, к родичам.

К концу недели Трандуил получил то, за чем ехал сюда: подробную карту пещер с указанием реки Быстротечной, пронизывающей подземный лабиринт. Сам он не раз входил в пещеры, любуясь водопадами, огромными пещерами с мерцающими сводами, друзами драгоценных камней, переливающимися в свете факелов…

Не раз и не два вспомнил он великолепие Менегрота, пытаясь представить, можно ли было бы сотворить здесь что-то подобное. И тогда взгляду представали мосты, вырастающие в воздухе, река, забранная в мрамор и обрамлённая галереями с изящными витыми колоннами. Узорчатые стены и таинственные светильники, скрытые от взора гостей…

Обратная дорога заняла намного меньше времени. Приятная усталость разливалась по телу, и эльфы в основном молчали, думая каждый о своём, о чём-то бесценном, приобретённом в этом путешествии. Когда вдалеке показались башни Амон Ланк, Синголло остановил коня.

— Надо бы нам почаще так выбираться.

— Ну да, в следующий раз в новом тысячелетии, — улыбнулся Трандуил.

— Да хотя бы раз в сто лет, — поддержала друга Тинвен. — Я согласна ждать ради такого отдыха!

— Я тоже, — согласно кивнул Трандуил. — Значит, решено. Сделаем новую традицию — уезжать в лес, забывая обо всех своих заботах.

— И не обязательно летом, — поднял палец вверх Синголло. — В одном из селений мне рассказали про прекрасный праздник Молодого Вина. И настоятельно звали его посетить.

— Решено, — загорелся Трандуил. — В следующий раз поедем осенью. Может, получится выбраться раньше?

— Не получится, — вздохнула Тинвен. — Знаете же, что не получится. Хорошо, если через сто лет соберёмся. А так…

— Не будем загадывать, — вздохнул Трандуил и пустил своего коня шагом. — Кто знает, что ждёт нас там, впереди?

А дома Трандуила ждало послание от Аэрин, заботливо оставленное Эннель на столе: небольшая шкатулка, на которую Трандуил бросил быстрый взгляд, собираясь открыть вечером. Но после того, как он просидел всю ночь у родителей, делясь впечатлениями от поездки по лесу, мысль о шкатулке начисто выветрилась из головы, и в следующий раз Трандуил вспомнил о ней глубокой зимой, когда яростная вьюга и ледяные сквозняки разогнали всех жителей дворца по своим покоям.

Темнело рано, и от этой серой хмари хотелось забыться. Что Трандуил и сделал. Принял горячую ванну и, кутаясь в пушистые меха, забрался в кресло и вытянул босые ноги. Колючие снежинки бились о стекло, ревело пламя в камине, а белое вино в бокале источало удивительно яркий аромат муската и летнего зноя.

Лицо Аэрин всплыло перед глазами само собой. Так и хотелось сравнить это вино с ней: лёгкое, ароматное, почти не имеющее хмеля и оставляющее после себя мягкий сладковатый привкус на губах. Трандуил задумчиво улыбнулся, мерно покачивая бокал и наблюдая, как плещется вино о стенки стекла. Интересно, как она там? Он был бы искренне рад узнать, что всё в порядке. Что у неё своя интересная и насыщенная жизнь. Что, чем не шутят Валар, она нашла мужа. А может, уже воспитывает детей?

Мысль о детях как всегда заставила сердце болезненно сжаться. Трандуил упрямо загнал её поглубже, возвращаясь мыслями к Аэрин, и вот тут-то и вспомнил про шкатулку, пылившуюся среди бумаг на столе. Резво поднявшись с кресла, он запахнул халат, ступая по пушистому ковру. Выдернув шкатулку из-под двух карт, которые он начал рисовать ещё два месяца назад, да так и не мог закончить, Трандуил вернулся к уютному креслу и, плеснув вина в опустевший бокал, поставил шкатулку на колени. Пришлось смахнуть пыль с крышки, и она вспорхнула серым облаком, заставляя кашлянуть и отодвинуть бокал, чтобы в него не попало.

По крышке шкатулки шла изящная резьба: морские волны разбивались о казавшуюся незыблемой и несгибаемой скалу. Бирюза, перламутр и малахит — картинка была яркой и искусной. У Трандуила не возникло сомнений, что Аэрин делала её сама. Он осторожно открыл крышку и слегка нахмурился. Внутри лежало два свёртка, а на дне рассыпались ракушки.

Потянув за ленту на первом свёртке, Трандуил улыбнулся: на него смотрела Аэрин. Работа была не её кисти — он успел изучить стиль эльфийки. Неведомый художник изобразил её задумчивой и… светлой. Очень, очень светлой. Ярко-голубые глаза, казалось, заглядывали в душу, белоснежные локоны развевались, и Трандуил отчётливо увидел, как она позировала, сидя на берегу утреннего моря. Отложив в сторону портрет, он потянулся ко второму свёртку, в котором оказалось письмо.

«Долго думала, как начать письмо. Знаешь, на ум шло всё подряд кроме простого «здравствуй»! Здравствуй, Трандуил! Так и вижу, как ты читаешь, пробегая по строчкам глазами, нетерпеливо морщась на лишнее и скучное, по твоему мнению. Надолго я тебя не задержу, не бойся.

Я пишу, чтобы попрощаться. Окончательно попрощаться, потому что теперь мы точно не увидимся. Боюсь, что никогда. Отпустив тебя, я действительно нашла своё счастье! Знаю, ты улыбаешься сейчас так же, как улыбаюсь я, пока пишу эти строки. Странно представить, но ещё несколько лет назад я и представить себе не могла, как это может быть: жить без тебя. Без того, чтобы не дышать одним с тобой воздухом, не ходить рядом, не иметь возможности видеть тебя…

Так вот. Я счастлива! И пишу тебе это не для того, чтобы ты успокоил свою совесть. Нет. Я пишу, чтобы ты понял, наконец — это возможно. Счастье без неё возможно. Я тебя в этом уверяю совершенно точно.

Отпусти. Позволь себе стать счастливым. У тебя получится, я в это верю. Перестань цепляться за прошлое. За то, что ушло. Я верю в тебя.

Я нашла свою любовь. Теперь я точно знаю: она бывает разной. Он — телэри, оставшийся в Митлонде после Войны Гнева. И завтра мы отплываем на Тол-Эрессэа. Он рвётся домой, а меня здесь больше ничего не держит. Оставляю на память не только свой портрет (я знаю, ты любишь портреты), но и немного моря.

Прощай, Трандуил! Будь счастлив!»

Трандуил отложил письмо, доставая из шкатулки горсть ракушек, больших и маленьких, перламутровых и нежно-розовых. Гладких, острых, ребристых. Разных. Задумчиво улыбнулся. Он научится жить по-новому. Обязательно. Если Аэрин смогла, неужели у него не получится?!