Выше неба — дальше горизонта (джен)

К рассвету маги дошли до небольшого оазиса. Когда авроры убедились в его безопасности, дети побежали к воде. Финниган честно пытался развеселить товарищей, брызгая в них водой, но заработал только фингал от Вайолетт Делиль и грозный взгляд от лорда Гринграсса.

Уильямсон и Хэнкс первыми вызвались караулить, Гиппократ и мадам Помфри сноровисто опутывали всех диагностическими чарами, Карсен спал в тени пальмы, Корнелиус вполголоса переговаривался с аристократами. Сол Кроакер звякал какими-то приборами и доставал вопросами Хьюго, Флинт сидел по соседству, успокаивая свою девушку… Кто ещё? Трелони бродила в сторонке под присмотром Идзуми, кто-то распечатывал аврорские сухпайки (хорошо, что по поезду ходили в полной выкладке!), оставшиеся женщины приводили в порядок одежду… Короче, все были на месте, в порядке и при деле.

Рядом остановилась Смитти.

— Поговорим.

Они отошли за ближайший бархан, и аврор поставила заглушающие чары. К чему такая секретность?

Вместо слов Линда размахнулась и совершенно по-маггловски засветила Руфусу в челюсть.

— Я тебе что сказала, бестолочь? — рявкнула Смитти. Скримджер молчал, задумчиво рассматривая лежащие на ладони выбитые зубы, поэтому она продолжила: — Ты зачем парня на смерть отправил? Столетняя старуха тебе чем не угодила?

— Культура, — буркнул Руфус, стараясь не двигать челюстью.

— Считаешь, южной ведьме нужна южная жертва? Пусть так. Эпискеи! Рот открой. Дантисимус! Фините!

Скримджер дотронулся языком до свежевыращенных зубов. Нормально. Смитти часто грешила рукоприкладством, так что медицинские чары знала преотлично.

— Я не мог отдать ей тебя. Если со мной что-то случится, кто меня заменит?

— Гавейн? Харт? Хвостатый? Двое из трёх, между прочим, здесь. Ай, к Мордреду! Почему Кингсли?

— Пожертвовать не-аврорами я не имел права. Мой… наш долг — защищать мирных магов. У Тонкс, Джимми и Фионы есть родители, у Гавейна — жена, у Идзуми — приёмные дети, у Хвостатого и Флинна тоже есть семьи… У тебя — сестра и внучка. Кингсли был одинок.

— А ты?

— А я без колебаний пойду на смерть, но сначала доведу дело до конца. Если не согласна, пропиши мне третье Непростительное, когда все британцы окажутся в Нарнии.

— Если сдохнешь раньше меня, познакомься с моим мужем. Чую, вместе вы хорошо Вилли наваляете! — хохотнула Линда.

Руфус скривился. Нелюбовь вдовы Смитти к Вильгельму Марплу, главе Аврората начала восьмидесятых, стала среди сослуживцев притчей во языцех. По её мнению, он непростительно бездействовал.

— Успокоилась? Идём обратно.

В оазисе было тихо и спокойно. Люди погрызли галеты и вяленое мясо из сухпайков и один за другим уснули. Лишь серые плащи часовых мелькали среди полуживых кустов.

— Мы тут посовещались, — начал Кроакер, присев возле Скримджера, — и решили идти на северо-восток. Грант говорит, замок находится там. В теории, нам идти около недели до Орландских гор, и мы будем в Нарнии.

— Там можно будет спросить у кого-нибудь дорогу, — добавил Хьюго, появившись рядом.

— К слову, кого она назвала Сидящими над Морем? — спросил Руфус.

— Видимо, в Калормене так королей и королев Нарнии называют. Калормен — южное государство континента. Мы сейчас на его территории или где-то рядом.

— И они поклоняются этой жуткой богине? — пискнула девица, подобравшаяся на подслушивательное расстояние.

— Вайолетт Делиль, — представила её Линда.

— В мире Нарнии существуют два бога, — пустился в объяснения Грант. — Условно можно их обозначить как олицетворения Добра и Зла. Что-то вроде британских Мерлина Рассветного и Морганы Устрашающей. Великий лев Аслан и она. — Никому не хотелось упоминать имя Таш. — В Нарнии почитают Льва, в Калормене — многорукую. Хотя на самом деле всё несколько сложнее: кого почитает каждый разумный, зависит от его личных моральных норм — как-то так.

— Ясно. Спасибо, сэр, — сказала Вайолетт и ушла.

Хьюго откинулся на ствол какого-то чахлого дерева и надвинул на глаза капюшон мантии. Смитти угнездилась по соседству, Сол клевал носом над своим рюкзаком. Руфус глянул на часовых и тоже решил вздремнуть.

Вскоре его растолкала Фиона.

Прошло, по ощущениям, часа четыре. Хвостатого и Джимми сменили МакМоррис и Флинт. И дёрнул пикси Маркуса проверить, живы ли остальные.

Не зря, как оказалось: Петуния, сестра Хьюго, была мертва.

Про бедную женщину постоянно забывали все, кроме кузена, а она, помнится, свыкшись с пребыванием в мире магов, хотела в будущем выращивать розы или, может быть, открыть кафе и показать магам, что такое маггловская кухня. По крайней мере, Грант что-то такое рассказывал. И вот теперь в неё выпустили Аваду.

Скримджер, конечно, приказал всем предъявить палочки для Приори Инкантатем. Авада нашлась у Тонкс. Девица пошла рябью от неожиданности, сменила цвет волос с розового на серый, на красный и на чёрный, став удивительно похожей на свою тётку Беллатрикс, после чего вскочила, порезала ладонь кинжалом и выкрикнула:

— Я, аврор Нимфадора Тонкс, клянусь магией и благородной кровью: я не убивала эту женщину. Сказано!

Минута, две, три…

— Вольно, аврор Тонкс, — приказал Руфус. — Вы ни при чём.

Люди пришибленно разошлись по своим углам. К Скримджеру подкрался часовой Флинт.

— Простите за невежливый вопрос, командир, но вы в курсе особенностей палочек у чистокровных? — поинтересовался он.

— Где уж мне, полукровке? Говорите, аврор.

— Правило, придуманное Блэками: палочку чистокровного (из той семьи, которую посвятили в тайну) защищают такими чарами, что взять её в руки может лишь другой чистокровный. Моя семья когда-то входила в число посвящённых… Неважно.

— Нимфадора — Блэк по матери, — сообразил Руфус. — Значит, подозреваемых у нас пятеро: лорд Гринграсс с дочерью, леди Малфой, в девичестве Блэк, Ровена и ты.

Про себя глава Аврората дополнил:

«У Розье шаткое положение. Один раз дёрнется — и вся её семья опять в опале, как в восемьдесят первом. Флинт не стал бы светиться уже второй раз — он не идиот. Астория? Авада в тринадцать лет? Вероятнее всего, это Гринграсс-старший или леди Малфой. Больше вроде некому. Хотя… Уизли! Они когда-то были ровней тем же Гринграссам и Розье».

Он нашёл взглядом Персиваля. Тот сидел у воды и что-то выговаривал младшим.

Чуть позже Руфус расспросил его и выяснил: балрог — фамильное проклятье Уизли. Перси не знал подробностей — он и крохи-то информации узнал от Билла буквально на прошлой неделе, однако кое-что поведал. Из-за балрога Уизли стали предателями крови, но также они получили возможность единожды призвать его на помощь в обмен на жизни двух членов семьи. Идиот Рон, не зная об этом, выпустил тварь бороться с Дунканом. Тогда же погиб Билл. Так как близнецы уже тоже, скорее всего, мертвы, следующим будет кто-то из троих: сам Перси, Рон либо Джинни.

Скримджер подумал, что, если бы они жили лет пятьсот назад, балрогу бы без зазрения совести отдали Рона. В те времена гораздо проще относились к жертвам во спасение.

Когда солнце начало клониться к западу, люди выдвинулись в путь. Они шли до темноты. Вроде бы не так уж тяжело было: нежарко, по равнине, по прямой… Но очень быстро стало ясно, что путь займёт больше времени, чем предполагалось.

Если авроры и лорд Гринграсс выдерживали темп, то женщины, дети, Фадж и Персиваль быстро начали сдавать. Карсена с магическим истощением почти нёс Макс, а Линда с весьма ехидным видом поддерживала под руку Руфуса, делая вид, что сама хромает. Скримджер был ей за это благодарен — раны ещё давали о себе знать.

Ночью остановились на новый привал. Оазиса на сей раз не было, но все они знали чары Агуаменти.

Часовыми оставили Гавейна и Тонкс.

Наутро недосчитались Фаджа — сердце не выдержало вчерашнего перехода. Всё-таки толстяк Корнелиус не был приспособлен к пешим прогулкам.

— Я тут подумала, а ведь она говорила «шестеро умрут», а не «двадцать четыре дойдут», — пробормотала Трелони, тряся браслетами.

Слава Мерлину, её услышали только Руфус, Линда и Хьюго.

До того как стало слишком жарко, маги успели достичь скального образования. Огромные красно-коричневые столбы превращали часть пустыни в замысловатый лабиринт. В нём люди и укрылись от жары.

Однако то, что ещё минуту назад казалось неподвижным монолитом, внезапно пришло в движение. Скалы падали, смещались, перекашивались… Вскоре путники, рассевшиеся кто где, были разделены, а над ними взвился ввысь зловещий женский хохот.

— Она смотрит за нами, — вздохнул Хьюго. — Не удивлюсь, если нас на равные группы поделило.

— К-хто здесь и к-хак-х вы? — прокашлял Скримджер, на которого осыпалась каменная пыль.

— Аврор Тонкс в норме, сэр! Это Сметвик, а ты там как? Энтони Голдштейн и Вайолетт Делиль, с нами всё хорошо! Я Сивилла, жива! — посыпались ответы.

Семь человек. Трупов видно не было.

* * *

Гавейн осмотрелся. После обвала он с несколькими людьми угодил в какую-то пещеру. Группа подобралась средняя: МакМоррис, едва стоящий на ногах Карсен, мисс Розье, протеже покойной Боунс Джонсон, секретарь Уизерли-или-как-там-его и пацан в гриффиндорской форме.

— Я с Фионой — впереди, Розье и Карсен — сзади, — распорядился Робардс. — Остальные держатся между нами. Уизерли, свет.

Парень быстро зажёг Люмос Максима, и группа двинулась вперёд. Пещера представляла собой узкий треугольный коридор — очевидно, столбы навалились друг на друга, и им стало некуда падать. По-хорошему, надо как можно скорее выбраться на свет — неизвестно, что может таиться в темноте. Отчёты парней о битве у Азкабана здорово нервировали Гавейна.

Однако маги шли и шли вперёд, и ничего не происходило. Только пещера стала мокрее: влажность повысилась, на камнях блестели капли воды, было ужасно душно. С потолка то и дело срывалась капель — прямо как весной на родине. Помнится, Эвленн обожала капели — Гавейн даже подарил ей на годовщину свадьбы серьги в виде гроздей капелек из каких-то простеньких голубых камушков.

Все, кроме Робардса, давно натянули капюшоны. Сам он тоже пробовал, но низкие своды коридора то и дело задевали его, стаскивая с головы. Даже без капюшона Гавейн постоянно чувствовал соприкосновение потолка с волосами, что было, вообще-то, весьма противно.

«Скорее бы выход! — подумал аврор, скребя ногтями зачесавшийся висок. — Помыться бы — уже грязь на башке слоится!»

Будто в ответ на его мысли вдали замаячил яркий голубой свет.

* * *

Макс еле-еле успел закрыть собой мадам Помфри, когда всё вокруг начало падать. Женщина не пострадала, а он обзавёлся ушибом спины и чуть не лишился хвоста.

Обвал отделил от основной группы семерых, и Уильямсон не был в восторге от тех, кто вошёл в это число. Женщина-колдомедик, невыразимец, директриса Вектор и лорд Гринграсс с дочкой. Из авроров с Максом оказалась только Идзуми.

Она-то первой и заметила, как со всех сторон вспучивается песок.

— На камни! Быстро! — крикнула Йоко, зашвыривая девчонку Гринграсс на ближайший валун.

Остальные тотчас разлетелись по соседним.

Из-под песка повсюду выползали уродливые твари, больше всего напоминающие покрытых хитином гигантских червей. У них не было глаз, но твари и без них прекрасно ориентировались. Чем-то эта картина напоминала битву с василиском… со стаей василисков.

Вот только здесь нашлось, куда отступать: далеко вверху сияло полуденное солнце, а значит, был выход на вершины скал.

— Лезем наверх! — скомандовал Макс.

Черви, обнаружив, что добыча ускользает, подползли ближе и стали биться телами о скалу, по которой лезли люди. Удары обладали поистине таранной мощью — камень начал трескаться.

Вектор оступилась и повисла на руках. Лорд с трудом вытащил её на уступ тремя футами выше. Идзуми затянула туда же Помфри, а Макс — девочку.

Сол карабкался с черепашьей скоростью, не желая расставаться с тяжёлым рюкзаком. За это и поплатился — при очередном ударе кусок скалы сдвинулся, и невыразимец застрял. Судя по вскрику и струйке крови на губах, ему как минимум передавило рёбра.

Прежде чем кто-либо успел помочь ему, одна из тварей высунула изо рта странное подобие присоски и приклеилась ею к затылку мужчины. Тот заорал и зачем-то полез неповреждённой рукой в рюкзак.

Макс, Йоко и лорд Гринграсс забрасывали тварь заклинаниями, мадам Помфри пыталась закрыть ребёнку глаза и уши, Вектор застыла как под Петрификусом.

— Скримджеру! — из последних сил вскричал невыразимец, швырнув им толстую папку.

Макс поймал её, и одновременно червь отступил, оставив после себя пустую кожу, которая под тяжестью рюкзака без труда соскользнула на дно разлома. Не вывернуло после такого лишь авроров.

Другие черви продолжали долбиться о скалу, но маги лезли вверх, уже не обращая на них внимания. Быстрее и выше, быстрее и выше.

И когда спасение было совсем близко, девчонка Гринграсс наткнулась ладонью на скорпиона. Тоненькое «ай!» закончилось бы падением к червям, если бы её не поймал Макс.

* * *

Вот как могло Рону с Джинни настолько не повезти? После обвала все куда-то делись, и они очутились в компании аврора Смитти, слизня Флинта и мамаши Хорька. Ещё был какой-то лохматый аврор и неизвестная женщина, которой придавило голову.

Позже Рон узнал: женщину звали мисс Лоусон, и она была журналисткой, учившейся на Хаффлпаффе в одно время с лохматым аврором. И эта женщина взяла на себя роль жертвы.

Флинт высказал мысль, что та жуткая тётка разделила их на равные группы, в каждой из которых должен был умереть один человек. Авроры с ним согласились — значит, он был прав. Жаль только, что умерла хаффлпаффка — если б сдох кто из слизней, миру было бы больше пользы.

Но и так путь через каменный туннель прошёл хорошо — почти как лёгкая прогулка. И добрались они первыми. Лишь через полчаса из-за скал вывалилась группа во главе с длиннохвостым аврором. Ещё через десяток минут появились следующие. Причём они сразу же попадали без сознания, и мадам Помфри переполошила всех остальных.

— Аврор Робардс и те, кто был с ним, отравлены, — сообщила она старухе-аврорше. — Он пострадал сильнее всех — голова словно кислотой изъедена. Мисс Гринграсс укусил скорпион. Прогнозы наихудшие, если у целителя Сметвика не окажется противоядия.

— Или если не окажется самого целителя, — шепнула Рону Джинни.

Его всё ещё не было. Как и главы Аврората, Тонкс, однорукого сквиба, чокнутой Трелони, Голдштейна и Вайолетт.

* * *

Прошло три часа с момента выхода из лабиринта. Солнце со скоростью флоббер-червя ползло к западу. Макс подсчитывал потери.

Сола Кроакера съели. Китти Лоусон размозжило голову. Второй аврор Робардс умер полчаса назад от ожогов неизвестной кислотой. Из его спутников оклемались мисс Розье, Фиона, гриффиндорец Финниган и Персиваль Уизли. Мисс Джонсон пока не пришла в себя, а Флинн, плюнув на всех, положил перемотанную бинтом голову Максу на колени. Истощение и отравление — Карсен ведь, вполне вероятно, тоже не дойдёт до Нарнии.

— Как думаешь, они придут? — пробормотал Флинн, отвлекая Уильямсона от раздумий.

— Ты же знаешь командира. Он и со смертного одра встанет, чтобы довести дело до конца.

— Это его однажды погубит.

— Предлагаю не думать о смерти.

— Тогда о чём сейчас думать? Вспоминать идиотские моменты вроде нашего знакомства?

— Это когда я подрался с Бейрд, которая пыталась отобрать у тебя книгу? — фыркнул Макс. — Самое дурацкое, что мы с ней попали в одну группу в Академии Аврората. Я, кстати, так и не сдержал своего обещания макнуть её башкой в драконий навоз.

— Староста Эванс тебе бы этого не простила.

— Я бы сказал ей чистую правду: защищаю первокурсника от четверокурсницы — всё честно.

— А она бы ответила: «Это компетенция декана МакГонагалл».

— М-да, кто знает, может, если б не тот Хеллоуин, вместо мисс Розье напротив нас сидела бы миссис Поттер.

— Если б не тот Хеллоуин…

— Это я так тебя от мыслей о смерти отвлёк. Я молодец!

— Аврор Смитти, доложите обстановку! — послышался слева голос Скримджера.

— Как Моргана станцевала! — ответила женщина и принялась докладывать более подробно.

Целитель Сметвик сразу кинулся к раненым. Остальные тяжело опустились на землю. Три, четыре, пять, шесть — кого-то не хватало.

— Парень с Рейвенкло, — определил Флинн.

Скримджер дослушал Смитти и сел рядом с Максом. Его единственный глаз смотрел куда-то вдаль, словно Первого аврора одолевали думы, далёкие от бедственного положения путников.

— Что-то случилось, командир? — осторожно поинтересовался Уильямсон.

Глава Аврората сфокусировал взгляд на нём и Карсене, оглядел их как сыщик — улики и снова задумался.

Поодаль гриффиндорка живописала сокурсникам, как на Скримджера чуть не упал кусок скалы и как Тони спас его ценой своей жизни. Вот командир злился, наверно! Он же считал сохранение детских жизней одной из важнейших задач авроров.

Но интересно, почему группа Скримджера затратила на путь по лабиринту так много времени?