Маг и его Тень. Рождение Мага (гет)

С понедельника возобновились занятия, которые иностранные гости посещали вместе с седьмым курсом и на которых становились объектами повышенного внимания. Состав четвертого курса не изменился, и подобным объектом как был так и остался Гарри Поттер. После его недавнего заявления никто и не сомневался, что гриффиндорец сам бросил имя в кубок огня. В коридорах на него мрачно косились пуффендуйцы, у чьего чемпиона была отобрана заслуженная слава и шанс показать себя, вернуть знамени с барсуком уважение учеников. На травологии Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчтли, поставленные его напарниками, упорно игнорировали мага. Гарри спалил нечто яркое и ядовитое, прежде чем оно догадалось вцепиться в его шею. За это рассерженная Спраут сняла тридцать баллов, но отработку назначать не решилась. Филч был занят, а заставить Поттера поработать на благо теплицы означало попрощаться с этой самой теплицей навсегда.

Рон и Гермиона старались на него не глядеть. Будто он мог сжечь их так же как тот злополучный цветок. В груди шевелилось глухое раздражение, а вот Химера по своим неведомым причинам осталась довольна. Крису же все было нипочем, он украдкой сунул крысу в какой-то развесистый куст и счел долг по отношению к флоре выполненным с лихвой: удобрения в кадке теперь на год хватит.

Следующие несколько дней Гарри ходил по коридорам с таким мрачным видом, что окружающие шарахались от него не хуже чем от Темного лорда. Близнецы Уизли пугали им первокурсников, и те безоговорочно верили всему услышанному. Человеку, который в одиннадцать от скуки растерзал тролля, а в тринадцать разорвал в кллочья дюжину дементоров, повсеместно уступали дорогу. Казалось, его накрыли широким стеклянным куполом, и никто был не в состоянии пройти сквозь него. Он был единственным чемпионом, которого не донимали просьбами дать автограф. По сравнению с красавцем Седриком или полувейлой невысокое нечто в потрепанной мантии, сверкающее зелеными глазами из-под торчащих в разные стороны вихров, выглядело убого. Крам же и вовсе был звездой мировой величины и давно привык к обожанию фанатов.

Не знакомые с Поттером даже понаслышке, потому что «Пророк выписывали только в Британии, девушки шепотом обсуждали его внешность, походку и манеры. Делали они это по-вежливому тихо, слышать Гарри ничего не слышал, но как менталист ничего лестного о себе не узнал. Парням, наслушавшимся историй о местном стихийном бедствии, на практике проверить боевые навыки четверокурсника мешали воспитание и директор. Каркаров в первый же вечер три часа подряд нес чушь о политике и международных отношениях, а затем изящно свел все к выступлению «почему нельзя обижать Гарри Поттера». Заботливый.

Гарри и не обижали, его просто старались игнорировать. Нельзя сказать, что его это расстраивало, у него ведь по-прежнему были Крис, Саашшесс, Барти и даже Крысолов, но... Оказываясь на людях, он чувствовал себя невыносимо чужим, словно сам являлся порождением грани. Порой ученики цепенели, сбивались с шага, роняли предметы и спотыкались, стоило ему остановить на ком-то взгляд.

— Тебе нужно успокоиться, — не разделяла его опасений Саашшесс. — Посиди со мной, погрейся в лучах светоча небытия. Не думай о смерти.

Легко сказать. В душе неспешно и неотвратимо сталкивались гигантские ледяные глыбы, зеленовато-голубые и молочно-белые, чернеющей воды было почти не видно. Солнце не появлялось на пасмурном небе, а разреженный воздух прорезал грохот и треск крошащихся айсбергов. Свалить это состояние на Химеру не выходило, той и самой не слишком нравилось постоянное ожидание приближающейся беды.

— Слишком рано, детеныш. Не уходи, не слушай их. Жаль, что именно тебе достался этот подарок, волшебник.

— Какой подарок?

— Наследие Слизерина, — с грустью ответило древнее чудовище, будто этими двумя словами все объяснялось.

«Крис, что такое наследие Слизерина?»

«Есть легенда, будто в изначальном завещании Салазара Слизерина была строка: «Тому, кто пойдет по моим следам, я оставляю свою смерть». Позднее потомки ее убрали, так как практического смысла она не несла и как пророчество не толковалась. Впрочем, твоя змеюка говорит, что он был хорошим пророком. Документально это не подтверждено, но я склонен ей верить».

Солнце во тьме Тайной комнаты, принесенное магом. Магом, что пошел зыбкими тропами по следам своего предшественника и встретил... смерть? Об этой части пророчества думать не хотелось. Гарри вообще ловил себя на мысли, что недолюбливает прорицателей с их туманными изречениями.

— Что еще он говорил, Саашшесс?

— Многое, — василиск положила голову на пол, чтобы Гарри удобнее было на нее опираться. — Но тебе хватит и того что есть. Возможно, то не твоя судьба, не стоит ее присваивать.

В спальню он возвращался далеко за полночь, когда портреты дремали в рамах, а а очертания доспехов с трудом угадывались в темноте человеческим зрением. Он, не особо задумываясь, смотрел глазами Химеры.

Луна ждала у лестницы, забравшись в темную нищу и обхватив колени тонкими руками. Дрожала от холода, но согревающих заклинаний почему-то не использовала. Только замерла без движения, не отрывая от Гарри напряженного взгляда. Совсем как профессор МакГонагалл временами. Может, тоже замечала, как влияет на человека грань?

Гарри замедлил шаг, не спеша доставать палочку из рукава. Отсюда легко можно провалиться за грань, а уж там его никто и ничто из внешнего мира не достанет. Опыт крестража в вопросах выживания при помощи любой доступной силы оказался весьма полезен, а уж вкупе с обостренной паранойей и вовсе незаменим. Умом Гарри понимал, что у него после всего пережитого понемногу развивается психическое расстройство, с коим хорошо бы показаться в Мунго, да только та же самая паранойя и не давала ему ни к кому обратиться.

— Это ты? — неуверенно спросила Луна, будто не могла различить его лица даже с расстояния в два метра.

— Я, — довольно прохладно ответил он.

— Я должна была раньше догаться, что это ты, — невпопад произнесла она и медленно встала, держась за стену узкой светлой ладонью. — Ну здравствуй, властитель кошмаров.

Гарри опешил, ответить ненормальной было совершенно нечего. Зато стало ясно, что в башню она в состоянии высшего пилотажа собственной фантазии идти не пожелает. Да и не сможет. Значит, придется проводить и по дороге убрать странные мысли и ночную встречу из светловолосой головы. Угрызений совести при использовании ментальной магии он уже не испытывал. В конце концов ему была необходима эта сила, чтобы следить за обстановкой и вовремя вносить коррективы.

— Ну здравствуй, — с изрядной долей скептицизма поприветствовал ее маг. — Дальше что?

— Не посылай ко мне своих чудовищ, — решительно попросила Луна.

«Так ты не только в учебники тайком заглядываешь? — заинтересовался Крис. — Или... Ай да Крысолов! Хорошо устроился, ко второму стулу подбирается».

Гарри быстро перебрал в голове всех своих чудовищ, но так и не понял, кто из них имел привычку захаживать в покои Когтеврана. Крысолов, когда гулял по замку в его облике? Хоть он и говорил, что одного мага грани вполне достаточно, верить ему особо не стоило. Впрочем, не стоило и раньше времени считать Луну потенциальным магом грани. Видеть она могла как скучающую Химеру, так и проверяющую территорию Саашшесс. Но скорее всего это были всего лишь бредни или крайне неумелый блеф. Как бы то ни было, ни цели, ни смысла он в данной игре не видел.

— С чего ты взяла, что это я? Или что я тебя послушаю? — он резким жестом скрестил руки на груди.

— Темными безлунными ночами в мир неслышно ступает властитель кошмаров, держа на цепях самых страшных монстров. Он отпускает их ненадолго, позволяет входить в человеческие сны и питаться страхом смертных. Но если встретишь властителя лично и сумеешь узнать, можно попросить, и он либо навсегда избавит от плохих снов, либо убьет на месте, — закончила она.

Пересказ старой полузабытой сказки немного прояснил ситуацию. Тело, готовое как к атаке, так и к ее отражению, расслабилось. Властитель кошмаров, как же. Ладно, что ему, жалко, что ли? Одним слухом больше, одним меньше...

— Не хочу убивать сегодня. Но как ты меня узнала?

— Я все делала как надо, — улыбка у нее была дивно-светлая даже сейчас. — Три дня ничего не ела и не колдовала, не казалась железа. И ждала в холле. Ты же всегда входишь в парадные двери.

Три дня ничего не ела? Что ж, это к лучшему. Можно будет списать ее рассказы на галлюцинации, вызванные голодом и общей слабостью организма. Если, конечно, внушение с годами ослабнет. Но о встречах с тварями из темных преданий на каждом углу не распространяются, все равно никто не поверит.

— А к кому ты это привел? — невинно поинтересовалась Луна, указывая куда-то за его спину...

... где на холодном мраморе вольготно разлеглась Химера. Оценить ее во всей красе не представлялось возможным, только не в такой темноте. Но тем не менее общие очертания вполне угадывались.

— К Снейпу! — зло прошипел Гарри, хватая монстра за острый костяной гребень на одной из голов. Этого ему еще только не хватало! Крестраж ведь раньше никогда не вылезал при посторонних. Тут даже самый прожженный циник волей неволей принял бы его за выходца из легенды. С такой-то свитой!

— Луна, иди-ка ты поешь и ложись спать. А у меня еще есть кое-какие дела. Никому не рассказывай.

Десятью минутами позже, положив голову на подушку, Гарри вновь ощутил аромат горьких, выжженных раскаленным солнцем трав. Он резко вскинулся, зажег огонек на кончике палочки. От запаха не осталось и следа. Неужели показалось?

«Ложиьс уже», — недовольно зевнул Крис.

«Тебе-то какая разница?» — нервно огрызнулся юноша, принюхиваясь к постельному белью.

«Большая. Тело у нас все еще одно на двоих и, к сожалению, не настолько крепкое, чтобы так над ним издеваться».

* * *

Перед следующим же уроком зельеварения в Гермиону рикошетом попало заклинание Малфоя. Гарри немного опоздал на урок, поэтому точно не знал, какое именно заклинание. Но если уж сам Снейп без промедления отправил гриффиндорку к мадам Помфри, дело казалось серьезным. Профессор, кстати, выглядел еще бледнее обычного, тени под глазами углубились. По классу он не летал, а неторопливо шествовал, будто ночами его и в самом деле навещала Химера. С лица Драко не сходила довольная ухмылка, Рон, в данную минуту ничуть не обрадованный возросшей за год реакцией, в гордом одиночестве сидел за задней партой. И с упоением представлял, как сунет кое-кого головой в котел, подспудно терзаясь мыслью, что если бы он выьрал другой щит, проклятье бы развеялось, а не ушло в сторону.

Крис лениво рассуждал о природе неприятностей:

«... точно известно, что это не ты приносишь грязнокровке неудачу. Нас здесь вообще не было».

«Еще скажи, что это судьба».

«Если не успеваешь вовремя поставить хотя бы слабейший щит, — насмешливо отозвался наставник, — стать мишенью для случайных и неслучайных проклятий действительно судьба. Ей же вважно ка-а-ачество исполнения и пра-а-авильное произношение, — ехидно протянул он, — а скорости и эффективность на втором месте».

Сам он успел бы выставить хоть два блока или набросать защитный периметр даже в полусонном состоянии. И не скрывал презрения к магам, которые не только не умели ничего подобного, но и учиться не хотели. Будто волшебство создано только воду в чайнике кипяттить да мантии выглаживать.

— Займемся противоядиями, — тон открыто намекал, что алхимику на самом деле было глубоко безразлична тема урока. Он даже за опоздание Гарри снял всего пять баллов и не проронил ни единого комментария. — Поттер, идите сюда.

Подопытный остановился у преподавательской кафедры и с готовностью опрокинул в себя предложенуую порцию яда. У слизеринского декана от подобной покладистости со стороны ершистого мальчишки чуть глаза на лоб не вылезли. Откуда ему было знать, что класс стал жертвой умелого иллюзиониста, а настоящий яд оказался в раковине? Через минуту профессор веле описать свои ощущения, и только тогда Крис признался, что не узнал зелье навскидку.

«Гхыр, и что мне теперь делать?!»

«Закатывай глаза и оседай на пол, да не забудь бросить на Снейпа последний жалобный взгляд, конечно, и ухватиться за его мантию. Только столбом не стой, лучше нестандартная реакция чем вообще никакой».

— Живот болит, — ткнул пальцем в небо Гарри. Он даже не пытался выглядеть несчастной жертвой, скорее внимательно прислушивающимся к ощущениям человеком.

Позеленевший учитель два раза проверил пульс ходячей аномалии. Внезапная бледность ученика и бисеринки пота на лбу (еще одна иллюзия) заставили Снейпа вручить подопытному двойную порцию противоядия. На всякий случай. До самого звонка приготовление противоядий занимало всех и каждого куда меньше, чем самочувствие Гарри Поттера. Алиса вообще умудрилась стянуть с его стола колбу с остатками противоядия на стенках и придирчиво изучала содержимое, оставив котел без внимания. Что, впрочем, не помешало ей как и всегда сварить лучшее зелье.

После обеда чемпионов вежливо пригласили для небольшого интервью. Гарри догадывался, кого увидит, но не собирался ни словом, ни жестом намекать, что отнюдь не впервые встречается со Скитер.

Белокурые волосы Флер красиво переливались в свете холодного солнца, светлая мантия выгодно подчеркивала ладную фигурку. И как-то так само собой вышло, что всем остальным Гарри уделил не больше внимания, чем требовалось для убеждения в отсутствии опасности с их стороны хотя бы на данный момент. Унизанные перстнями пальцы Риты рассеянно перебирали ремешок сумочки, длинные пурпурные ногти царапали крокодиловую кожу. Увидев Поттера, она немедленно испросила у Бэгмена разрешение поговорить с ним с глазу на глаз. И, не дожидаясь ответа, ловко подхватила волшебника под руку, чтобы втолкнуть в ближайший чулан.

То, что происходило за запертой дверью, ожидаемое интервью напоминало мало.

— Рита, я не... Что вы делаете? Хватит! Обойдемся без этого, — в каморе было довольно тесно, и отбиваться от наседающей женщины совсем не получалось, учитывая, что Крис нимало не помогал, явно получай искреннее наслаждение от поползновений в сторону подопечного.

Пока Гарри неуверенно цеплялся за воротник, безуспешно пытаясь привести одежду в привычный вид, Криса корчило от смеха так, что волны безудержного веселья окутывали все уголки сознания. В довершение уже содеянного журналистка деловито извлекла из сумочки баночку прозрачного геля, на которую юноша покосился со смесью ужаса и отвращения, а хохот друга сменился истерическими рыданиями.

«Иди к тетеньке, малыш. Больно не будет».

Через две минуты Скитер придирчиво осмотрела результат нелегких и неблагодарных трудов по вылавливании верткого Поттера в тесной каморке.

— Совсем другое дело, — она улыбнулась во все тридцать два крупных зуба. — Неужели вас не предупреждали, что сегодня приедет фотограф?

Гарри скривился, осматривая себя в наколдованное зеркало. Предупреждали, конечно, предупреждали. Так он готовился — расчесывался с утра. Но сейчас... Гель на голове препротивно вонял букетами цветов и фруктов — в замкнутом помещении то еще удовольствие, — но волосы разгладил. Исчезли тени под глазами, кожа незнакомо сияла здоровьем. Даже ресницы как-то стали гуще и длиннее.

И это было очень, очень нехорошо. На фоне старших участников турнира он будет выглядеть...

— Я — несчастная жертва чужого произвола? — догадливо вздохнул он.

— Именно! — довольно просияла Скитер.

Тем временем ядовито-зеленое перо вовсю строчило нечто вроде «... изумрудные глаза очаровательного ребенка наполнились слезами...». И это при том, что Гарри с его не по-детски пристальным взглядом очаровательным не называли даже в пять лет. Крис не преминул с выражением проделамировать понравившуюся строку и повторить ее пару раз, играя словами и смыслами. Пришлось с готовностью изобразить на лице что-то среднее между «я хочу домой!» и «как я вообще здесь оказался?». Рита строго велела не паясничать и умерить эмоциональную гамму, дабы не походить на скорбящего олененка.

По возвращении Каркаров проводил их оценивающим взглядом, пришлось послать ему успокаивающий импульс. Проверка палочек Гарри не заинтересовала и ничего нестандартного не выявила. Разве что подтвердила кровную принадлежность Делакур к племени вейл. Зато его новый облик впечатление произвел неизгладимое и, судя по масляному блеску глаз Риты, нужное. Идеальное для намечающейся статьи. Кажущиеся хрупкость и беззащитность только усилились в окружении строгих темных фигур взрослых магов. Честное слово, аудиторию «Пророка» было почти жаль. Слишком резко менялись полюса в рассказах об одиозном Гарри Поттере. Правильно проанализировать подобную информацию не сумел бы и весь отдел тайн. Кто он — носитель жутких демонических сил или невинное дитя, по прихоти судьбы оказавшееся в незавидном положении?

Но, как оказалось, в спальне его ожидал еще один сюрприз. Хедвиг, большую часть дня проводившая в совиной башне, ибо писать Гарри было некому, дожидалась его за окном, ероша белые перья под лентами ветра. Он торопливо открыл задвижку и отвязал от лапы письмо. Стандартный белый конверт, марка — вот странно, маги никогда марки не клеили, незачем было — и адрес отправителя. Литтл Уингдон, графство Суррей. Письмо Гарри распечатывал так, будто родственники положили туда ядовитую пыльцу или сибирскую язву. Единственное письмо от Дурслей он получал разве что на Рождество, до которого было еще несколько месяцев. Да и как Хедвиг оказалась в Англии, как вообще узнала, что там требуются ее крылья? Содержало письмо от Дадли лишь пару строк традиционного обмена любезностями о погоде и здоровье, из которых он ничего нового не узнал, и всего один вопрос, ради которого и старалась Хедвиг: «У нас правда на люстре крыса?». Видно, не все гости были по-английски тактичны. Гарри ничего не оставалось, как честно признаться в содеянном и набросать пару строк в ответ:

«Рад, что у вас все по-прежнему. Да, на люстре крыса, но ты ее не трогай, она не моя, а одного черного мага и некроманта. Он за ней обязательно вернется, ты же не будешь говорить психически неуравновешенному человеку, что выкинул его любимую игрушку?»

* * *

Еще пару недель Рон и Гермиона усердно притворялись, что ни один потомок Певереллов в Хогвартсе не учился и не учится. Друг с другом они тоже отчего-то общаться не желали, и со стороны казалось, будто гриффиндорские трио распалось навсегда. Шлейф невысказанных обвинений в предательстве и малодушии оседал на коже незримым туманом.

Казалось бы, всего две недели, но в книгах прибавилось пометок, в связках — четкости, в зеленых глазах — прежней спокойной уверенности. Грань по-прежнему ласково звала, укутывала рушистым пледом обещаний, но ее шепот со временем стал роднее и привычнее тиканья часов. Приближающиеся соревнования все еще казались мелкими и незначительными. На груди под рубашкой появился старинный серебряный кулон, подарок от Луны Лавгуд, которой больше не снились «плохие сны». Властителем кошмаров Гарри себя не ощущал, но подарок принял. Не зря же давал обещание, на следующее же утро после встречи распутал наложенные на девочку чары и уделил пять минут семикурснику из Когтеврана, не нашедшего лучшего объекта для отрабатывания практической части курсовой. К слову сказать, Стефан оказался достаточно талантливым менталистом и лет через десять вполне мог претендовать на вторую, а то и на первую ступень. Если, конечно, не надумает сменить сферу интересов. Личная встреча с властителем кошмаров любого обязывает пересмотреть привычную картину миру. И обратить пристальное внимание на сферу того, что еще вчера казалось сказочным и несуществующим. Пусть даже этот властитель кошмаров наспех состряпанная иллюзия с толикой вмешательства грани. А кулон...

— Хорошая вещь, — со значением произнес Крысолов.

— Артефакт? — встрепенулся Гарри. Но как? Он бы сразу заметил.

— Нет, но ты и не хотел.

В тот раз они снова не поняли друг друга. Как Крысолов ни старался вести себя по-человечески, но находиться рядом с ним временами было... странно.

* * *

«Пророк» опубликовал статью, большую часть коей составило красочное жизнеописание Гарри Поттера. Причем красочное настолько, что сам Гарри готов был расплакаться уже на второй странице нелегкого жизненного пути, а на седьмой от обилия горестей и злоключений его бросило в дрожь. Счастье, что он вообще выжил! Хотя с такой-то жизнью только соболезновать и оставалось. Впору было сказать спасибо Волдеморту за избавление от грядущих бед.

Письма впечатлительных читателей обещали быть не менее слезливыми или же возмущенно-гневными. Жаль, но Хогвартс не пропускал предназначенные директору вопиллеры, да и все равно вся преподавательская почта сразу попадала в кабинеты. Когда Гарри принялись заваливать посланиями сердобольные британцы, он с легким сердцем скинул всю корреспонденцию на Добби. Тот, преисполненный осознанием собственной важности, немедленно сменил полотенце на новое и иначе завязал узлы на плечах. Что именно это означало среди домовиков, Гарри не знал, но примерно догадывался. Еще он подозревал, что ни одно письмо эльф не выкинул и, более того, выкидывать даже не собирается. Значит, где-то ждут своего часа горы бумаги самого разного качества, цвета и размера.

В Хогвартсе на Гарри настороженно косились, не зная чего и ждать от «хорошего мальчика со сложной судьбой». Обращаться к нему с вопросами никто не спешил, и Рон вновь приобрел популярность. Правда ли тихий ужас всея Хогвартса ночами рыдает в подушку и зовет маму? Правда ли в каждом его жесте сквозит обреченность и готовность к смерти? Насчет готовности к смерти окружающие были согласны, оставалось только решить к чьей именно. Большинство искренне жалело ненормального, что попытался бы обидеть Поттера. Вон как летом учителя дементоров по кусочкам собирали. Пусть администрация и дальше уверяет во внезапном всплеске аномалии, в наложенной основателями защите, спорить никто и не собирается. Всей школе известно, как ту аномалию зовут.

Чем скорее приближался первый тур, тем больше нервничали чемпионы. И тем спокойнее становился Гарри. Будто недавнее осеннее обострение выпило все волнение, оставив снисходительное, отстраненное любопытство. Впрочем, нельзя сказать, что он совсем не озаботился подготовкой к турниру. Прочитав древний контракт вдоль и поперек, они с Крисом пришли к неутешительному выводу: не прийти на испытание было невозможно. Кубку хватило бы магии вытянуть чемпиона из любой точки земного шара. Ставить опыты с гранью и выдавать свои истинные возможности было совершенно не с руки.

Одного не предусмотрели создатели турнира: Гарри не из пустого бахвальства называл себя менталистом первой ступени. Ему не нужно было ходить в лес, чтобы увидеть драконов. Их образы да темные глаза мадам Максим волновали Хагрида настолько, что являлись и Гарри, если тот приближался к великану. Кроме того Саашшесс недовольно шипела и каждый раз нелицеприятно отзывалась о недоумках-людишках, вынудивших василиска на время сменить охотничий ареал, а то и вовсе поголодать. Гарри тактично не упоминал, что питалась Саашшесс все равно раз в неделю, не чаще, а драконов и не собирались держать в лесу долее необходимого. Но опасалась василиск отнюдь не за свою шкуру, а за лес, который в случае противостояния непременно выгорел бы дотла. Дотла... Гарри поежился, вспомнив продемонстрированное Гриндевальдом заклинание третьего октана. К счастью или к сожалению, но учить его мощнейшей атакующей магии, бьющей по площади, старик пока отказывался. Впрочем, до совершеннолетия ему все равно не хватило бы сил на магию третьего октана. Можно было бы вытянуть недостающее из Химеры, ей-то магии хватало с лихвой, но бестия не производила впечатление готовой безвозмездно делиться силой. Да и вообще делиться хоть чем-нибудь, если уж на то пошло. Приходилось разучивать комбинации точечных ударов, но дела со связками пока обстояли не лучшим образом. Все, чего он достиг, так это скороговоркой сплетать три формулы воедино, да ни в коем случае не использовать ступефай. Мало ли что вылетит и в каком виде. С его везением наверняка в самый неподходящий момент связка сложится. Крис терпеливо советовал не расслабляться, чем немало обнадеживал ученика. Раз уж тренировки до сих пор продолжаются, значит, надежда есть.

Наконец настал долгожданный день первого тура. Школу окутала удивительная тишина. Ученики жадно провожали взглядами каждое движение чемпионов — и молчали. Этак многозначительно, словно прикидывали, кто станет первой жертвой, но никак не решались подойти и попрощаться заранее. Рон ходил вокруг все утро, страшно нервничал, но так ничего и не сказал до самого обеда. Видя, как Гарри с аппетитом тянется ко второму бифштексу, тогда как остальные чемпионы лишь с отвращением косятся на еду, Уизли разволновался еще больше. И наконец не выдержал, схватил за рукав, отвел в сторону и шепотом выпалил:

— Сегодня будут драконы!

— Ладно.

Пусть будут. Хоть драконы, хоть стая мантикор, на его тактику это в любом случае не повлияет. Все уже обдумано и обговорено. Но рыжий-то чего добивается, делясь секретом в последний момент? Несложно узнать о сути первого испытания, когда твой старший брат кормит ее в лесу. Но мог ведь и раньше сообщить. Неужели захотел проверить, можно ли вообще испугать Гарри Поттера, увидеть, как вежливая скука в зеленых глазах сменяется страхом? Не похоже. Можно, конечно, можно его напугать. Только не рекомендуется, а то последствия будут вдвойне непредсказуемы.

— Ладно?! Ты... ты хоть...

— Мне все равно, — перебил Гарри. — Это не имеет никакого значения. Через пару часов сам увидишь.

Дальнейшее недопонимание прервала МакГонагалл, пришедшая проводить чемпиона к полю для квиддича, куда уже час назад начали стекаться первые зрители. Ради такого события можно и посидеть немного на полупустых трибунах, занять лучшие места, чтобы потом не упустить ни единой мелочи. Насколько Гарри понял, для студентов Хогвартса и претендентов из Дурмстранга и Шармбанона зрелище было бесплатным, но остальным желающим приходилось платить от десяти до пятидесяти галлеонов. Трибуны расширили сложнейшими чарами наложения пространств и пятого измерения, возле которых Поттер подолгу расхаживал, бросая на филигранную работу восхищенные взгляды. Ему чары подобного уровня были попросту недоступны и даже на горизонте пока не маячили. Так иллюзионист, жонглирующий воображаемыми разноцветными шариками, мечтает когда-нибудь открыть перед чужими глазами целый мир грез. Точность подсчетов и исполнения ключевых узлов требовалась такая, что малейшая ошибка наглядно показала бы детям, что происходит при массовом трансгрессионном расщеплении. То еще зрелище для неокрепших умов. В психику оно могло впечататься так, что все половина школы уже никогда не научилась бы самому распространенному способу волшебного перемещения.

Последние два года Гарри усиленно занимался боевой магией, в которой не было и намека на ювелирную точность. Попробуй применить ее на дуэли, начать как следует не успеешь, когда противник вспомнит что-нибудь простое и быстрое. Магия слишком сложна и многогранна, чтобы отдавать предпочтение одной только чистой силе. Где-то куда важнее столь ценимая Грейнджер точность исполнения, где-то незамутненная фантазия и непредвзятый взгляд на мир. В создании столь любимых Гарри иллюзий основную роль играли образное мышление, воображение, терпение и умение подмечать характерные мелочи.

МакГонагалл шагала рядом, вцепившись в руку гриффиндорца так, будто на поле собиралась вынести только конечность зажатой в ней волшебной палочкой. Чтобы дракон, не приведи Мерлин, что другое не спалил или не сгрыз. Но Гарри не возражал, занятый убаюкиванием собственного полуреального монстра. Запереть бестию он по-прежнему не мог, как не мог и с уверенностью ожидать, что она не попытается дать дракону по морде хотя бы на всякий случай. Замедленные движения и отсутствующий взгляд профессор списала на понятное перед соревнованиями волнение.

— Не бойся, — сказала она. — Держись молодцом. На случай осложнений дежурят волшебники… Главное, сделай всё, что можешь, плохого о тебе не подумают… Все понимают, что испытание создавалось не для четверокурсника. Да даже далеко не для каждого семикурсника! — ноздри декана на мгновение сердито раздулись.

Из всех профессоров именно Макгонагалл приложила больше всего усилий, чтобы если не исключить Поттера из списка участников, то по крайней мере изменить сами соревнования. Надо ли говорить, что ее усилия не увенчались успехом. Гарри все равно был ей благодарен, чего не собирался скрывать. На все вопросы он молча кивал, немного нервно сжимая палочку. Стоило бы придумать план, содержащий чуть меньше белых пятен, ведь реакцию дракона не предугадает даже опытный драконолог, но любой другой план показал бы те его сильные стороны, о которых хотелось умолчать. В шатер к остальным участникам Гарри вошел один, чувствуя необъяснимую легкость в голове, чуть ускоренное биение сердца и многократно усилившуюся четкость зрения. Будто не просто кусок светлого брезента откинул, а уже в бой вступил, вот организм и готовится заранее как может, увеличивает шансы на победу.

В углу на низком деревянном стуле сидела Флёр Делакур. Бледная, на лбу капельки пота. Виктор Крам как всегда хмурился. Наверное, надо было знать его очень хорошо или на худой конец быть менталистом, чтобы уметь определять настроение болгарина. Седрик ходил из угла в угол, иногда задерживая на Гарри недоуменно-жалостливый взгляд. До последнего не верил, что гриффиндорцу все-таки придется выйти на поле.

— Привет, Гарри! — радостно воскликнул Бэгмен. Его положительных эмоций с лихвой хватило бы на всех четырех подростков. — Входи, входи! Чувствуй себя как дома!

Инструкции судьи он пропустил мимо ушей, чтобы еще раз убедиться в не благодушном, но хотя бы достаточно спокойном настроении Химеры, которую предстоящие несколько часов полагалось развлекать Крысолову и, возможно, Крису. Было немного неуютно от того, что полагаться придется только на себя, в то время как наставник все внимание собирался уделить чудовищу. Удержать не удержит, зато о нападении вовремя предостережет. Гарри на творящееся в подсознании отвлекаться будет некогда. Или почти некогда.

Бэгмен развязал шёлковый мешочек.

— Леди, прошу вас, — объявил он, предлагая мешочек Флёр.

Она опустила внутрь руку и вынула крошечную точную зелёного дракончика с биркой номер два на шее. Флёр не выказала ни малейшего удивления, скорее осознанную обречённость. Только тогда Гарри вспомнил, что Седрик был единственным из чемпионов, кто вообще не знал о драконах. Флер рассказала мадам Максим, Крам увидел сам, когда летал над лесом. Быстрый взгляд в сторону Диггори показал, что до парня только сейчас начала доходить вся серьезность положения. Робкие надежды на смягчение правил не оправдались, и Седрик с удовольствием присоединился бы к однокурсникам на трибунах. Ему уже не хотелось не только участвовать, но и просто знать о треклятом турнире. Насколько бы он ни хотел уйти, он не себе этого мог позволить. Как не мог и Гарри.

Вскоре на его ладони растопырила крылья и оскалила крошечные клыки маленькая черная драконица.

«А она хорошенькая...»

«Нет! — торопливо вскрикнул Крис. — Даже не думай! Сперва у тебя появляются идеи, а следом за ними появляется... всякое. И всякие».

Не признать его правоту было сложно. Кроме того, в какой-то миг Гарри поймал себя на том, что серьезно задумался, не завести ли дракончика. Не хвосторогу, конечно, но почему бы не позволить себе одну из редких карликовых пород. Второй причиной для отказа служили Дурсли, первой — Химера. Он еще помнил, что та сотворила с живым учебником в прошлом году.

— Ну вот! — сказал Бэгмен. — С этими драконами вам предстоит встретиться. На шее у дракона номер очереди. Всё ясно? Тогда вынужден вас оставить, я сегодня ещё и комментатор. Мистер Диггори, по свистку первый войдёте в загон.

Свисток прозвучал всего лишь через минуту, как только судьи заняли свои места. Седрик вышел наружу на негнущихся ногах, Гарри лишь в последний момент добавил ему немного уверенности в себе. Лишь бы чужая уверенность сегодня не стала причиной его смерти. Снаружи взревели зрители. Флер и Крам жадно прислушивались, но Гарри усилием воли заставил себя не воспринимать доносящиеся крики и вопли, чтобы не подвергаться массовым волнениям и истерикам. Ему и без того сегодня предстояло защищать разум от сотен неуравновешенных подростков на эмоциональном пике, а это куда сложнее чем драться с драконом.

Флёр покинула палатку с высоко поднятой головой, сжимая в руке палочку. Гарри и Крам остались вдвоём, сидели в разных углах, избегая взгляда друг друга. Нервы у игрока в квиддич точно были железные. Еще неизвестно, у кого в последние минуты перед первым туром дыхание было ровнее. Гарри легче, ментальная магия позволяла почти полностью контролировать собственный разум, а следовательно, и в некоторой степени тело. Но Крам, похоже, либо оказался на редкость флегматичен, либо давно тренировал выдержку. Минут через десять вышел и он, самый молодой участник турнира за всю историю его существования остался в одиночестве.

Точно ли кубку хватит магии, чтобы вытащить его, например, из Австралии? А из-за грани? Крысолов точно успел бы увести его достаточно глубоко. Самое время проверить, потом будет поздно... В результате его непрекращающихся стараний самой умиротворенной и безразличной к происходящему в кои-то веки оказалась Химера.

Четвертый свисток особенно резко ввинтился в воздух. Гарри поморщился, помедлил немного. Затем глубоко вдохнул и резко, словно срывался с моста в ледяную воду, отбросил полог.

С трибун на Гарри жадно уставились сотни лиц. В другом конце загона, топорщила крылья и шипы хвосторога. Гораздо крупнее Химеры, зато всего лишь с одной пастью. Два огненных плевка в секунду на тридцать метров или непрерывный поток пламени в течении двадцати-тридцатти секунд, но никакой уверенности в информации из разумов драконоведов не было. Вдруг она за любимых отпрысков на все шестьдесят плеваться станет? Зато никакой магии, уже радует. Драконица нетерпеливо, как показалось Гарри, пошевелила крыльями, свирепые жёлтые глазки уставились на злоумышленника. Громадный чешуйчатый хвост бил по промёрзлой земле, оставляя глубокие, метровой длины следы. Мол, иди скорее сюда, дай себя убить. В душе зверя Гарри видел только страх, тот самый, что всегда заставлял Химеру нападать первой. К счастью, в случае хвостороги его разбавляли опасения за драгоценную кладку. Дотянуться до Гарри, не сходя с места, она никак не могла и пока что ограничивалась наблюдением и недвусмысленным предупреждением, прикрывая яйца всем телом. Со всех сторон. Со всех. Гарри едва заметно улыбнулся, сам того не осознавая. Он был прав, он все рассчитал правильно. Все получится.

Маг, не делая попыток приблизиться к цели или хотя бы достать палочку, медленно опустился на траву. Скрестил ноги и закрыл глаза, вновь отрешаясь от происходящего. Химера шипела во все семь глоток, но лишь в половину доступных диапазона и громкости, что сулило надежду на мирное решение конфликта. Убедится, что тварь на другом конце поля не собирается нападать на охраняемый объект и, более того, не обращает на него внимания, и примется молча следить за ударами шипастого хвоста. Скоро хвосторога забудет про него и полностью переключится на многоцветную человеческую толпу, по сравнению с которой сам Гарри казался незначительной деталью обстановки. Тихой, неопасной и оттого не стоящей внимания.

Зрители шумели невообразимо. Флаги, транспаранты, плакаты, шарфы с цветами факультетов и новомодные мантии дополняли какофонию звуков буйством красок. Хор пищалок и свистелок сливался в единый непрекращающийся визг. Шум то стихал, то нарастал, требовательно и громогласно бился в уши. Драконица в бешенстве вертела головой, выискивая брешь в толпе визжащих, орущих и кричащих врагов, и не находила ни одной. Огнем до трибун она не доставала, взлететь не могла. Оставалось только в ярости раздуваться, демонстрируя галдящей, машущей руками и яркими волшебными вопилками толпе, готовиться к нападению с любой стороны и со всех разом. И над всем этим хаосом довлел голос Бэгмена:

— ... что я вижу, неужто Гарри Поттер решил немного поспать? Надеюсь, наши уважаемые судьи понимают подоплеку его подготовки к предстоящему колдовству. Давайте, мистер Поттер, соберитесь, мы в вас верим...

Зря. Поспать под выкрики сотен человек у него бы точно не получилось, как не получилось бы сконцентрироваться ни на одном сложном заклинании. Гарри не знал, каких чар ждали от него судьи в итоге, но не собирался применять ни одни из известных. Пусть грань и позволила бы ему подойти к дракону и молча вытащить яйцо на глазах у всей школы, но тогда некоторые милые мелкие странности подающего надежды молодого мага показались бы Дамблдору не такими уж и невинными. Золотое яйцо того и подавно не стоило. За игру на грани фола судьи тоже по головке не погладят, но к исполняемой магии придраться всяко не смогут.

Потому что ее не будет.