Я, Нотт (джен)

— Лорд Элифас Кондомиус Принц! — провозгласил от дверей мерзкий скрипучий голос мажордома — древней каменной горгульи, которая, как я выяснил, пробуждалась только во время официальных приемов в Адамс-мэноре. И только для того, чтобы говорить о пришедших гостях всякие гадости. — Ну и имечко, я бы постыдилась такое произносить в приличном обществе… — тут же прокомментировала горгулья якобы «шепотом».

Что касается гостей поместья, то они по большей части не обратили на объявление внимания — озвученная фамилия в волшебной Америке была малоизвестна. Но вот что касается меня и Снейпов…

Да-да. И Снейпов тоже. На прием по поводу свадьбы Фестера Адамса вышли и все мои личные вассалы. Но если МакПиклзу с Долорес (точно) и Артуру с Андромедой (с натяжкой) бояться было особо нечего (ну, насколько «нечего», учитывая, ГДЕ проходил прием), то Тобиасу и Эйлин…

Так вот. На фамилию пришедшего на прием британского посла мало кто обратил внимание. А вот на его первую фразу…

— Ты, мордредов истукан, окаменелая фекалия! Как ты меня назвал??!!! — кажется, скрежет зубов при этом разнесся по всему залу.

— По имени, — равнодушно выплюнула горгулья.

— Я Горгониус! ГОРГОНИУС!! ГОР-ГО-НИ-УС!!! — уже в буквальном смысле ревел лорд Принц, брызгая слюной и топая ногами. — Не смей называть меня!... МЕНЯ!!!... Этой маггловской резиновой гадостью!!

Впрочем, большинство гостей только покачали головами и тут же забыли про нового гостя. Ну в самом-то деле: проклятьями не кидается и ладно. Да и у меня его громкое появление вызвало разве что нервный хмык и мысль о том, откуда упоротый на чистокровность сморчок Принц мог вообще узнать название «маггловской резиновой гадости»? Видимо, слишком часто и слишком со вкусом над ним стебались более эрудированные волшебники, чтобы даже такой непробиваемый кретин начал подозревать в их словах какой-то подвох и начать искать информацию по слэнгу простецов.

Горгулья с прежним равнодушным видом отвернулась и уставилась в пространство перед собой, как и подобает обычной каменной статуе. В ожидании следующих гостей, которых можно со вкусом обхамить. Очаровательная вещица. Заводить себе подобное я, конечно же, не буду.

Лорд Принц, надо сказать, даже внешне соответствовал своему пресловутому характеру.

Совершенно плешивая макушка. Длинные клочковатые волосы, растущие из висков яйцеподобного черепа. Покрытая пигментными пятнами морщинистая кожа. Слезящиеся белесые глаза, заостренный нос и тонкие губы, будто навеки застывшие в гримасе презрения ко всему миру. Зубы злобного старика были желтыми и чуть заостренными — не иначе, сточились от постоянного скрипения.

Гости пошушукались, но быстро потеряли интерес к шумному визитеру. Видимо, в особняке Адамсов видывали и более странных личностей, чем матерящийся старый лайм.

Чуть поморщившись, я подумал, что скоро совсем обамериканюсь. Специфический заокеанский слэнг, непосредственное отношение ко всему подряд, да даже это насмешливое прозвище англичан — «лаймы» — уже начинают въедаться в подкорку! Несмотря на то, что я и сам являюсь тем самым «лаймом».

Я шагнул чуть в сторону, скрываясь от взгляда Принца в соседнем зале: прием был организован на широкую ногу, и потому во вроде бы не самом огромном поместье сейчас веселились по меньшей мере три сотни гостей, расположившиеся в нескольких обширных комнатах, гостиных и залах мэнора. Так что я вполне мог рассчитывать на то, что какое-то время мне будет сопутствовать удача и папаша Эйлин не столкнется со мной. Насчет встреч с семейством Снейпов обещали поспособствовать сами Адамсы — никому не нужны были скандалы с поножовщиной на празднике. Хотя вот как раз с Адамсов станется спровоцировать что-то подобное… Как говорится, что за свадьба без драки?

Передернув плечами, я постарался временно выкинуть подобные мысли из головы. Чему быть — того не миновать, будем живы — не помрем, и так далее. В конце концов, уже сам факт того, что я не стал прятать Снейпов и вывел их сегодня в свет, уже было с моей стороны актом невиданной смелости!

Да. Мне надоело прятаться. Как я уже говорил, мне претила мысль о том, чтобы провести остаток жизни взаперти. Не такой я человек, все-таки. Хоть и был долбанным трусом: что в прошлой жизни, что в этой.

Хотя, может, и не «трусом»? Просто осторожным и слишком расчетливым? Слизеринцем…

Я даже остановился и усмехнулся про себя. Говорить «слизеринец» про человека, что в прошлой жизни был магглом из другого мира, к тому же русским — сродни кощунству! Пусть это был я сам.

Впрочем, тот же княжич Долохов был стопроцентным слизеринцем — ну да на то он и чистокровный, из богатой и влиятельной семьи. Которая, подтверждая своё соответствие змеиному факультету, каким-то образом предвидела крах монархии в России и успела заранее перевести значительную часть активов в Британию. Другие Древние Рода чистокровных из моей бывшей Родины — по большей части додревние боярские семейства, что давали свои имена еще башням Колдовстворца — либо сгинули в пламени Революции, либо прозябают ныне в статусе обычных волшебников-обывателей в материковой Европе.

Опять задумавшись, я чуть было не пропустил разгорающийся конфликт.

— Отойди от меня, мерзкий грязнокровка!!!

Кто бы сомневался, что причиной этого конфликта окажется все тот же лорд Принц. Который, не успев отойти от дверей мэнора и дойти до фуршетного стола, уже начал кого-то оскорблять.

— Мерзкое отродье, сын скотоложца! — разорялся тем временем Элифас, нависнув над низеньким странным существом, будто состоящим из одних только длинных волос, ниспадающих до самого пола. — Кто вообще пустил в общество чистокровных… ЭТО?!! Да я!...

— Что за мерзкий типчик, — пробурчали чуть заплетающимся голосом слева от меня. Повернувшись в ту сторону, я увидел, что рядом со мной примостился мужчина в костюме-двойке в мелкую сине-серую продольную пролоску с хмурым выражением на широком усатом лице. — У этих краснопузых Томми* вообще непонятно, что в бошках происходит! Гляньте-ка на этого экземпляра. Pridurok, petuh британский!... Ой, — наконец-то сфокусировался взглядом на мне мой невольный собеседник, разглядев мою мантию, характерную для англичан. — Э… это, простите пожалуйста. Это я так… безотносительно к национальности в целом, — шмыгнул он носом и опрокинул в себя еще одну рюмку прозрачной жидкости — видимо, водки. «Клетчатый» стоял, облокотившись на фуршетный стол и явно уже долгое время отдавал должное угощению на нем.

А я стоял, чуть склонив голову на бок и немного охреневал от того, что только что услышал. Нет, обижаться на откровения чуть подвыпившего гостя Адамсов я не собирался! Но вот звуки языка, бывшего некогда родным… Заставили обратить на того, кто их издавал, определенное внимание.

Мой собеседник имел широкое круглое лицо, на котором выделялись широкие скулы, черные усы, завитые вверх на концах, и густые брови того же цвета, в данный момент сошедшиеся на переносице в хмуром выражении. Голубые глаза были явственно подернуты туманом алкогольных паров: не настолько, чтобы совсем уж идти вразнос, но достаточно, чтобы тело шаталось, а язык начал выбалтывать лишнее.

— Я… это, собственно, — немного собрался с мыслями мужчина и сфокусировал на мне взгляд. После чего протянул руку. — Судья Ехидны. Саркастус Ехидны, к вашим услугам, мистер, эээ…

— Нотт, — с улыбкой отвечаю на рукопожатие я. — Балтазар Нотт.

— Нотт? — нахмурился судья, задумчиво глядя на опустевшую рюмку в своей руке. — Так это ж, вроде… Нету вас больше, не? Старая клюшка Виверния последней была.

— Американские Нотты, действительно, пока что закончились, — с улыбкой отвечаю я. — Но британские Нотты еще вполне здравствуют.

— А-а! — понимающе кивнул судья Ехидны, при этом заметно качнувшись в сторону. — Тогда ясно, понятно. И чего вам, лай… то есть, англичанам, — несмотря на количество выпитого, вовремя сумел поправиться Саркастиус, — не сидится у себя?

— Ну, вы же слышали про то, что нынче творится на нашей Родине? — спрашиваю я его, попутно наливая себе джина. Ну в самом деле, не все же виски жрать-с? Тем более, что даже в доме Адамсов не было тех сортов этого напитка, к которым привык я. Американцы, все-таки, так и не научились делать огневиски такого же качества, как в их бывшей Метрополии! Да и просто виски. Хотя, тот же Джим Бим был весьма неплох, но был, как мне всегда казалось, слишком… американским. Трудно это объяснить. Возможно, у меня просто так патриотизм проявляется. Выпив и причмокнув, пробуя напиток на вкус, я неопределенно покрутил рукой у лица: — Революция, переворот, вот это вот все…

— Вы тут революцию с переворотом не путайте! — пьяно фыркнул мой собеседник, наливая себе из фигурного графина еще порцию водочки и пододвигая блюдо с маринованными грибочками. — Переворот, baten’ka, это когда одна фракция кровососов ухреначивает другую такую же фракцию табакеркой по голове и продолжает сосать кровь из народа, как ни в чем не бывало. Делая вид, что все теперь, suka, типа по-другому! Что, типа, жить стало лучше, жить стало веселее. А на деле — все то же бесправие, нищета и грязь! — на это фразе он прервался на то, чтобы выпить и закусить. И я мог бы поклясться, что, несмотря на явное опьянение, лицо у судьи при этом перекосилось от еле сдерживаемой горечи. Той истинной, настоящей горечи, что, порою, появляется на лицах даже самых черствых и контролирующих себя людей, когда их внезапно прорывает… ну или, когда они принимают на грудь пресловутые «сто грамм». Чаще всего — не по одному разу.

— Революция же, — продолжил усатый судья тем временем, закусив горстью грибов и занюхав коркой ржаного чесночного тоста — настоящей черной буханки на столе не нашлось. — Революция, baten’ka, это не спланированная акция сраных элит! Более того: её никто, НИКОГДА не может спланировать! Как бы там сраные лаймы и прочие фашисты из-за бугра не парили: Революция — НЕ спланированная акция! Это… — он, покачиваясь, пощелкал пальцами. — Стихия… Ураган… То, что сидит до поры до времени во всех нас и само собой вспыхивает, когда совсем уж припрет... А! Вот! Точно! Это — право!

И замолк. Я же, чуть прихлебнув джина, аккуратно уточнил:

— Право, мистер Ехидны?

— А?! Да. Право, — встрепенувшись, угрюмо кивнул он, наливая еще рюмку. — Право народа на Революцию. Право на народное Правосудие! Право судить тирана — или тиранов — народным судом! И если те, кто енту революцию возглавили, сами стали тиранами, то и их под суд! И так пока народ окончательно не возьмет свою судьбу в свои руки… Но чёй-то я заболтался, — угрюмо встряхнулся он и покосился сначала на меня, а потом на рюмку в своей руке. — Вы-то что забыли в этом гадюшнике, мистер Н… Но-ик-тт?

— Да так, — неопределенно протянул я. — Временно пользуюсь гостеприимством мистера Адамса.

— А… — снова скривился судья. — Вы тоже… из этих.

— «Этих»?

— Из дружков кровососов Адамсов! — выплюнул он, будто ругательство. — Да, знаю-знаю! — отмахнулся он так, будто я ему что-то возразил. И в очередной раз лихо опрокинул в себя рюмку водки, что держал в руке. — Знаю, что родственнички среди вампиров у них только дальние… Но вы видели этого Фестера?! — прошипел усач, нетвердо оперевшись на стол и глядя на меня покрасневшими глазами. — Упырь же упырем! Лысый, как коленка, глазки красные, зубки крысиные… И вот этому вот — такая малышка! У-у, какая там кра-аля… — он налил себе еще рюмку и снова выпил. — Я этих Адамсов всегда на дух не переносил… — без перехода начал он хмуро бурчать и вовсе под нос. — И ведь засудили их даже, выселили в маггловский квартал, но не-ет! — пьяно поводил пальцем перед своим лицом судья, явно уже забыв про меня. — Все равно, как тараканы… выкрутились, вернулись… Со своей черной магией… и сраными шариками для гольфа!...

Я предпочел ретироваться — мистер Ехидны явно чем дальше, тем больше уходил вразнос. А основной цели своего нахождения рядом с ним — избежать столкновения с «милейшим» мистером Принцем хотя бы в ближайший час — я уже добился.

Выйдя в основной зал, я убедился, что Принц уже отсюда ушел. Впрочем, я бы не удивился, если бы его попросту вывели — все-таки он наехал на одного из основных родственников Адамсов, кузена Оно, сильно его оскорбив. Каковой кузен, как я уже слыхал, и правда был плодом любви человека и сасквотча, полукровкой. Хотя, кажется, если по-научному, то скорее ксенокровкой, но подобные занудствования по терминологии меня всегда вгоняли в тоску. Кто-то делил людей на полукровок, магглокровок и ксенокровок, кто-то всех их огульно называл грязнокровками, считая магглов животными наравне с разумными нечеловеческими расами. Но большинство вообще не морочились подобными тонкостями. И я не морочусь — мозг-то, он того, не казенный.

Кузена Оно я приметил в противоположном конце зала, где тот как ни в чем не бывало болтал с каким-то очередным родственником Адамсов. Убедившись, что Принц действительно куда-то испарился, я немного выдохнул.

Несмотря на то, что вряд ли Элифасу дадут что-либо предпринять в мэноре Адамсов, я все равно нервничал. Эйлин с Тобиасом ладно. Взрослые, в конце концов, люди, смогут отбрехаться от старого сморчка! А вот Северус…

Как раз в этот момент мимо меня с визгом пронеслась толпа — я не преувеличил, именно толпа — мелкоты, в числе которой за руку с Уэнсди бежал раскрасневшийся Северус Снейп. За ними, то и дело возмущенно растопыривая в воздухе пальцы, гнался несчастный Вещь, которому, видимо, Мортиша поручила присматривать за детьми. Не уверен в таком выборе няньки, но в чужой монастырь…

— О, рад вас видеть, мистер Нотт! — раздался знакомый чуть ироничный голосок откуда-то сзади-снизу. — Наслаждаетесь вечером?

Обернувшись и опустив взгляд, я тут же улыбнулся.

— Мистер Калмфолидж! И вы здесь?

— Да вот, знаете ли, в очередной раз понимаю, почему деньги и влияние — чертовски обременительные вещи, — усмехнулся старый пакваджи, мудро щуря огромные глаза. — С этим, — он чуть приподнял руку со все той же суковатой тростью, — по гостям особенно не походишь. Кстати! — обернулся он к своему сопровождению, — позвольте представить: моя жена Мэгэскои -скво и наш сын, Кваху. Это — мистер Балтазар Артемиус Нотт, друг народа Дымных Столбов.

Смуглая женщина-пакваджи с большим носом и зализанными, подобно мужу, иглами на голове, молча наклонила голову, не меняя выражение лица. Судя по тому, что её прическа имела черно-белый цвет, женщина была чуть младше мужа — еще не совсем успела поседеть. Кончики игл, впрочем, были выкрашены в алый цвет, а на лбу возле корней волос виднелись какие-то узоры, выведенные прямо на коже то ли известью, то ли какой-то светлой краской. Одета она была во вполне цивильное маггловское вечернее платье с открытыми плечами и узорчатой шалью.

Мальчик… то есть, скорее, мужчина-пакваджи, был подобно отцу упакован в черный фрак. Торчащие в разные стороны головные иглы имели «каштановый» цвет, а черты лица во многом повторяли лица родителей. То есть большие карие глазищи и крупный нос матери. Судя по тому, что я успел прочитать и тому, что мне докладывал Мрачник, парень считался среди соплеменников чертовски красивым малым. Девчонки-пакваджи по нему вздыхали, парни из числа соплеменников мечтали начистить смазливое рыло… Классика!

Впрочем, мне трудно судить о красоте пакваджи. Тем более мужского пола. Но вот то, что парень все время хмурится, сосредоточенно рассматривая обстановку, явно немного портит общее впечатление легкомысленного мальчика-мажора, сынка крупного владельца недвижимости в волшебных Штатах. Судя по первому впечатлению, младший мистер Калмфолидж получил весьма основательное воспитание: как в качестве сына вождя пакваджи, так и в качестве наследника активов рекомого вождя. Хотя, если опираться на мой опыт общения с людьми моего круга — представителями британской магической аристократии — этому маленькому ксено-буржуа не хватало тех контроля эмоций и отстраненности, что присуща власть предержащим Старого Света. Скорее, смесь туземных традиций с повадками американской новой капиталистической элиты.

Впрочем, я отвлекся.

Спокойная Листва что-то сказал на каком-то гортанном наречии, после чего его жена с сыном молча склонили головы и мгновенно испарились. Патриархат как он есть. Я бы позавидовал, но, пожалуй, не стану.

— Присядем на веранде, мистер Нотт? — спросил пакваджи. — Я бы, конечно, с удовольствием прошелся по… эээ, парку, — усмехнулся старик, явно намекая, как он относится к тому «парку» с надгробиями во дворе Адамсов, — но, как я уже говорил, старость не радость. Покрытая сырым снегом рыхлая могильная земля не для ног старика.

При последней фразе на его губах мелькнула чуть грустная усмешка. Точнее, как я понял, мне просто позволили её увидеть на этот раз. В первый наш разговор, видимо, меня только прощупывали и показывать откровенные эмоции в беседе не пойми с кем не было принято среди народа Дымных Столбов.

— Извольте, — вежливо улыбаюсь, в последний раз оглядывая зал, в котором я прятался от Принца. Несколько волшебников, парочка странных полулюдей — явно родственников хозяев дома — и похрапывающий на блюдце с маринованными грибками Саркастус Ехидны. Все в пределах нормы. Того уровня нормы, что характерен для вечеринка в Адамс-мэноре.

Как только мы оказались на веранде — с огромными оранжерейными окнами от пола до потолка, открывающими шикарный вид на зловещее заснеженное кладбище — возле нашего столика возникла огромная угловатая фигура.

— Слава твоя пусть летит над морями,

Асов любимец и Избранный Локи!

Хитрость твоя и несметность богатства —

Вот что Богам в наше время угодно!

Что же, и вот мы в обители Темной,

С мудрым пакваджи беседу ведешь ты.

Так не пора ли сказать мне, что будешь

Пить ты сегодня, преславный сэконунг?

Я, уже привыкший к речевым вывертам тролля-гастарбайтера — а потому не стал удивляться. Лишь коротко зыркнул в тот угол, где под чарами невидимости прятался Мрачник — мой стюард всегда и везде контролировал что мне подают чужие слуги — после чего ответил:

— Джина, если можно. Неразбавленного.

Кварц лишь кивнул и по мановению его лапищи передо мной возникла та самая бутыль с джином, которую я начал за фуршетным столом, вкупе со стаканом.

Коротко поклонившись, тролль-слуга исчез за дверью.

— Что ж, мистер Нотт, — чуть поерзав, устроился поудобней на своем стуле Спокойная Листва. — Если вы не против, то на этот раз предлагаю опустить все эти рассуждения про национальные напитки, положение пакваджи в современной Америке и прочие разговоры о погоде. Как вам такое предложение?

— Согласен с ним целиком и полностью. Да и погода, надо сказать, все равно не радует. Есть более… весомые темы для разговора, — салютую карликовому существу стаканом я.

— Это хорошо. Ну, тогда: за весомые темы! — повторил мой жест маленький гуманоид, держа в руках почти такой же стакан, как у меня, только наполненный… молоком.

— Вижу, вы немного обескуражены тем фактом, что столь важный пакваджи, — с легкой улыбкой продолжил Калмфолидж после того, как мы выпили, — пьет на статусной вечеринке всего лишь молоко.

— Да, для представителя моего круга это… непривычно, — дипломатично выразился я.

— На самом деле все просто, мистер Нотт, — улыбка моего собеседника стала грустной. — Огненная Вода — настоящий яд для таких, как я. Да и таких, как мой слуга Кварц — тоже, — тут улыбка окончательно ушла с его лица, и оно приняло суровое выражение. — Наши сородичи из резерваций когда-то превосходили нас, народ Дымных Столбов, числом. В разы, в десятки раз! Сотни племен и народов пакваджи! А теперь… — он задумчиво покрутил в руках кружку с молоком. — Теперь они — просто кучка медленно умирающих опустившихся бедняг, что считают себя последним оплотом традиций нашего народа. Как будто облеванные узорные занавески ручной работы чем-то лучше человеческого неона и пластика! И делают их более пакваджи, чем нас, — с горечью заметил он. И на этот раз я мог поклясться, что он не специально мне показал эти эмоции. Они были настоящими!

— Неон? Пластик? — поднимаю бровь я. Ну в самом деле, не показывать же, что я знаю, что такое этот современные маггловские материалы и как они заменяют некие «занавески»?

— Да так, материалы простецов, — рассеянно мотнул головой Спокойная Листва. — Но мы опять углубились в посторонние темы, — посуровел он. — Вожди Народа Дымных Столбов собирались в последние выходные. И приняли в отношении вас некое решение, мистер Нотт.

Под серьезным взглядом Спокойной Листвы я немного занервничал, но внешне постарался сохранить спокойное выражение лица.

А пакваджи тем временем вынул из внутреннего кармана пиджачка кусок пергамента и протянул его мне.

— Ознакомьтесь, мистер Нотт, — спокойно, будто уже все что можно сказал, произнес Калмфолидж и умолк, уделив внимание своему стакану.

— И что это, — не спеша брать пергамент в руки, спрашиваю я.

— Контракт, мистер Нотт, — тонко улыбнулся пакваджи. — Контракт на услуги демонолога.

— Вот как, — с непроницаемым выражением произношу я. — И что же стряслось у Народа Дымных Столбов, что ему понадобился демонолог? Тем более…

— Тем более иностранец, тем более имеющий некоторые проблемы с разными представителями сильных мира сего, — закончил за меня старик. — Подумайте сами, мистер Нотт, — вздохнул он. — К кому еще обращаться представителям моего народа? В МАКУСА? — он фыркнул. — Даже не смешно. У них первый же вопрос будет: а зачем пакваджи демонолог? Объяснять им про ожившие древние проклятья, подкрепленные старыми пророчествами пакваджи и знаками, что увидели наши шаманы — храни нас духи от этой бюрократической канители! — его даже передернуло при этой фразе. — И даже если наше доблестное правительство удовлетворят такие объяснения, то за решение нашей проблемы оно, скорее всего, потребует совершенно неадекватную цену!

— А указанная здесь, — я ткнул заостренным ногтем в строки контракта, что лежал передо мной, в месте, где говорилось о награде, — оплата моих услуг кажется вам адекватной? — вопросительно приподнимаю бровь.

— Вполне, мистер Нотт, — на мгновение прикрыл глаза пакваджи. — В конце концов, это всего лишь деньги и материалы — не более того. МАКУСА же может потребовать от пакваджи куда больше, если почует нашу нужду.

Какое-то время мы помолчали. Спокойная Листва допивал молоко, я изучал контракт. Наконец, я поднял глаза на пакваджи.

— Разумеется, сейчас мы ничего подписывать не будем, — на это мой собеседник лишь хмыкнул. — Мои адвокат и помощник изучать данный договор, внесут правки и представят вам на согласование. Когда мы все утрясем, тогда и обговорим дело. Но предупреждаю: я берусь за это дело только по причине вот этого пункта, — снова мой палец утыкается в одну из строчек контракта.

Где было написано «Статья оплаты №4: Амулет вытягивания душ».

Мы с Патриком вышли на задний двор Адамс-мэнора спустя буквально полчаса после разговора с пакваджи, и пробирались через глубокие сугробы, стараясь не попадать в здоровенные пятна света, что падали из стрельчатых окон особняка.

— Лично я ничего не чую в этой бумажке, — пожал плечами оборотень, даже не глядя в мою сторону — он был поглощен наблюдением за окружающим пространством. — Но моё «ничего» — профанский лепет по сравнению с умениями старины Шрекки! А он…

— Моя не Шрекки, тупой-глупый Пэтти-бой! — недовольно пробасил кто-то из темноты. — Моя — Шк’ре’к’лат’цатль!

— Знаем, слышали! А я — не Пэтти-бой, лысая твоя башка! — досадливо сплюнул Патрик.

— Пэтти-бой — славный имя для славный воитель и…

— Да слышали уже, поняли! — простонал бывший морпех. — Просто не называй меня так, о’кей?!

Огр пробурчал что-то, но все же не стал развивать тему.

— Значит так, темнейшество, — вытерев губы тыльной стороной ладони, начал Патрик. — Мы тут порыли немного в направлении чернома… то есть, тех гаитян, — поморщился он, уловив мой недовольный взгляд. Что поделать, шестидесятые. Мартин Лютер Кинг еще только-только заронил ростки расового равноправия, так что слово «черномазый» еще широко ходило в обществе, как само собой разумеющееся. — И выплыло кое-что непонятное.

— В общем, — продолжил Патрик. — Мы со Шреком немного прикинули расклады, — странно, что на «Шрека» Шк’ре’к’лат’цатль не реагировал так, как на «Шрекки». — Выходит так, что колдуны долбанного Папы Дока уже некоторое время сосредотачивают силы здесь, в Иллинойсе. Причем, начали они еще ДО того, как мы поперлись в Штаты! Хотя, хрен знает все эти долбанные прорицания, шаманизмы и прочее гадание на говне и кишках — может, они заранее просчитали, что мы окажемся здесь, но не суть. Они готовят какое-то темное дерьмо здесь, причем связано это с индейскими захоронениями в здешних местах.

— Плохое-темное место есть, — кивнул в свою очередь огр. — Там сидеть черные колдунишки. Там-сюда ходить, смотреть за большая начальника, — хмуро уточнил он.

— Не знаю, что они там делают: изначально охотились на нашу чернулю или что еще — но факт в том, что база этих ребят находится аккурат на каком-то древнем индейском могильнике, — при этих словах Патрик поморщился и сплюнул. — Мерзкое местечко, как я понял. Недоброе. По крайней мере, в В.О.Л.Ч. так говорят.

— В.О.Л.Ч.? — поднял брови я.

— Э-э… — почесал затылок оборотень. — А я не сказал, темнейшество? Вот башка дырявая! — попытался он изобразить дурачка. Но под моим прищуренным взглядом пошел на попятную: — Да тут такое дело, темнейшество — дядюшка посоветовал небольшой кружок… ну, для таких как я, — на этой фразе он уже отбросил напускное смущение и явственно поморщился. В очередной раз осознавать свою «проклятость» ему не нравилось. — Ну, я и подумал, что потусую там пару вечерков. Ничего так компания, душевная…

— А мне почему не сказал? — приподнял бровь я. — И что за В.О.Л.Ч.?

— Ветеранское Объединение Ликантропов и Чародеев, — будто повторяя заученное, выговорил он. — Там собираются в основном оборотни и те из магов, кто, ну… У кого проблемы с психикой из-за участия в войнах и всяких конфликтах. Въетнам, Корея, какие-то войнушки среди волшебников — всего пара сотен человек. Оборотни, маги, даже сквибов пара десятков. Эти даже требуют, чтобы их наличие в Объединении отразилось в аббревиатуре, — фыркнул бывший морпех. — Вот только не знают, как этих ребят приплести: В.О.Л.Ч.С. или В.О.Л.С.Ч.? Что так, что так — говно какое-то получается…

На пару мгновений он прервался, доставая сигареты из заднего кармана неизменных брюк в цветах «джангл» и предлагая сигаретку мне.

— А почему не рассказал, — дал мне прикурить Патрик, — так на кой тебе, босс, всякие кружки «кройки и шитья» для оборотней и магглокровок? — эту фразу он произнес безо всякого наезда, просто пожав плечами. — Тебе в обществе трясущихся инвалидов с жестким ПТСРом делать нечего. А мне в самый раз — и с такими же вояками пообщаться, и с опытными, — горькая усмешка искривляет его губы, — оборотнями перетереть. Ну и какая-никакая связь с миром простых людей у них вполне налажена. Я, кстати, спросить хотел, — явно решил сменить тему Патрик. — Я тут позвонил с таксофона пару раз, босс…

А вот эта фраза была произнесена явно смущенным голосом. Но, как выяснилось, это смущение было вызвано не тем, что он стеснялся попросить у меня маггловских долларов на расходы, а совершенно другими причинами.

— Ну, в общем… — кашлянул он. — Темнейшество, я тут сделал пару звонков с таксофона и телефонной станции неподалеку. Ну так, по знакомым… — снова нарочитый кашель. — В общем, помощь твоя нужна, — наконец взял он себя в руки и сосредоточенно нахмурился. — Подруга моя, Кэссиди, недавно серьезно влипла. Их вместе с группой её приятелей: хиппи, комми, «Черных Пантер» — она вообще, по-моему, во всех группировках подряд состоит! В общем, их всех скрутили ФБР по подозрению в подготовке теракта. Дьявол, да ей тюрьма грозит! — в конце этого спича зеленые глаза Патрика снова вспыхнули волчьей желтизной. — Эта дура реально может сесть в тюрьму — и надолго! Так его разэдак, темнейшество! Мне нужна если не помощь, то отпуск точно! Если Кэс пострадает, я… — он несколько раз развел руками. — Я не знаю, что делать, босс, — Патрик яростно потер переносицу. — Я знаю, что мы тут нахрен в состоянии войны, и что я тебе по гроб жизни должен, но…

— Я понял, — вздыхаю я. — Ты хочешь спасти свою… подругу, — на последнем слове я позволил себе намек на улыбку. — Что ж, Пэт, я был бы крайне хреновым сюзереном, если бы игнорировал подобные ситуации. А потому…

Договорить я не успел. Потому что в особняке позади нас полыхнула вспышка, а спустя мгновение раздался взрыв…

— МРАЗЬ! ГРЯЗНОКРОВКА! УБЛЮДОК! СКОТОЛОЖЕЦ! УБЛЮДОК! ГРЯЗНОКРОВКА!!! — орал на всю комнату валяющийся на полу крепко связанный зачарованными путами плешивый человечек. Из-за украшавших половину его лица синюшных фонарей опознать в человечке Элифаса Принца было поначалу затруднительно. Впрочем, манера общения с окружающим миром тут же информировала о том, с кем приходится иметь дело. — СКОТОЛОЖЕЦ! УБЛЮДОК!...

— Слово «Ублюдок» он повторил уже около одиннадцати раз, — устало сказал мне Лесли Адамс, когда я вошел в гостиную, в которую меня привел Ларч. — А слово «грязнокровка» и вовсе раз двадцать.

Мой адвокат — а по совместительству кузен хозяина особняка — держал неадекватного старика под прицелом палочки. Тот был связан Инкарцеро и еще, видимо, чем-то более надежным, из арсенала Адамсов. Жаль, заткнуть его они не посчитали нужным.

— Возможно, Силенцио было бы уместно, — пытаясь переорать Принца, крикнул я Лесли.

— Не действует, — пожал плечами тот. — Какая-то защита от затыкания рта — неудивительно, что у этой семейки развилась такая страсть к сквернословию… — тут Лесли поморщился, потому что мордредов Принц выдал очередную особенно громкую и мерзкую фразу.

Гомес и Мортиша постарались сгладить инцидент с кузеном Оно и перевести все в шутку. Ну, в смысле, увести охреневшего с такого наглого наезда кузена в дальний зал, к каким-то другим родственникам, а Принца — локализовать, приставив к нему адекватных гостей почистокровней, с наказом напоить беспокойного гостя до беспамятства. Помнится, подобная нейтрализация неадекватов на пирушках практиковалась тем же Петром I, который ввел обычай здоровенного «Кубка Большого Орла», куда намешивали водку с парой-тройкой других добавок, которые в сочетании срубали «пациента» нахрен, предотвращая дальнейшие поползновения испортить вечеринку.

Но — не прокатило. Как выяснилось, Принц явился сюда отнюдь не водку пьянствовать, а с весьма конкретной целью.

А именно — с целью похищения своего внука, Северуса Снейпа.

Каким бы говенным человеком лорд Принц не был по жизни, отдать ему должное, науку зельеварения он знал туго! А потому напоить его, явившегося на праздник с полными карманами безоара и с антипохмельным зельем в специальных петельках на внутренней стороне мантии, было абсолютно нереально!

Еще в его распоряжении были такие гадостные составы, как «Кровавые Слезы» — колдовской аналог полицейской «сирени» у магглов — а также нечто подобное, но просто лишающее попавшего в облако волшебника магических сил.

Что ж, в очередной раз убеждаюсь: даже самый крутой, самый подготовленный супер-пупер-маг-зельевар способен проиграть. В первую очередь — собственному снобизму.

Потому что он готовился противостоять волшебникам и только волшебникам! Ну и волшебным существам. Совершенно игнорируя вероятность того, что встрется со сквибом или тем более магглом. Хотя, скорее, он просто считал, что «этот мусор» вообще можно не брать в расчет.

А зря. Потому что, пытаясь выкрасть младшего Снейпа, он наткнулся на старшего. А потому все и всяческие сложные магические и зельеварческие приемы, рассчитанные на таких же магов, как сам Принц, тут же стали бесполезны. Потому что он не предусмотрел защиты от такой вещи, как пудовые кулаки разъярённого сквиба.

И вот этот говно-человек лежит на полу с разбитым лицом под прицелом палочки Лесли Адамса, брызжет слюной и ругается практически КАПС-ЛОКОМ!

На последнем сравнении я лишь печально вздохнул. Уж очень я слился с памятью своей прошлой маггловской жизни. А ведь еще каких-то восемь месяцев назад скажи мне кто, что я начну искать сравнения к текущим событиям в компьютерном слэнге простецов, я бы лишь недоуменно фыркнул! Потому что просто не понял бы, о чем вообще идет речь.

Тобиас Снейп стоял в углу и разминал кулаки — видимо, не до конца доверял «всей этой магии» и потому готовился, в случае чего, просто вырубить вздорного старикана старым добрым хуком слева.

Патрик стоял тут же, в углу. Без своей неизменной М-16, но поигрывая пальцами на здоровенном револьвере, висящем на поясе. Я, к своему стыду, так и не смог выучить ни названия модели этого оружия, ни его калибра, ничего! Хотя мне, как работодателю, это, вроде как, и ни к чему. Но все равно как-то… неловко. Пэт же вроде постоянно об этом всем говорит — а я и не слушаю…

Эх, чуется мне, сейчас нам подкатит еще больше проблем, чем было до этого!

И я не ошибся.

В комнату ворвался — именно ворвался, стремительно, будто черный вихрь! — Гомес Адамс. На его лице было какое-то безумное и яростное выражение — будто ему в утренний кофе наплевали. Или родственника обидели.

Родственника обидели… О, Мерлин, у меня плохое предчувствие!…

— Мистер Принц, — начал Гомес, стоя лицом к зажженному тут же камину. В огненных отсветах играющие на лице хозяина дома желваки смотрелись особенно жутко! — Потрудитесь объяснить, почему вы решили оскорбить мой дом и меня лично столь вопиющим нарушением всех и всяческих законов гостеприимства?

— Тьфу! — с появлением Гомеса Принц все-таки прервал поток повторяющегося сквернословия и соизволил ответить. — Я думал, что пришел в дом действительно Чистокровной, — это слово он произнес с Большой Буквы, — семьи! И что я увидел? Шабаш животных, скотоложцев и грязнокровок! — яростно выпалил он, брызжа слюной. То, как при этих словах злобно сузились глаза вечно придурковатого хозяина Адамс-мэнора, он попросту не заметил. — До этого я думал, что просто поговорю с тобой, Адамс! — выплюнул он в сторону Гомеса. — Расскажу о нашем Лорде, и мы обсудим все, как Чистокровный с Чивтокровным, — клянусь, он снова умудрился произнести эти слова с Большой Буквы. — Но ты оказался обычным Предателем Крови! Мразью, что якшается со всяким отребьем и такими… такими как Нотт! — яростно зыркнул он в мою сторону. — Ублюдок! — уже без «капс лока» выплюнул он. — Ты украл у меня внука!!

— Как интересно, — чуть насмешливо произношу я. — Ты сам сделал все, чтобы твоя дочь тебя возненавидела, а теперь винишь… меня?

Не знаю, на какой ответ я рассчитывал. Но получил закономерное:

— Ты просто ВОР! ВОР!! ВОР!!!!! ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ, УБЛЮДОК, МРАЗЬ, СКОТОЛОЖЕЦ! Аргххх!…

Последний звук Принц издал, когда здоровенная ладонь дворецкого Ларча приподняла его за горло над полом и заставила встать на колени перед Гомесом. У которого, казалось бы, из ниоткуда, в руках появилась японская катана.

— Вы пренебрегли моим гостеприимством, лорд Принц, — почти на парселтанге яростно прошипел поигрывающий мечом Адамс. — Вы пришли в мой дом. Оскорбили моего родственника. Напали на других гостей. Более того: похитили девушку с неясными намерениями!

— Ложь!! — аж взвился Элифас. — Никого я не похищал! Я хотел только вернуть Роду Принц внука! Внука — не внучку!! И никаких девок я не крал!

— А как вы объясните, мистер Принц, — раздался вкрадчивый голос Мортиши со стороны двери — а именно она там стояла, — что ваш спутник, пользуясь созданной вами суматохой, сумел-таки похитить из особняка одну из гостий нашего дома? Конкретно — мисс Пандору Фримэн.

— Что?!! — кажется, воскликнули мы с Принцем одновременно. Но продолжил возмущаться только Принц: — Луи был моим телохранителем! Он помогал мне восстановить справедливость! Он не мог…

— И тем не менее, — чуть улыбнулась Мортиша, от чего все, кроме Ларча и Гомеса, невольно содрогнулись. — Как только вы отвлекли наше внимание от своего… хм, телохранителя, он в тот же миг отправился в покои, где в тот момент находилась мисс Фримэн. И похитил её. Как вы объясните это?

На Элифаса Принца в тот момент было жалко смотреть — настолько его уничтожила эта информация!

— Я… не могу поверить… Но Луи — он же раб Папы Дока… а тот — союзник Темного Лорда!... Я не понимаю…

— Да все просто, дедуль! — мерзко ухмыляясь, сплюнул Патрик. Его глаза горели ярко-желтым. — Это всего лишь значит, что ты-таки никакой не «Горгониус», а самый настоящий Кондомиус!

— Заткнись! — бессильно простонал Принц. — Не смей меня так называть! Не смей!!

Но Патрик продолжил:

— А знаешь, почему? — он подошел и в упор посмотрел в лицо лорда Принца. — А потому, что твои друзья использовали тебя, как самый дешевый гандон, а потом выбросили, обкончанного, на помойку!

Кулак Ларча врезался в живот Элифасу и тот склонил голову, не успев ответить. И родовая катана Адамсов опустилась на его шею, обрывая жизнь последнего из Принцев.

Слишком благородная смерть для того, кого запомнят под прозвищем Использованный Гандон. Но занимало меня в тот момент не это.

Меня занимало похищение Пандоры Фримэн.

Да Мордред и Моргана, сколько можно?!...