Многоножка (джен)

— Рублей за двести я могу тебе побухтеть про гвардейцев кардинала.

— А не бухтеть можешь?

— А не бухтеть — за триста.

Ребята в тот день упросили Лебедеву закончить занятие раньше, пока не стемнело. Та, выслушав всех стаккатовцев разом, согласилась, раз причина важная, сделать одно-единственное исключение. И пообещала, что в следующий раз речевая разминка будет на сорок минут дольше. Разом согласившись, ребята обулись и вместе покинули клуб.

То есть — все вместе. Впереди, рядом с Тамарой, шагали Серёжа с Костей, чуть позади них Нюра и Агата, Ксюха, Колобок, и в самом конце шли немного отстранённые Саша Солнышев и Даша Швецова. Которые ни с кем не говорили, но всё же шли вслед за всеми.

Это был первый раз, когда они собрались совсем все вместе. Тамаре от этого чувствовалось очень неловко, но она старалась не обращать на это внимания, потому что сегодня они должны были доснять фильм. Как-нибудь. Пусть и без Ромки.

Вдобавок в голову лезли мысли о камере, но теперь Тамара избегала их, переключалась на другие мысли, делала внутри себя вид, что занята. Знала, что рано или поздно дурная мысль всё же её настигнет. Но не сейчас, не в эту минуту, когда нужно собраться!

…Естественно, Задира Робби, пришедший на остановку, был не один. С ним стоял Егор, надевший по случаю первого тепла свою около-панковскую кожанку, Сэт, сосед Робби, с какой-то массивной сумкой, и рыжая девочка, которую Тамара уже где-то видела, но где — не могла вспомнить.

— Фига вас народу, — подивился Сэт. — Целая съёмочная группа?

— Так и есть! — подтвердила Тамара, остановившись перед ними. — Давно ждёте?

— Не, только приехали, — Робби махнул рукой. — Егор, разве что, запоздал.

— По работе завал нужно было разрулить, — сказал тот. — Но вас и правда больше, чем обычно.

— Это Ксюха, Саша и Кирилл, — представила Тамара тех, кто обычно не так активно участвовал в съёмках. — Они тоже в «Стаккато». Если что, помогут.

— Это хорошо, — кивнул Сэт. — Руки всегда нужны в таком деле. Для начала давайте найдём место, где мы все ненадолго рассядемся. Это Женя, — он похлопал рукой рыжеволосую девочку. — На рост не глядите, та ещё пигалица, нужен глаз да глаз.

Тамара искоса взглянула на Егора. Тот ухмыльнулся краем губ, кажется, подумав о том же, о чём и она, но глаза отвёл, будто бы думая о чём-то своём. Солнце красиво упало на его лицо и волосы, и впервые за долгое время Тамаре, почему-то, стало здорово от того, что Егор её брат.

— В общем, давайте приниматься, — Сэт хлопнул в широкие ладони с длинными пальцами. — Есть у меня, значится, пара идей…

…До этого все ребята думали: доснимать пару дублей — и готово, остался только монтаж. Но по какой-то невероятной причине в тот день съёмки шли чуть ли не до ночи.

Вместо Ромки они засняли со спины силуэт Сашки Солнышева. Сэт умело обращался с камерой, менее навороченной, чем та, что была у Серёжи, но, кажется, довольно функциональной. Вместе с Тамарой он стал опежёром, и никто не был против, потому что у него внезапно оказался опыт видеосъёмки. И вдобавок к дублям, которым их не хватало, Сэт предложил снять ещё несколько, и сюжетно их обосновал. По его словам, без нескольких сквозных сцен между кадрами фильм получится слишком быстрым, прямолинейным и обрывистым. Так что они наснимали пейзажей, людей и природу: колосящуюся под ветром траву вблизи, растаявший лёд на речке, идущих людей… И в каждый момент, пока длилась съёмка, Тамара ловила себя на мысли: давным-давно можно было остановиться. Ведь Сэта никто не обязывает снимать, Ромку он почти не знает, да и в долю его взять не получится. Тогда откуда в нём брался весь этот энтузиазм, как в его голове зарождались идеи для фильма, о котором он только недавно услышал?

— Саня, встань чуть левее… — говорил Сэт, настраивая камеру. — Ага, вот так. Да не смотри ты туда, перед собой смотри! Пусть идут, не обращай внимания…

— Представь, что ты на подиуме, — лениво посоветовал ему Костя, закуривая. Мимо них не то, чтобы очень часто, но раз в минуту кто-то проходил. Кто-то тактично ускорял шаг, кто-то косился с любопытством. Один подвыпивший бродяга очень сильно настаивал на том, чтобы сняться в фильме, но Серёжа с Костей отправили его восвояси, и недовольный алкаш удалился.

— Ещё слово в кадре, и по подиуму ты будешь ходить, — сказал Сэт, не отрываясь от дисплея.

— Говоришь как Лебедева… — вздохнул Костя своим фирменным тоном, отворачиваясь.

— Пошёл! — скомандовал Сэт.

Пока все были заняты, Тамара украдкой оглянулась на Дашу Швецову, стоящую поодаль. Она безучастно смотрела стеклянными глазами куда-то в спину Сэта, скрестив руки на груди. Потом перевела глаза в сторону от них, посмотрела на речную гладь. Она сжала тонкие губы, кажется, подумав о чём-то неприятном. Вздохнула, ещё раз окинула взглядом ребят, медленно развернулась и, убедившись, что никто за ней не следит, пошла прочь.

На удивление Тамары, это заметила не она одна:

— ДАША!!! — раздался Ксюхин крик. Настолько громкий, что вздрогнули все, кто тут был. Даша, застигнутая врасплох, замерла на месте.

Подбежав к ней, Ксюха положила руку ей на плечо.

— Ты куда? Ты вернёшься?

Тамара изумлённо и молча подняла брови: от кого от кого, но от Ксюхи такой наблюдательности она не ждала точно.

Даша резко развернулась к ним, и все ребята увидели, что у неё красное лицо. Некрасивое — это первое слово, что пришло в голову Тамаре. Но она подумала, что в моменты, когда человека застают врасплох, он вообще редко бывает красивым. Именно потому что застукан с поличным.

— Я не… — сказала Даша, не зная, куда девать глаза. — Я не должна здесь быть. Я вообще не должна была приходить. И проситься. Мне не место… среди вас. Просто забудьте, что я приходила. Так будет лучше для всех.

— С чего ты это взяла? — спросил Серёжа.

— Не переживай, что в съёмках не участвуешь, мы все здесь просто по фану, — добавил Костя.

— Мы угостим тебя пиццей, когда всё закончится! — пообещала Ксюха. — Оставайся с нами!

— Да зачем я вам… — Даша сделала шаг назад. — Я же…

— Тамар, — тихо сказал Саша, оказавшийся рядом с Многоножкой. — Скажи что-нибудь. А то уйдёт.

— Слушай! — сказала ей Ксюха уверенно. — Ты знаешь, как я сюда попала? Ваще случайно! Я с гаража рухнула, а меня Тамарка в клуб притащила. Так я в «Стаккато» и оказалась. Так я тоже думала: вот ребятки делом заняты, а я тут хожу, прыгаю да дурью маюсь. Мне тоже было не по себе. Когда кажется, что тебе не место и всё такое, то нужно просто переждать и, если чувство сохранится или станет хуже — то место и правда не твоё. Но вот так просто уходить, потому что не уверена в себе, по первому же желанию — ну кто так делает?

Даша внимательно смотрела на неё. Слушала. Затем молча отвернулась и побрела прочь. Ксюха больше ничего не говорила: стояла молча, смотрела, как исчезает Даша за углом многоэтажного дома. Со спины Ксюхиного выражения лица было не разглядеть, но казалось, что по какой-то причине ей грустно.

Тамара тронула её за плечо, проходя мимо, и быстро, насколько позволяли ноги, устремилась за Дашей.

— Ты молодец, ласточка.

— Удачи!.. — донеслось ей вслед.

…Когда Тамара завернула за дом, Даша была в ста метрах от неё, и удалялась. Вскоре она дойдёт до безлюдной узкой аллейки между двумя детскими садами, потом поднимется по каменной лестнице, выйдет к дороге — и там её догнать уже будет сложнее. Поэтому нужно уже сейчас.

Кричать Тамара не хотела, так что просто быстро переставляла Стикер и собственные ноги, полностью игнорируя предупреждения глупой трости о том, как вредно ей превышать скорость. Тем не менее, через десять метров Тамара поняла, что всё ещё двигается слишком медленно.

В этот раз она не спрашивала себя, зачем ей догонять Дашу, что ей сказать и как убедить: Тамара по какой-то причине просто знала, что должна сделать всё, что в её силах. Догнать Дашу. Разогнаться. Как угодно. Но как назло, рядом не было ни одной тележки с листьями. Обиженная девочка внутри неё до сих пор противостояла Даше. Говорила: плюнь, забудь, она заслужила. Но почему-то противостоять этой обиженной девочке Тамаре сейчас хотелось больше всего на свете. И чем прочнее настаивала девочка на том, чтобы озлобиться в ответ на злобу, ударить в ответ на удар — тем сильнее Тамара хотела воспротивиться этому. Не должно больше этого быть. Удар в ответ на удар просто породит всё новые и новые удары. И пускай наверняка найдутся люди, которые не могут не ударять или просто заслуживают чужих ударов, — но если есть шанс, что не появится ещё один такой же Ромка Тварин, который бьёт просто потому что бьют его, то она, Тамара, точно сделает всё возможное, чтобы этот идиотский комок человеческого насилия навсегда остался в прошлом!..

Набрав воздуха в нос, Тамара поняла, что иного выбора просто не остаётся. Согнула колени так, как никогда в жизни не сгибала, крепко сжала Стикер пальцами, подняла, отшвырнула прочь!..

— ДАААААШАААААА!!! — и Тамара, не помня себя, рванула вперёд, чувствуя, как ломаются, трескаются, лопаются от напряжения деревяшки её хрупких манекеновых ног, как каждый удар ботинка о землю отдаётся в подошве, и как невидимая сила неумолимо тащит её вперёд, вышибая из лёгких воздух. Как просыпается мощь внутри вечно больных коленей, как рвутся лёгкие, непривычные к бегу, от недостатка воздуха, и как крик, доводящий горло до хрипа, прорывается сквозь воздух!.. Стикер остался далеко позади, теперь был только асфальт под её собственными двумя ногами, и Тамара безумно и безудержно неслась на Дашу, которая остановилась, услышав её дикий крик…

Когда Даша ошеломлённо обернулась, Тамара поняла, что не сможет вовремя остановиться, даже если очень сильно захочет.

Она налетела на неё, оставив позади себя тучу пыли, заскрипев ботинками по асфальту, и ткнулась прямо в Дашу, захватив её в капкан.

— Намнжнопогврить!!! — выдохнула она, хрипя и держась за неё, как за последнюю опору. Даша изумлённо смотрела на неё, выпучив глаза.

— Ч…чего?!

— НАМ… — Тамара вскинула голову вверх, кое-как хватая ртом воздух. — Нужно! По… го… поговорить!..

Больше она сказать ничего не могла: ноги постепенно заходились болью и немели, а в лёгких не хватало воздуха.

— Ты что, сдурела так налетать на людей?! — испугалась Даша, попытавшись отстраниться, но Тамара крепко держала её. — О чём нам говорить?! Отстань!

— Нет!!!

Тамара вскинула голову, оказавшись с Дашей лицом к лицу.

— Отстану, когда выслушаешь!

Они долго стояли и смотрели друг на друга. На Дашином лице отобразилось сначала изумление, потом нарастающее смущение, затем злость, стыдливость, и в конце концов почти что отвращение вкупе с печалью. Это произошло за доли секунды, когда Даша слегка отступила, не сводя с неё глаз.

— Так ты всё-таки можешь без трости, да?

— Не могу! — Тамара вцепилась в неё изо всех сил, чувствуя, что рухнет, если отпустит. — То есть, да, конечно могу, но… не часто. Ноги… ужасно болят. Ты не могла бы помочь…

В этот момент Дашу Швецову как будто бы шибануло током. Несколько секунд она стояла, не двигаясь, а затем подхватила Тамару за плечо.

— Давай. Там есть скамейка.

…По просьбе Тамары, Даша принесла ей выброшенный Стикер и смущённо отвела глаза. Только взяв трость в руки, Тамара услышала в голове знакомое «Только попробуй ещё раз такое вытворить…»

Даша села на скамейку в полуметре от Тамары, глядя перед собой.

— Ты хотела поговорить о чём-то.

— Да, — кивнула Тамара. — Слушай, я не сержусь на тебя. Что было, то прошло.

— Почему? — спросила Даша негромко.

— Что «почему»?

— Почему ты… не сердишься? Я ведь не делала ничего, чтобы искупить вину.

— Тебе и не обязательно что-то делать, — Тамара пожала плечами. — Прощение или непрощение зависит от самого человека, а не от провинившегося. Так что я не сержусь. Время назад сердилась, но… не теперь.

Даша тяжело выдохнула.

— Извини за всё, Тамара. Я вела себя, как тварь последняя, — медленно и тяжело произнесла она, с трудом изрекая из себя слова. Но Тамаре верилось, что она говорит искренне.

— Ты меня тоже извини, что ввела тебя в заблуждение и ничего не объяснила.

Даша скучно поглядела на неё.

— Тебе не за что извиняться. Ну… Это всё, что ты хотела сказать? Спасибо, теперь мне достаточно неловко.

Тамара смущённо рассмеялась.

— По правде сказать, это ещё не всё. Дело в том, что нам нужен человек в «Стаккато». Желательно, девушка.

Даша обхватила себя руками, нагнувшись и поглядев в землю. Теперь она почему-то показалась Тамаре… взрослой?

— Я не могу с вами, — услышала Тамара. — Я не такой человек, как вы.

— Ты ведь слышала, что сказала Ксюша. У нас все «не такие». Дело не в том, какая ты, а в том… В общем, в чём-то другом дело! У нас есть ребята, которые тоже долго не могли найти себе места. Типа Саши Солнышева — ну такой высокий, в чёрной кофте. Давай так: если не хочешь к нам вступать, то заставлять не буду, но помоги и сыграй с нами спектакль? Пожалуйста! Если потом не захочешь, то честное слово, никто тебя не станет держать.

— Ага, не станет, — буркнула Даша. — Потом пойдут второй и третий спектакли…

— Даю тебе честное тамарческое, точно-точно никто тебя не удержит, если сама не захочешь!..

С неба что-то капнуло. Тамара поглядела на асфальт перед ними, начавший покрываться крапинками.

— Дождь пошёл, — сказала она Даше. Та молча взглянула на неё, потом на небо, на асфальт — и бессловно кивнула, согласившись. Видимо, дождь её не слишком волновал.

— Пойдём к ребятам.

— Может, я завтра приду?.. — спросила Даша, не меняя позы. — Мне неловко сейчас возвращаться.

— Ладно, — согласилась Тамара. — Только обязательно приходи, хорошо? Нам правда нужна твоя помощь, — она тронула её за плечо, кивнув на козырёк подъезда.

Они обе встали, отойдя под него как раз тогда, когда дождь разошёлся. Это был первый дождь в этом году, и тот, кто решил его пролить с неба, явно не скупился на капли: самый настоящий ливень густо зашумел, наполняя воздух запахом вечернего дождя. Тамаре нравилось.

— Почему именно я? — спросила Даша, взглянув на неё. — Кого-угодно можно дёрнуть, поставить и сказать: всё, выступай. А я же просто… случайно к вам зашла.

— Ты не случайно, Даш. Мне кажется, это судьба. Как с Ксюшей, которая с гаража упала. Сначала она хотела просто по реквизиту что-нибудь делать, а когда втянулась, мы уже все к ней попривыкли…

— Что она вообще на гараже делала?

— Она с него прыгала. Ксюша любит прыгать.

— Вот просто так? Без причины?

— Угу.

— Балбесина.

— Ну чего ты, она хорошая!..

— Да это я так, не обращай внимания. У меня друг тоже балбесом был.

— Это который… Артур?

— Откуда знаешь?

— У нас, видимо, есть общий знакомый. Саша Солнышев с ним в один класс ходил.

— Фига себе.

— Я тоже удивилась. Всё же Ветродвинск — почти деревня, куда ни ткни, везде знакомые.

— Тыкать в знакомых плохая привычка.

— Это что, шутка только что была?

— Не, это из КВН.

— А вы с Артуром…

— Он мой друг был. Это он то граффити нарисовал.

— Да, я… знаю. Извини за это.

— Проехали, — вздохнула Даша, доставая из сумки пачку сигарет.

— Хочешь? — спросила она Тамару. Та мотнула головой.

— Не. Не увлекаюсь.

— Ну ладно.

Даша закурила.

— Ты мне иногда его напоминаешь, если честно. Артура. Он тоже был… добрячком. За мир во всём мире.

— Разве это плохо?

— Может быть, и нет. Но я так никогда не могла.

— В этом ты на Ромку похожа, — улыбнулась Тамара.

Даша снова повернула к ней голову.

— На Тварина-то?

— Угу.

— А где он сейчас?

— В больнице. У него рак.

Домофон позади них запиликал, и из подъезда вышла сгорбленная бабушка в зелёном пальто. Скептически оглядев их, она придержала дверь.

— Ну шо, зайдёте, нет?

— Мы просто постоим, спасибо, — сказала Тамара.

— А то заходите, чаго уж под дождём-то мокнуть.

— Пошли зайдём, — бросив недокуренную и до половины сигарету, Даша двинулась вперёд, прошла мимо бабушки в подъезд. Пожав плечами (и подумав про ребят, у которых там съёмки), Тамара поковыляла за ней.

Зачем-то, без всяких рассуждений, они встали у лифта. В подъезде царил жёлтый полу-сумрак, было тепло и сухо. Снаружи доносился шум дождя.

— На тебя я не злюсь, — сказала Даша, медленно вдавив пальцем истёртую кнопку в панель. — Но вот Тварин, конечно, скотина.

— Ему, думаю, многие это говорят. Но мы с ним друзья, так что…

— Забей.

Скрипучий лифт раскрыл перед ними двери.

— Погнали на последний? — спросила Даша равнодушно.

Тамара снова пожала плечами: почему бы, мол, и нет. Они зашли внутрь. Закрывшись, лифт двинулся вверх, и Тамара вспомнила, как они с ребятами застряли в агатином доме.

— Вы, балбесы, очень похожи друг на друга, — спокойно говорила Даша, глядя куда-то вниз. — Всегда беспричинно добры к другим, даже если те к вам нисколько не добры, и вообще никто. А какой в этом смысл…

— А вы тоже похожи, — парировала Тамара. — И ты, и Ромка, всегда считаете, что сначала нужно бить, а потом уже спрашивать. Подозреваете весь мир в том, что он вас обидит.

— Потому что так и будет. Разве тебя мир не обидел — с твоей болезнью?

— Каждый воспринимает по-разному.

— Но всё-таки. Неужели ты считаешь, что лучше быть рохлей и тряпкой, и подо всеми стелиться, чем показать всем, кто ты такая есть?

Тамара шагнула вперёд, развернулась и встала перед Дашей.

— А ты считаешь, что лучше на всех злиться и всегда ждать удара?

— Да. Я так считаю, — сказала Даша прямо. — По крайней мере, жива останешься.

— А я не хочу так. Я не хочу быть такой же «живой», как ты и Рома. Выживать и жить — это вообще разные вещи.

— Хочешь сказать, ты не выживаешь?

— Нет! — Тамара медленно начинала злиться.

Лифт остановился. Двери раскрылись. Постояв секунду, Даша двинулась из кабины. Тамара прошла за ней.

Они вышли на балкон. Ветродвинский парк с домами, то тут, то там повылазившими из разрастающейся листвы, стелился перед ними, заливаемый первым весенним шумным ливнем. Даша опёрлась на высокий каменный подоконник локтями.

— Мне выживать не нужно, — сказала Тамара, прикрывая за собой дверь на лестничную площадку. — Я это делать терпеть ненавижу.

— Если не будешь выживать — то умрёшь. Или расстелешься под другими тряпочкой, выбор невелик.

Тамара замолчала: ответить на это ей было нечего. Она тоже подошла к ограде, взглянув вниз, на дождливый город.

— Вот поэтому я вас, балбесов, никогда не пойму, — сказала Даша.

— Если мы — «балбесы», то вы тогда кто? Умники? — спросила её Тамара.

Даша взглянула на неё.

— Я не знаю, кто мы. Я даже кто я сама, не вполне понимаю. Единственное, что я знаю, это то, что, чтобы выжить, человеку нужно драться за место. Физически или как-то ещё. А по-другому я не могу.

— Но мы ведь не дерёмся, например, в «Стаккато». И мы все живые.

— И этого я тоже понять не могу.

Тамара набрала в грудь воздуха.

— Слушай, ты можешь быть кем-угодно, балбесом или не балбесом. Но правда в том, что, когда тебе понадобится помощь — первым всегда отзовётся именно балбес. Так что хотя бы за этим, я думаю, им… нам! стоит существовать. Мы с тобой можем никогда не стать хорошими друзьями, или даже близко к этому, но это всё не важно! Потому что сейчас я очень хочу, чтобы именно ты помогла мне… и «Стаккато» со спектаклем. Мы снимаем ради того, чтобы накопить Ромке на операцию, и, возможно, деньгами от комиссии мы тоже сможем ему помочь. Не обижайся, но, если ты не хочешь помогать нам, балбесам… Может, согласишься помочь кому-то такому же, как ты?

Даша спокойно взглянула на неё, какое-то время помолчав. Когда Тамара протянула руку, Даша осторожно пожала её.

— Хорошо.