Избранный Силой: сны о былом (джен)

Молодое набуанское вино кружило голову, подталкивало на совершение легкомысленных поступков, а поутру оставляло в ней уже не столь приятную тяжесть… но, увы, не приносило забвения даже на короткие мгновения сна. Пить виски или ещё какую-то высокоградусную пакость, Лея так и не научилась, а игристые вина и ликеры, которыми так славилась родина её настоящей матушки, совершенно не подходили случаю. То, что осталось от казалось бы намертво вбитого в неё королевского воспитания категорически противились неправильному выбору напитка.

Она так долго бежала от своего прошлого, а то настигло её как раз в тот момент, когда Лея была к этому совершенно не готова. Жизнь принцессы Органа стремительно и неотвратимо катилась под откос, а она ничего не могла с этим поделать. Прилетев на Набу, спасать этот маленький кусочек рая галактики от имперских захватчиков, могла ли она подумать, что всё так перевернётся с ног на голову? Что соратники, которых Лея до того хорошо знала, или по крайней мере думала, что знала, подложат ей такую свинью? И начнёт всё это безобразие королева Дилайла своими не осторожными словами, а продолжит уже генерал Ян Додонна, возжелавший выяснить всё, что только возможно об Энакине Скайуокере, благо времени для этого было предостаточно, пока сенатор Наберрие полетел вызволять «Тысячелетний Сокол» и его пассажиров из имперского плена, прихватив с собою Веджа Антиллеса.

Лее эти раскопки прошлого имперского палача были не по душе — тяжело было осознавать, что помимо чудовища Дарта Вейдера, есть ещё и прославленный рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, герой Республики… который её же и предал. Умом-то она понимала, что ничего страшного в исследованиях Яна нет — генералу просто любопытно, почему же такой со всех сторон положительный молодой человек перешел на сторону Палпатина, а внутри неё всё заходилось в истерике. Наследнице Альдераана было откровенно мерзко слушать о подвигах своего биологического отца, когда воодушевлённый Додонна за ужином рассказывал ей и ближнему кругу офицеров о своих находках.

Набуанцы странный народ, в чём принцесса уже успела убедиться и не раз. Для них Энакин Скайуокер — герой Набу, муж бывшей королевы этой же планеты, а то, что он почти двадцать пять лет был Дартом Вейдером и нёс галактике все прелести монархии вместе с флотом, так это никого особо не волновало. Набуанские политики, в том числе и её настоящая мать, хоть и любили рассказывать о демократии с высоких трибун в галактическом Сенате, на деле же те ещё роялисты. Граждане планеты практически через одного патриоты королевской власти с большой буквы и им плевать, что короли или королевы стабильно меняются на троне после выборов — для них важен факт монархического правления. К тому же, по мнению Леи, не всё так просто с королевским домом Набу — ведь не всякие мальчишки и девчонки могут стать правителями. У каждых из них разный возраст: от четырнадцати до тридцати — Органа видела их портреты в галерее — чего не может скрыть даже ритуальный грим, наверняка он именно для этого и был предназначен.

Прошлое Набу не такое мирное, как кажется на первый взгляд и в былые времена крови тут пролилось достаточно, прежде чем установилась жесткая и незыблемая вертикаль власти, так что политические воззрения генерала Скайуокера никого особо не шокировали. Верность своему дому и планете не пустой звук для набуанцев, а повелитель ситхов все эти годы был прямо-таки образцом патриотизма. Но для неё Дарт Вейдер всегда был и остаётся безжалостным и кровожадным монстром, и это не требовало каких-либо расследований.

Участия в попытках Яна найти истину Лея не предпринимала — она не Люк чтобы копаться в прошлом Тёмного Лорда, выясняя причины его падения во тьму — у неё, в отличие от братца, была нормальная семья. Пусть и не родная, но родительской любви она получила сполна. И, в конце концов, принцесса просто не понимала Додонну — неужели её папочка в своё время был такой уж выдающейся личностью, что генерал теперь сходит с ума? В Республике было много джедаев, почему именно Энакин Скайуокер?

На улицах столицы ей тоже появляться не хотелось — возвращение древней реликвии Набу совпало с ещё не отпразднованными именинами её величества Дилайлы. В честь этого было устроено недельное празднество с карнавалами, главной темой которых стали ситхи. Видеть толпы крайне легкомысленно одетых граждан, тела которых были исписаны «настоящими ситхскими письменами», было выше её сил. Набуанцы и понятия не имеют, что такое ситхи — Вейдер всегда с ними был мил, хотя Лее это было сложно представить, а нападение Мола и блокада планеты силами Торговой Федерации происходило, по их меркам, слишком давно. Вот и приходилось наследнице дома Органа коротать свой досуг в королевском саду за чтением личного дела своего папаши времен его джедайства, да военными журналами периода Войн Клонов, в которых тот, как оказалось, успел засветиться. Интервью Скайуокера, написанные им же статьи про боевую технику, героические фото с мест боёв и просто описание каких-то манёвров, в которых Лея всё равно совершенно не разбиралась, однако, судя по восторгам приглашенных военных экспертов на страницах периодики, те были просто шедевральными.

Генерал Додонна и его единомышленники, найдя всё это богатство в главной библиотеке Набу, ностальгировали целую неделю, чертя какие-то схемы и выписывая рисунки боёв на симуляторах. А потом вспоминали, что в итоге Энакин Скайуокер достался старому ситху и шли заливать горе в ближайшую кантину, где здорово набравшись, принимались разбирать по косточкам сражения уже Вейдера. И, найдя сходство, сетовали: не мог ли Люк как-нибудь поаккуратнее убивать Палпатина, чтоб им достался его ученик — как же, такой талант был загублен.

Долбанные вояки!

Лея злилась на весь свет. Злилась на работников тидской библиотеки — самого большого книгохранилища Набу — все эти годы тщательно и скрупулёзно собиравших материалы об её папаше. На офицеров вверенного ей флота, с радостью в них зарывшихся — будто и не было почти двадцати пяти лет террора, против которого они столько лет боролись! И наконец, на себя, с неожиданным интересом вчитывающуюся в статьи: и о Вейдере, и написанные самим Вейдером. Что поделать, если пресса и камеры времён Республики любили этого мерзавца? Лее даже казалось, будто журналисты и фотографы со всех цивилизованных систем только и делали, что охотились за Энакином Скайуокером и его знаменитым 501-ым легионом.

В один из таких дней в саду, её и нашла правительница Набу. Правда, Лея не сразу узнала ту без королевского грима и пышного наряда. Красивая молодая женщина всего на пару лет старше самой Леи, которую намётанному взгляду сразу же выдаёт величественная осанка и бесстрастное лицо.

— Ваше величество, — не ожидавшая такой встречи Лея, постаралась как можно аккуратнее подняться со скамейки, не рассыпав при этом, свою ценную макулатуру — у Набу никогда не было проблем с бумагой, поэтому всю имеющуюся в библиотеке информацию про Вейдера времён Республики, ей просто распечатали.

Аккуратно у Леи не получилось. Ничем не скреплённые листы — бумажная копия очередной статьи из какого-то журнала — веером разлетелись у ног Дилайлы. Та наклонилась и подняла один, оказавшийся фотографией.

— Просто Кана, Лея, — отстранённо ответила ей королева, пристально вглядываясь в старый снимок. — Надо же какое сходство… — завороженно покачала та головой и словно бы нехотя вернула ей изображение.

Принцесса положила поверх стопки собранных распечаток фотографию и вздрогнула: то ли свет так упал, то ли фотограф кадр так удачно поймал, но на мгновение ей показалось, что со снимка на неё глядит сенатор Наберрие. Конечно, за исключением шрама и более резких черт лица, да и возраст тоже играл свою роль — между оригиналом и копией разница почти в тридцать лет — но всё же, но всё же…

Сенатор Наберрие похож на её настоящего отца времён Республики и одновременно — нет. Скайуокер был воином — простота одежд и небрежность во внешнем виде, компенсировалась интересным шрамом и ореолом героизма — и на снимках это было хорошо заметно, особенно ей, хлебнувшей кочевой жизни много и сполна. Где уж тут особо следить за собой, когда всё твоё существование только от тревоги до тревоги? Наберрие, наоборот, тщательно следящий за своим внешним видом политик — ситх побери, да он выглядит куда более ухоженным, чем сама Лея — принцесса и женщина, в конце концов! — но, тем не менее, в том чувствовалась сила и внутренний стержень. Достаточно было нескольких мгновений, чтобы почувствовать, будто где-то там, под всем этим внешним лоском прячется отличный боец. Оставалось только надеяться, что не слишком глубоко, а то она уже начинает переживать за Хана, Чуи и Ландо.

— Действительно, — согласилась с ней Лея и бросила испытующий взгляд на Дилайлу из-под опущенных ресниц — та всё ещё была под впечатлением от снимка — и кажется, разгадала причину пребывания блондинистого красавчика у трона. Тот чертовски похож на её папочку в молодости, а Кана Аллертал всё же женщина, несмотря на то, что королева. Сила Великая, как же всё банально-то!

— Конечно, в том, что Энакин Скайуокер и Эван Наберрие похожи, нет ничего удивительного — родня же, как никак, однако…

— Родня? — удивлённо вскинула брови Органа.

— Конечно, — удивлённо посмотрела на неё Кана, — Эван Наберрие одновременно приходится родственником вашей матери и очень дальним — отцу. У лорда Скайуокера набуанские корни по материнской линии, и вы, кстати, больше похожи на свою бабку, чем на мать.

— Ого, так служба безопасности Тида копалась в прошлом Вейдера? — недоумённо вскинула брови Лея.

— Копалась. По приказу канцлера, Совета Ордена и королевы Амидалы, — подтвердила Кана.

— Понимаю, почему Палпатин и джедаи, но зачем моей матери информация об этом… — тут Лея запнулась, — чудовище? — наконец, подобрала она верное определение.

Дилайла поморщилась, будучи явно несогласной с её оценкой Вейдера, но всё же снизошла до пояснения:

— Энакину было девять лет, когда он познакомился со своей будущей супругой. Умненький, ухоженный мальчик, собравший из всякого барахла протокольного дроида в помощь матери по хозяйству. Он был не похож на раба: развит непогодам, можно даже сказать — гениален во всём, что касалось техники. Согласитесь — это несколько нетипично, особенно для такой дыры, как Татуин.

— Это верно, — согласилась с ней Лея и поморщилась от неприятных воспоминаний: Джабба, песок, жара и... Хан, которого она отправилась выручать. Но куда больше её поразило, что гордец Вейдер — человек, чьё имя похоронным звоном звенело по всей галактике, родился рабом! Если это действительно правда, то почему же он тогда с подачи Палпатина насаждал рабство по всей галактике? — А при каких обстоятельствах моя мать познакомилась с Вейде… с Энакином?

— Амидала вместе с джедаем Квай-Гоном и его падаваном — Оби-Ваном зашли в лавку, чтобы купить детали для повреждённого корабля, вот только денег у них не хватило. Чтобы помочь понравившимся ему людям, Энакин выиграл гонки Баунта Ив Классик, тем самым добыв тем деньги на ремонт корабля, а себе — свободу, став самой настоящей легендой. А после, одним единственным выстрелом, Скайуокер уничтожил боевую станцию, после чего и стал героем этой планеты. Забавная преемственность поколений, не находите, ваше высочество? — сладким голосом осведомилась королева, но та никак не отреагировала на возмутительный намёк на уничтожение Люком Звезды Смерти.

Собрать и запрограммировать протокольного дроида в девять лет — это… сильно. Взгляд Леи против её воли наткнулся на С-3РО, пытавшегося чего-то добиться от черного астродроида покинувшего Набу сенатора.

— Да, вы правильно поняли, ваше высочество, — тонко улыбнулась Дилайла. — Правда, в те годы, этот дроид выглядел не столь презентабельно — позолочен он был уже после того, как стал свадебным подарком. Есть у нас такая традиция — в день свадьбы брачующиеся должны обменяться чисто символическими дарами, и ваши родители подарили друг другу дроидов. Забавно, что спустя столько лет вы с Люком ими до сих пор пользуетесь.

Лея ещё раз вздрогнула — это ведь их с братом семейные заморочки и по идее, они никому, кроме службы внутренней разведки не должны быть интересны, однако в них неожиданно оказалось замешана половина галактики. И все вели себя так, будто знали об их семье куда больше, чем она себе может представить, постигли какие-то неясные для неё истины, что вызывало у Леи лишь ярость пополам с головной болью.

— А эти татуинские гонки… что они из себя представляют? — спросила Лея. Не то, чтобы принцесса действительно интересовалась — это скорее к оголтелым пилотам вроде Люка и Хана с Веджем — она всего лишь хотела поменять тему разговора, однако многообещающая усмешка Каны заставила Лею почувствовать, будто она совершает самую большую ошибку в своей жизни.

— Очень опасное развлечение, особенно для девятилетнего ребёнка, — осуждающе покачала королева Дилайла. — Идемте, покажу — у меня есть запись. — И добавила: — На будущее, Лея, я бы попросила вас подбирать выражения, когда вы говорите о милорде Вейдере — в отличие от вас, я его уважала.

«Называй вещи своими именами, милочка — ты его просто любила» — мысленно огрызнулась Органа, но промолчала.

Движимая скукой — всё равно ведь нечем заняться — Лея сходила да посмотрела. И поняла, что не зря чутьё или те зачатки Силы, которой она владела, предупреждали её об ошибке — малыш Эни действительно был очаровательным ребёнком. Настолько, что сердце принцессы дрогнуло, однако перед самой капитуляцией перед глазами у неё встала пугающая фигура в черных доспехах и Лея устояла. Однако, следуя загадочной женской натуре, она всё равно попыталась найти оправдание тому, что такое милое создание превратилось в ужасающего монстра. Татуинские гонки вышли достаточно зрелищными, чтобы заставить ничего в них не понимающую Лею к её огромному стыду, болеть за собственного отца.

Это было не правильно, это было огромной ошибкой с её стороны — впустить Вейдера в свою жизнь, но ещё большую оплошность принцесса Органа совершила, когда согласилась на предложение Дилайлы посетить апартаменты сенатора Амидалы в королевском дворце Тида. Оказывается, в знак уважения перед её матерью их было решено сохранить в том виде, в котором те были ею оставлены в последнее посещение родной планеты.

Сенаторские покои Амидалы помимо воистину гигантского запаса нарядов на все случаи жизни, да уже давно просроченной косметики, хранили в себе мощный даже по сегодняшним меркам терминал, который Лея, не удержавшись, включила. Пока тяжело гудящая машина грузилась, ею была проведена ревизия нарядов Амидалы, отметив, что Бейл, должно быть, нарочно обряжал её в цвета и фасоны, противоположные тому, что носила её мать, чтобы никто не обнаружил между ними сходства. И зря — как справедливо отметила Аллертал, она действительно больше похожа на Шми Скайуокер, чем на Падме Наберрие.

Лее никогда не нравился белый.

Терминал Амидалы хранил в себе слишком много компрометирующей информации. По тем временам, разумеется — вряд ли сейчас кого-нибудь кроме историков заинтересовало бы, что сенатор от Набу сочеталась тайным браком с джедаем. На первый взгляд на машине не было ничего, что могло бы заинтересовать: законопроекты, тексты речей для Сената, переписка с мужем… Должно быть терминал был связан с её машиной на Корусанте через голонет, и сюда скидывалось всё, что нельзя было хранить в столице.

Речи Лея почитала и оценила — красиво, хоть и несколько пафосно на её взгляд, особенно в свете принадлежности матери к роялистской партии. Больше всего принцессе понравились остроумные сноски неведомого рецензента, должно быть близкого знакомого сенатора, раз тот мог позволить называть Амидалу «Пад». Законопроекты пестрели весьма язвительными вставками, «расшифровками» заковыристых речевых оборотов и риторическими вопросами из разряда «Пад, они хоть сами читали, что понаписывали?». Быть может это Бейл? Тётя Мон говорила, что они все трое были очень дружны в те времена? В личную переписку родителей она поначалу лезть не желала — пробежала взглядом по диагонали и её едва не стошнило. Нет, даже слепому видно было, что те по-настоящему любят друг друга, просто вместо красавчика Энакина ей упорно представлялся Вейдер с его пыхтением сквозь маску, и это напрочь убивало всю романтику.

Принцесса отвернулась от машины и задумалась — поверхностный осмотр терминала выдал ей сплошной набор банальностей, а ведь зачем-то Дилайла хотела, чтобы она добралась до него. Основной посыл Лея прекрасно поняла — по уши восхищённая её родителями королева давит на её эмоции. Проблема только в том, что она не испытывала священного трепета при упоминании имён «Энакин Скайуокер» или «Падме Амидала Наберрие». Первый был для неё всего лишь ярким, красивым мужчиной, который умер, превратившись в Вейдера, а вторая — успешной политической деятельницей времён Республики. Имя родившей её женщины она узнала, придя в Альянс — Мон проговорилась — но ничего к ней не чувствовала. Никогда. Лее была безразлична мать и ненавистен отец…

…И Сила жестоко отомстила ей за это, разрушив Альдераан руками Таркина.

Принцесса задумчиво отбарабанила пальцами по столу простенькую мелодию популярного шлягера времён её заседания в имперском Сенате. Определённо что-то тут было не так. Она конечно не технический гений, но кое-каким фокусам за время своего пребывания в Альянсе научилась. Вспомнив уроки Люка, первым делом Лея проверила технические характеристики терминала — уж слишком медленно тот работал — и после этого вышла в голонет и сравнила с паспортом от производителя. Разница была ощутимой. Дублирующая система — догадалась Органа и задумалась: братец как-то показывал ей, что нужно делать. Вроде нужно что-то ввести в командной строке, а потом просто перегрузиться, вот только что именно, принцесса не помнила — не до того ей тогда было.

Встав перед очередным препятствием, Лея задумалась: а так ли это ей надо? Разум твердил, что лучше лезть в дела «набуанских святых», а проклятое любопытство гнало её вперёд. В итоге победила любознательность, и она принялась нещадно насиловать поисковые системы. В этот раз её добычей стала длинная строка из букв и символов, которая, по утверждениям знатоков, иногда мог оканчиваться весьма заковыристым паролем — тут уж всё зависело от уровня знаний ледоруба и степени его паранойи. Лея последовала инструкции и, довольно потирая руки, перезагрузилась.

А вот здесь всё было куда как интереснее. Второй системой пользовалась не только её мать, но и периодически Энакин Скайуокер. Нашлись черновики его отчетов с джедайских миссий, и даже речи для выступления в Сенате — по большей части нецензурные, наполненные злой иронией и какой-то звериной тоской. Чувствовалось, что отозванному с передовой генералу до одури хотелось вместо очередного доклада прийти со своим 501-ым легионом и меткими выстрелами закончить очередной маразм власть передержавших. Вот только теперь их уже сглаживали комментарии матери, ласково называвшей Вейдера «Эни» — Лея догадалась, что рецензентом речей сенатора Амидалы был её настоящий отец — и просившей того потерпеть ради очередных дотаций для Храма.

«Каких дотаций? И причём здесь Вейдер?» — недоумевала Органа.

Помимо приторного сюсюканья двух влюблённых ей попадались длинные ленты переписки между Энакином, Падме и доселе неведомыми ей Асокой и Рексом. Сообщения свои четвёрка зашифровывала одним из самых заковыристых кодов, используемых Альянсом. Достаточно неприятно было осознавать, что шифр был придуман рыцарем Скайуокером и его падаваном для закрытого канала связи между этими четырьмя.

Лея читала переписку между весёлым квартетом до позднего вечера. Политика вперемешку с анекдотами, обсуждениями законопроектов и краткими очерками с передовой. Не лестные оценки моральных качеств сенаторов и чиновников, оды занудству Оби-Вана Кеноби и панические воззвания с нотками угрозы к генералу Скайуокеру «вырвать их из лап этого ситхового ублюдка иначе они за себя не отвечают…» В какой-то момент она решила, что с неё хватит. Обрывки из жизни других людей вызывали странную бурю в её душе. Выключив терминал, принцесса выползла из покоев Падме Амиалы и нетвёрдой походкой вышла за территорию дворца. Ей нужно было на воздух.

Врезавшись в толпу гуляющих граждан — празднества ещё не закончились — Лея добралась до первого же перекрёстка где, как она уже знала, стояли торговцы из местных фермеров, продающие всякую снедь и лёгкую выпивку гуляющему люду. Купив у первого же продавца целую бутыль молодого красного вина, изрядно напугав того стеклянными глазами, Органа сомнамбулой направилась во дворец, где заперла на ключ комнату и отключила комлинк. Ей нужно было многое переосмыслить.