Выше неба — дальше горизонта (джен)

Дядя Хьюго, утомлённый путешествием, рано ушёл спать. Свет в комнатах остальных прибывших тоже давно погас.

Однако не все они спали. Генри проходил по их коридору в мантии-невидимке и слышал, как бродит из угла в угол Руфус Скримджер, переговариваются два аврора, позвякивает бокалом Алвин Гринграсс.

У него сегодня умерла дочь. Её старшая сестра сейчас рыдала в своих покоях в компании Сьюзен и бутылки нерсинского белого вина, которым своих принцев и принцесс угостили дриады. Лорд же, если сам и опечалился, чувствам Дафны внимания не уделил — напротив, и минуты не прошло от смерти Астории, как он заявил, что Дафна должна выйти замуж за Драко Малфоя.

И те, кто слышал его слова, приняли это как должное. Даже Нимфадора Тонкс, чья мать, по слухам, отреклась от благородной семьи ради любви, лишь бросила на Дафну сочувственный взгляд и пробормотала:

— Всё ради семьи.

Генри это казалось омерзительным. Наверное, он был слишком маггл для того, чтобы понять британское магическое общество, но ему и не хотелось. Что за мир такой, в котором стремление к свободе обрубают родственники, которым положение важнее счастья? Что за мир, где людям плевать на чувства других?

Это ужасный мир, в котором ребёнок следует заветам религиозного фанатика, кто-то рушит дома и убивает целые семьи по праздникам, кто-то выбрасывает детей к чужим людям, пытает, предаёт, бросает в тюрьму без причины.

— Чудо, вроде это я обычно рыдаю!

Хэндри… Ну да, от него под мантией не скроешься.

Они встретились в коридоре около комнаты Гранта. Он приглашающе открыл дверь. В руке Хэндри сжимал бутылку золотистого стекла с узким горлышком.

— Хотел предложить тебе попробовать.

— Завтра дел много. — Поттер покачал головой, однако в комнату вошёл — ему хотелось побыть рядом с Хэндри после мрачного вечера.

— Оно не крепче сливочного пива.

— Хэндри, я и сливочного пива не пробовал никогда!

— И правильно делал. Редкостная гадость. И вообще, у тебя слёзы лечебные, а у меня Злотрезвляющее зелье есть! К тому же необязательно пить много — можно попробовать и закрыть.

Последний аргумент показался Генри убедительным, и он сдался. Нерсинское вино оказалось чуть сладковатым и отдавало полевыми ягодами. Говорят, если правильно нюхать вино, можно насладиться и роскошным букетом ароматов, но оба мага чуяли прежде всего спирт.

— О чём ты думал, когда мы встретились? — полюбопытствовал Хэндри.

— О том мире, — сказал Генри, подтянув колени к груди.

Оба юноши сидели в креслах у открытого окна, разглядывая полускрытую облаками луну. Она причудливо играла гранями полупустой бутылки и двух бокалов, придавая вину потустороннее сияние. Со спинок кресел небрежно свисали сюртуки, а где-то сзади валялись две пары ботинок.

— Для нас он давно мёртв, чудо. Зачем о нём думать?

— Он не мёртв и сегодня пришёл к нам. Знаешь, я не хочу видеть никого из них. Я впервые почувствовал настоящее счастье, когда ты доверил мне тайну нетленной книги. Потом мы попали в Нарнию, и я… мне было хорошо здесь. Трудный путь к замку, диадема, Каменный Стол — я был счастлив. Я привык к своим спутникам. У нас не было никаких условностей: ты, я, Дафна и Сьюзен — мы просто шли и жили. Потом мы вернули нарнийцев к жизни, стали для них принцами и принцессами. По законам Нарнии это довольно просто: живи и, когда подданные попросят, помогай им улаживать конфликты. Никаких многосмысленностей, уловок, интриг, предательств…

Хэндри молчал, уставившись в свой бокал, поэтому Генри отдышался и продолжил:

— Теперь у нас есть британцы. Общество строгих традиций и узких взглядов. Всё нечеловеческое население Нарнии для них будет низшей расой, причём по законам её самой — вспомни историю Каспиана. Как-то Волдеморт сказал мне: «Есть только сила и власть». Это основной постулат британских магов, понимаешь? В мирное время ими правит болото, потому что это привычно. Но на переломах они всегда подчиняются сильному: Моргана, Мордред, Эадфлед из Хельма, Сетрид Безумная, Ригель Блэк, Волдеморт — кого я там забыл?..

Генри перевёл дыхание и отпил немного из бокала. Хэндри поставил опустевшую бутылку на подоконник — прямо в центр лунного луча — и пожал плечами.

— Так вот, представь: соберутся они все здесь, и найдётся очередной последователь постулата про власть сильных. Думаешь, его остановят местные законы? Вряд ли! Он пойдёт завоёвывать Нарнию, а что при таком раскладе ждёт нас? Мне, например, корона даром не нужна, но кто в это поверит? Скорее…

— Чудо моё, ты рисуешь совсем уж печальную картину, — перебил его Хэндри. — Идём лучше к окну на луну смотреть!

— Мы и отсюда на неё смотрим.

— Идём. — Грант вскочил с кресла и почти выдернул Генри к подоконнику.

Бутылка свистнула в свободный полёт. Поттер проводил её взглядом, а Хэндри невозмутимо заявил:

— Возлюбленный, в ночи ты тоже прекрасен, но закат тебе больше к лицу.

— Воз… возлюбленный? — Генри почувствовал, как краснеет.

— Другие варианты показались мне скучными. Не нравится?

— Странно. Непривычно.

— Мне тоже: сколько любим друг друга, а до сих пор никак это не закрепили.

— Что? — не понял Генри. — Как мы должны были… закрепить?

— Ромашка моя наивная! — воскликнул Хэндри. — Значит, как антиутопию сочинять — так у фантазии нет границ, а как проявить чувства — так она отказывает? Не целовались мы ни разу, вот!

Поттер чуть не отшатнулся. Целоваться ему точно ни с кем не доводилось — это было нечто из той области, о которой слышно, но которой как бы и нет, — вроде загробного мира, разумной магии или белых павлинов семейства Малфоев. Как это? Что это? А если он что-то сделает не так?

Грант ухмыльнулся, привлёк Генри к себе и шепнул на ухо, опалив дыханием:

— Я тоже не умею! Давай учиться вместе!

Со вздохом обречённой решимости Поттер закрыл глаза, чтобы распахнуть их навстречу неизвестности, — но не успел.

Его губ коснулись чужие, тёплые. От Хэндри пахло яблочным джемом, мылом и немного — полиролем для волшебных палочек. В его объятиях как всегда было спокойно и уютно. Генри обнял его в ответ и слегка повернул голову, чтобы их носы не мешали друг другу.

Целоваться оказалось несложно — по сути, надо было всего лишь нежно шевелить губами, стараясь не прикусить их ни себе, ни Хэндри. Стоило отпустить неуверенность, как выяснилось, что это приятно.

Весь мир притих, словно наслаждаясь такой волнующей минутой. Море тихонько шуршало, поощряя. Лучшая подруга романтики улыбалась с небес, забыв про бутылку из-под вина. Куда там стекляшке до граней чувств! Робость, взволнованность, тихая радость и бесконечная нежность — ничто не могло сравниться с первым в жизни поцелуем.

И в этом тихом, но таком головокружительном водовороте как щелчок кнута прозвучал голос профессора Снейпа:

— Это омерзительно!

* * *

— Это омерзительно! — Холодный, давно знакомый голос прозвучал как выстрел. Генри отскочил, а Хэндри рванул палочку из кобуры и направил в направлении звука.

Если бы профессор Снейп явился в своим обычном виде, в темноте комнаты его бы не увидели. Однако он предстал в обличии призрака — чуть светящийся в лунном свете голубоватый силуэт восседал на стуле в другом конце комнаты и сверлил своих бывших учеников презрительным взором. Убедившись, что на него обратили внимание, Снейп разразился уничижительной тирадой:

— Поттер, я, помнится, раньше говорил: вы такой же как ваш отец. О нет, Поттер! Вы хуже. Если олень Джеймс был всего лишь отмороженным золотым мальчиком, то вы, вы опустились куда ниже! Лобызаться с парнем, напившись непонятной дряни! Что бы сказала ваша мать, Поттер?

— Вы наконец-то сдохли, профессор? — перебил его Хэндри. — Какое счастье, что в новом Хогвартсе преподавать тонкое искусство зельеварения будет нормальный человек, а не ублюдок, не сумевший перерасти детских обид! И кстати, если вы так ненавидели Джеймса Поттера, почему проморгали человека, похожего на него как сын? К вашему сведению, в тот Хеллоуин Дамблдор перепутал детей. По рождению Гарри Поттер — я.

Презрительная рожа сменилась крайне удивлённой.

Хэндри мысленно ухмыльнулся — он всегда мечтал наговорить Снейпу гадостей. Да и не он один! Северус Снейп носил почётное звание главного козла школы — это даже его подопечные подтверждали.

Ну ладно, гадости сказаны — пора избавляться от призрака, иначе вечер будет недостаточно прекрасен.

К сожалению, с экзорцизмом Хэндри был незнаком. Впрочем, всегда оставался беспроигрышный вариант.

— Экспекто Патронум!

Если бы Патронусы были разных цветов, у Гранта он бы отливал закатом. Но волшебный зверь мог быть лишь серебристым.

«Почти олень», — отметил про себя Хэндри, глядя, как химерная зверушка яростно бодает профессора.

— Экспекто Патронум Пролонга!

Таких чар вроде бы не существовало, но почему бы не придумать их?

Снейп развернулся и просочился сквозь стену. Кошкоолень устремился следом.

Грант победно усмехнулся. Генри, до того делавший вид, словно его здесь нет, устроил голову у него на плече и пробурчал:

— Я теперь должен восторженно вопить «Мой герой!» или что-то вроде?

— Обойдусь! — фыркнул Хэндри, приобняв его за плечи. — Мне хватит простого «люблю» по утрам, чтобы совершать подвиги во имя собственного прекрасного принца.

— Ты должен был учиться на Гриффиндоре, родной.

— Дядюшка просил держаться подальше от интриг, а Хаффлпафф Шляпа даже рассматривать отказалась. И-и-и… как ты там меня назвал?

— Родной, — повторил Генри и зевнул. — Слушай, идём спать. Завтра действительно много дел.

— Останешься со мной?

— Конечно. Мне лень обуваться и уходить.

Хэндри в который раз за вечер расплылся в улыбке. Медленно-медленно, но он добился своего, и короткий поцелуй, украденный перед сном, послужил тому лучшим доказательством.

* * *

«…и воздела Джадис меч над сердцем принца Питера, и пронзила бы его. Но ринулся вперёд принц Эдмунд, и вонзился меч в его сердце, и пал принц Эдмунд наземь, обагряя доспехи кровью…» — читал Макс.

Пока Флинна осматривала местная целительница, он успел сходить в библиотеку вместе с Люпином и взять там книгу по истории Нарнии. Чтиво оказалось интересным, хотя обычно исторические трактаты нагоняли на Уильямсона тоску, что сильно огорчало Флинна.

Повезло. Сегодня Макс задался целью хоть чем-то его порадовать, так как прогнозы консилиума Сметвика, Помфри и миссис Блесс не обещали ему ничего хорошего. Потеря магии на фоне истощения и отравления Слезой пустыни — ядовитой дрянью, в которую вляпалась группа Второго аврора Робардса.

Правда, на пути из библиотеки Макса поймала Сивилла Трелони. Женщина четырежды обошла вокруг него, касаясь плеч и лица скрюченными пальцами, и жутким, неестественным голосом произнесла:

— Человек, коим ты дорожишь, станет как прежде, когда пламена света и тьмы схлестнутся над замком.

Затем она встряхнулась и уже нормальным голосом добавила:

— Не помню, о чём я только что говорила, но это, вероятно, сбудется.

Макс пообещал себе подарить Трелони лучшие курительные травы, какие только есть в Нарнии, если её предсказание осуществится.

Поэтому сейчас он читал Флинну «Историю детей Певенси», практически веря, что у них будет ещё много таких вечеров.

Вдруг в полумрак, разгоняемый лишь четырьмя свечами, ворвался голубоватый призрак Северуса Снейпа. Он промчался по комнате, то и дело оглядываясь, и скрылся в противоположной стене. Следом за ним проскакал, высоко вскидывая лапки, странный, очень странный зверь.

— Патронус в виде гибрида кота с оленем, — констатировал Флинн. — Как думаешь, чей?

— Кого-то из четверых? — предположил Макс.

— Надеюсь, Сметвик не прикажет мне лежать в постели. Так хочется узнать о Нарнии побольше! — мечтательно произнёс Карсен.

— И что ты забыл в Аврорате, а? — кажется, в сотый раз вопросил Уильямсон. — Тебе же прямая дорога в Отдел Тайн!

— Тебя, Хвостатый. Ты уже спрашивал.

* * *

Рон сидел на подоконнике и пялился на море. Несмотря на то, что всю жизнь прожил на острове, парень никогда прежде его не видел. Даже когда семья в девяносто третьем навещала Билла в Египте, они не уезжали дальше Каира. И вот сейчас Рон мог смотреть на море.

Чёрное, поблёскивающее отражениями луны и звёзд, оно простиралось во все стороны и поскрипывало камушками у берега.

Рон так увлёкся видом из окна, что не сразу услышал стук в дверь, и поэтому ничуть не удивился, когда сестрица открыла её едва ли не с ноги.

Джинни припёрлась не одна — следом в комнату просочилась Вайолетт, третьекурсница-гриффиндорка в круглых очках и с двумя коричнево-рыжими косичками.

Девчонка только открыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг из стены выскочил призрачный Снейп. Его мантия была сильно изодрана, а волосы — встрёпанны. Он нервно оглядывался, а за ним нёсся чей-то Патронус.

— Нет, вы видели? Видели? — замахал руками Рон, чуть не вывалившись за окно. — Этот слизень наконец-то сдох!

Джинни испустила победный клич, а Вайолетт смотрела вслед профессору с такой яростью, словно он ей, как Поттеру, одни тролли ставил.

— Мы чего пришли-то, — заговорила Джинни. — У Вайолетт зубы болят, и у неё какое-то особое зелье было. Только его обновить надо. Мы хотим лабораторию поискать. Поможешь?

Рон тяжело вздохнул и нехотя поднялся. Ладно, сходит он с девчонками. Зато потом можно будет с сестры зелье от прыщей стребовать — она его хорошо варит.

Трое магов вышли в коридор и, крадучись, направились на первый этаж. Там они разыскали неприметную лесенку в подземелье и спустились по ней на этаж ниже. Похоже, повезло, ведь дверь зельеварни с приметным значком «котёл взрывающийся» оказалась прямо перед ними.

За этой дверью всё было шикарно. Наверное. Рон ни пикси не смыслил в зельеварении, но у девчонок буквально разбежались глаза.

Джинни тут же взяла маленький котелок, поставила его на огонь и вытряхнула в ёмкость засохшую мазь из баночки, принесённой Вайолетт. Пока ведьмы наматывали круги около котла, Рон слонялся по зельеварне, считая баночки, бутылочки и флаконы: красные, прозрачные, круглые, высокие, стеклянные, каменные…

На одной из полок, точно на уровне глаз Рона, лежал бумажный конверт. Из него выглядывал острый кончик волшебной палочки. Было видно, что её в спешке пытались запихнуть внутрь, но она не поместилась и прорвала конверт.

Что-то показалось Рону странным. Он взял конверт и развернул его. Внутри лежала палочка Гарри Поттера — Шестой Уизли запомнил её первого сентября, когда впервые поехал в Хогвартс и в пути познакомился с героем. Вот только сейчас эта палочка была сломана — разрезана вдоль пополам.

Какого Мордреда?! Неужели они посмели?.. Хотя чего ждать от слизеринской принцессы? Наверняка это она продумала коварный план, затянула в свои сети наивную Сью с Хаффлпаффа, подговорила умного Гранта с Рейвенкло и…

Рон затруднялся определить, какие цели преследовала Дафна Гринграсс, но во благо чужих палочек не ломают! А может, это и не Дафна вовсе? Может, Грант, как Невилл, попал не на тот факультет и должен был носить зелёный шарф? Тогда понятно, как в коварный план попала Сьюзен. Или, возможно, у неё тоже забрали палочку?

А старшим как всегда ни до чего нет дела — им невдомёк, что герой Магической Британии в плену у слизней!

Рон помнил: бывших друзей не бывает. Он задался целью спасти Гарри Поттера от козней Гринграсс и Гранта.