Половина лета (джен)

Толя сидел на деревянных мостках, опустив в воду босые ноги. За мысом, куда он забрался, чтобы в одиночестве посидеть у моря, никого не было. Откуда-то издалека доносились звуки музыки: в это воскресенье в городе играли сразу несколько свадеб, и сегодня утром, когда менестрель проходил с Лией мимо собора, в него угодил букет, попав прямо по затылку. Лия долго смеялась, говоря, что теперь и он скоро женится, причём неожиданно для самого себя, раз прилетело сзади, когда он об этом и не думал.

Сейчас он устало щурился на заходящее солнце и вспоминал все события сегодняшнего дня. На рассвете жена хозяина гостиницы надумала разрешиться от бремени, и её мужу было совсем не до постояльцев: он бегал из угла в угол и бормотал молитвы. Кухарка помчалась за повивальной бабкой, а потому все постояльцы остались без завтрака. В середине дня с холмов налетел сильный ветер и принёс с собой грозовую тучу. Не успевший спрятаться Люциус, вымокнув до нитки, медленно шёл через площадь под тёплыми косыми струями, а Толя и Лия, отфыркиваясь и смеясь, жались на крыльце собора вместе с кучкой оборванцев, уличными мальчишками и торговкой с большой корзиной пирожков. А после дождя море, ворча, билось о берег, и корабли в порту были похожи на вымокших птиц…

На берег, где сидел Толя, пришла девочка лет двенадцати, неодобрительно посмотрела на него, отошла подальше, разделась и побежала купаться. Менестрель вздохнул, прислушиваясь к мерному шипению волны, поболтал ногами. Сам он решил идти купаться попозже, когда солнце до половины зайдёт за горизонт, и зеленоватая морская вода отразит горящее небо.

Мостки заскрипели, и Толя понял, что кто-то застал его врасплох. Он резко обернулся, схватившись за нож.

— О, — удивился Фрэнк. — Вы тот юноша, который спасал своего товарища в трактире.

— Здравствуйте, сударь, — поздоровался Толя, не расслабляясь. Мистландиец вежливо улыбнулся, присел рядом, не спуская ног — не хотел замочить.

— Не ожидал вас здесь встретить, — промолвил он, искоса глядя на менестреля.

— И я вас, — парировал Толя. Фрэнк, видимо, смешался от его резкого тона, и менестрель исправился, заговорив дружелюбнее:

— Уже починили корабль, сударь?

— О да почти, — ответствовал пират. — Но эти варвары не собираются на север, несмотря на все мои умоления, они идут в земли, где живут чёрные люди, так что мне придётся покинуть их на западном конце континента. Я буду проситься на корабль, который идёт в Мистландию… Хорошо бы встретить земляков…

— Не повезло вам, — посочувствовал Толя. — Давно не были на родине?

— Три года, — ответил Фрэнк, и менестрель уловил в его голосе горечь. — Не знаю ничего ни о матери, ни о жене. Одно радует: по слухам, Её Величество жива и здорова…

— Ваша королева? — переспросил Толя. — Она ведь родственница нашему королю?

— Верно, сударь, — подтвердил Фрэнк, — двоюродная бабушка.

— Расскажите мне о ней, — неизвестно зачем попросил Толя. Не то чтобы ему было интересно услышать о мистландийской королеве, Хаурун о ней и так рассказывал, просто надо было поддержать разговор.

— О, королева! — мечтательно вздохнул пират, прикрывая глаза. — Она светит своим подданным, как звезда в ночи. Она исполнена достоинства, красоты, великодушия…

— Я слышал, у вас казнят за кражу куска хлеба, — заметил Толя.

— О да, сударь, но что же делать? — вздохнул пират и снова задумался. — Нет, невозможно с этими головорезами… Они опять перепились на корабле, я не смог терпеть и ушёл.

— А мистландийцы разве не пьют? — полюбопытствовал менестрель.

— Пьют, конечно, — ответил Фрэнк. — Но не так же. У нас слишком хорошо воспитывают молодёжь. А эта шваль даже не умеет распоряжаться награбленным. Они всё спускают в ближайшем порту. А что остаётся государству?

— Государству? — Толя наклонился вперёд, вглядываясь в лицо пирата. — Хотите сказать, у вас грабят не для себя?!

Фрэнк фыркнул.

— Наивный юноша! Пиратом вам не быть!

— А я и не собирался, — слегка обиделся Толя.

— Конечно, что-то мы оставляем себе! — продолжал Фрэнк. — Но зачем нам жемчуг, который достоин оказаться на шее Её Величества? Куда нам девать сто тысяч локтей сукна, если команда нагишом не ходит? Естественно, оно переходит в собственность государства и идёт на обмундирование солдатам или сиротам на штаны.

— О-бал-деть, — раздельно сказал Толя, глядя круглыми глазами.

Мистландиец опять фыркнул, на этот раз с чувством превосходства.

— Я понимаю ваше удивление. Но что же ещё делать беднеющему, но смелому государству?

— Но что же будет, если все начнут друг друга грабить? — спросил Толя.

— Такого не должно случиться, — уверенно ответил пират. — Мы это знаем.

— А как вы стали пиратом? — полюбопытствовал менестрель.

— Как же мистландийцу без моря, мы же на острове. Мореходная школа, потом я был юнгой, потом матросом, потом капитаном… Потом вот потерпел кораблекрушение… Бедная моя «Глория»… — Фрэнк вздохнул и потерянно махнул рукой.

— А правда, что у вас мужчины ходят в юбках? — полюбопытствовал менестрель. — Я в одном трактире слышал.

Пират отшатнулся от него как от прокажённого, нахмурился.

— Вот только не надо путать нас с этими дикарями! — воскликнул он. — Дикарями, от которых одни только хлопоты! Королева изо всех сил старается построить большую сильную страну, а на севере и западе вопят о независимости. Эти невежи и пьяницы ничего не понимают… — пират снова поник.

— А я знаю песню на мистландийском языке, — похвастался Толя, чтобы развеселить его.

— Да ладно вам, — недоверчиво сказал Фрэнк, а менестрель лихорадочно вспоминал чужие слова, которым научил его министр. Чтобы не пойти на попятный, он запел, ничего больше не говоря. Спел один куплет, посмотрел на пирата. Тот сидел, молча глядя на заходящее солнце. Девочка давно искупалась, вылезла из воды, оделась и ушла домой. Наконец мистландиец прошептал что-то на своём языке и опустил голову. Толя осторожно тронул его за плечо:

— Сударь, всё будет хорошо…

Фрэнк кивнул, потом слегка улыбнулся:

— Не обижайтесь, сэр, но вы так коверкаете великий язык моей страны, что слушать страшно. Лучше я сам вам спою…

— Где ты был? — сурово спросил Хаурун, когда Толя переступил порог гостиницы. — Где мы должны были тебя искать?

— Нигде, — спокойно ответил менестрель. — Забыли, что Эйдан ещё в городе?

Где-то за стенкой заплакал ребёнок, и король махнул рукой:

— Пошли в комнату.

В комнате сидела Лия, гипнотизируя взглядом свечу, при свете которой Люциус опять что-то писал. Магнус дремал в кресле.

— Где вы были?! — подхватилась девушка.

— Гулял с Фрэнком на берегу, — спокойно ответил менестрель.

Лия ахнула, Люциус снял очки и посмотрел на менестреля, Хаурун стукнулся затылком о стену и зашипел сквозь зубы.

— Ты что, ненормальный? С пиратом разгуливать по ночам? Что вы там делали, а?

— Песни пели, — улыбнулся Толя, и сам понимая, что выглядит сущим деревенским дурачком, которым он, по сути, и был. К тому же, они действительно пели песни, и не было ни тени желания свернуть в кабак. Флейту он Фрэнку не показал, но сейчас руки тянулись к ней сами — чтобы мелодии далёкой холодной Мистландии воскресли в тёплом солёном воздухе.

Утром вторника путешественники седлали коней. Толя, пропахший за эти дни копчёной рыбой, ласково гладил своего конягу, рядом Магнус, зевая, прилаживал своей кобылке подпругу. Хаурун с упряжью уже справился и теперь стоял у дверей конюшни, покусывая соломинку, а его конь лез ему губами в ухо, прихватывал падающие на шею отросшие пряди.

— А ну отстань, — отбивался король, но наконец не выдержал, порылся в сумке, вытащил какой-то ремешок и перетянул им волосы.

— Вот тебе, — сказал он коню. — Не трожь.

Конь немедленно ухватил короля за весь хвостик целиком. Рассвирепев, Хаурун сунул ему под нос клок соломы:

— Ты что, совсем слепой?! Я понимаю, цвет похож, но это надо же настолько окосеть, чтобы перепутать хозяина с кормом!

Наконец сборы были закончены. Лия и Люциус уже давно гарцевали на тесном дворике, а на заборе висели уличные мальчишки, улюлюкая от восторга. Попрощавшись с хозяином, путники отправились в путь. Дорога вела от Тиза на восток, вдоль берега, по обрыву, на котором изредка попадались деревья, зацепившиеся корнями за едва покрытые землёй камни. Если оглянуться назад, можно было увидеть гавань, раскинувшуюся как на ладони, и то, как в неё заходят и выходят суда. Лия пригляделась к фрегату, который как раз проплывал мимо них.

— «Сму-рый», — прочитала она надпись на борту, напрягая зрение.

— Что?! — вскинулся король. Они остановили коней на пригорке. Фрегат поравнялся с ними, и на капитанском мостике что-то блеснуло — то ли подзорная труба, то ли медный рупор, и ветер донёс мощный рык Бена Боу:

— Э-э-эй! На берегу! Крысы сухопутные!

Лия закричала в ответ, Хаурун помахал рукой. Толя прищурился, разглядел, что на мостике стоят двое, и тоже помахал, зная, что Фрэнк его видит.

— Удачи там! — заорал Боу.

— Спасибо! И ва-ам! — прокричали Хаурун, Толя и Лия.

На «Смуром» вздулось ещё несколько парусов, и он обогнал путешественников. Несколько десятков глоток грянуло какую-то песню; Толя разобрал что-то про шпагу, чертей и абордаж, а потом фрегат скрылся за изгибом берега.

Спустившись вниз, дорога стала петлять по каменистой местности, и Толя понял, почему Тиз жил торговлей и рыболовством: на такой земле ничего не росло.

— Море близко, наловим чего-нибудь на обед? — спросила Лия, читая его мысли.

— Ловить будешь ты, — заявил король. — Удочку взяла?

Девушка по своему обыкновению насупилась, а на обеденном привале вернулась к лагерю с большущим крабом, вцепившимся в полу её плаща. Оказавшись сброшенным на землю, краб грозно потрясал клешнями в конце концов вцепился министру в сапог. Убивать забавную зверюшку стало жалко, и Люциус поковылял к кромке воды, где храбрец отцепился сам. Таким образом, путешественники остались без обеда.

Ночевали они в деревне, где были рады и простой похлёбке, а на рассвете продолжили путь. Пустынная дорога вела вдоль обрыва, на котором высился лес, и Лия протянула, с опаской поглядывая наверх:

— Интересно, есть ли здесь разбойники?

— Не каркай, — оборвал её Хаурун. — С меня пиратов хватило.

— Спеть, что ли… — вздохнул Толя, задумчиво глядя на небо в поисках вдохновения. — Или вообще новую песню сочинить…

— Так как мы уже все показали себя в стихосложении, предлагаю свою посильную помощь, — объявил министр опешившему менестрелю.

— Про что будем сочинять? — деловито спросила Лия.

— Про дорогу, — быстрее всех сообразил Хаурун. — Только меня в это дело не впутывайте!

— Мы отправились в дорогу, — пропела Лия первую строчку, сочинённую только что.

— Твёрдо зная цель, — подхватил Толя. Все замолкли, посматривая друг на друга.

— И проехали мы много, — внёс свою лепту Магнус.

— Каких-нибудь там земель, — не удержался Хаурун. — Ну, не умею же я, видите!

Дорожную песню общими усилиями они закончили через час.