Начни сначала. Великая Пуща (гет)

Горная тропа медленно поднималась ввысь, теряясь за резким поворотом. Пологие склоны покрывали сиреневые цветы, цепко держащиеся за камни. От нагревшихся за день скал волнами исходило тепло. Длинной вереницей растянулись повозки, тихонько поскрипывали колёса, день клонился к закату.

— Где остановимся на ночёвку? — спросил Орофер, окидывая взглядом проезжающих мимо эльфов. — Прямо на дороге?

— Пока придётся так, — пожал плечами Сварн. — Там, выше, места будет ещё меньше. Только на седловине удастся передохнуть, но до неё ещё три дня.

— Скоро стемнеет. — Орофер вздохнул, глядя на пламенеющие в лучах заходящего солнца далёкие горные вершины.

— Командуй привал, — согласился Сварн. Дождавшись короткого приказа Орофера, он бросил что-то своим спутникам и посмотрел на попутчика: — Здесь за поворотом есть небольшой ручей. К концу лета он обычно пересыхает, и в его русле можно будет удобно расположиться.

— Спасибо, — Орофер скупо улыбнулся, трогая лошадь.

Ему определённо начинал нравиться этот малоразговорчивый нандо. В последнее время Орофер часто размышлял о том, что ждёт его там, за горами. Новый дом, новый мир. И власть. Мысли о власти завладели им постепенно, но теперь неотступно следовали, не давая спать, туманя разум заманчивыми, тревожащими перспективами. И в этих мыслях всё чаще приходило понимание того, что он невероятно одинок. У Тингола были советники: друзья, бывшие с ним практически с самого начала, как он или Амдир, или же те, кто пришёл в трудную минуту и остались, как Саэрос. А он? Он был один. Сын, конечно, будет подмогой и опорой, но этого мало. Власть должна опираться не только на тех, кто связан узами крови с правителем. Скорее, наоборот — подобная связь может вызывать недовольство у народа, пусть даже пока его, этого народа, у Орофера нет.

Сварн же за те несколько недель, что они были знакомы, проявил себя как умный, в некотором роде расчётливый эльф. Ороферу пока не под силу было разгадать, что кроется за его ореховым взглядом с хитринкой, но нандо внушал доверие, и сейчас это было самым главным.

Пересохшее русло обнаружилось за поворотом, когда основной обоз, вздрогнув от головы до самого хвоста, замер, засветившись огоньками костров. Орофер спешился, подводя коня к узкой полоске воды, змеившейся на дне. Рядом фыркали кони, Трандуил и Синголло негромко переговаривались, вполголоса споря о том, надо ли обвязывать копыта лошадям на перевале, чтобы те не скользили по льду.

— Амрот и Амдир остались внизу, замыкающими, — опомнился под вопрошающим взглядом отца Трандуил. Здесь, в горах, ему даже дышалось легче, словно горный воздух выветрил из головы застарелые печали. Он понимал, что они вернутся, стоит только спуститься, но сейчас думать об этом не хотелось. Он словно сбросил с себя гнёт столетних бед, широко расправив плечи, забыв даже об искалеченном лице.

Предстоящий переход заставлял сосредоточиться, отбросив мешающие эмоции. А предчувствие опасности наполняло вены бурлящим азартом, позабытым после Дагор Аглареб.

— Держи. — В руку ткнулся прохладный сосуд, и Трандуил, отвлекшись от разглядывания завтрашней дороги, недоуменно посмотрел сначала на ладонь, продолжавшую сжимать сосуд, потом на ту, кто его дал.

— Как поднимемся выше, не забудь намазать лицо и руки, — деловито проговорила Тинвен, копаясь в сумке, перекинутой через плечо. Внутри что-то позвякивало. — Это растопленный жир. И немного масла смоковницы. А ещё…

— Хватит! — Трандуил шутливо поднял руки вверх. — Я верю на слово — в руках у меня чудодейственное средство от холода и болезней, способное сохранить жизнь в горах!

— Это всего лишь мазь, — проворчала, улыбнувшись, Тинвен. — Обморозишь лицо — не ходи потом к целителям. Отвалится кончик носа, посмотрю я на тебя, как заговоришь…

— А он потом отрастёт? — поинтересовался Синголло, просовывая голову между друзей и с любопытством заглядывая в сумку. — А мне осталось?

— Всем хватит. — Тинвен шлепнула вездесущего разведчика по руке и сама достала склянку.

— Фу! — сморщился тот, сунув нос внутрь. — И ты предлагаешь мне так вонять?! Как на меня эллет смотреть будут, когда мы с гор спустимся?!

— Боюсь, эллет будут пахнуть не лучше, — пытаясь состроить серьёзную мину, проговорила Тинвен.

— Кажется, Орофер что-то говорил о том, что среди нас мало детей, — пробормотал Синголло, отходя в сторонку и продолжая нюхать мазь. — Боюсь, эта мазь отодвинет их появление ещё на пару сотен лет…

— Думаешь, это действительно поможет? — проводив его взглядом, поинтересовался Трандуил, раскрутив свой сосуд и с подозрением глядя внутрь.

— Уверена, — кивнула Тинвен. — Я слышала о страшных обморожениях, которые поражали тех, кто прошёл здесь впервые. — Она вдруг смутилась, заметив, как пристально смотрит на неё Трандуил. — От Кирдана. Он рассказывал. Он ведь с Тинголом здесь прошёл.

— Ты обладаешь поразительной способностью вникать в детали, другим незаметные.

— Сейчас это моя обязанность — следить за здоровьем синдар, — пожала плечами Тинвен, опустив голову, вновь заинтересовавшись содержимым сумки.

— А сама пробовала то, что предлагаешь? — хитро спросил Трандуил, ныряя пальцем в склянку. Но Тинвен, не глядя на него, возмущённо проговорила:

— Конечно же, да!

— Надо проверить ещё раз. — И Трандуил щедро мазнул по носу эльфийки, одновременно отскакивая в сторону и оглушительно хохоча. Тинвен дёрнулась, пытаясь поймать его за руку, и рассмеялась в ответ, когда рука Трандуила снова потянулась к ней, размазывая густую мазь по лицу.

Стоявшая рядом Аэрин вздрогнула, услышав смех. Покосилась в сторону веселящихся эльфов и вернулась к раскатыванию одеяла.

Утро выдалось прохладным. В прозрачном воздухе очертания гор казались особенно чёткими. Солнце ещё пряталось за вершинами, не спеша нести тепло. Вздрагивая и кутаясь в плащи, эльфы сворачивали лагерь, растирая бока лошадей. Весь день они поднимались, полагаясь на продолжавшую виться вверх тропу, пока солнце снова не скрылось, погружая всё в мгновенную тьму, где задул холодный ветер, пробирая до костей. Выспаться в эту ночь толком не удалось почти никому.

Узкое ущелье перегородило дорогу на третий день, заставив остановиться. Воспользовавшись передышкой, путники споро разожгли немногочисленные костры, в воздухе запахло чабрецом и мятой.

— Готовьте доски! — крикнул Орофер, пытаясь прикинуть, где лучше делать мост. Ущелье и в самом деле было узким, но невероятно глубоким. Внизу можно было разглядеть тонкую нить реки, по которой плыла белоснежная пена бурунов.

— Ты всё продумал. — На камень рядом с Орофером присел Сварн. — Думаешь, дальше будет так же?

— Думаю, дальше ты мне поможешь, — хмыкнул Орофер.

— Много думаешь. — Сварн отвернулся, пряча улыбку.

— Приходится, — в тон ему ответил Орофер и тут же чуть привстал, глядя, как одна из досок выскользнула из рук строителя и полетела вниз. — У нас их не так много, чтобы разбрасываться! — прикрикнул он на эльфов, опускаясь обратно.

— Дальше будет тяжелее, — вздохнул нандо, поднимая глаза вверх. Орофер проследил за его взглядом и кивнул, рассматривая нагромождения скал, искрящиеся на солнце снегом. — И с повозками тоже.

— Не оставим, — отрезал Орофер. — Пусть дольше идти будем.

— Да хоть дольше, хоть короче, дойти бы. — Сварн поднялся, кивая на эльфов: — Смотри, вот и мост готов.

Сварн не солгал: после ущелья тропа резко пошла вверх, сузившись, петляя между скал. Иногда проход становился таким узким, что обода колёс цеплялись за камни и опасно скрежетали. Похолодало. К вечеру с неба начала сыпаться мелкая колючая крупа, больно жаля щёки и лоб. Ветер начал завывать, вихрясь позёмкой по стылому камню. Ночевать остановились в просторной пещере, повозки пришлось оставить снаружи, сгрудив их в кучу. Лошади жались друг к другу, мелко дрожа. Костры не спасали от холода, тепло огня моментально разлеталось, гонимое ветром.

На третий день солнце скрылось за унылыми серыми облаками, с которых то и дело что-то срывалось: то ли промёрзший дождь, то ли оттаявший снег. К середине дня путники ступили в облако, опустившееся на них и накрывшее, словно влажное холодное одеяло. Копыта гулко стучали по камню, все звуки терялись в молочной дымке. Продвижение резко замедлилось. Шедшие впереди прощупывали дорогу, боясь сделать неверный шаг. Остальные медленно ступали следом. Время потерялось, вскоре эльфам стало казаться, что они идут так дни, а то и недели, в этой гулкой пустоте, в которой слышно лишь своё дыхание да шорох шагов. Звуки утонули, лишь изредка из густого тумана выныривали очертания скал, возникавших внезапно, и так же быстро исчезали.

— Мне кажется, мы никогда отсюда не выйдем, — прошептал Синголло, оглядываясь, едва успев отшатнуться от каменистого уступа, оказавшегося прямо перед ним.

— Меня другое тревожит: сейчас облако уйдёт, и мы окажемся на краю пропасти, хорошо, если остановиться успеем, а если нет? — так же тихо ответил Трандуил и успокаивающе прошептал что-то на ухо коню.

Синголло нервно заозирался, пытаясь определить, нет ли поблизости головокружительной пропасти. Но вокруг было по-прежнему тихо, только изредка что-то капало.

Облако исчезло так же неожиданно, как и появилось, будто кто-то сдёрнул покров огромной рукой. Эльфы резко замирали у самого края огромной чаши, в глубине которой, словно редкая драгоценность, сверкало озеро. Заходящее солнце окрашивало его воды в нежно-розовый цвет. Со склонов каменной чаши спускались к берегам зелёные луга, покрытые бледно-желтыми цветами. В центре озера, несмотря на солнечный свет, к восторгу эльфов отражались звёзды. С радостными вздохами путники валились прямо в высокую траву, оставив лошадей обиженно ржать в попытках напомнить о себе.

Вечер наполнился ароматом жареной рыбы, неизвестно как и когда попавшей в это закрытое озеро. Тихие песни зазвучали среди камней, и те будто потянулись к поющим, вслушиваясь в давно забытые звуки, некогда тревожащие свой воздух здесь, под светом молодых звёзд. Покидая наутро потаённое озеро, эльфы с сожалением оглядывались, пытаясь запомнить его, чтобы потом, спустя десятки лет, снова и снова рисовать его в лучах восходящего солнца.

Стоило перешагнуть за край чаши, как лето, царившее в заповедной горной долине, резко закончилось. С удвоенной силой завыли ветры, обрушиваясь на путников, норовя залезть под одежду, вытащить наружу те крохи тепла, что пытались утаить для себя эльфы. Облака проплывали теперь внизу, под ногами, а Эрегион давно скрылся из глаз. Поднявшись на одну из самых верхних точек Мглистых гор, эльфы разглядывали бескрайнее плато, раскинувшееся во все стороны. Далеко справа небо подпирали три огромных пика, покрытые вечными льдами.

— Это Карадрас, Келебдил и Фануидол — вершины стоят прямо над Морией. — Сварн показал на северо-восток: — А там ещё один пик, его хорошо видно в ясную погоду: Гундабад. У его подножия берёт начало Великая Река — Андуин. А это, — и нандо обвёл рукой горный кряж, покрытый редкими, цепляющимися за камень елями, — и есть наш проход: Кирит Форн-эн-Андраф. Говорят, этот перевал был создан самим Оромэ, чтобы квэнди могли пройти через горы. Но, как по мне, он мог бы и лучше постараться, не заставляя нас скакать по скалам.

Орофер фыркнул — его отношение к Валар было схоже со Сварном, явно не спешившим демонстрировать почтенный трепет при одном только упоминании их имён. С небес слетел далёкий клёкот, и эльфы одновременно подняли головы вверх, радостно улыбнувшись: в безмятежной синеве парили три орла, даже отсюда казавшихся огромными.

— Орлы Манвэ, — выдохнул Орофер. — Я надеялся, что они не улетели в Валинор.

— Вы уже встречали их? — тихо спросил Сварн, странно посмотрев на Орофера.

— Они очень помогли нам в Дагор Делотрин, — кивнул тот. — Если бы не орлы, мы все остались бы там, под стенами Ангбанда, сожженные драконьим огнём. Вместе с Эарендилом, который прилетел на корабле, они напали на драконов во главе с Анкалагоном Чёрным и победили их. И вот теперь они здесь. Это действительно чудо!

— А мне кажется чудом, что я могу слышать эти рассказы из первых уст, — покачал головой Сварн, натягивая капюшон. — Надеюсь, ты ещё не раз расскажешь о тех нелёгких временах.

Начался долгий спуск. Как объяснил Сварн, следующие два дня дорога будет то уходить вверх, то спускаться вниз. «Видимо, Оромэ был нетрезв», — шутили нандо. Здесь уже лежал снег. В некоторых местах он едва покрывал камни, но всё чаще стали встречаться заносы по щиколотку, а то и по колено. Редкая растительность в виде елей и сосен, изгибавшихся в причудливых позах в попытке дотянуться до солнца, не спасала от ветра, бывшего, казалось, везде и сразу. На первом же спуске они потеряли две повозки: одна с грохотом полетела вниз и разбилась, а вторая налетела на камень и потеряла колесо. Чинить никто не стал, просто перетащили груз на другие повозки и стали спускаться осторожнее. Четвёртая ночь показалась самой длинной и самой холодной — костры разгорались с трудом, отсыревшие дрова не желали разгораться, одежда промокла и задубела. Ночью на лагерь напали волки. От них быстро отбились, но оголодавшие хищники задрали одну лошадь и ранили ещё двух. Их пришлось добить.

К утру с трудом заставили себя собраться и идти дальше. Зубы отбивали непрерывную дробь, то и дело кого-то начинало клонить в сон. Телеги время от времени застревали в снегу, и приходилось выталкивать их. Сломалось ещё четыре колеса у трёх повозок. Пришлось потратить полдня на перекладывание грузов. Некоторые удалось распределить и повесить на лошадей, которые, устало вздохнув, послушно побрели дальше. Снова начался подъём. Он уходил вверх, теряясь в густых облаках, и Орофер, оглянувшись на тянущиеся по тропе обозы, впервые засомневался в своём решении тянуть за собой повозки. Отступать было поздно. Подъём, по словам Сварна, пешим занимал не больше четырёх часов. У них на него ушёл целый день. Наверху было ветрено, но зато снег здесь не задерживался, сдуваемый ветром.

— Здесь недалеко есть большая пещера! — перекрикивая завывания ветра, Сварн склонился над ухом Орофера. — Мы сможем разместиться там все.

Приказ полетел по цепочке в самый конец, к Амдиру, который шёл последним. Замёрзшие, уставшие, эльфы медленно проходили под огромные своды, тускло мерцавшие в свете разгоравшихся факелов. Было решено остановиться здесь на сутки, чтобы набраться сил и отдохнуть.

— Кажется, я никогда больше не согреюсь, — с трудом выговорила Аэрин, протягивая к костру озябшие руки. Под ней уже расплылась лужица, стекая по пологому полу, сливаясь с десятками таких же ручейков.

— Да, почему-то мне кажется, что Анграмские горы по сравнению с этими — приветливые холмы, — проворчал Синголло, раскладывая плащ на просушку. — А если представить, что нам ещё идти несколько дней… Хочется лечь и проспать всю дорогу.

— Без обморожений всё-таки не обошлось, — уныло заявила Тинвен, опускаясь рядом. — Кто-то забыл помазаться, кто-то потерял склянку, а кто-то попросту решил, что обойдётся… Теперь у пятнадцати отморожены кончики ушей и носа, у шестерых — щёки, и двое умудрились застудить пальцы ног!

Раздражённо выдохнув, Тинвен с благодарностью приняла из рук Аэрин кружку с горячим настоем и глубоко вдохнула аромат трав.

У выхода дремали лошади, даже во сне не переставая жевать сено. Повозки загораживали проход, защищая от ветра и снега, что вновь усилился. За пределами пещеры разразилась буря, одна из тех, коими изобилуют горы, едва кончается слишком короткое в этих краях лето. Радуясь тому, что им не надо брести по бурану и что они сидят здесь в тепле и сухости, эльфы устраивались на ночлег, предвкушая ещё один день в тепле. Выступать было решено послезавтра.