Жизнь с дампиром (гет)

Когда я припарковалась у молла, Адриан выбрался из машины первым и открыл для меня дверь, подавая руку. Я с улыбкой ее приняла. Меня никогда не смущали подобные жесты со стороны моих кавалеров. Увы, женщины в погоне за своими правами позабыли о своих привилегиях.

Дампир уже немного привык к любопытным взглядам, неотрывно следившим за ним. А вот меня начали смущать завистливые взгляды женщин, когда мы шли с ним под руку от витрины к витрине.

В брендовом бутике Адриана сразу окружили консультанты, предлагая свои услуги, и на его лице появилась едва заметная растерянность. Я пришла к нему на помощь, подбирая для него костюмы. Я решила сохранить его любимую цветовую гамму: бархатный черный, золотой и белый. Выбрала элегантный итальянский костюм, черное пальто и шарф с золотой отделкой, и мы все перемерили. Адриан был очень доволен моим выбором, но не хотел, чтобы я тратила на него столько. Я лишь пожала плечами, ответив, что он может вернуть мне услугу, когда встанет на ноги (в финансовом смысле). Он переоделся в свой новый костюм, и мы направились к машине.

Адриан вновь проявил галантность и открыл для меня дверь. Я наслаждалась его вниманием, но мои мысли были заняты его будущей работой. У меня не было сомнений, что Джузеппе, глава модельного агентства, возьмет Адриана на работу с руками и ногами, но там может возникнуть множество вопросов и на них придется выдумывать подходящую легенду. Я решила, чем меньше лжи, тем меньше придется помнить. Лучше чего-то недоговорить…

Джузеппе радушно встретил меня и расцеловал в обе щеки, оглядел моего спутника и замер. Потом он мило улыбнулся дампиру и отвел меня в сторонку.

— Мария, моя дорогая… Ты меня, кажется, переоцениваешь. Я не смогу взять его на работу.

— Джузеппе, почему?

— Для таких данных нужно более крупное агентство, мы не сможем потянуть достойный контракт.

— Не волнуйся, он недолго собирается работать в этой индустрии, так что лови шанс, дорогой, — я добавила, перемешивая правду с ложью: — Адриан интересуется медициной и скоро собирается поступать на врача. Ему просто нужны деньги на обучение, так как его родители против того, чтобы он становился врачом.

— Хорошо, Мари. Я поговорю с ним, если ты не против.

Джузеппе грациозно перенес свое тучное тело в сторону Адриана и, активно жестикулируя, начал что-то ему объяснять, а дампир с невозмутимым выражением лица ему кивал. Джузеппе позвал штатных фотографов и гримеров, и все засуетились, готовясь к фотосъемке.

Адриан некоторое время немного жмурился от яркого света ламп, но собрался и встал, как его попросил фотограф. Он элегантно менял позы, и фотограф старательно снимал каждое его движение.

— О, Мария! Какие скулы, какая челюсть, просто красавец. Только зачем он красит волосы в этот странный цвет?

— Тише, Джузеппе, он родился с такими волосами.

— Что-о-о? Не может быть! — шепотом крикнул Джузеппе и умильным тоном обратился к дампиру: — Адриан, дорогой, достаточно фотографий. Просто пройдись, будто по подиуму, для меня.

Адриан прошелся изящной походкой, ловко повернувшись в конце комнаты, и направился обратно. Джузеппе не мог сдержать эмоций и приторно улыбался.

— Madonna santa! Он просто рожден, чтобы быть моделью. Ты права, дорогая, я не могу, просто не могу его упустить. Заключаем контракт немедленно! Потом закончим портфолио.

— Не так быстро, мне нужно кое-что обсудить с тобой, — я прервала его запал. — Пойдем.

Мы отошли в сторонку.

— Ты, наверное, не заметил, — продолжила я, — у него длинные клыки, и он их немного стесняется. И еще у него сильная аллергия на серебро, он его просто не переносит. И еще он быстро утомляется и…

— Да-да, дорогая, это не проблема.

Мы собрали договор, и я попросила Адриана расписаться в нескольких местах.

— Ох, какая удача! Дорогой, ты произведешь фурор на ближайшей неделе моды. Нужно быстрее доделать портфолио и разослать потенциальным работодателям.

Я заметила, что Адриан устал от энтузиазма Джузеппе, но старался не подавать виду.

Джузеппе попросил его раздеться.

— Прошу прощения? — нахмурился дампир.

— Сними рубашку, дорогой. Некоторые виды одежды требуют открытого торса.

Адриан нервно сглотнул, но я поймала его взгляд и уверенно кивнула. Он вздохнул и разделся до пояса. От этого вида у меня потеплело внизу живота, но я глубоко вдохнула и отвернулась.

Джузеппе охнул, увидев шрам груди дампира, и тот, смутившись, обнял себя руками.

— Страшная авария, он не любит вспоминать об этом, — я прошептала на ухо Джузеппе.

— Ничего, даже шрамы на нем красивы, они придают ему таинственности и ранимости, — прошептал он в ответ и громко обратился к Адриану: — Выпрямись, дорогой, ты прекрасен. Ты излучаешь великолепие!

Только в машине, когда мы остались одни, Адриан проявил свою усталость, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза.

— Ты в порядке? — спросила я, поглаживая его руку.

— Не привык к такому вниманию к моей персоне, — глухо ответил он. — Но, думаю, справлюсь. Спасибо.

— Я хочу в ресторан, мы там можем поздно пообедать, а потом я хочу пойти в оперу. Составишь мне компанию?

— С удовольствием, моя леди, — улыбнулся он в ответ.

Я поняла, что Адриан предпочитает домашнюю еду ресторанной. Хоть и он говорил, что все приготовлено вкусно, я заметила, что он это говорил без должного восторга. Я, напротив, была довольна едой, но только завистливые взгляды, направленные на меня и моего спутника, немного портили аппетит.

Еще утром я зарезервировала ложу в Оперном театре; сегодня они ставили мою любимую Травиату Верди.

В ложе было темно и уютно, и я позволила себе прижаться к его плечу, слушая какофонию оркестра, настраивающего свои инструменты.

И вот появился дирижер, с поклоном принял аплодисменты и взмахом палочки дал начало увертюре. Я обожала эту часть оперы, мелодии увертюры рассказывали всю историю.

Глаза Адриана заблестели, когда раздвинулись кулисы и певцы в одеждах середины XIX века вышли на сцену. Я обожала эту постановку, она словно переносила слушателей в ту эпоху, декорации точно передавали обстановку домов богатых парижан. Возможно, они напомнили Адриану о чем-то.

Он, не отрываясь, смотрел на актеров, его пальцы дирижировали в такт сменяющимся мелодиям. Прозвучала моя любимая Застольная ария, затем произошло объяснение в любви между нежным сопрано и томным тенором, после сопрано исполнила арию сомнений, и первый акт закончился. Занавеси закрылись, и я поднялась. Адриан поднялся следом.

— Очень красивая музыка, а костюмы и декорации весьма правдоподобны.

— Хочешь немного прогуляться по театру? У нас есть несколько минут перед началом второго акта.

Мы прошлись, вышли из ложи и спустились вниз, в актовый зал. Там, мы заглянули в оркестровую яму, и я немного рассказала Адриану об истории этого театра. Он внимательно меня слушал, разглядывая лепнину, полуобнаженных атлантов и кариатид; они выглядели впечатляюще, хоть и позолота после последней реставрации театра выглядела несколько дешево. Вдруг прозвучала мелодия, напоминающая о начале следующего акта, и мы поспешили обратно в ложу.

Во втором акте оперы перед нами разыгрывалась идиллическая жизнь влюбленных, прерванная появлением отца героя. Во второй сцене герой поддался гневу, порожденному разбитым сердцем, и оскорбил героиню, а Адриан, увидев это, неодобрительно нахмурился.

Во второй интермедии я оставила Адриана одного со своими мыслями в ложе и отправилась привести себя в порядок. Едва успела к третьему акту.

Стало холоднее, и я, отстранившись от него, закуталась в шаль. Он хоть и горяч на вид, на ощупь очень холоден. Адриан этого словно не заметил, продолжая неотрывно следить за страданиями сопрано на сцене. После очередного ее театрального кашля он наклонился ко мне и тихо спросил, блестя глазами:

— У нее чахотка?

Я кивнула, и он сожалеюще сжал губы. Последний акт закончился воссоединением и примирением влюбленных, но, согласно безжалостному либретто, главная героиня погибает на руках возлюбленного. Я посмотрела на Адриана, и его глаза в этот момент влажно блестели. Я поднялась, аплодируя вместе с остальными слушателями, громко выражающими свое восхищение, а артисты вновь вышли на сцену, чтобы откланяться и принять букеты.

По дороге домой Адриан был задумчив и несколько печален. Я напевала мелодию Застольной себе под нос, наигрывая ее пальцами на руле. Он обернулся ко мне, улыбнулся и спросил:

— Либретто написано по сюжету Дамы с камелиями?

— Да, верно. Хотя опера была написана всего спустя пару десятилетий после выхода романа. Неужели ты ее не застал?

— Я редко бывал в опере в те времена…

Дома я продолжала напевать любимую арию, и он, усмехнувшись и поймав подходящий момент, запел по итальянски слова песни:

— Высоко поднимем все кубок веселья

И жадно прильнём мы устами,

Как дорог душе светлый миг наслажденья,

За милую выпьем его.

Ловите счастья миг златой, его тяжка утрата,

Промчится без возврата он жизнью молодой,

Как пенится светлая влага в бокале,

Так в сердце кипит пусть любовь.

У него был приятный тенор и я не удержалась и продолжила дуэт:

— В словах этой песни глубокая правда,

Её не принять невозможно,

Верьте, что всё в этом мире ничтожно,

Важно веселье одно.

Любовь не век в душе живёт,

Лета не в нашей воле,

Цветок поблекший в поле

Опять не зацветёт, — пританцовывая некое подобие вальса, я закружилась по комнате.

Он рассмеялся и, поймав меня на повороте, закружился в танце со мной, дуэтом напевая:

— Ловите, ловите минуты веселья,

Пока даются они!

Мы вальсировали по комнате, Адриан ловко обходил мебель и вел меня лучше, чем все партнеры, с которыми я когда-либо танцевала. Я немного задохнулась и, вырвавшись, упала на диван, продолжая смеяться. Он сел рядом и пробормотал:

— Ты во всем замечаешь только радостное. Это прекрасно…

Я потянулась.

— Мне завтра рано в офис. Я пойду спать. Ты чего-нибудь хочешь?

— Ты знаешь, мне безумно интересно, чем закончилась история Братства кольца, но я, пожалуй, подожду до утра.

— Ну, если тебе так интересно, — я подключила наушники к планшету и включила "Две башни". Конечно, как у истинного фаната, у меня были эти фильмы в нескольких форматах.

Адриан удивленно вытащил наушник из уха и, поняв, что звук слышен только с наушником, довольно улыбнулся. Я чмокнула его в щеку и ласково мурлыкнула:

— Спасибо, что провел со мной вечер.

— Toujours avec plaisir, madame, — он взял мою руку и запечатлел на ней поцелуй. — Bonne nuit!

— Fais de beaux rêves!