Выше неба — дальше горизонта (джен)

Генри оказался прав: придя в Нарнию, британцы принесли с собой проблемы. Не то чтобы их следовало в этом винить — все проблемы имели свои причины и проявились бы в любом случае, но от них хотелось уйти как можно дальше. Убежать, если угодно.

В этом, собственно говоря, таилась вторая причина, почему Генри хотел стать магозоологом. От животных проблем не меньше, но они не имеют ни социальной, ни политической окраски.

Однако, увы, если ты — Гарри Поттер, пусть и чисто формально, то спокойную жизнь нужно оставить в мечтах. Одно радовало: страдать от присутствия британцев приходилось не ему одному.

— Дафна, что произошло в третий год правления Артура Пендрагона? — поинтересовался Хэндри, подняв голову от стопки развёрнутых свитков.

Флинн Карсен предложил вместе подумать над документами погибшего невыразимца — похоже, самому аврору пока было слишком плохо, чтобы долго думать. Что, интересно, с ним случилось?

К сожалению, Кроакер имел неподражаемый стиль ведения исследований. Он просто свалил в кучу несколько десятков свитков и написал на отдельном пояснения, но таким почерком, что разобрать нельзя было ни слова. Если там вообще были слова, а не какие-нибудь одному ему ведомые пометки.

— А что именно тебе нужно? — поинтересовалась Дафна.

Генри заглянул через плечо Хэндри. Так, схематичная карта какого-то берега с островом, чертёж парусника с лебедем на носу… Не-а, это не просто лебедь. Это… это… как его зовут-то, Мерлин побери?

— Кораблекрушение где-то около Азкабана, — задумчиво отозвался Хэндри.

— О, это красивое событие! — усмехнулась Дафна. — По мнению поэтов, по крайней мере. Вроде как именно оттуда идёт версия о демоническом происхождении волшебников.

— Падение белых лебедей на чёрную крепость, — нараспев произнёс Карсен, будто объявлял танцевальный номер.

— Это лебеди Имраиля, — вспомнил наконец Генри. — Описаны в «Сказании о бундящей шице» Ксено Лавгуда. Официально их не существует, хотя Луна уверена в обратном.

— Луна — это серьёзно, — пробормотал Хэндри. — Мне вот корабль не нравится.

— Чем? — спросил Карсен, потянув свиток с чертежом к себе.

— У нас такие корабли изобрели только при Колумбе, в конце XV века. А этот свиток датируется правлением короля Артура. При этом чертёж… своеобразный, скажем так. Вот это, например… — Хэндри ткнул тупым концом карандаша куда-то в корму. — …нарисовано как будто по описанию на слух. А мачты, киль и якорь — нормально.

— То есть кусок корабля нарисован с натуры, а другой — как попало? — уточнила Сьюзен. — Может, у нас тут реконструкция судна по обломкам?

— А падение лебедей — это схватка гарнизона Азкабана и некой армады? — дополнил Карсен.

— А что вообще такое это падение? — спросил Генри. — Что стоит за этим эвфемизмом?

— Лебеди всегда в прямом смысле. — Дафна пожала плечами. — Там их то Моргана сокрушает, то Мерлин. Но Мерлин есть только у Белладонны Биддль, остальные Моргану выбирают.

— Лебеди Имраиля… — пробормотал Карсен. — Где-то я о них читал, но точно не у Ксено.

— Вы ведь жили в мире магглов? — уточнил Хэндри и, когда аврор кивнул, сообщил: — Я знаю где. Вот только…

Закончить фразу он не успел. Раздался грохот, и кабинет, в котором проходил разговор, заволокло невероятно едким дымом, в котором совершенно невозможно было дышать.

* * *

— Так вы были очарованы архитектурой?

— О да! Вы представляете: каждая лестница здесь имеет вид золотого сечения! А та двойная — симметричные непересекающиеся спирали!

Этот разговор продолжался уже больше часа. Скримджер увёл авторов ещё вчера, и замок стал заметно пустыннее. Мадам Вектор, по-видимому, скучала, и ничто не развлекало её так, как беседы о математике.

Флинн Карсен, единственный, кто мог на должном уровне поддержать эту беседу, был занят, и мисс Септима пристала к Хьюго. Он, конечно, преподавал математику (и географию заодно) в сельской школе Холлоу-Энгл, но многое из высоких рассуждений мисс Септимы оставалось для него туманным. Золотое сечение и спирали — ещё ладно, а вот…

— А сумма высот всех башен Кэр-Певерелла укладывается в уравнение Валентины Ковалевской!

Валентины? Хьюго мог припомнить Софью Ковалевскую, математика из Российской империи. Валентина — её родственница-волшебница?

— Вы совершенно правы! — по-учительски ответила мисс Септима, когда Хьюго спросил об этом. — Это, если не ошибаюсь, племянница её мужа. Она высчитала… Ой-ой! Протего!

«Ой-ой» — это падал шкаф. Чары его замедлили, но и всё. Хьюго и мисс Септима всё равно оказались под завалом из книжек.

* * *

Перси отложил в сторону прочитанную книгу и взялся за новую. Обычаи и традиции разных народов Нарнии, её законы, законы Калормена… Ещё столько нужно изучить!

— Персиваль, что вы делаете? — трагически поинтересовался лорд Гринграсс.

Вот же принесло его! Если лорд Малфой был таким же, Перси даже понимал, почему каждая их встреча с отцом заканчивалась почти маггловской потасовкой.

— Я изучаю социальное и политическое устройство местных государственных образований, а также административную организацию Нарнии в целом и Амаргона в частности, как и надлежит секретарю Министра в отсутствие начальства. Намереваюсь в будущем ввести его в курс дела максимально быстро, чтобы мы оба могли эффективно осуществлять свои должностные обязанности.

Благородный лорд завис. Он был опытным юристом и даже какое-то время занимал пост обвинителя при Визенгамоте, но воспринимать канцелярскую ахинею в устной форме не умел. Особенно внезапную ахинею.

— Очень ответственный шаг, — произнесла леди Нарцисса, глядя на обоих с насмешкой. — Уверена, вас ждёт блестящая карьера в политике, Персиваль.

За её словами — в этом все Малфои! — крылось что-то, чего Перси не понял и что леди, вероятно, хотела обсудить. Она изящно опустилась в ближайшее кресло, дав понять Гринграссу, что он тут лишний, одним лишь движением плеча.

Мгновение спустя кресло резко опрокинулось, и леди Нарцисса полетела головой в камин, а её платье совершенно неприлично задралось наверх.

Самого Перси в этот момент зажало между столом и креслом, а его палочка укатилась со стола на пол.

Лорду Гринграссу дверьми придавило руку. Причём двери шевелились и, казалось, хотели оторвать её совсем.

Что происходит?!

* * *

Волшебная палочка испустила искру, и белый ферзь низверг чёрного короля с доски. Шимус вытащил из вазочки яблочную дольку и демонстративно съел. 4:0 в его пользу.

Джинни тяжело вздохнула и перебралась к окну. Шимус тоже подошёл и протянул ей киви в знак примирения.

— Энджи опять взлететь пытается, — прокомментировала Джинни. — Кажется, она мисс Темми обещала летать научить.

У Джинни были красные глаза — из всей её родни остался только Перси, который с горя ушёл в работу. Шимус отвлекал её как мог, но вряд ли успешно.

— Может, мы тоже пойдём полетаем? Ты же хотела в команду в следующем году, да?

— Пойдём. О, смотри! Похоже, она выздоровела!

Энджи и мисс Темми стремительно взмывали вверх. Чересчур стремительно даже.

— Дело плохо, — выпалил Шимус. — Я такое на первом курсе видел: у Нева метла взбесилась. Бежим! Надо сказать кому-то, чтобы их остановили!

Едва Шимус и Джинни обернулись, как тут же угодили под прицел пик ферзей, внезапно выросших до человеческого роста.

* * *

Седрику стало лучше. Он и раньше был почти в порядке, просто перенервничал из-за всего случившегося. Но мадам Помфри называла его бравадуром и не выпускала из постели. Не заставляла спать двадцать четыре часа в сутки — уже хорошо.

Этим утром Седрик ждал вестей от авроров. Ночи ведь должно было хватить на Амбридж? Хотя там ещё Ксено, который совершенно непредсказуем… Но ночи всё-таки должно было хватить.

Однако день близился к полудню, а их всё не было.

Разумеется, они могли уже вернуться — для Седрика-то замок был ограничен комнатой. Но сэр Руфус обещал сразу прислать кого-нибудь, чтобы сообщить Седрику о судьбе Мари.

Могло быть так, что все вернулись ранеными и послать просто некого, но тогда бы кто-то пришёл за мадам Помфри. В общем, авроры ещё явно не возвращались.

— Не волнуйся, всё будет хорошо.

Целительница повторила эту фразу уже тридцать четыре раза за два дня. Наверно, Сметвик предписал её в лекарственных целях. Ну-у… бодрило.

Хотя на этот раз что-то пошло не так. Стало тяжело в груди, дыхание почти прекратилось. Седрик захрипел, перед глазами поплыли красные круги.

— А ну пусти его, тряпка! — закричала мадам Помфри и тоже захрипела.

Седрик понял, что их обоих душит одеяло. Что за?..

* * *

В Кэр-Певерелле, как и в Хогвартсе, не подавали ничего спиртного. Но в Хогвартсе у Сивиллы был заветный тайник с хересом, а здесь — не было.

Когда стало совсем невмоготу, Сивилла отправилась на поиски винного погреба. Он должен был находиться где-то в подвале, недалеко от кухни.

Сивилла видела: этот замок кишит опасными тварями. Однако внизу их пока не было, и она могла успеть добраться до заветного погреба.

Наивная Сивилла! Её пророчества редко сбывались, и она это знала.

Стоило женщине переступить порог кухни, как из подставок взвились стаи ножей. Они атаковали и её, и двух находившихся в помещении девушек.

* * *

Скримджер не возвращался слишком долго. Он планировал операцию не больше, чем на пять часов. Минерва прекрасно знала, что планы авроров редко осуществляются идеально, однако прошедшие полсуток превышали всяческие разумные пределы.

Нервы несколько подводили. Амбридж не казалась серьёзным противником, но именно в этом и крылась её опасность, а уж Ксено…

Последние полчаса или около того Минерва вместо чего-то полезного бродила по коридорам и лестницам замка, объясняя основы трансфигурации сквибке и говорящей сове.

Нет, Хедвиг своей основательностью Минерве нравилась. Миона и вовсе до боли в сердце напоминала почти родную всезнайку Гермиону. Но ни одной из них трансфигурация не была нужна в принципе, так что занятие выходило вопиюще бессмысленным.

Когда из всех рам разом вылетели стёкла, Минерва даже испытала странное, неблагородное чувство воодушевления. Теперь у неё есть проблемы, а значит, на страдания по аврорам просто нет времени.

— Протего сферум! — выкрикнула она под звон стекла, прижав к себе Миону. — Хедвиг! Найди Руфуса и скажи, что на нас напали!

— Ух-ху! Сделаю!

Сова скрылась за окном, а вокруг стали появляться низенькие, около двух-трёх футов высотой, создания. Вот их Минерва точно не ждала увидеть.

* * *

— Нам надо спешить! — крикнула МакМоррис, не успев толком приземлиться.

Тут же ночь разорвал крик нечеловеческой боли. Руфус узнал голос, хоть и не слышал его уже много лет.

— Тут аппарировать невозможно, — буркнул Хэнкс в сторону Сметвика.

— Тогда сторожи Идзуми и Розье, — сказал Руфус. — Остальные — за МакМоррис.

— Туда.

Фиона полезла в очередную низину, и отряд потянулся за ней. МакМоррис вела их кратчайшим путём, по колючим кустам и кучкам щебня. Дорога заняла не больше двух минут, но это были самые долгие минуты в жизни Руфуса.

Перед ним мелькали призраки воспоминаний — теперь все были на месте, от битвы с троллями до летящего в лицо клетчатого чайника. Среди всех них особенно яркими оказались три.

«О, точно! — ухмыльнулся Алекс. — Ты Сольвейг! Сольвейг, которая ждёт!»

«Сэр Руфус всецело предан службе, — пробормотала Сивилла, — но у него есть благородная леди, которая ждёт, когда он исполнит свой долг и преклонит пред ней колено».

«Я ещё вернусь к тебе, Сольвейг, обещаю. — Я буду ждать».

МакМоррис сделала знак остановиться. Отряд замер за грудой камней на склоне холма.

Каменный стол белым пятном выделялся в чёрной подлунной степи. На нём на коленях стояла Амбридж. Она пыталась задушить кого-то, кого не было видно из-за её фигуры.

Сметвик, лучше всех разбиравшийся в Тёмных искусствах, что-то зло прошипел, а потом добавил громче:

— Они вошли в ритуальный круг — на Каменный стол, и теперь там должна свершиться чья-то смерть, чтобы круг распался.

— Без этого нельзя? — уточнил Руфус.

— Теоретически, можно — не мне учить авроров бить тёмных магов. Но там такая мощная сила бушует, что вы её не достанете.

Плохо дело. Чтобы спасти Сольвейг и убить Долорес, нужно дождаться падения круга. Но если ждать, то спасти Сольвейг уже не получится — Долорес успеет достичь цели.

— «И подступил Аслан к Каменному столу, и молвил Белой колдунье: «Отпусти Эдмунда и меня вместо него возьми», — вдруг произнёс Макс. — Это из Истории Нарнии — мы с Флинном читали. На Каменном столе творится древняя магия, но её можно перебить древнейшей.

Руфус посмотрел на Стол. Амбридж никак не могла закончить начатое. Что ж, уже и не закончит.

— Осталось убедить Пожирательницу жаб убить кого-то другого, — пробормотала Тонкс. — Командир, а если…

— Нет, — перебил Руфус, — туда пойду я. Отвлеките её. Чем хотите.

— «Дункан» горит, — заявил вдруг Флинт.

— Вот им и отвлекайте. — Скримджер криво усмехнулся и, пригнувшись, переместился на другую сторону каменной груды.

Авроры выскочили с другой стороны, решив, видимо, действовать нахрапом.

— Эй, Жаба! Яхта горит! — орал Флинт, размахивая мечом.

Левее с грозным рёвом заходил бронированный волк. Над Каменным столом кружила, пища во всё горло, летучая мышь.

Долорес вскинулась, и Руфус успел увидеть, что она не душила жертву, а пыталась зарезать. Но Сольвейг схватилась за запястья Амбридж и тянула их в другую сторону.

Увы, слизеринка Долорес разгадала отвлекающий манёвр прежде, чем Руфус успел даже выйти из укрытия, не то что добраться до Стола.

И тут со стороны, где никого не должно было быть, шарахнуло такой мощной волной тёмной магии, что замерли все.

Из мрака в отсветах зелёного пламени вышел сам Волдеморт. Он поигрывал волшебной палочкой и недобро смотрел на Долорес.

— Ты посмела занять моё место, Пожирательница жаб? — вопросил он.

Так, это, очевидно, тандем Тонкс и Сметвика. Отлично.

Руфус бросился вперёд. Долорес заметила его на середине пути.

— Идиот! Ты не сможешь пройти — в тебе нет ни капли крови нарнийцев!

Даже если так, Руфус не остановился. Он одним прыжком перемахнул оставшиеся футов пять и встал на камень, наставив на Долорес палочку.

У аврора их было две, у Долорес — одна. Но от потомка Селвинов можно было ждать всего.

— Ступефай!

Куда быстрее Экспеллиармуса и Авады, но Амбридж увернулась.

— Торментум!

Мимо.

— Секо!

Распорол мантию, но до тела не достал. Странно при её формах.

— Торментум!

Руфус с трудом устоял на ногах. Ему приходилось попадать под Круциатус, но тут был совершенно иной уровень боли. Ещё и тело почти перестало слушаться, а одна из палочек упала куда-то во мрак.

— Торме… Тварь!

Сольвейг подскочила к Долорес сзади и попыталась ударить её кинжалом, однако Амбридж успела перехватить её руку, и клинок выскользнул за пределы видимости.

Каменный стол мелко задрожал. Казалось, древней магии не нравится то, что на нём происходит.

— Торментум!

Это заклинание предназначалось Сольвейг, но Руфус, едва вернув себе контроль над телом, выбил палочку из рук Долорес.

Та тут же достала другую. Вместо своей короткой — длинную, сучковатую, знакомую.

— Первый дар смерти, — улыбнулась Долорес. — Авада Кедавра!

Вместо короткого зелёного росчерка заклинание зависло в воздухе мутной светящейся сферой. Оно не двигались ни к Руфусу, которому предназначалось, ни к Сольвейг. Палочка Долорес оказалась заблокирована.

— Экспеллиармус!

Амбридж вскрикнула и кубарем свалилась вниз, в мешанину камешков и колючек.

Руфус впервые за вечер рассмотрел Сольвейг. Она выглядела в точности так, как описывал Седрик. От прежней красавицы остались только карие глаза-угольки.

В них отражались луна и факельное свечение, которое испускали края Каменного стола, вмиг отрезавшие его от мира.

— Кто-то должен умереть, — сухим врачебным тоном напомнил Сметвик откуда-то из-за огненной стены и мрачно добавил: — И я знаю, кто это будет.

— Вот блин! Это я теперь Первый аврор, что ли? — вздохнул Макс. — Где там Хоук, Уотерс и все?

Огонь загудел, заглушив их голоса, но здесь, в пределах Каменного стола, было почти идеально тихо.

— Прости, что тебе пришлось ждать так долго, — сказал Руфус, опустившись на колено.

Сольвейг сидела на камне, возле засохших пятен крови, очевидно, оставшихся от Хэндри и Генри. Она ничего не говорила — Седрик упоминал, что у неё больше нет голоса.

— Хьюго и твой сын сейчас в Кэр-Певерелле, — сказал Руфус, доставая из ножен клинок Годрика. — Целитель Сметвик и авроры отведут тебя к ним.

Сольвейг кивнула. Её глаза-угольки смотрели спокойно, как будто не было почти семнадцати лет, а вокруг — всё ещё та комната в таверне. Даже пламя трещало похоже.

Тонкие пальцы зарылись Руфусу в волосы. Сольвейг на миг прижалась к нему, а потом отодвинулась и съёжилась, обхватив колени руками и опустив голову.

Руфус кивнул сам себе, взял клинок обратным хватом и, примерившись, вогнал его точно себе в грудь.

— Прощай, Сольвейг.

В последний миг Руфусу почудилось, что он видит ту, прежнюю Сольвейг. Она встрепенулась, взметнув рыжие кудри, бросилась к нему… Но нет, проклятье не падёт так просто.