Перед падением (джен)

Питер Петтигрю вовсе не был негодяем. Как и большинство людей на этом свете, он всего лишь хотел, чтобы его любили и принимали таким, какой он есть на самом деле. Это желание было для Питера всем. И он подумал, что его заветная мечта исполнилась, когда в школе чародейства и волшебства Хогвартс у него получилось найти трех друзей. Впервые в жизни Питер почувствовал, что он кому-то нужен. Да, он не был таким красивым и пылким, как Сириус, или таким храбрым и преданным, как Джеймс, или таким умным и кротким, как Римус. Но в этом не было ничего страшного, потому что Питер оставался добрым и всегда мог прийти на помощь. Он был самим собой. Он был Питером. Он утешал Сириуса после его очередной ссоры с Регулусом; помогал Джеймсу придумывать необычные приглашения на свидания для Лили и успокаивал его перед очередной игрой в квиддич; вел спокойные разговоры с Римусом, уютно устроившись у камина в гостиной Гриффиндора, а также лечил его синяки и готовил ему зелья, чтобы облегчить боль и жар перед полнолунием. В Хогвартсе они были непобедимой четверкой. Они оказались Мародерами и настоящими героями, пусть это геройство и существовало только в их мечтах.

А вот после Хогвартса…

Времени на дружбу уже не было. Джеймс женился на Лили, и у них родился прекрасный малыш. Сириус погрузился в работу, разрываясь между должностью мракоборца и собраниями Ордена. Он почти не спал и начал слишком много пить. Римус отдалился от них всех, углубляясь в себя, переживая новые и новые удары судьбы. А о Питере все позабыли, хотя он продолжал помогать им как только мог. Он долгие дни проводил в Министерстве, организуя и систематизируя документы для волшебников с высших уровней. Он нянчился с Гарри, когда Джеймс и Лили уходили отдыхать, и прекрасно знал, как заставить малыша перестать плакать. Он следил за тем, чтобы Сириус не упился до смерти, и посылал Римусу его любимый чай, хорошие книги и рассказывал школьные анекдоты. Но проходили дни, и никто ничего не замечал. Никто не благодарил Питера за труды, и он почувствовал, как в нем возрастает обида.

О нем все забыли. Питер делал все для своих друзей, но этого было недостаточно. Он понял, что легче воскресить мертвого, чем дождаться настоящего героя. Он отправился вслед за друзьями на войну — на ту войну, которая разрывала их на части и разрушала их дружбу, — а потом его попросту бросили. Его храбрости и реакции не хватало, чтобы сражаться, и Питер был недостаточно умен, чтобы просматривать повседневные новости и отчеты и находить там важную информацию. И те незначительные поручения, которые он выполнял для Ордена, вряд ли имели хоть какое-то значение. В глубине души Питер — чаще, чем он готов был признать, — задавался вопросом, нужен ли он был своим друзьям хоть когда-нибудь. Может быть, он всегда был бесполезен. Питер уже не так рвался помогать как раньше, ведь все прекрасно справлялись без него. Обида превратилась в ядовитую горечь.

Ему было страшно, но всем было плевать. Питер до икоты боялся Темного Лорда, но он знал, что его друзья этого не поймут. Они совсем забыли о нем. Питеру казалось, что именно поэтому он так легко согласился на предложение Люциуса Малфоя, который в середине июля зашел в Министерство и пришел прямо к нему. Люциус предложил ему убежище и понимание. И он громогласно хвалил его организационные навыки.

— Темный Лорд щедро награждает своих последователей, — сказал он тогда.

И так, никем не замеченный, Питер пал в темноту.

Сначала он наслаждался своей ролью шпиона в Ордене Феникса. Он снова был кому-то нужен. Теперь Питер понимал, что Джеймс и Лили приглашали его только потому, что жалели. Сириус так часто проведывал его потому, что считал, что Питер слишком слаб и беспомощен. А Римус… Ну что ж, Римус всегда относился к нему хорошо, и его доброта была настоящей, но его почти никогда не было рядом. А когда он наконец приходил, было видно, что он слишком устал, чтобы уделять кому-то внимание. К тому же он отлично отвлек внимание остальных от Питера и перетянул его на себя.

Питер, конечно же, понимал, что Темный Лорд не ценил его и мог с легкостью им пожертвовать. Но на него наконец-то обратили внимание, и Питер радовался и этому. И если в нем проскальзывала тоска по друзьям, он тут же говорил себе, что он слишком слаб, и ему нужно прекращать думать о них. Друзья — нет, бывшие друзья — ему уже не помогут: не тогда, когда он дрожит от ужаса и безуспешно пытается справиться с собой, представ перед лордом Волдемортом; не тогда, когда он разочаровывает своего хозяина и кричит от боли. К тому же ему поставили Темную метку. Его заклеймили, и пути обратно не было.

А теперь Питер совершил то, о чем и подумать раньше не мог. Он предал Поттеров смерти.

Как он дошел до такого? Раньше Питер с нетерпением ждал нового дня, а теперь он боялся просыпаться по утрам и ненавидел себя самого.

— Я слуга Темного Лорда, — сердито говорил Питер сам себе, дрожа от ужаса. — Если я буду преданно служить ему, мне не стоит бояться смерти.

Но эти вроде бы разумные мысли растворялись и превращались в одну и ту же фразу, повторяемую как мантру: «У меня не было выбора, не было выбора, не было… Он убил бы меня!»

Прошло уже несколько часов после того, как хозяин ушел убивать его бывших друзей, и Питер понял, что что-то не так. Часы уже давно пробили полночь, когда его вдруг призвали в убежище Темного Лорда, в поместье Малфоев. Питер ожидал, что Темная метка будет источать радость, но вместо этого она дергалась на предплечье и жгла, превращая боль в настоящую агонию. Прятаться было бессмысленно, поэтому Питер, всхлипнув от ужаса, трансгрессировал к воротам Малфоев, которые самим своим присутствием словно бы предвещали беду. Макнейр, ухмыльнувшись, поприветствовал его и провел через ряды изгородей к двойным воротам, на которых были выгравированы змеи.

— Ты там поосторожней, Петтигрю, — мрачно посоветовал Макнейр. — Он очень недоволен.

Питер с трудом заставил себя пройти в огромную гостиную с высоким потолком. Люциус даже не посмотрел на него, не отводя глаз от хозяина. Северус Снейп приподнял брови, завидев гостя, но ничего не сказал. Волдеморт стоял перед огромным камином, и белые язычки пламени окружали его темный силуэт светящимся ореолом.

— М… мой лорд, — пробормотал Питер.

Темный Лорд стоял совершенно спокойно, замерев, подобно змее, которая была готова в любой миг броситься на застывшую от ужаса жертву. Питер не видел его рук, но он знал, что хозяин, как обычно, держит палочку в длинных паучьих пальцах. В огне что-то затрещало.

— Я не прощаю ошибок, Петтигрю, — четко и ясно произнес Волдеморт.

Питер вздрогнул.

— О… ошибок… — пропищал он. — Я не…

— Поттеров кто-то предупредил о моем приходе. Скажи мне, как это возможно, если о моем плане знали только мои самые верные приспешники?

— Я…

— Ты кому-то проговорился, Питер? — прошипел Волдеморт, и в его голосе отчетливо послышалась угроза. Темный Лорд повернулся к нему, и Питер замер под взглядом пронзительных алых зрачков. Через какое-то долгое мгновение хозяин наконец произнес:

— Видимо, нет.

Питер открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова. Волдеморт изучал его с брезгливым выражением лица, словно смотрел на таракана. Потом он медленно произнес:

— Пожалуй, мне придется тщательней заняться твоим дружком-оборотнем. Он ужасно владеет окклюменцией. Скоро он сломается…

Питер совсем запутался, не понимая, что происходит, но перебить хозяина он не осмелился.

— Круцио!

— Пожалуйста, не надо! — Питер машинально пригнулся и захныкал.

Но боль так и не появилась. Вместо этого по комнате гулко пронесся придушенный и странно знакомый крик. Питер огляделся. Он только сейчас заметил у ног Волдеморта груду окровавленных лохмотьев, которая начала извиваться от боли. Полузадушенные и полные мучений крики продолжались и продолжались, никак не прекращаясь. Питеру очень хотелось закрыть уши, отвернуться, но он почему-то не мог этого сделать…

Наконец все закончилось. Римус скрутился в клубок, лежа на боку на ковре и тяжело дыша. На губах у Люциуса застыла жестокая ухмылка, а вот Снейп просто замер на месте. Волдеморт, холодно улыбнувшись, разглядывал искалеченное тело своего врага.

— Что ж, твои услуги не пошли насмарку, — тихо сказал Темный Лорд. — Оборотень станет бесценным источником информации: я слышал, что он один из самых доверенных соратников Дамблдора. И он еще заплатит за то, что случилось этой ночью. Хорошая работа, Питер.

Волдеморт стремительным шагом вышел из комнаты, пока Люциус и Макнейр утаскивали прочь сломленного Римуса. Северус проводил их бесстрастным взглядом черных глаз, а выдержка Питера наконец-то изменила ему. Он на негнущихся ногах вышел наружу, и его вырвало в мертвые розовые кусты.