Хэллоуин (джен)

31.10.1994г.

Гарри

В этом году всё складывалось довольно странно, начиная с того, что стоило мне перешагнуть порог школы, как директор задумчиво на меня посмотрел. Впрочем, таких взглядов и в прошлом году было достаточно. Мне даже стало казаться, что он знал о моих отлучках, ну или, по крайней мере, догадывался, но доказательств у него не было.

В прошлом году, когда Сириус Блэк пробрался в школу на Хэллоуин и порезал портрет Полной Дамы, всех учеников собрали в Большом зале. Но меня среди них, разумеется, не было, и поднялся жуткий шум. Рон говорил, что такого хаоса он в жизни не видел, и что было даже круче, чем когда в школу ворвался тролль. Гермиона всё повторяла, что моё поведение было крайне безответственным — одному бродить по школе, пока где-то там скрывался убийца. Тогда в мою защиту выступил Невилл, поделившись своими сомнениями в том, что хоть кто-то захотел бы проводить в шумной и весёлой компании день смерти собственных родителей. И он считал вполне логичным моё желание побыть одному. Если честно, я об этом никогда не задумывался. Но, может, в чём-то он и был прав, я ведь действительно, даже не осознавая этого, сбегал ото всех, желая провести этот день лишь с одним, особенным для меня человеком.

Не знаю, кого в тот вечер в школе искали больше — Сириуса Блэка или меня. К счастью, когда я вернулся в школу, меня встретил Кровавый Барон и предупредил о случившемся. Укутавшись в мантию-невидимку, я последовал за ним на восьмой этаж. Барон сам вызвал дверь, но когда я вошёл в комнату, та ничем не напоминала склад, который раз за разом открывался мне. Она и размерами была значительно меньше. Зато там была кровать. Обстановка комнаты вообще напоминала обычную школьную спальню, но рассчитанную только на одного человека и в слизеринских тонах. Стало любопытно, неужели слизеринцы действительно живут отдельно друг от друга? Но спросить я не решился. Кровавый Барон видел, как мы с Роном на втором курсе пробрались в гостиную его факультета. Видел, но снова не выдал, только кружил неподалёку. Я был уверен, что он узнал нас, но по каким-то понятным лишь ему причинам промолчал. И напоминать об этом у меня не было никакого желания.

Утром, как и ожидалось, стоило показаться на люди, как меня вызвали в кабинет директора, и пришлось объясняться в присутствии ещё и четырёх деканов, где я был прошлым вечером. На этот случай Барон проинструктировал меня ещё вчера, когда вёл по школьным коридорам. А потому я «честно» признался, что просто бродил по школе, пока тот меня не нашёл и не проводил в «безопасное место», запретив покидать его до утра.

— Вас предупредил Кровавый Барон? — Макгонагалл не выглядела убеждённой. Остальные профессора задумчиво молчали, даже Снейп. Он только бровь выгнул, но ни слова не произнёс.

Дамблдор, переговорив со своими предшественниками на портретах, сообщил, что попросил их пригласить к нам Барона, чтобы прояснить ситуацию. Казалось, абсолютно все считали, что я солгал.

В скором времени в кабинет просочилось слизеринское привидение и поздоровалось с директором и профессорами, делая вид, что не замечает моего присутствия. На вопросы Барон отвечал несколько равнодушно. Да, увидел студента в коридоре. Да, проводил его в ближайшее безопасное место. И ещё много похожих вопросов, задаваемых на все лады, не вызывали в нём никаких эмоций, пока профессор Макгонагалл не озвучила то, что вероятней всего, её очень волновало:

— Но ведь студент, которому вы помогли — гриффиндорец…

Собиралась ли она ещё что-то сказать, было неизвестно, так как Кровавый Барон вдруг перебил её и яростно ответил:

— Для приведений Хогвартса нет разницы, на каком факультете учатся дети — все ученики школы одинаково неприкосновенны! Или вы, профессор, считаете, что я мог пренебречь безопасностью учащегося только из-за его факультетской принадлежности?!

Его гневная тирада длилась ещё долго, но когда он закончил, сомневающихся в том, что произошло прошлым вечером не оставалось. Я же весь оставшийся год старался лишних подозрений ни у кого не вызывать.

В этом году ничего необычного не должно было случиться. Хэллоуин был назначен днём выбора Кубка. На пиру должны были объявить имена чемпионов, которые будут участвовать в Турнире трёх волшебников. Участниками всё равно могли быть только совершеннолетние, и я, разумеется, порадовался бы за чемпиона Хогвартса, но позже. Так что в Хэллоуинскую ночь моя скромная персона не должна была привлекать лишнего внимания.

Сложнее всего было надёжно спрятать и не повредить при транспортировке мой готовый костюм, на который я потратил уйму времени прошлым летом. О том, что делать их в школе очень неудобно, я замечал уже не раз и потому в этом году озадачился данным вопросом на летних каникулах. Костюм этого года был посвящён бывшему и самому лучшему профессору Защиты от тёмных искусств — Ремусу Люпину. В конце концов, оборотень — это довольно интересный вариант.

На самом деле, костюм состоял в основном из маски. Всё остальное было самым обычным — серый свитер и джинсы. Эти вещи я купил, когда мы вместе с Уизли ходили за покупками к школе. Впрочем, это ведь обычная одежда, а значит, деньги не были потрачены зря, и я смогу носить её и дальше, а не только на праздник. Не то, что костюмы Дадли. А вот сделать маску было очень сложно. Каркас морды с разинутой пастью я слепил из обычного маггловского картона и обклеил шерстью. Шерсть, конечно же, принадлежала собакам, а не волку, но выглядело вполне правдоподобно. Я даже напросился ухаживать за собаками мистера Питерсона, что жил на несколько домов дальше по улице. Серая шерсть дирхаундов как нельзя лучше подходила для моей задумки, впрочем, судя по их виду, сами собаки получали немалое удовольствие от процесса вычёсывания.

Это лето было, наверное, лучшим в моей жизни, даже Дурсли, напуганные перспективой знакомства с моим крёстным, меня не трогали. А когда мистер Уизли сказал, что мы сможем посетить чемпионат мира по квиддичу, я и представить себе не мог, как это будет здорово. Игра была просто потрясающей. К тому же, я сумел провести время с пользой.

Меня сразу заинтересовал новый способ перемещения — порт-ключи. Это просто невероятно. Казалось бы, самый обычный предмет, а может использоваться для перемещения в пространстве. Очень удобно, надо сказать, хоть ощущения и оставляли желать лучшего. На трибунах у меня была возможность пообщаться с сотрудниками Министерства магии, расспросить их о порт-ключах, чуток польстить — недаром же Распределяющая шляпа прочила мне блестящее будущее на Слизерине — и даже, наверняка не совсем законно, приобрести парочку для своих целей. Что было удивительно, обошлись они мне совсем дёшево.

Нельзя было допускать, чтобы кто-то усомнился в озвученной в прошлом году Невиллом причине моих исчезновений. Поэтому почти до самого ужина я изображал из себя олицетворение скорби, ну или просто ходил с кислой миной. А потом, сообщив друзьям, что мне надо немного проветриться и побыть одному, направился на восьмой этаж за маской, спрятанной в потайной комнате. Укутавшись в мантию-невидимку и прижимая к себе картонную голову, я выбрался на улицу и активировал порт-ключ.

Маска уцелела, наверное, только чудом, потому что приземление не было удачным. Растянувшись на ярких осенних листьях, я порадовался сухой погоде, иначе весь бы перемазался в грязи. Изначально порт-ключ не имел места назначения, и при активации было необходимо чётко представлять, куда перемещаешься. Я поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Всё получилось как надо — я был на заднем дворе дома, где располагался мой тайник.

Огладив оранжевые бока корзинки, я взял её в одну руку, волчью маску — в другую, и уже почти покинул двор, как что-то заметил краем глаза. Приглядевшись повнимательней, я различил серую драную тряпку, висящую на заборе и очень сильно напоминающую облезлый волчий хвост. Хвост? Я же совсем забыл про хвост! Тряпка тут же была снята со своего места и привязана к ремню на джинсах сзади. Свитер был достаточно длинным, чтобы скрыть неправдоподобность места «произрастания» хвоста.

Когда неточности были устранены, я снова подхватил корзинку и маску и направился в конец улицы. Пришла пора показать ему свой новый костюм.

Северус

Оказывается, вырезать «лицо» на тыкве — довольно увлекательное занятие. Знают ли другие профессора в Хогвартсе, чего себя лишают, создавая фонари одной лишь магией? Не думаю. Впрочем, если бы не мой ежегодный гость, я бы тоже не знал.

В Хогвартсе сейчас полным ходом идёт подготовка к Турниру. Три директора лучших магических школ Европы следят за всем происходящим, но уследить за Гарри Поттером всё равно не смогут. Тем более, что у него появился такой сообщник.

Когда я вернулся в школу в прошлом году то, как и ожидалось, услышал о Сириусе Блэке. Он умудрился добраться почти до самой гриффиндорской гостиной, но там был остановлен портретом, охраняющим вход. Учеников собрали в Большом зале, но, разумеется, не досчитались Поттера. Его всю ночь искали по школе, прочесав каждый уголок от самых нижних уровней подземелий, до верхушек башен. Минерва, кажется, ещё больше поседела, а Альбус держался за сердце, рассказывая мне всё это.

Только правило об обязательном присутствии на завтраке заставило этих двоих выйти из директорского кабинета. Каково же было их удивление, когда за гриффиндорским столом обнаружился целый и невредимый Поттер. Судя по лицу, Минерва едва удержалась от того, чтобы выволочь своего подопечного из-за стола и потребовать объяснений. Альбус объяснений жаждал не меньше, но ограничился вызовом Поттера в свой кабинет сразу же после завтрака и попросил всех деканов поприсутствовать.

Поттер виноватым или взволнованным не выглядел. Говорил уверенно, но в помощь слизеринского приведения верилось с трудом. Впрочем, Кровавый Барон очень доходчиво объяснил всем сомневающимся, что сделал то, что считал нужным, и озаботился безопасностью ученика. Удивительно, но Поттер снова выкрутился.

— С каких это пор школьные приведения врут директору Хогвартса? — спросил я у Кровавого Барона, когда мы оба оказались в подземельях.

Он принял задумчивый вид, а потом посмотрел мне в лицо и, хитро улыбнувшись, заявил:

— Наверное, с тех же, что и деканы?

Это не было вопросом, хоть и прозвучало вопросительно. Но откуда он мог знать, даже не представляю. Не Поттер же ему рассказал, тот вряд ли сам знает, к кому ходит каждый год.

— Слизеринцы всегда помогают друг другу, — добавил Кровавый Барон.

— Вот только Поттер — гриффиндорец.

— Спорно, — задумчиво произнёс он. — Впрочем, это не так важно. Ты-то точно слизеринец.

Думать о том, что Кровавый Барон помогает Поттеру ради меня, выходит неважно. Я никому ни разу даже не заикнулся, что на Хэллоуин встречаю гостей. Если только призраки не чувствуют подобного на каком-то недоступном для людей уровне, то узнать он не мог.

Устраиваясь перед камином в тёмной гостиной, пытаюсь представить, кем Поттер может нарядиться в этом году. Получается плохо, точнее не получается совсем. Стоит признать, что у него богатое воображение. Мои размышления прерывает стук в дверь. Я выжидаю немного и медленно иду открывать — нечего ему думать, что я тут только его и жду.

Не зря я пытался представить его сегодняшний костюм — к такому надо готовиться заранее. Я не готов, даже не пьян. Едва открываю дверь, как передо мной возникает разинутая волчья пасть. Чего мне стоит сохранить хладнокровие и не захлопнуть дверь сразу же, не должен узнать никто, особенно Поттер. Беру себя в руки и осматриваю его с ног до головы. Именно в таком порядке, чтобы успеть морально подготовиться. Весь в сером, за спиной болтается что-то драное. При ближайшем рассмотрении голова оказывается неправдоподобно большой, но вполне достоверно изображённой, даже покрыта чем-то похожим на шерсть. В открытой пасти видны зелёные глаза и круглые очки.

— Волк? — спрашиваю и тут же исправляюсь. — Оборотень?

— Верно, — вроде уже не маленький, а в голосе всё та же детская радость.

Забираю тыкву и задумываюсь, как бы выпросить у него эту «голову». Вот бы показать её Люпину, того точно удар хватит. А если рассказать, что так его видит его дорогой Гарри Поттер… Мечты, мечты.

Отдаю наполненную сладостями корзину ему в руки и поднимаю взгляд в небо. Не засмеяться получается с трудом. Интересно, он просчитал это заранее или как всегда всё получилось случайно? Он тоже задирает голову вверх, а из-под маски раздаётся удивлённое «О!». Значит, случайно совпало.

— Не «о», а «ау-у-у-у», — поправляю его.

Он смеётся, но всё же ещё раз задирает голову вверх и воет, прижимая к себе тыкву-корзину. Снова смеётся, благодарит и уходит. Подождав немного, тушу свечу в фонаре на крыльце — больше тут никого не ждут — и возвращаюсь в дом.