Во имя науки (гет)

Гарри проснулся и сел на своей кровати. За окном было пасмурно, и вскоре должен был пойти дождь. В такую погоду у него совсем не было желания делать что-либо, кроме того вставать было еще рано, ведь все еще спали, устав после вчерашнего празднования. Гарри решил лечь обратно и подумать о своей жизни в школе волшебства Хогвартс.

«Когда ко мне пришел огромный бородатый человек и заявил, что я волшебник, я только скептически посмотрел на него, а затем, испугавшись, перевел взгляд на дядю Вернона:

Неужели он решил сдать меня в бродячий цирк?! Неизвестный лепетал что-то о магии, о волшебной школе, но я не слишком верил в эти россказни. Но взвесив все за и против — решил, что уж лучше вместе с этим огромным человеком работать в цирке, чем терпеть отношение родственников. Как ни странно, Хагрид, как он назвал себя, действительно являлся магом, и это уже становилось интересней. Оказалось, что магов намного меньше, чем людей, и они прячутся. Когда я увидел гору золота в гоблинском банке, я понял — жизнь не такая плохая, как казалось раньше, и доверие к Хагриду возросло.

Он говорил что-то о каких-то факультетах, но я не слушал, пытаясь запомнить расположение различных лавок, которые могли пригодиться в будущем.

Затем были закупки и путь обратно домой. Дурсли внезапно расщедрились и отдали мне вторую комнату Дадли, предназначенную для его игрушек. Конечно, толстяк был недоволен, но как ни странно — тетя Петуния настояла на своём. Хагрид предупредил меня, что пользоваться магией на каникулах запрещено, поэтому я сразу взялся за книги.

Должен сказать, что книги являются, наверное, единственным, что не бесит дядю Вернона: он всегда говорил, что умные и образованные люди много читают. Правда, даже когда я брал в библиотеке (где я чудом смог оформить подписку) несколько книг, он скрипел зубами, говоря, что негоже таскать ценные книги домой. В любом случае теперь у меня было занятие до конца лета, кроме уборки, конечно. Но счастье не продлилось долго, на следующее утро Дурсли осмелели, и я остался без вещей, палочки и книг. Дядя Вернон позволил оставить только Хедвигу, и то при условии, что она будет сидеть тихо.

Родственники, наконец, осознали, что меня не будет дома почти девять месяцев, и решили наперед загрузить меня работой. Я скрепя сердце выполнял все указания, зная, что уже вскоре все это кончится, и я уеду в Хогвартс.

Дядя Вернон даже отвез меня на вокзал: скорее всего, у него было отличное настроение, как-никак они избавлялись от меня на целый год.

На вокзале было шумно и людно, и мне не составило труда затеряться в толпе, даже с моими огромными чемоданами и клеткой с совой. Правда, были и неприятности. Один из сотрудников вокзала поинтересовался, есть ли у меня документы на сову. Я ответил, что ничего не знаю и жду родителей, и пока тот узнавал по рации дальнейшие инструкции, я уже побежал за странно одетыми людьми. В такой толчее он не мог меня догнать.

Еще в Косом Переулке я заприметил, что маги одеваются не так, как обычные люди, они носят мантии. Но люди, которые шли передо мной, были одеты настолько странно и необычно, что я даже растерялся в первое мгновение.

Впрочем, благодаря тому, что я приехал заранее, я смог пробраться на платформу девять и три четверти и затащить свой багаж в купе.

Сам поезд был поистине великолепен; такой классический английский паровоз девятнадцатого столетия тянул за собой небольшие купейные вагоны. К тому же, мне очень понравился дизайн внутри.

Я сидел в купе и смотрел на перрон, уже подумывая достать книгу и углубиться в изучения волшебных наук, но в это время дверь открылась, и на пороге возник ОН.

У меня очень странное отношение к нашему директору. Он бывает довольно приветлив, когда находится в хорошем расположении духа, но от его «улыбки» хочется бежать подальше. С другой стороны, он очень строг и непредсказуем. Если долго смотреть ему в глаза, то начинает кружиться голова, ведь у него есть странный стеклянный глаз, который заменяет ему обычный. Возможно, этот глаз наделен волшебными способностями, ведь Грюм говорил, что он видит больше, чем обычные маги, хотя, возможно, это была просто метафора. В любом случае, директор оставил двойственное впечатление, и я решил наблюдать за ним. В купе заходили ребята, Рон Уизли, как я уже позже узнал, и Невилл Лонгботтом — гриффиндорцы. Они испугались Грюма, и мне казалось это довольно странным. Нельзя по одному виду решать, что из себя представляет человек, плохой он или хороший, но, впрочем, это не мое дело. Вскоре в купе вошла, нет, даже не вошла, а ворвалась девушка, которая стала моей подругой и пока единственным человеком, который меня понимает.

Вначале у нас был довольно простой разговор, я оценивал, можно ли доверять ей. Она, как оказалось позже — делала то же самое. Мы разговорились, и беседа полилась, затрагивая все темы подряд, начиная с волшебного поезда и заканчивая магическим правительством.

Она оказалась умным собеседником, и это меня удивило. Ведь я думал, что все дети тут избалованны родителями и не понимают, что такое труд и образованность.

Мы говорили и говорили, все больше открываясь друг для друга, до того времени, как поезд остановился.

Школа поразила меня еще с первого мгновения: старый огромный замок на возвышении, который горел тысячами огней в окнах, был просто великолепен.

Мы вошли тогда в Большой Зал и просто замерли, осматривая потолок в виде звездного неба.

Шляпа, точнее, Колпак распределил Гермиону в Рейвенкло, и этот выбор был довольно очевидным, это и решило моё последующее место жительства. Вначале Колпак не хотел отправлять меня к ней, но за небольшую просьбу (кстати, надо еще решить дело с Колпаком), он отправил меня на Рейвенкло.

В тот день я устал, будучи как будто во сне, но на следующий день, с утра, я смог оценить великолепие вокруг. Все это можно уместить в одно определение — магия. Она витала вокруг, как воздух, как вода в море, надо было только потянуться к ней, и вот — она у тебя в руках, делай, твори, что хочешь.

Первый завтрак и обед слегка шокировали меня. Но я, по крайней мере, уже видел нечто подобное в лице Дадли, поэтому воспринял более спокойно творящийся вокруг балаган. А вот Гермиона была просто поражена и даже пыталась впоследствии жаловаться.

Я с нетерпением ждал первых уроков и был слегка разочарован, когда на трансфигурации мы просто читали учебники. Затем директор Грюм зачем-то решил дать мне дополнительные уроки. Я понимаю, если бы я не успевал на занятиях, но год еще даже толком не начался. Видимо, он очень торопился, так как сунул мне в руки книгу с непонятным названием и быстро скрылся, сказав на прощание, что занятия продолжатся.

Затем была Травология, и это все больше напоминало мне о Дурслях. Пересаживать растения я к своим одиннадцати летам я умел отлично. В любом случае я никак не мог дождаться первого урока по истинной магии Защиты от Темных сил. Вёл его профессор Квиринус Квирелл, которого я возненавидел еще в первый день учебы. Отвратительная дикция, минимальные объяснения по заклинаниям, никакой информации, только море практики, что, соглашусь, не так уж плохо, но остальное приходилось смотреть в библиотеке, а это занимало много драгоценного времени.

Мы окончательно сдружились с Гермионой именно благодаря нашей жажде знаний, точнее, это нельзя назвать такой уж жаждой, но было очень интересно изучать новые заклинания и аспекты магии, особенно вдвоем. Мы даже завели для этого тетрадку, и теперь там появляются новые заклинания или темы, которые нужно в скором времени изучить.

Конечно, мы многое не понимали, но учитывая, что почти все лишнее время посвятили библиотеке, понемногу сложные вещи уже таковыми не казались.

Мы в несколько раз опережали сверстников, когда они только пользовались заклинаниями нулевого уровня (без дополнительных движений), мы уже вовсю изучали заклинания первого уровня. Почему для Anormulus нужен один взмах палочкой, а на Anormus — два, да еще и с полукругом? Это все даже сейчас сложно и не совсем понятно, но учитывая, что наши сверстники даже не задумываются над вопросом: а почему так, а не иначе? Мы прогрессируем.

Я думал, что хуже профессора Квирелла ничего быть не может, но нет, может. Профессор Северус Снейп, неофициально — летучая мышь Хогвартса. Но в мыслях я называю его Бэтмэн, очень уж ему этот образ идет. В любом случае его первых урок зелий был ничем другим как полным ужасом — он снял с нас больше тысячи баллов, а в его взгляде виднелось что-то такое… странное, как будто он ненавидит всех, а не только нас. Хотя, возможно, так и есть.

Вскоре мы углубились в теорию магии, пытаясь выяснить, каким образом до нас дошли современные заклинания. Это, конечно, было не полномасштабное исследование, но мы слегка затронули эту тему и в будущем, возможно, поработаем над этим больше.

Как и над рунами, которые пока нам не удаются. Вряд ли мы сможем сделать что-то с ними до третьего курса; нашей магической силы просто не хватает, чтобы заключить часть в предмет.

Затем был очередной урок с директором, куда я пришел вместе с Гермионой. Грюм больше спрашивал нас по книге, чем учил, и не заставлял ничем заниматься. Хотя он рассказал и немало интересного, например, то, что зелья дают кратковременный прирост сил, но значительно ухудшают здоровье выпившего. Я не понимаю, чего он добивается этими тренировками, которые занимают от силы десять минут времени.

В тот же день мне пришло приглашение от Хагрида, и мы с Гермионой отправились к полувеликану. Встреча была довольно нервной, в частности, из-за объявления в газете, где говорилось, что был ограблен пустой сейф в Гриннготсе, тот самый, с которого мы забрали некий предмет.

Потом наступил день рождения Гермионы, и я узнал о нём чисто случайно, когда краем глаза увидел в пришедшем ей письме от родителей слова о том, что бы она хотела в подарок.

В тот день я долго не мог заснуть и ворочался в постели, пытаясь придумать, как достать подарок для своей подруги, и совсем не заметил, как уснул».

Флэшбэк

«Гарри проснулся, ощущая какое-то движение в комнате. Медленно повернувшись, стараясь не спугнуть незваного гостя, он взял с прикроватной тумбочки волшебную палочку и зажег свет, направив его на неизвестного.

Свет упал на почти лысое существо, активно размахивающее носком, причем, размахивало оно носком Гарри.

— Ты кто и что здесь делаешь? — требовательно спросил Гарри, тыкая палочкой в существо.

— Руфли, домовой эльф, сэр. Руфли всегда убирает в это время, извините, что помешал вам спать, Руфли сейчас все быстро уберет… — ответил эльф, прикрываясь ручками от яркого света.

Угрозы это существо не представляло, и Гарри опустил палочку.

— Домовой эльф? — недоуменно сказал он.

— Да, сэр.

— Ты уборщик у магов?

— Нет, сэр. Руфли не только убирает, он еще моет полы, готовит кушать, снимает паутины, протирает пыль, подкашивает траву, поливает цветы, зажигает факелы на ночь, стирает, выполняет указания, а еще, бывает, передает сообщения.

— Ого! — поразился Гарри. — И когда ты это все успеваешь?

— Руфли работает двадцать часов в день, сэр.

— Понятно. Слушай, Руфли, ты можешь помочь мне достать торт и две редкие книги? Если нужно, я заплачу…

— Нет-нет, что вы! — замахал ручонками эльф, будто Гарри предложил ему яд. — Я сделаю все сам, какие книги вам нужны, сэр?

— «Рассвет» Вильгельма Лоурена и «Не смотри мне в глаза» Жосефины Медузы, успеешь до утра?

— Руфли успеет, Руфли хороший домовой эльф, и если нужно помочь самому Гарри Поттеру, он поможет, — сказал эльф и, щелкнув пальцами, исчез.

Гарри удивленно моргнул. Руфли просто растворился в воздухе.

Следующим утром.

— Вот сюда, налево. Ага, тут направо.

— Почему ты не взял её с собой? — с огоньком в глазах сказала Гермиона.

— Сейчас сама увидишь, — улыбнулся Гарри. — Вот в этом кабинете, — он указал на двери классной комнаты, и Гермиона ринулась вперед, распахнув дверь. На небольшом столике лежал пакет, а рядом стоял небольшой торт с одиннадцатью свечками.

— С днём рождения! — воскликнул Гарри.

— О, Гарри, спасибо, не надо было, — пораженно сказала Гермиона, прислонив ладонь ко рту.

— Это тебе, желаю всего наилучшего, — сказал он, передавая ей пакет, неумело завернутый в бумагу.

— «Рассвет», да еще и книга Медузы, спасибо, Гарри, ты самый лучший! — счастливо сказала Гермиона, рассматривая подарки.

— Ничего особенного, — улыбнулся Гарри. — И у нас есть новая цель для исследования: домовые эльфы.

— Домовые эльфы? — удивилась Гермиона.

— Да, это вроде как прислуги в домах магов. Вот, я смог кое-что узнать о них, — сказал Гарри, передавая ей небольшой пергамент.

— Слуги? Да как они могут!? Это ведь рабство. Они работают по двадцать часов в день и не получают за это денег, у них нет отпуска и больничного, у них даже нет прав. Эльфы даже не могут говорить от собственного имени, чёрт побери! — бушевала Гермиона, прочитав вступление и, яростно сжимала пергамент в руках, как будто представляя вместо него всех рабовладельцев мира.

— Я понимаю, если бы они были обычными существами, но у них есть своеобразная магия… Этот эльф исчез, только щелкнув пальцами. Представляешь, какие перспективы? — сказал Гарри, задумчиво водя пером по заглавию книги.

— Это, конечно, интересный феномен, но нужно положить рабству конец!

— Но что мы можем сделать, Гермиона? Нас никто не послушает, а магов все устраивает, им выгодно иметь слуг.

— Ты прав, — сдалась она, но затем подняла голову и с угрозой в голосе добавила: — но когда я вырасту, эльфы станут свободны, и все, кто их держал, будут платить штрафы! — сказала она. Смотря на её пылающие гневом лицо, Гарри мог признать: действительно, если кто и сможет это сделать, то только Гермиона».

Конец Флэшбека.

«После этого мы набрели на «Пушка», ручного пёсика Хагрида, который, как оказалось, охраняет философский камень. Гермиона предположила, что за псом есть еще препятствия, ведь какой тогда смысл делать тоннель куда-то вниз, если можно было поставить камень прямо за Пушком. В любом случае эту загадку нам не удалось разгадать до сих пор. В тот же день мы пытались использовать заклинания первого уровня, но ничего особенного нам сделать не удалось.

И вот, вчера был Хэллоуин, и я… даже не знаю, этот день был одним из самых странных в моей жизни.

Впервые за все время учебы утром я не встретил Гермиону в гостиной, но не придал этому значения. Это было первым тревожным моментом.