Along a different path (джен)

Слабый свет палочки с трудом рассеивал темноту. Гарри не сделал и пары шагов, как запнулся обо что-то. Раздался грохот и звон — он явно разбил какую-то посудину, непонятно за какой надобностью оставленную на полу. Гарри, чертыхаясь, отшатнулся в сторону и наткнулся на Гермиону — она сдавленно пискнула и зашипела, потирая ногу:

— Сделай свет ярче, в конце-то концов!

— Кто здесь? Что вам нужно? — раздался мужской голос, сиплый и слабый. Вряд ли он мог принадлежать тюремщику — слишком испуганно и жалко звучал, так говорить могла только жертва.

Гарри и Гермиона одновременно зажгли на кончиках своих палочек яркие огоньки. Тени укоротились, втянулись в углы, и подвал предстал во всем своем убожестве: грубо оштукатуренные стены, покрытые каплями конденсата, местами образующими подтеки, грязный влажный пол, усеянный черепками — очевидно, Гарри разбил кувшин или что-то вроде того. У дальней от входа стены, привалившись к ней спиной, сидел старик; седые волосы свешивались на лицо, мешая разглядеть как следует его черты, сквозь прорехи в грязной рубахе виднелось тощее тело, грязные руки прикрывали что-то на коленях. Гермиона сделала шаг к нему, поднимая палочку повыше. Старик зажмурился, выставил вперед ладонь, заслоняясь от света. Без защиты костлявых пальцев стала видна белокурая головка и худое бледное лицо, на котором, казалось, кроме огромных серебристо-серых глаз, и не осталось-то ничего.

— Не пугайтесь, мистер Олливандер! Это Гарри и Гермиона. Она пришли нас спасти. Вы ведь за этим пришли? — Луна, а это была именно она, приподнялась и перевела взгляд с Гермионы на Гарри и обратно.

— Да, Луна, ты права, — ответила немного растерянно Гермиона. Она обернулась к Гарри и красноречиво наклонила голову, спрашивая безмолвно, как теперь им выбираться из подвала — они рассчитывали на одну только Луну, а теперь к ней присоединился еще и Олливандер, слишком крупный, даже несмотря на худобу, чтобы поместиться с ними под мантией-невидимкой. Их и без того непростое положение стало еще более тяжелым. Гарри пожал плечами, и Гермиона, спохватившись, обратилась к пленникам: — Луна, мистер Олливандер, вы в порядке? Сможете идти?

— Все хорошо, — ответила Луна так спокойно, будто они повстречались где-то в коридоре Хогвартса, а не в подвале дома Малфоев, — мистер Олливандер тут куда дольше меня, но, я уверена, мы справимся.

Гермиона кивнула.

— Какие идеи, Гарри? — спросила она преувеличенно бодро.

Гарри огляделся — три пары глаз следили за ним неотрывно, в серебристых и серых горела надежда, в карих — зарождающаяся паника. Гарри дал себе мысленного пинка за то, что заварил эту кашу, хотя история с Отделом Тайн должна была его чему-то научить, но он снова поддался эмоциям: злости на Снейпа, страху за Луну, своей извечной тяге всех спасать, — и не подумал о последствиях, понадеявшись на удачу. Но Луна выглядела такой окрыленной, что ему снова стало стыдно. Гарри откашлялся — он привел сюда Гермиону, он ее и выведет, а вместе с ней и остальных.

— Скажи, Луна, к вам сюда часто заходят?

— Не слишком, — качнула головой, не отрывая при этом взгляда от Гарри, Луна. — В основном сюда заглядывают домовики, приносят еду и воду. Вы даже не представляете, как мы рады, что вы пришли! Домовики — не слишком хорошие собеседники.

— Домовики! Луна, ты — гений, — Гарри хлопнул себя по лбу и обернулся к Гермионе. — Домовики, Гермиона!

Она сложила руки на груди — свет ее палочки мигнул.

— На домовых эльфов не действуют запреты на аппарацию! Они свободно перемещаются в Хогвартсе, а ведь там аппарировать нельзя — это всем известно! Отличная идея, Гарри! Может быть, и сюда смогут попасть?

— Думаешь, они сумеют перенести волшебников? — спросил Гарри.

— Наверное… Надо проверить. Кого будем звать?

— Добби, он работал в этом доме. Добби!

Оглушительный треск раздался в подвале, отразился от стен, от сводов потолка, многократно усилившись. Гарри скривился и бросил опасливый взгляд на дверь в подвал.

— Гарри Поттер, сэр, звал Добби? Добби счастлив услужить!

Домовик вдруг замолчал и огляделся. Его глаза, и без того огромные, похожие на теннисные мячики, выпучились еще сильнее, счастливая улыбка увяла, и Добби, узнавший место, в которое попал, задрожал так, что кончики его ушей, напоминающих крылья летучей мыши, буквально вибрировали.

— Добби, мне нужно, чтобы ты перенес этих людей отсюда. Сможешь? — спросил Гарри, присаживаясь перед домовиком на корточки и беря его за лапку.

— Куда доставить друзей Гарри Поттера, сэра? — пискнул Добби, все еще испуганно озираясь.

— Недалеко от Плимута есть деревенька Пенли. Там в лесу наш лагерь. Он скрыт чарами, так что перенеси их куда-нибудь в лес, а затем возвращайся за нами, — сказала Гермиона.

— Поторопись, но вначале удостоверься, что им ничего не грозит, — добавил Гарри.

Добби поклонился, при этом едва не коснувшись лбом пола, затем ухватил пленников за руки и аппарировал. Когда в подвале умолкло эхо, Гермиона нервно хихикнула.

— Вроде все идет не так уж и плохо. Признаюсь, идея была ужасная, но нам снова везет!

Гарри рассеянно кивнул. Что-то не давало ему покоя — стоило домовику исчезнуть, как чувство неотвратимо надвигающейся беды поселилось за солнечным сплетением и теперь росло с каждым прошедшим мгновением.

— Надеюсь, он скоро вернется, — сказал он только затем, чтобы разбавить тишину подвала. Секунды шли, Добби все не было. Гарри казалось, что он аппарировал целую вечность назад, хотя на самом деле не прошло и минуты. Наконец раздался треск, но совсем не похожий на звук перемещения. Подвал залило светом, и Гарри вынужден был зажмуриться — таким ярким он оказался. Гермиона схватила его за руку.

— Гарри!

Миг — и их палочки вырвались из рук, улетев куда-то в сторону источника света. Гарри выступил вперед, так, чтобы Гермиона оказалась за его спиной, и прищурился, стараясь разглядеть, что происходит.

— Так-так-так. Кто тут у нас? — Довольно скалясь, к ним приближался Хвост. — Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер.

Лоб Гарри вновь прошила боль, будто не Петтигрю стоял с ним рядом, а сам Волдеморт. Перед глазами замелькали смутные картинки, он ощутил злость.

— Не могу сказать, что я этому рад! — процедил Гарри. — Что, Хвост, закончил убирать павлинье дерьмо и пришел навести порядок в подвале?

Гарри окинул взглядом Петтигрю — тот оставался все таким же низким и полненьким, неуловимо похожим на крысу. Он подумал, что можно было попробовать побороть его и отобрать палочки, но не успел сделать и шага, как расстановка сил вновь изменилась. Внезапно их с Гермионой притянуло к Хвосту, всех троих в районе груди опутали веревки, прижав друг к другу спинами. У входа в подвал, опершись на косяк, стояла Беллатриса.

— Хвост, я-то думала, ты не хочешь со мной беседовать, поэтому так быстро пробежал мимо меня в прихожей. Я уж собралась обидеться на твое плохое воспитание, а тут у нас, оказывается, предательство! — пропела она.

Лестрейндж приблизилась к ним вплотную, обошла кругом, похлопала Гарри по щеке, прошипев: «Повелитель будет счастлив», приблизила лицо к Гермионе и дьявольски усмехнулась.

— О чем ты говоришь? — заюлил Петтигрю. — Какое предательство? Я поймал Гарри Поттера с его подружкой-грязнокровкой!

— А я думаю, — протянула Беллатриса, — что это ты их сюда привел и поспешил на помощь, надеясь, что все уже уснули. Кстати, где пленники? Как вы их вывели? — Она вернулась к Хвосту и навела на него палочку с таким брезгливым видом, будто древесина могла запачкаться даже от одного соседства с ним. — Отвечай, что это было? Порт-ключ? Как ты провел сюда Поттера?

— Белла, о чем ты? Эти двое пробрались в подвал, пленников уже не было, а я их обезоружил, вот, посмотри, их палочки.

Петтигрю шевельнул носком ботинка, указывая на упавшие на пол палочки — свою и ребят.

— Не надо мне врать. — Кончик оружия Беллатрисы уперся ему в горло. — В поместье сейчас только я, ты, Драко, Нарцисса и Люциус. Скажи, кто из них мог провести внутрь Поттера и грязнокровку? Может быть, — она быстро облизнула кончиком языка сухие губы, — я? Или моя сестра?

— Нет-нет, я ничего такого не имел в виду, — Хвост весь сжался, Гарри мог чувствовать это даже спиной. — Это был кто-то другой, кто-то, у кого тоже есть метка. Вызови Повелителя, он разберется.

— Вызову, не сомневайся, — Беллатриса цокнула языком. — Но сначала сама разберусь с тобой, чтобы Повелителю не пришлось копаться в твоих грязных мыслишках. О-о-о, он щедро наградит меня своей благодарностью. Враг и предатель попались! Я брошу их к его ногам!

Она мечтательно улыбнулась, не замечая, что палочка уперлась в горло Хвоста настолько сильно, что кожа вокруг ее кончика побелела. Он захрипел:

— Я предан Повелителю больше, чем кто-либо! Это Снейп! Снейп мог провести их сюда!

— Снейп убил Дамблдора на моих глазах. Повелитель доверяет ему, — сказала Беллатриса с еле заметным сомнением, но тут же взяла себя в руки и зарычала: — А вот ты — предатель! Ты предал своих друзей, можешь предать и Повелителя! Я не верю тебе, Хвост, и никогда не верила!

— Это я помог ему обрести новое тело! — завизжал Петтигрю. — Я оставался подле, когда он был слаб! Я принес его палочку! А что ты сделала? Чем доказала свою верность?

Звук пощечины эхом отразился от стен подвала. Хвост дернулся и замычал. Гарри пошатнулся — удар был такой силы, что все они с трудом устояли на ногах.

— Я отдала Повелителю все! — голос Лестрейндж звучал как шипение змеи. — Я пошла за него в Азкабан кормить дементоров и пойду еще раз, если придется! Как смеешь ты обвинять меня в бездействии? Мне Повелитель доверяет свои самые сокровенные секреты! Мне, и никому больше! Я выполняю самые важные его поручения!

Она отдышалась и сжала дряблые щеки Петтигрю длинными худыми пальцами.

— Куда делись пленники?

Хвост молчал, поскуливая после удара.

— Не хочешь говорить? Ну так я узнаю у твоих помощничков, — она медленно обошла их вокруг и замерла напротив Гермионы. — Поттера трогать не стоит — Повелитель захочет сам расправиться с ним. А вот маленькая грязнокровочка никому не нужна, верно?

Она схватила Гермиону за волосы и дернула к себе. Гермиона вскрикнула и, не удержавшись на ногах, упала на колени, увлекая за собой Гарри и Хвоста. Лестрейндж брезгливо вытерла руку о подол платья, убрала палочку в карман и вынула небольшой серебряный кинжал. Даже в полумраке подвала, частично освещенного все еще не погасшей палочкой Хвоста, он угрожающе блестел и переливался холодным светом. Беллатриса присела рядом с Гермионой, задумчиво провела пальцами по ее щеке. Гермиона дернула головой, и Беллатриса с тем же выражением лица отвесила ей оплеуху.

— Ты бы не ерзала, девочка, — сказала она, — не то я ненароком попорчу чуть больше твоей чудесной кожи, чем собиралась.

Она приставила нож к щеке Гермионы, слегка надавила. Холодный металл впился в кожу, но пока еще недостаточно сильно, чтобы пролилась кровь.

— Где пленники, милочка?

Гермиона молчала, и Гарри, ослепленный злобой (он и не понимал толком, своей или Волдеморта), закричал:

— Не трогай ее, дрянь!

Беллатриса рассмеялась и наклонилась к Гарри.

— А если трону? То что? Что ты можешь, Гарри Поттер? Ты попался, как кролик в силки. Скоро я вызову Темного Лорда, и тебе настанет ко-нец! История Мальчика-который-выжил завершится так, как ей было суждено! Но прежде мы успеем повеселиться с твоей подружкой, — она ткнула пальцем в его шрам, и Гарри, окончательно разъярившийся от ее слов, от всхлипа Гермионы, раздавшегося у самого уха, от ощущения потного тела Хвоста, прижатого к его боку, с рыком подался вперед. Все, чего ему хотелось, — это стереть мерзкую улыбку с лица Беллатрисы и переключить ее внимание с Гермионы на себя. Его лоб с хрустом врезался в лицо Лестрейндж, и он тут же ощутил на коже теплые брызги. Беллатриса повалилась на пол, изрыгая проклятия гнусавым голосом и зажимая рукой разбитый и, должно быть, сломанный нос. Гарри тоже не удержался на коленях и упал на бок, потянув за собой и остальных. Гермиона оказалась сверху, Хвост лежал на боку, а сам Гарри — на животе. Ему казалось, что время замедлило свой бег — все будто происходило в замедленной съемке. Он огляделся — совсем рядом валялись отнятые Хвостом палочки. Он подумал, что вполне сможет дотянуться до них даже со связанными в районе локтей руками, нужно только немного развернуться и проползти чуть вперед. Но Петтигрю тоже заметил оружие и уже тянул к палочкам свою серебряную руку.

— Гарри, сделай что-нибудь, — крикнула Гермиона — Беллатриса, пошатываясь, поднималась на ноги. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего, а лицо, залитое кровью, походило на морду хищного зверя, только что разорвавшего жертву. Серебряный кинжал подрагивал в окровавленных пальцах, по его лезвию стекали алые капли.

Гарри уперся ногами в пол, напряг все силы, но положение Хвоста все же было более выгодным — серебряные пальцы корябнули по полу совсем рядом с палочками, еще миг, и все они оказались у него. Хвост радостно взвизгнул, но тут же замолчал, когда Гарри попытался повторить прием с ударом головой уже на нем.

— Чертово отродье! — закричала Беллатриса. — Тебе же хуже! Повелитель не будет так нежен с твоей грязнокровкой, как я! — она задрала рукав платья и занесла палец над Меткой.

Гарри не успел заметить, коснулась она ее или нет, потому что громкий хлопок оглушил его, боль в шраме затопила сознание, мир закружился перед глазами водоворотом; последнее, что он увидел, прежде чем исчезнуть из подвала, — это перекошенное яростью лицо Беллатрисы и яркий блеск летящего в их сторону кинжала.

Они, все так же привязанные друг к другу, приземлились на усыпанную сосновыми иглами землю. Воздух после подземелья ощущался невероятно ароматным, его, казалось, можно было попробовать языком, посмаковать, гоняя во рту, как вино. Веревки, стягивавшие грудь, вдруг ослабли, опали, и Гарри, не успев сделать даже одного нормального вдоха после аппарации, почувствовал, как его придавил к земле немалый вес и на горле сомкнулись пальцы — холодные, металлические, беспощадные.

Хвост с дьявольской ухмылкой сидел на нем сверху и собирался, очевидно, банально придушить. Гарри вцепился в его пальцы, со всей доступной ему силой постарался разжать хватку, но Петтигрю не уступал.

— Хочешь убить меня, Хвост? — прохрипел Гарри. — Убить, как и моих родителей? А я пощадил тебя! Ты — мой должник!

Секундное сомнение мелькнуло в водянистых глазках Хвоста. Хватка пальцев ослабла, и Гарри смог вздохнуть. Хвост вдруг кулем свалился с него, и Гарри молниеносно вырвал у него палочки. Кашляя и отползая в сторону, он увидел, как металлическая рука тянется к горлу Петтигрю, как пальцы уже сжимаются на его шее. Второй рукой Хвост пытался убрать подарок Волдеморта подальше от себя, но тщетно. В выпученных глазках читался настоящий животный ужас, и Гарри, ни на секунду не задумываясь, ринулся на помощь. Хвост хрипел и булькал, его лицо багровело на глазах, Гарри старался отодрать жуткую руку от его горла, но, с какой бы силой он ни тянул, она не поддавалась.

— Релашио, — крикнул Гарри, направив одну из палочек на металлические пальцы, но и это не помогло. Спустя пару секунд Хвост затих. Его кожа посинела, а глаза так и остались выпученными — они были устремлены в ночное небо, и все его лицо как будто бы выражало скорбь и сожаление — о мимолетном сомнении ли или о принятых в жизни решениях, Гарри не знал, да это было уже и не важно, все равно изменить хоть что-либо Хвост больше был не в силах. Вокруг стало очень тихо — ни один звук не нарушал покоя, будто сама Смерть явилась к ним, и обитатели леса: насекомые, птицы, животные — замерли в почтении, боясь пошевелиться. Гарри не мог отвести глаз от Петтигрю. Он пополз в сторону спиной вперед, отталкиваясь ногами, взрывая пятками верхний слой земли, укрытой прелыми сосновыми иглами, и позвал:

— Добби! Гермиона!

Никто не ответил, и Гарри, с трудом оторвав взгляд от лица Хвоста и хрипло дыша, повернулся. Луна и Олливандер застыли на коленях спиной к нему, Добби был тут же — его неказистая одежка и даже разномастные носки были залиты кровью. Гарри забыл о нехватке воздуха, о саднящей боли в горле и в ужасе рванул к нему, решив, что домовик ранен, но стоило ему оказаться рядом, как он заметил бледную, будто восковую, Гермиону. Она лежала на земле, а Олливандер склонился над ней, закрывая от Гарри большую часть ее тела. Но он все равно увидел чудовищное алое пятно, проступающее сквозь толстую ткань джемпера — его невозможно было не заметить, слишком вопиюще-неправильным было само его наличие.

— Гермиона, нет!