The Lie I’ve Lived (гет)

Как странно. Мое имя только что выскочило из Кубка Огня! Такое увидишь не каждый день.

Невилл вопросительно смотрит на меня, в ответ я отрицательно качаю головой. Большую часть вечера вчера мы провели вместе и вдвоем посмеялись над близнецами Уизли, превратившимися в стариков.

Делать нечего — встаю и иду вперед. Люди не хлопают — мне достаются лишь пристальные взгляды и нарастающий ропот. Ропот переходит в реплики недовольства, какой, мол, я грязный обманщик. Да захоти я — разве для участия мне потребовался бы обман?!

Дамблдор, конечно, озадачен — такое впечатление, что происходящее для него — какая-то сложная арифмантическая задача, требующая решения. Он жестом велит мне идти в комнату для участников, и я вхожу.

Как только я ступаю в комнату, меня замечает Седрик.

— Гарри? Нам надо вернуться в зал?

Я отрицательно качаю головой и, подойдя к окну, принимаюсь смотреть на окрестности. Взвешиваю последствия и обдумываю возможных подозреваемых. Кто-то обманом заставил Кубок выбрать четвертого чемпиона. На ум приходят Уизли, однако Фреду и Джорджу это не по зубам. Если бы они и добавили ещё одного чемпиона, то либо Анджелину, либо самих себя. У Малфоя и слизеринцев причин ненавидеть меня предостаточно, но для Драко не характерен модус операнди, при котором бы он стремился поместить меня в центр внимания.

Остались лишь настоящие враги, люди, желающие моей смерти, — Пожиратели. Снейп? Нет, он всецело в руках Дамблдора. Долг жизни в любом случае его бы остановил. Директор Дурмштранга — тоже перебежчик от своих приятелей-ПСов. Но не похоже. Зуб на меня ему точить незачем. У Люциуса возможность имеется, и недавно на следствии я мерился с ним силами. Остальные ублюдки не будут действовать без его ведома. Надо было вечером проследить по карте! Мог ли Питер пробраться в замок? Это четыре известных мне Пожирателя. А как насчет тех, которых не знаю?

Я так погружен в свои мысли, что не осознаю, как комната наполняется народом. Ко мне мгновенно подходит Дамблдор.

— Гарри, ты бросал в кубок своё имя?

— Конечно, бросал! — кричит Снейп. Вспыхивает скандал. Французская директриса требует от Крауча и Бэгмена каких-нибудь действий.

— Нет, — кидаю злой взгляд на Его Грязнейшество, хотя предпочел бы воспользоваться чем-нибудь посмертоноснее.

— Ты просил кого-нибудь ещё бросить твоё имя в Кубок?

— Нет.

Допрос продолжается, и я начинаю терять остатки и так невеликого терпения. Взрываюсь от реплики жеманной Динь-Динь, француженки Делакур.

Наипротивнейшим голоском она громко выражает недовольство:

— Этот мальчик собиг’ается участвовать — он сг’ишком маленький!

Ну всё, хватит. С меня достаточно.

* * *

— «Маленький мальчик» у меня здесь, принцесса! — сопровождаю реплику непристойным жестом. Ага, зовите меня просто: «посол Поттер», специалист по зарубежной дипломатии и международной доброй воле. Повернувшись, накидываюсь на Дамблдора:

— В вашем распоряжении есть преподаватели, привидения, картины и домовики по всему этому проклятому замку! Хотите сказать мне, что за кубком никто не наблюдал? Вы действительно настолько глупы?

Пожалуй, подобным образом на почтенного Альбуса Дамблдора набрасываются впервые за десятки лет. Умею я застопорить беседу.

Макгонагалл возмущается:

— Мистер Поттер, вы будете обращаться к директору с уважением — ведите себя достойно!

Избегаю пристального взгляда Дамблдора — не знаю, долго ли удастся не пускать его в разум, но к подобному разговору я пока не готов.

Оба лидера школ-гостей требуют объяснений. В споре о правилах Крауч и Бэгмен умудряются всех перекричать. Слышу слабый гул — Муффлиато! Придвигаюсь поближе к Дамблдору:

— Я могу сходить за веритасерумом, директор. Если мальчишка лжёт, мы это скоро узнаем, — говорит Снейп.

Дамблдор начинает отвечать, но я выстреливаю в ответ:

— Я приму три капли, если и ты на них согласен, Снейп.

— Хорошо, Поттер, что бы ты ни хотел у меня узнать, я этого не боюсь. Со своей стороны, я крайне заинтересован в твоих ответах на многие вопросы.

— Северус, это излишне, — заявляет Дамблдор.

Продолжаю игнорировать директора.

— Не будь так уверен, Снейп, что твое помилование распространяется на все действия, совершенные в качестве Пожирателя — всего сделанного или не сделанного тобой ранее оно отнюдь не покрывает. Гермиона ведь не единственная ученица, когда-либо варившая многосущное, правда?

Это его сразу же останавливает. Я знаю, что Снейп не мог подбросить моё имя, но знаю и то, что он попытался бы воспользоваться этой возможностью для получения информации о Сириусе, публично втягивая меня в его побег. Само исключение из школы непосредственного вреда мне бы не принесло. Мне бы очень хотелось убраться отсюда к черту. Разумеется, Снейп залетел бы в Азкабан за убийство, поэтому посмотрим, как далеко он собирается зайти.

До получения воспоминаний Джеймса Поттера у меня не было всех фактов для понимания того, почему Сириуса Блэка не исключили за попытку убийства Снейпа. Теперь кусочки складываются в очень неприятную картину.

Как я и сказал, Гермиона была не единственной ученицей, варившей многосущное в стенах школы. Милый «Принц-Полукровка» занимался тем же самым. На шестом курсе мародеров в течение пары месяцев он пользовался обликом Блэка, завлекая школьниц и творя что его душе угодно.

Это выяснил Сириус, когда маглорождённая семикурсница, староста по имени Сара Андэхилл, пришла к Блэку беременная. Вот только её метки не было на кобуре блэковой палочки. Само собой разумеется, Сириус был заинтригован и, воспользовавшись помощью Мягколапа, выследил и выяснил, что Снейп пытался уничтожить репутацию Блэка и замахнуться на девчонок вне своей весовой категории.

Сердитый Сириус вызвал его на дуэль в Визжащей хижине, зная, что там будет Ремус. Джеймс всё выяснил и спас Снейпу жизнь — так образовался долг жизни. Безобразие замяли. Сара была девушкой высоконравственной — возможно, именно поэтому Сириус никогда и не пытался с ней замутить. Она планировала оставить «Квартерона Принца или Принцессу», и Дамблдор в качестве взятки за молчание даже договорился об ученичестве. Через три дня после выпускного Сара и ее магловская семья были убиты. Пусть Снейп не сделал этого сам, но это была цена, которую он потребовал за вступление в ПСы! С Джеймса, Сириуса, Питера и Ремуса взяли клятву не разглашать многосущных приключений Снейпа, а со Снейпа — о Люпине с его «пушистой проблемой».

К счастью, клятвы действовали лишь до окончания школы. Лили ужаснулась, когда Джеймс, наконец, полностью рассказал ей о мерзком деле. Это объясняло царившее в течение последнего года напряжение между мародёрами и Снейпом. Если честно, мне любопытно, был бы я связан клятвой, данной Джеймсом. В прошлом году истечение срока клятвы позволило Снейпу уволить Ремуса. Надеюсь, смогу воздать добром за добро — с лихвой!

Мужчина поворачивается ко мне — в глазах ненависть.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, Поттер.

— У их клятв тоже истек срок! — выхожу из поля действия заклинания. — Да ладно, Снейп. Что нам, друзьям, каких-то три капли? — фраза притягивает к разговору всеобщее внимание.

— Тихо! — ревет Дамблдор. Очевидно, ему не по душе перспектива выставить на обозрение «грязное белье» Хогвартса перед гостями. Хорошо, что у этой школы столько чуланов для мётел, иначе скелеты пришлось бы выставлять в коридоры. — Достаточно. Мистер Поттер не кажется мне человеком, добровольно подписавшимся на такое опасное состязание. Учитывая факт нападения на него и покушения на убийство непосредственно перед началом учебного года, это ещё менее правдоподобно. Наша цель — определить дальнейшие действия.

Дурмштранг и Бобатон немедленно заявляют, что желают добавить ещё по чемпиону либо дисквалифицировать меня или Седрика. Вносят Кубок, и мы с Седриком до него дотрагиваемся. Ага, волшебная связь в наличии. Мы вынуждены участвовать в соревновании. Другого я и не ожидал; кто бы меня ни подставил, он это предусмотрел. Крама и Делакур посылают за двумя другими учениками, которым разрешат представлять свои школы, но магией принуждать сражаться не будут. Наслаждаюсь испепеляющим взглядом от проходящей мимо Флёр. Мечтай-мечтай, сука! Чтобы меня запугать, требуется нечто большее.

Хмури выясняет, что кто-то, видимо, наложил на Кубок конфундус, и этот кто-то — весьма компетентный, иначе Кубок бы не поверил в наличие четырех школ. Почерк на обрывке пергамента похож на мой, но кто угодно в любой момент мог вытащить из мусорки одну из моих работ.

С прибытием ещё двоих чемпионов вместе с несколькими зрителями в комнате становится слишком много народа. Нас ведут в кабинет Дамблдора. По дороге две француженки болтают на своем родном языке, в то время как их директриса продолжает выговаривать Бэгмену, Краучу и другим оказавшимся, к их сожалению, поблизости. Благодаря обучению Джеймса Поттера я в состоянии достаточно свободно следить за их беседой.

— … и тут неотесанный кретин грубит своему директору. Эти англичане, они такие невоспитанные. Ну почему турнир не могли провести в Бобатоне?

— Так что мне позволили участвовать, потому что Гарри Поттеру удалось каким-то образом затесаться в участники?

— Да, Эйми. Он утверждает, что его имя подбросил кто-то другой, но по мне, так больше похоже на то, как будто малыш извлекает выгоду из своей славы. Рано или поздно его поймают на лжи.

— Флёр, он не имеет особого значения. Ты сказала, что он был груб к тебе — значит, он ещё даже не достиг половой зрелости! Этот поздний цветок не может быть очень уж сильным. Давай прежде беспокоиться о других соперниках, таких, как Крам. — Черт, этот комментарий о половой зрелости несколько уязвляет.

Легонько стучу Эйми Бокурт по спине. Привлекательная брюнетка оборачивается. Я несколько подзабыл французский. Строго говоря, я никогда на нем раньше не говорил, но мне удается выдать:

— А может, я настолько силен, что способен сопротивляться слабенькой ауре этой курвы. Не хочешь подумать о такой возможности? Разумеется, я некультурный варвар, так что о чём тут говорить?

* * *

Через полчаса я окончательно устаю от выразительных взглядов Делакур и Бокурт. Факт, что в этом замке меня в очередной раз пытаются убить, уже забыт, и теперь все снова сосредоточились на том, каким образом три дополнительных чемпиона влияют на порядок заданий.

Фоуксу, похоже, нравится усиленное внимание. Сейчас он несколько староват. Представляю, какое внимание досталось бы Фоуксу от двух француженок, будь он в своей «цыплячьей» фазе. Тихонько подойдя к полке, беру Сортировочную Шляпу.

— Давно пора, Поттер! Не против сообщить мне, что, во имя скукожившихся яиц Мерлина, происходит?

— Я тоже скучал по тебе, Шляпа. Кто-то подставил меня, заставив участвовать в турнире.

— С тобой не соскучишься, правда?

— Ага, а если они ещё и дементоров вернут, то вообще сделают мне день!

— Посмотри на это с другой стороны: ради персональных тренировок ты можешь пропускать занятия сколько угодно.

Я не учитывал выгоду, пока Шляпа её не упомянула. По правилам этой фигни чемпионам в конце года не надо сдавать экзамены, и, попросту говоря, вполне можно пропускать занятия, не злоупотребляя этой привилегией. «Не злоупотребляя» звучит мило, да? Мне также положен советник из состава штата для обсуждения стратегии на следующие десять задач.

— Как думаешь, кого мне следует выбрать в качестве советника?

— Зависит от твоего желания сохранить твою тайну. До любого из тех никчемных порождений спермы рано или поздно, но дойдет, если только ты не выберешь Хагрида — он несколько туповат.

Мне нравится Хагрид, но даже я признаю, что Шляпа права.

— Эй! А как насчет тебя? Разве не могу я выбрать тебя?

— В принципе, в «Истории Хогвартса» написано, что я член штата. Не вижу, почему нет, ЭйчДжей. Посмотрим, что думает его дряхлость?

Мы со Шляпой слушаем продолжающуюся утряску деталей. В нескольких случаях с трудом сдерживаюсь от смеха, когда Шляпа беззвучно комментирует происходящее. Пройдет немало времени, пока я смогу взглянуть на мадам Максим, не вспоминая при этом, что ей следует сделать с Флитвиком.

Крауч оглядывается:

— Возможно, прежде чем продолжить дискуссию, позволим выбрать нашим чемпионам советников и отпустим их?

Директора школ судят соревнование, так что автоматически исключаются. Через пару минут обсуждений объявляется, что Флёр, Виктор и Седрик были выбраны первыми, так что первыми выбирают и советников. Любопытно, на ком остановится Седрик? Сомневаюсь, что его интересует Сортировочная Шляпа. Кроме квиддича, наши интересы не пересекались — я не слишком хорошо знаю Диггори.

Когда подходит очередь хаффлпаффца, Дамблдор просит его не выбирать деканов факультетов, чтобы их обязанности по отношению к остальной школе не пострадали.

— В качестве советника я бы хотел выбрать мистера Хмури. — Мудрый выбор, Седрик. Хмури как будто чего-то опасается; может, он хотел стать моим советником?

Когда взгляды обращаются ко мне, Дамблдор замечает на моей голове Шляпу и нахмуривается.

— Мистер Поттер, кого вы видите в качестве своего советника? Как я уже просил мистера Диггори, пожалуйста, исключите из претендентов деканов.

Показательно обдумываю. Можно провести большую часть года, пытаясь сподвигнуть профессора Синистру на роль моей миссис Робинсон[1]. Она была слизеринкой, на три года старше мародёров. Её факультет — пожалуй, единственное, что останавливало Блэка, мешая ему что-нибудь предпринять.

Ладно, такие отношения доставят одни лишь проблемы.

— Я так надеялся выбрать профессора Снейпа, но, думаю, моим советником всё же будет Сортировочная Шляпа.

— Боюсь, это невозможно, советник должен входить в штат.

— Согласно «Истории Хогвартса», Сортировочная Шляпа — член штата.

Адресую Шляпе:

— Не похоже, чтобы он купился. Если он заставит меня выбрать кого-то другого, может, наколоть его и выбрать Филча?

— Неплохая идея, ЭйчДжей, но лучше уж выводить Дамблдора из себя буду я.

Дамблдор и в самом деле достает книгу и сверяется.

— Как будто бы так оно и есть. Мистер Крауч, предусмотрено ли правилами, что советник должен быть оплачиваемым членом штата?

Крауч заставляет старину Перси Уизли проверить толстый свод правил. Проходят три минуты, прежде чем Перси качает головой и произносит:

— В правилах говорится лишь то, что советник должен быть членом штата.

Как только дело прояснилось, Дамблдор снова пытается меня урезонить.

— Гарри, ты уверен в своем выборе? Возможно, профессор Вектор или Синистра? Ты можешь выбрать даже мадам Помфри, с которой вы так сблизились.

— Нет, меня вполне устраивает Шляпа. Она единственная, кроме Фоукса, кто прожил достаточно и видел эти турниры, и сколько бы я не любил тебя, феникс, не думаю, что нашего взаимодействия будет достаточно для совместной работы.

Фоукс издает изумленную трель и пристально на меня смотрит.

— Дело не в тебе, Фоукс. Дело во мне. Сомневаюсь, что во время соревнований выпустят василисков. А если и так, заранее прошу прощения за то, что выбрал не тебя, но в защиту Шляпы скажу, что она там тоже была.

Пока феникс надо мной смеется, Крам саркастически усмехается и обращается ко мне в первый раз:

— Ты думаешь, я поверю, что ты сражался с василиском? Прежде я полагал, что ты просто лжец, теперь вижу, что ты ещё и хвастун.

Полагаю, автографа мне в ближайшее время ждать не стоит.

— Верь тому, чему хочешь. Мне безразлично. А если очень попросишь, я даже покажу тебе тело.

Чтобы составить мнение о Викторе Краме, хватает и минуты. Он — воплощение идеала Драко: мастер в квиддиче, международная звезда и ученик Игоря Каркарова.

Болгарин улыбается и хищно на меня смотрит.

— Посмотрим, чему я верю, когда начнется первый круг дуэлинга, дитя. Я не собираюсь делать тебе поблажек.

ДП был таким же болваном, когда Крам ещё писал в пеленки.

— Может, ты и хорош на метле, Крам, но здесь, на земле, ты такой же, как и мы, простые смертные. Когда дойдет до дела, увидишь, на что я способен.

— Посмотрим, есть ли у тебя вообще чем гордиться.

— Мистер Поттер! Мистер Крам! Сейчас не время для мелких ссор. Спрашиваю в последний раз: уверен ли ты, что хочешь взять Шляпу себе в советники?

— Абсолютно.

— Хорошо. Чемпионы, можете идти. Завтра ваши палочки будут проверены, и вы коротко поговорите с прессой.

— Эй, Шляпа! Думаешь, я смогу стереть эту долбаную усмешку с его лица?

— Я бы с удовольствием на это посмотрела, но не надо их недооценивать. У всех, кроме Диггори, были тренировки по дуэлингу. Я редко такое говорю и скорее позволю его дряхлости сунуть мне в рот свой сморщенный член, чем сказать это вслух, но спасибо, ЭйчДжей.

— Ох, Шляпа, перечница ты старая! — снимаю её с головы прежде, чем она успевает выдать язвительный ответ.

Со шляпой подмышкой спускаюсь с лестницы, Седрик меня останавливает и дожидается, пока остальная четверка не уйдет.

— На два слова, Поттер. Это действительно не твоя инициатива?

— Нет.

Седрик изгибает бровь в раздумье. Мы летали друг против друга, но никогда особо не разговаривали.

— Ладно, стоит ли оно того ли нет, если уж как следует подумать, я тебе верю. Знаешь, остальная школа будет не слишком довольна происходящим.

— Почему ты так думаешь?

— Во-первых, с одной стороны, вокруг тебя циркулирует множество слухов. Ты умудрился отказаться от зельеварения со Снейпом. А кто за пределами Слизерина об этом не мечтает? Отказ задевает кучу народа и из Равенкло, и из Хаффлпаффа. Большинство воспринимают решение директора как особое отношение, и им это не нравится.

— Отлично, готов поменяться: пусть именно их пытаются убить каждый год — посмотрим, как им это понравится!

— Эй, не надо убивать гонца, Поттер. Я же сказал, что верю тебе. Лишь говорю, что слишком многие взглянут на происходящее именно с такой точки зрения и поведут себя как ревнивые придурки. Принять участие в турнире хотели все, а тут всё выглядит так, как будто правила изменили только для тебя. Не справедливо, но что поделать! Если думаешь, что слизеринцы раньше не давали тебе покоя, подожди до завтра.

Шляпа соглашается.

— Диггори прав, Поттер. Я слышала, у тебя сейчас напряженные отношения с твоим факультетом.

— Я привык к роли парии. Справлюсь.

Седрик искренне улыбается:

— Я поговорю со своими друзьями и попытаюсь убедить, что ты не хотел участвовать в турнире. Черт, твое имя окружает столько слухов, что они могут и не поверить! Четверокурсницы с моего факультета будут разрываться, не зная, за кого болеть.

— Почему?

— Неужели ты не слышал, что они поклоняются Гарри Поттеру? Думаю, самая фанатичная — Ханна Эббот.

— Скажи мне, пожалуйста, что ты шутишь.

Смеясь, он продолжает:

— Вот что я тебе скажу: уничтожай волосы и обрезки ногтей. Меган Джоунс провела лето в тропиках и клянется, что научилась делать куклы вуду.

У меня вырывается стон, а Шляпа зубоскалит:

— Так и вижу заголовки: «Хаффлпаффский Гарем Гарри Поттера!» Подожди, только увижу эту даму, Скитер!

Пихаю Шляпу подмышку — надеюсь, запах там о-го-го — а Седрик тем временем смеется:

— Ладно, время к отбою. Если поспешу, то смогу заглянуть в Равенкло и рассказать Чо, что теперь ей придется занять место в межфакультетской команде.

— Ты с ней, да?

— Пока нет, но, возможно, скоро буду. Держи пока рот на замке, и я не скажу «гарему», что ты о них знаешь. Ты понимаешь, что когда-нибудь они ещё не раз передерутся?

— Я постараюсь действовать помягче, Седрик.

— Тогда ты ошибаешься. Я здесь, чтобы победить.

— Справедливо. Не будем делать скидок. Удачи тебе, Седрик.

— И тебе, Гарри.

* * *

Подхожу ко входу — Полная Дама смотрит на меня с презрением.

— В Гриффиндоре не место обманщикам, юноша.

— Оставьте лекции и откройте дверь — Честь и Единство, — говорю я пароль.

— Этот устарел.

— Кто его поменял?

Женщина фыркает:

— Староста Анджелина Джонсон. — О, приятно посмотреть, до какой степени не испытывает горечи мисс Джонсон.

— В таком случае не могли бы вы быть столь добры — известить обо мне кого-нибудь и попросить, чтобы мне открыли дверь?

— Нет. Сейчас проходит собрание, и они просили меня их не беспокоить. Мне было сказано: если ты подойдешь, то должен ждать снаружи, и по завершении собрания за тобой придут.

— Я вроде бы пока числюсь на этом факультете.

— На факультете Годрика, юноша, не по словам судят, а по делам, и я не одобряю твоих действий! — Несколько ближайших картин громко одобряют её выговор.

Хочу ответить, но Шляпа меня опережает:

— Мне случайно известно кое-что о настоящем Годрике Гриффиндоре, бледная ты тень магии. Они сняли его портрет в двенадцатом веке, потому что ночью он продолжал переходить из рамки в рамку, совокупляясь с любой особью женского пола, которую мог отыскать!

— Первый раз такое слышу!

— А жаль, тогда бы ты не была такой сукой! Итак, как тут недавно выяснил Поттер, я являюсь членом штата Хогвартса, так что аннулирующая фраза — Сумеречный Фестрал.

Несмотря на громкие протесты, портрет открывает проход, и я вхожу.

По другую его сторону меня ждут все гриффиндорцы — как в каких-то бандитских разборках. Староста седьмого курса, Холли Линч, кузина ловца ирландской национальной сборной, глядит сначала на меня, потом — вопросительно — на Анджелину.

— Поттер! Подожди в коридоре. Мы проводим собрание по поводу порицания и придём за тобой, когда будем готовы выслушать обвиняемого.

Порицание… долго же я не слышал этого слова. Такое случается, когда факультет коллективно отрекается от действий одного из своих членов. Это чисто символический общественный выговор. Две из величайших шуток мародёров прошли по самому краю — проводилось голосование, но обе они были слишком смешны, и порицания не состоялось.

Анджелина никогда не умела держать язык за зубами.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, обманщик?

— Мне нет нужды вообще тебе что-то говорить, Джонсон.

— Лонгботтом признал, что ты в курсе, как обойти возрастную черту.

Лицо Невилла становится красным от злости.

— А ещё я сказал, что был с ним вчера большую часть вечера и что он не бросал имя в кубок! — единственный плюс во всей этой абсурдице — Невилл показывает зубки.

— Это так. Ты сказал «большую», но не «всю». Гарри использовал тебя для создания себе алиби, а ты настолько глуп, что этого не замечаешь! Очнись, Лонгботтом! Он тебя использовал! Ты, Поттер, о себе слишком высокого мнения — надо бы сбить с тебя спесь!

Будь Анджелина собакой, её сейчас непременно следовало бы проверить на бешенство.

— Повторю четко и медленно, чтобы даже такая ревнивая девка, как ты, смогла меня понять. Я не бросал своего имени в кубок! Кто-то другой подставил меня в надежде, что у меня будут проблемы. В этих соревнованиях умирали люди. Если ты думаешь, что я сделал это ради славы, сколько ещё славы я могу заработать? Ради тысячи галеонов? В хранилище у меня намного больше. Когда мне исполнится семнадцать, то я получу столько, сколько не в состоянии потратить за всю свою жизнь.

Анджелина чуть ли не рычит:

— Убирайся, лжец! Ты обманщик, Поттер, и это очевидно. Заруби себе на носу: независимо от результатов голосования по порицанию, я всё ещё капитан квиддичной команды, и ты в ней больше не значишься. Я не намерена терпеть в небе обманщика ни сейчас, ни в следующем году.

Обдумываю, что скажу в письме к главному менеджеру Малолестона.

«Джонсон неплохой охотник, который преуспевает большей частью из-за действий Вуда, но решений принимать она практически не умеет — в пользу этого довода говорит факт, что на поле она в тягость. В дальнейшем, при условии её доступности, можно подумать об использовании ее в качестве экспериментального защитника, однако существует вероятность, что ей придется провести в лиге новичков несколько лет, прежде чем игрок приобретет хоть какую-то рыночную ценность».

И это звучит абсолютно правильно.

Пожимая плечами, просто качаю головой.

— Ты права, Энджи. Я никогда больше не поднимусь в небо ради тебя — надеюсь, в один прекрасный день ты подавишься своими словами. — Иду к лестнице.

Линч останавливает меня:

— Иди подожди в коридоре, Поттер. Когда мы будем готовы, я выйду за тобой.

— Большое спасибо, но я подожду в своей комнате. Что касается моих доказательств, буду краток. Я этого не делал, но если вы все настолько обо мне плохо думаете, буду рад снять герб Гриффиндора с мантии и носить нейтральный галстук на протяжении всего вашего нагоняя.

Голос Анджелины несется за мной вверх по лестнице.

— Обманщикам не сопутствует успех! Это новая фраза-пароль, Поттер!

Вхожу в комнату и вижу, что мой угол полностью разгромлен. В памяти всплывает то время, когда Джинни искала дневник. Плывущая в воздухе надпись «Обманщик» сияет слизеринскими цветами в пяти разных местах.

— Похоже, неплохо они над тобой поиздевались, ЭйчДжей, да?

— Похоже, так. — Начинаю проверять всё на предмет ловушек. При взмахе моей палочки полог, простыни, наволочки начинают пылать. Сложные чары, но не особо изощренные, чтобы их пропустило мое поисковое. Вызываю ветерок и прохожусь мини-торнадо вокруг постели. С каменного пола поднимаются жидкости и порошки. Липкие зелья и, принимая во внимание спотыкающее, похоже, зудящий порошок. Близнецы потрудились на славу.

Проверяю сундук и нахожу, что кто-то пытался его вскрыть, но не смог снять мои запирающие чары. Есть моменты, когда прошлое бывшего мародёра имеет свои преимущества, и они опасно близки к тому, чтобы убрать из словосочетания слово «бывший».

— Добби!

Эльф появляется.

— Да, господин Гарри Поттер.

Начинаю развеивать плавающие буквы, вводя в курс своего слугу.

— Полог, постельное белье, подушки и спинка кровати прокляты. Я сниму чары со спинки, но действуй и ты: уничтожь остальное, а потом замени. Тебе придется быть чрезвычайно осторожным при приготовлении моей пищи. Я хочу, чтобы ты избегал всех гриффиндорцев, не забывая о трех других факультетах. Не позволяй им подобраться к себе на расстояние приказа, но если им всё же удастся отдать тебе повеление, даже если покажется, что оно не причинит мне прямого ущерба, то до того, как его исполнить, ты должен доложить о нем мне или директору Дамблдору. Мне также нужно, чтобы ты избегал других преподавателей, за исключением директора Дамблдора. Ты понял? В этом замке есть люди, желающие причинить мне вред, и они постараются обманом заставить тебя им помочь.

— Добби не будет никому помогать причинять вред Гарри Поттеру!

Кидаю шельмецу подачку:

— Вот поэтому Добби — самый лучший эльф в Хогвартсе. Продолжай в том же духе, и я позволю тебе стать моим навсегда.

— Продолжай в том же духе, и чертово создание обкончает тебе ногу, Поттер.

Через десять минут я заканчиваю убирать последнюю буботубную гадость с крышки моего сундука. Близнецы не смогли в него забраться, так что изрядно постарались снаружи. Когда входят Рон с Гермионой, я занят черчением собственной возрастной линии. Оба встревожены.

— Полагаю, голосование прошло не слишком хорошо. Думаю, изменения в гардеробе уже целесообразны.

Она кивает и протягивает мне копию свитка.

— Голосование закончилось со счетом сорок пять против пятнадцати. Линч и Джонсон первоначально проталкивали срок до конца года, но двух третей он не набрал. Они согласились на месяц и уменьшат до недели, если ты извинишься за участие в турнире. Думаю, это условие поставили, зная, что ты не станешь извиняться. Оригинал уже на пути к Макгонагалл.

— Это единственное, в чем они правы. Ну, давайте, спрашивайте. Вам же хочется. Ладно, а вы, друзья, что думаете? Виноват я или как?

Гермиона нервно переминается.

— В этом году ты какой-то совсем другой, Гарри. Ты стал таким сдержанным и злым, но я не думаю, что ты сам захотел поучаствовать.

— Рон?

— Что ты делаешь?

— Разбираюсь с бардаком, который оставили твои братцы. В этих шутках совсем нет юмора, и, как видишь, я не смеюсь. Сейчас я рисую возрастную линию. Если они не смогли пересечь линию Дамблдора, то и моя их сдержит. — Игнорирую вытаращенные глаза Гермионы при известии о том, что именно я рисую, и сосредотачиваюсь на Роне.

— Твою собственную возрастную линию! Так ты всё-таки это сделал! Я так и знал! Я не голосовал за порицание, потому что мы друзья, но мне следовало знать. Как у тебя получилось? Спорю, это всё плащ!

— Что? Я способен нарисовать линию, и это доказывает, что я так и поступил? Ты идиот, Рон! Шляпа, ты была у меня сегодня на голове и смотрела воспоминания. Ты видела все, что происходило в кабинете директора. Это сделал я?

— Нет. Как всегда, Уизли раскрывает свой рот и выдает сплошные глупости. Он — самое слабое звено в твоем маленьком коллективе. — Несмотря на мой собственный гнев, чуть не обвиняю Шляпу в преднамеренной попытке подражанию Снейпу. Если так подумать, возможно, это Снейп все время подражает Шляпе?

Рон стоит с багровым лицом и разинутым ртом, а Гермиона поворачивается и направляется к двери.

— О, нет, надо созвать другое голосование!

Останавливаю её:

— Это стадо идиотов кинулось судить и провело свое голосование, потому что некоторых из шести— и семикурсников не выбрали, отчего те очень разозлились. Они закусили удила и понеслись вскачь, забыв поинтересоваться о фактах. За завтраком Дамблдор должен дать кое-какие объяснения.

— По крайней мере, надо сказать хотя бы Анджелине. Она восстановит тебя в правах.

— Сейчас это не имеет значения. Она заварила кашу, так пусть её расхлёбывает. У меня уже есть приглашение в лигу новичков на следующий год. Я больше беспокоюсь о том, что вынужден участвовать в этом проклятом турнире. Кто-то уверен: заставь четверокурсника принять участие, и он будет ранен или убит. Как я уже говорил в гостиной, Рон, у меня больше денег и славы, чем надо.

Рон открывает рот:

— Ага, как же, бедненький Гарри Поттер! — интересно, нет ли у Шляпы экстрасенсорных способностей? С другой стороны, моя реплика об игре в лиге новичков, должно быть, была для него как обух по голове.

— Рон! Твои слова совершенно не помогают! — Гермиона пытается нас примирить. Заметьте, я сказал «пытается».

Говорят, что я с норовом. Это правда. Отлично, не буду церемониться, Рон.

— Всё это у меня есть потому, что Волдеморт убил моих родителей. Мы знаем, что он ещё здесь и пытается вернуться. Неужели ты настолько тупой! Ты видел Пожирателей на чемпионате. Они высунули нос из своих нор, и это означает, что он пытается вернуться. Черт, да твой проклятый любимчик оказался одним из его слуг! Твоя долбаная крыса помогла убить моих родителей! Но я же не упрекаю тебя в этом! Если уж быть честным до конца, то что ты скажешь на это, Рон?

Рон выглядит так, как будто его пнули по яйцам. Он не умеет дискутировать и его намного легче вывести из себя, чем Малфоя. Гермиона верещит:

— Гарри! Не говори так!

Рон отвечает криком.

— Ты всё лето кидался на мою семью! Я от этого устал!

— О, ты имеешь в виду, не желая играть в войну шуток с твоими братьями или встречаться с твоей сестрой. — Размахивая свитком как палочкой, добавляю: — Сколько людей подписало этот свиток из страха того, что сделают с ними близнецы в обратном случае?

Рон, похоже, готов броситься в драку. Сейчас я оказал ему услугу. Да, я был к нему суров. Возможно, чересчур, но всё, что он видит, это слава и деньги. Он поступает разумнее всего и вылетает из комнаты.

— Что касается тебя, Гермиона: ты говоришь, что я был сдержанным и злым, и я скажу тебе, почему. Меня по-прежнему пытаются убить, и я от этого уже чертовски устал!

— Гарри, успокойся!

— Убирайся!

— Гарри, нам следует об этом поговорить.

— Гермиона, о чем здесь говорить? Это как на втором курсе. Люди верят в то, во что хотят. Рон, вообще-то, мой лучший друг, но даже он мне не верит. Дамблдор сделает объявление, сообщив, что я попал на турнир не по своей воле, но по контракту вынужден состязаться. Но это ничего не изменит, мать его! Просто оставь меня пока в покое. Я не хочу ругаться. Не с тобой. Не хочу спорить. Я просто хочу побыть один.

Гермиона расстроена — больше самой ситуацией, чем мной. Она удрученно уходит. После её ухода говорю Шляпе:

— Они не понимают, Шляпа. Они не видят, что происходит, и возможно, оба из-за этого погибнут.

— Да. Это правда. Сочувствую тому, кто тебя подставил. Ты ведь собираешься его убить, не так ли?

— Ты уже знаешь ответ.

* * *

На следующее утро атмосфера за завтраком подавленная. Поппи крайне недовольна тем, что я снова нашел приключений на свою задницу. Если подумать, я тоже не слишком-то доволен! Мы втроем, вместе с ней и со Шляпой, спускаемся на объявление в Большой Зал. Гермиона, похоже, вот-вот заплачет, а Рон после моей тирады держится в некотором отдалении. И хорошо, я тоже не желаю с ним разговаривать. Сажусь с Невиллом, который до сих пор пытается извиниться за вчерашнее.

— Невилл, плюнь и разотри. У тебя были хорошие намерения, и я это ценю.

Уже позавтракав в крыле, не трогаю ничего на столе. Дамблдор встает, и все блюда исчезают.

— Внимание, пожалуйста. Чтобы положить конец слухам относительно инцидента, хочу сказать: мы продолжаем расследовать, каким образом имя мистера Поттера могло появиться из Кубка Огня. Я установил, что сам мистер Поттер не намеревался принять участие в соревновании. Тем не менее, он вынужден состязаться согласно контракту, как и три других чемпиона, имена которых назвал Кубок.

Ощущаю на себе взгляды. До всего гриффиндорского стола начинает доходить, что они, так сказать, напортачили.

— В результате Дурмштрангу и Бобатону позволили добавить ещё по одному чемпиону. Мисс Афину Манос выбрали в качестве второго чемпиона от Дурмштранга, а мисс Эйми Бокурт — вторым представителем от Бобатона. Давайте пожелаем им всем удачи.

Дамблдор уступает подиум директрисе Бобатона. Аплодисменты, и она начинает с сильным акцентом:

— Задачи этого турнира разработаны для испытания характера чемпионов. Правила представляют собой своеобразный компромисс между тремя школами. По традиции Бобатона, соревнующимся позволено выбрать советников для оказания помощи в развитии стратегии и для командных соревнований между школами. Каждая школа собрала общешкольную команду, и участники были зарегистрированы. Правила Дурмштранга включают дополнительные задачи для наших индивидуальных чемпионов. Какие-то, как наша первая задача, будут известны соревнующимся, а другие останутся тайной до самого последнего момента.

Она делает паузу, показывая, что не только у Дамблдора имеется драматический талант.

— В нашей первой задаче мы прославляем наше волшебное наследие гонкой на метлах! Сейчас, во время моей речи, рядом с замком создается гоночная трасса до Хогсмида и обратно. Спонсор данного мероприятия — Мануфактура Гезальт по производству мётел, Марсель. Предприятие обеспечит своими новыми гоночными метлами, Сапсанами, каждого конкурсанта. Ни один из конкурсантов до настоящего момента не летал на этой новой марке, последнем слове в производстве мётел. Мне сказано, что к завтрашнему дню прибудут три дополнительные метлы, и чемпионам позволят ознакомиться с Сапсанами и трассой за день до гонки. Я также с радостью сообщаю вам, что мадам Гезальт великодушно предложила победителю метлу, на которой она или он прилетит к победе!

Улавливаю нюанс: Максим сказала «она или он». Кристально ясно — она считает, что ее чемпионки победят. Я не так уж плох на метле и, насколько помню, Крам хоть и мерзавец, но всё же Крам. Интересно, насколько Сапсан сравним с Молнией?

Невилл стукает по столу.

— Ух ты, Гарри! Гонка на метлах! Ждёшь?

Не могу отрицать. Гонка — это круто.

— Есть такое, но я всё ещё пытаюсь выяснить, кто меня так подставил.

— Не оглядывайся, к нам идет Линч.

— Поттер, можешь надеть нормальные галстук и мантию.

— Вряд ли. Я прочитал условия в свитке. Мои соседи по факультету публично отказали мне в этом праве на месяц, или на неделю, если я извинюсь — а я гарантирую, что извиняться не собираюсь. Вы отказываетесь от любых данных мне очков и оспорите любые снятые с меня очки. В общем и целом вроде бы так, да?

Высокая брюнетка шипит:

— Ты ставишь Гриффиндор в неловкое положение!

— Нет. Вы, ты и все остальные, ставите Гриффиндор в неловкое положение. Этот свиток подписал каждый пятикурсник и все, кто старше. Жаль, что я не присутствовал, когда вы вручали Порицание Макгонагалл. Она разнесла вас в пух и прах, так ведь?

Холли неловко.

— Профессор признала Порицание, потому что по уставу вынуждена это сделать. Она выразила свое мнение: дело не должно выходить за пределы башни. В спальнях носи черный галстук. Но за пределами башни ты можешь надевать цвета факультета.

Я поставил её в беспомощное положение, и она об этом знает.

— Нет. Условия списка однозначно заявляют месяц или, в случае извинения, неделю. Ты подошла лишь потому, что тебя заставила профессор.

Оглядываю стол — большая часть слушает беседу. Вижу Хейла, старосту седьмого курса, но значка на нем нет. Ух ты, Минерва, должно быть, сильно расстроилась. Видимо, и Холли висит на ниточке. Кстати о птичках, сюда идет Макгонагалл. Пространство вокруг Холли, похоже, вот-вот задымится от её пламенных взглядов.

— Мистер Поттер, я хотела бы с вами поговорить до начала церемонии проверки палочек. Пройдемте со мной.

Подхватив Шляпу, следую за профессором из Большого Зала. Мы направляемся в её кабинет. Как только входим, она закрывает дверь и жестом предлагает мне сесть.

— Поттер, хочу попросить вас об одолжении. Я понимаю, что вы сердиты из-за вашего вынужденного участия, но не наказывайте детей за опрометчивые действия. Оставьте это мне.

— Я заметил, что Хейл лишился значка.

— Это был просто последний из ряда его поступков, которые меня разочаровали. Его поступок в поддержку этой глупости нацелен на вас, но в равной степени и на меня. Я показательно сняла с него значок перед другими. Полагаю, это произвело необходимый эффект.

Думаю, Джонсон беспокоится и за свой капитанский значок в следующем году. С моей стороны это мелочно, но пусть она подергается, как уж на сковородке — я хочу это видеть, поэтому решаю пока не разыгрывать эту карту.

— Шляпа? Как думаешь?

— Да пошли они нахрен! Пощады для слабых или дремучих не будет, Поттер. Я потрясена тобой, Макгонагалл. Это учебное заведение, и если они не пострадают от последствий своих действий, то никчемные кретины никогда ничему не научатся! Учитывая, что картины в крыле уже спрашивали меня о событиях, то все в замке уже всё знают. Взгляните на факты: тайное уже стало явным. Пытаясь утверждать обратное, вы привлечете только больше внимания. Лучше игнорировать ситуацию и идти дальше.

— Как всегда, вульгарны, Шляпа. Надеюсь, вы не позволяете этому артефакту чрезмерно на вас влиять, Поттер. Я бы на вашем месте попросила другого советника.

— Тебе лучше беспокоиться о том, как Поттер на меня влияет. Если честно, я скучаю по «адской» Макгонагалл, которая пришла сюда учительствовать больше тридцати лет назад! Пребывание в кабинете Дабмлдора расширяет горизонты. Когда-то ты была бунтовщицей, была готова менять систему. А теперь больше не способна быть частью учреждения — ты трансфигурировала себя в кирпич, и тебя уложили в замковую стену. Чую, ты больше заботишься о нормах и показателях, чем о реальных достижениях учеников.

Приятно видеть, какие у Шляпы серьезные отношения с деканом моего факультета. Удивительно, как она меняет тактику от человека к человеку. Макгонагалл, как и Дамблдор, пропустила бы мимо ушей обычную профанацию, поэтому на неё Шляпа полагаться не стала, воспользовавшись ею лишь для эпатажности. Вместо этого колпак бьет по её гордости холодными и колкими доводами. Я увожу беседу в «безопасное русло», интересуясь, не желает ли случайно Синистра стать моим советником.

— Вернемся к теме. Я по большей части согласен с позицией Шляпы по Порицанию. Лучше его проигнорировать. Если Пророк или другая газета спросят о нём, скажу, что это внутренний вопрос, который останется закрытым.

Макгонагалл вздыхает и не сводит со Шляпы презрительного взгляда:

— Да, полагаю, это лучший путь из доступных. Встреча с прессой произойдет в атриуме. У вас проверят палочку. Рекомендую говорить Рите Скитер как можно меньше — возможно, мудрее оставить Шляпу у меня в кабинете.

— Шляпа будет вести себя прилично. Я доверяю ей — она знает, когда следует придержать язык.

— Вы довольно уверены в себе, мистер Поттер.

— Настолько, насколько и в остальном. Мы со Шляпой неплохо ладим. Есть ли у директора хоть какие-то сдвиги в поисках того, кто кинул мое имя в Кубок?

— Не думаю. Он мне пока ничего не сообщал. Как только сообщит, я незамедлительно вас проинформирую.

— Спасибо.

— В таком случае, полагаю, наша беседа закончена. Моя дверь всегда открыта для вас, если хотите поговорить — приходите в любое время. — Это лишь тень прежней Макгонагалл, которую помнит ДП, — только тень. Извиняюсь и возвращаюсь в больницу, посмотреть, успею ли перед встречей с прессой прослушать у Поппи очередную лекцию по зельеварению.

* * *

— И снова здравствуйте, мистер Поттер. Давненько мы с вами не виделись, да? — говорит изготовитель волшебных палочек, прекрасно зная, что мы виделись с ним пару недель назад. Как обычно, от этого мага по спине мурашки. Он уже закончил со всеми остальными чемпионами. Как и следовало ожидать, Делакур подтвердила известное мне, признав, что волос вейлы в её палочке принадлежал её кровной родственнице.

— Кажется, целую вечность, сэр. Как ваши дела? — полагаю, он мог сдать меня за то, что я привёл в его магазин Невилла, но как-то эти неприятности меркнут перед теперешней ситуацией.

— Неплохо. Можно вашу палочку?

Вручаю ему палочку, он её осматривает. После получения воспоминаний ДП я проводил гораздо больше времени, ухаживая за палочкой, метлой и плащом. Волшебные предметы ведь на деревьях не растут, верно? Ладно, полагаю, формально про некоторые всё же можно так сказать, но я отклоняюсь от темы.

Он выпускает из неё простенькое заклинание и, не особо вдаваясь в детали, объявляет, что она в отличном рабочем состоянии. Когда он вручает её мне обратно, его голос опускается до шепота:

— Великие и ужасные, мистер Поттер.

Как всегда, он оставляет меня гадать, что именно и сколько он действительно знает.

На нас спускают стаю репортеров. Открыт сезон охоты на несчастных школьников. Кто-то сказал, что «Ежедневный Пророк» пытался получить эксклюзивный допуск, но «Оракул» из Ниццы и нью-салемский «Геральд» задавили идею в зародыше.

— Рита Скитер из «Ежедневного Пророка», мистер Поттер, но вы это уже, конечно, знаете. Есть ли у вас минутка для моих читателей?

— Возможно, через пару минут — я обещал своё первое интервью мисс Клеруотер из еженедельной «Ведьмочки».

Старшая ведьма разъярена подобным пренебрежением. Мне по фигу. Мои другие воспоминания показывают мне, что за навязчивая хищница эта Скитер. Она насадит меня на вертел, несмотря ни на что. Тем не менее, проталкиваюсь мимо и двигаюсь к лицу подружелюбнее.

— Привет, Пенни. У тебя другая прическа. Стремишься выглядеть повзрослее?

Она улыбается:

— Гарри, какой же ты обаяшка! Я посчитала, что стоит попробовать. Смотрю, ты принёс с собой Сортировочную Шляпу — как очаровательно! Придется внимательно следить и избегать её прямых цитат. Итак, что, во имя Мерлина, здесь происходит?

— Если бы я знал! Кто-то обманом заставил меня принять участие в турнире. Знаю лишь, что Дамблдор ведёт расследование.

— А что за слухи о твоем Порицании?

— Что случилось с той невинной журналисткой, которая всего-то хотела зацепиться за должность? — спрашиваю я с хитрой улыбочкой.

— У неё есть источники в замке. — Староста школы — из Равенкло, так что это имеет смысл.

— Мой официальный ответ: это внутреннее дело моего факультета, и я предпочту его не комментировать.

— А неофициально?

— Неофициально я не скажу ни слова в комнате, полной журналистов.

— Хорошо, но в какой-то момент мне всё-таки понадобится неофициальный ответ. Итак, если ты не собирался участвовать, то кто тебя подставил?

— Кто-то, кто хочет, чтобы я пострадал. В таких турнирах люди умирали и были ранены. Прошлым вечером мне удалось посмотреть кое-что из истории. Один из турниров назывался «турниром, где не выиграл никто» — все сражавшиеся в нём умерли во время второй задачи. Одним из чемпионов был Морис Поттер.

Не напуганная неудачей Рита вклинивается в разговор:

— Так ты намерен отомстить за фамилию, э-э, Гарри?

— У вас будет возможность задать вопросы, мадам. А до того — вот мой советник, Сортировочная Шляпа Хогвартса. Можете поинтересоваться у неё насчет некоторых приоритетных проблем. — Кидаю на неё взгляд, полный отвращения, сую ей Шляпу в руки и ухожу от Скитер, жестом позвав за собой Пенни.

— Следующий вопрос. Ты вынужден соревноваться, так каковы твои планы?

— Сделать всё, что возможно. Придерживаться того, что знаю. Попытаться не перемудрить.

— У тебя за плечами лишь три года образования, ты был воспитан маглами, а состязание — чрезвычайно сложная задача, особенно в отношении дуэлинга. Ты чувствуешь себя в невыгодном положении?

— Дуэлинга в учебном плане Хогвартса нет. Он входит в состав Защиты От Темных Искусств. Как мне сказали, в других школах на него сделан больший акцент, так что Седрик, похоже, испытывает те же самые трудности, что и я. Как я и говорил, буду придерживаться известного мне, а остальное утрясется само.

Пенни смеется. За лето она выслушала сглаженную версию моих приключений.

— Уверена, у тебя всё будет отлично. У тебя великолепно получается действовать в стрессовой ситуации. Естественно, все мои читатели пожелают знать, кем будет та особа, с которой ты пойдешь под руку на рождественский бал?

— Зависит от того, как у тебя дела с Олли.

Она густо краснеет.

— Как всегда, Гарри, цинично, — но ценю. Оливер обращается со мной очень даже неплохо. Итак — нет, какой-то особой девушки у тебя сейчас нет — правильно, Гарри? Ты понимаешь, что это материал на обложку? Я слышала, вы с Кэти Белл расстались?

— Я слышал о том же. Мерзкие они, эти слухи, но я полагаю, что тебе требуется напечатать что-то посущественнее. Как насчет вот чего: Кэти очень милая девочка, но время, к сожалению, было неудачным. Я не мог уделить ей того внимания, которого она заслуживает, и взял на себя за это большую часть вины. Со всем, что сейчас надо мной нависло, не думаю, что в ближайшее время начну с кем-то встречаться. Всё мое внимание будет сосредоточено на турнире, так что, скорее всего, я пойду с подругой или случайной знакомой.

Полагаю, когда Кэти это прочитает, это лишь усугубит ситуацию. Я видел в свитке Порицания и её имя, и имя Джинни. Фурия в аду ничто по сравнению с брошенной женщиной. Разумеется, это означает, что в случае моего нежелания мне не придется принимать их извинения. Вероятность того, что меня увидят с ними на рождественском балу, стремится к нулю. Подожду до начала декабря и уже потом начну об этом волноваться.

Пенни одобрительно кивает и спрашивает:

— А что насчет соревнования? Есть какие-нибудь мысли по поводу пяти человек, с которыми ты вступишь в состязание?

— Честно говоря, я больше беспокоюсь о человеке, запланировавшем мое участие. Они здесь, чтобы сражаться и победить. А я — сразиться, победить и выжить.

Она натянуто улыбается:

— Всё, материала мне достаточно. А теперь, когда маска репортера снята, могу сказать: будь осторожнее, Гарри. Мы оба с Оливером за тебя беспокоимся. Если тебе понадобится помощь, пришли сову.

Благодарю её и направляюсь обратно, забрать свою Шляпу, пока Пенни нацеливается на Седрика, которого как-то игнорируют во всей этой суете. Крам греется в лучах славы, но я ловлю его на том, как он осматривает окружающую меня толпу. Глаза болгарина прищуриваются, но я не разбираю слов. Полагаю, его родители никогда не получали присланных домой комментариев типа «хорошо поступает по отношению к другим». По дороге останавливаюсь переговорить с репортером из «Оракула». Несколько раз приходится переходить на английский, но большую часть ответов даю на французском — надеюсь, в глазах зарубежных медиа это прибавит мне несколько очков.

Приблизившаяся Рита швыряет мне Шляпу:

— Эта вещь внушает мне отвращение!

Поля широко раскрываются:

— Забавно, я подумала абсолютно то же самое, Скитер. Ты была неприятной девочкой в одиннадцать, и, как вижу, время тебя ничуть не улучшило — только плоть у тебя пообвисла.

— А может, мне раскрыть публике, в какой мере древний волшебный артефакт требует замены?

— Что? Разве тебе не говорили не использовать палочку в этих целях, Рита? Так ведь можно и занозу получить — хотя мне жаль и её, всё остальное, умудрившееся пробраться тебе под юбку.

Их интерлюдия привлекла внимание нескольких человек, так что решаю вмешаться, пока у Шляпы есть преимущество.

— Это странно. Обычно Шляпа ведет себя с людьми довольно вежливо. Как я понимаю, вы хотели со мной поговорить.

Её «пристегивающие» чары быстрее, чем обычное заклинание.

— Конечно, Гарри. Разумеется, ты отложил свое наиболее важное интервью именно на сейчас. Возможно, пройдём куда-нибудь в более уединенное место?

— Нет, здесь неплохо. Какие у вас вопросы?

— Значит, в тебе есть некая авантюрная жилка, Гарри? Как у тебя получилось принять участие в турнире?

— Кто-то обманом заставил меня участвовать. Директор ведет расследование.

— Уверен ли ты, что это не просто твои инсинуации? Я знаю, ты страдаешь от последствий ужасного проклятья на чемпионате. Возможно, это результат каких-то остаточных эффектов?

Отвечаю кратко:

— Нет на оба вопроса. Следующий вопрос.

— Я заметила, ты не носишь эмблему Гриффиндора или гриффиндорский галстук — до меня дошел слух, что за участие в турнире тебе объявили публичное Порицание. Ты в простой мантии и в черном галстуке. Что ты скажешь об этом?

— Это внутреннее дело, которое не заслуживает обсуждения.

— Ты шутишь.

— Ладно. Шляпа, пошути для неё.

— Одна ведьма вошла в бар…

— Нет, Гарри, что в действительности стоит за твоим имиджем плохого мальчишки? Похоже, у твоих товарищей по факультету переполнилась чаша терпения, и они решили поставить тебя на место. У кого-то может даже возникнуть впечатление, что они тебя стыдятся.

— И снова повторяю: это внутреннее дело, которое не заслуживает обсуждения.

— Думаю, заслуживает.

— Тогда я думаю, что мы закончили. До свидания, мисс Скитер.

Её улыбка коварна.

— Нет, мы совершенно точно не закончили, Гарри.

Ага, я думаю так же, но посмотрим, какую историю она сочинит. Проталкиваюсь к репортеру из нью-салемского «Геральда» и болгарскому журналисту, поджидающим удобного случая.

* * *

Меня ожидает Хедвиг с копией «Пророка». «Ведьмочка» выйдет только в субботу, а другие издания больше озабочены продажей своих изделий читателю. Большая часть их не появится до завтра, а некоторые надо будет переводить. Как ни печально, это дает Рите изрядную фору.

Гарри Поттер производит на Турнире переполох

Рита Скитер

И снова здравствуйте, мои нетерпеливые читатели. Пресс-конференция в Хогвартсе, как и другие связанные со слабоумным старым дураком Дамблдором события, была полной катастрофой. Но цирком руководил на этот раз не высохшее ископаемое, а юный Гарри Поттер, пытающийся поспособствовать созданию образа непокорного подростка.

Да, знакомство с мальчиком-который-выжил лишь укрепило мое мнение о нашем одноразовом спасителе. Стоя в комнате, полной взрослых, одетый в мантию без гриффиндорских цветов, потому что его факультет подверг его Порицанию, подросток не особо желал отвечать на вопросы или делать заявление по поводу своей ответственности.

Я заметила, как он стрелой помчался к мисс Клеруотер из еженедельной «Ведьмочки», которая благодаря его помощи взлетела на пик славы, несколько месяцев назад написав с ним угодливое интервью. Дуэт чувствовал себе как будто бы весьма уютно — интересно, что думает по этому поводу восходящая звезда Малолестона Оливер Вуд? Несколько источников упомянули, что в школе Поттер поступил как Казанова со своей последней подругой, Катериной Бэлл, бросившей его и публично наказавшей из-за другой гриффиндорки, Вирджинии Уизли.

Вы знаете, я не целитель, но вынуждена обеспокоиться поведением юного Гарри. Настойчивость директора в том, что тот не собирался участвовать в турнире, не больше, чем дымовая завеса для прикрытия отчаянной потребности Поттера во внимании. Может, его слишком быстро выпустили из Святого Мунго после тех ужасных событий на чемпионате мира? Или его импульсивность — признак болезни посерьезнее. Никто больше не выживал после проклятия убийства, и даже самые знающие исследователи могут лишь предполагать последствия такого пагубного проклятья.

Возможно ли списать это на подростковые гормоны, или он представляет собой угрозу ученикам? Некоторые из других моих источников, которые из страха возмездия предпочли остаться анонимными, прокомментировали, что он презирает буквально всю власть. Возможно, кто-то из вас помнит такой пустяк, как прошлогодний инцидент с прибытием на летающей машине. А теперь Дамблдор торопливо реорганизует Тремудрый Турнир ради капризной прихоти нестабильного Гарри Поттера!

Тем не менее, отдельные люди вслух заявляют о своих мыслях касательно нахального выскочки. Одна из них — Флёр Делакур. Восхитительная чемпионка и очаровательная ведьма из Бобатона доверилась мне: «Гарри Поттер кажется чрезвычайно грубым и высокомерным мальчиком. Как и все остальные в вашей стране, я слышала о нём в детстве сказки. Очевидно, слава ударила ему в голову. Я хочу состязаться с настоящими волшебниками и ведьмами. Вместо этого две из моих дуэлей пройдут против того, кто только что стал тинэйджером. Где в этом спортивный дух?»

Ошеломляющий ловец и сенсация Болгарии Виктор Крам осторожно подбирает слова: «Поттер — мальчик, сражающийся в состязании для взрослых. Я лишь надеюсь, что организаторов не будут принуждать… Как там это называется? Ах, да, «смягчить» соревнование из страха травмировать дитя».

Эйми Бокурт, дочь французского министра внутренних дел, и Афина Манос из очень влиятельной семьи в Греции — бенефициары сомнительного решения Поттера. Обе они выразили удивление тем, что их пригласили участвовать в соревновании, и ни одна из них не нашла хороших слов в пользу Гарри Поттера.

Пожалуй, единственный защитник Поттера — другой чемпион Хогвартса, приятный и скромный Седрик Диггори из Хаффлпаффа. «Гарри сказал, что он не бросал свое имя, и я ему верю. Я желаю ему и всем остальным удачи в турнире».

Думаю, всем понятно, кто на самом деле является чемпионом Хогвартса.

Источники в Министерстве говорят, что Хогвартс не слишком настроен на сотрудничество относительно данных фактов. Пресс-секретарь министра сказал только лишь следующее: «Министр Фадж уделяет пристальное внимание событиям в Хогвартсе. Пока происшествие расследуется, он продолжит плотно отслеживать ситуацию».

Весьма уважаемый Люциус Малфой, не понаслышке знакомый с закулисной политикой Дамблора, сказал, что в случае, если будет доказано, что причиной путаницы послужил Поттер, то стоимость урегулирования изменений в турнире будет вычтена из семейных хранилищ Поттеров.

Я не сомневаюсь, что мы увидели лишь самый краешек интриги, творящейся в стенах Хогвартса, и где бы ни творились новые события, там вы обязательно найдете Риту Скитер.

* * *

Полагаю, дело могло быть и хуже. Перед больницей, в коридоре на третьем этаже, поджидают Драко и несколько его слизеринских подпевал.

— Поттер! Не поставишь мне вот здесь автограф?

— Отвали, Малфой!

Он хихикает как девчонка и продолжает пафосным драматическим тоном:

— О, нет! Ты ведь не рассердился на меня, ведь так? Я бы этого не хотел, учитывая твое нестабильное и жестокое поведение.

Прохожу среди ржача остальных и замечаю притаившуюся знакомую фигуру. Поворачиваюсь к двери в крыло:

— Малфой, пошли нахр…н и ты, и твой отец, и твоя мать, да и вообще вся ваша проклятая родня!

Блондин тянется за палочкой и начинает было кастовать простенькое проклятье. Спокойно могу от него увернуться, но стою прямо. Палочку Малфоя откидывает прилетевшее из ниоткуда заклинание, и из теней выступает Аластор Хмури.

— Я не совсем уверен, о чем ты думал, Малфой, но дуэли в коридорах запрещены. Полагаю, за это увижу тебя на отработке в следующий хогсмидский выходной. Можешь также объяснить недоумкам со своего факультета, по какой причине ты потерял двадцать очков. А сейчас забери свою палочку и брысь отсюда!

— Вы слышали, что он сказал о моей семье!

— Нет, слух у меня уже не так хорош, мальчик, зато зрение — великолепное! Что я вижу, так это что ты не спешишь отсюда со всех ног — значит, ещё одна отработка со мной. А теперь — убирайся!

Я бы сказал, что Малфою не надо повторять дважды, но Хмури это удалось.

— Интересный трюк ты придумал. Дергать его за усы — не лучшая идея, когда у тебя поддержки нет, а у него — сколько угодно.

— Я видел вас всё это время и подумал, что вы ждете шанса порвать их в клочки. Я специально встал боком, чтобы было легче уклониться. Даже если бы вы позволили ему разыграть карту, он все равно бы промахнулся, а я бы прошмыгнул в больницу, пока остальные прочухивались.

Бывший аврор одобрительно кивает.

— Схватываешь на лету, парень. Так держать, и ты отлично выступишь на турнире. Если от меня что-нибудь потребуется, совет или что-то другое, моя дверь всегда для тебя открыта.

— Спасибо, профессор. Есть соображения о том, кто меня так подставил с участием?

— Боюсь, нет. Заклинание на Кубке не оставило никаких следов. Если бы кто-то просто бросил твое имя, я бы больше склонялся к тому, что это ученик, но принимая во внимание все события, вынужден сказать, что это сделал кто-то достаточно умелый, а не самоуверенный сопляк. Бэгмен меня раздражает. Игорь Каркаров до невозможности скользкий, и каждый прожитый им день, на мой взгляд, это совершенно лишнее!

Что можно ответить на такое заявление? Киваю, но молчу.

— Я слышал, что у тебя есть пергамент, который мог бы мне помочь кое за кем присматривать. Если у тебя есть такой предмет, он бы мне очень помог.

— Люпин рассказал вам о карте? — воистину его второе имя — Иуда!

— Нет, ничего такого. Эта информация получена от твоего отца. Мы с ним немного тренировались и он как-то вскользь её упомянул. Ходят слухи, что у тебя есть плащ твоего отца — я подумал, что и карта тоже может быть.

— У меня её с собой нет, — запинаюсь я.

— Когда она у тебя будет, принеси её мне. Чем скорее я её получу, тем скорее мы сможем установить наблюдение. Принеси её к началу занятий в обед.

Одноногий мужчина выходит, а я захожу в больницу, чтобы заняться утренними делами. Механически выполняю задачи, мысленно просматривая воспоминания ДП, ища упомянутый разговор о карте. Из того, что я помню, Джеймс занимался с Хмури в основном делами. Изредка они расслаблялись за бутылкой огневиски, вспоминая о старых добрых временах. У мародеров был кодекс: «Что происходит в Хогварсте, остается в Хогвартсе». Насколько я знаю, он нарушил его один-единственный раз, ради Лили.

Это меня беспокоит.

* * *

[1] — из фильма «Выпускник», комедия с Дастином Хоффманом в главной роли.

* * *

Примечание автора:

Я знаю, как зовут Джинни Уизли. Я прописал это специально, чтобы подчеркнуть — Рита Скитер не проверяет факты. Это ошибка Риты, а не моя.