Непредусмотренный фактор (джен)

Хан просыпается от того, что его толкают в бок.

— Прости! — это Лея выпутывается из одеяла, не смотря ему в глаза. — Я уже опаздываю, я…

— На полу бутылки, — язык едва слушается. Напились они вчера знатно.

— Это значит «осторожно» или «дай сюда»?

Хан прислушивается к себе и довольно отмечает, что похмелья нет. Вот что значит правильный алкоголь и неизменное повышение градуса.

— Это значит, — он садится в постели и хватает принцессу за талию, — куда ты так торопишься?

— Послушай, — Лея не вырывается, но и не поддается ему, — я не хочу…

— Продолжения? — Хан пододвигается ближе, шепчет ей в ухо. И она все же фыркает.

— Вот еще. Тебя прощать, идиот.

— Я герой, — заявляет Хан, целуя ее в шею. — Героев нужно прощать, как же иначе?

— Герои искупают свою вину.

— И чем же я могу?.. М-м-м?

— Не этим! — Она все же выскальзывает из его рук. — Проведай Бена. И займи… сам знаешь кого. Чем угодно. Ты его сюда приволок, вот и займись его контролем. Пока он базу не захватил.

— Из медцентра, — скептически говорит Хан.

— Откуда угодно, — отрезает Лея. — Его не следует недооценивать.

— Послушай, — Хану не хочется быть серьезным с утра, да еще и наедине с голой женой, но выражение лица Леи ему слишком не нравится. — Ты же не боишься его, верно?

Лея одевается, не смотря на него.

— Я ничего не боюсь, — бросает она. — Я его ненавижу. И я опасаюсь того, что он может сделать.

— Ты думаешь, он предаст перемирие?

— Как только ему это станет выгодно — без колебаний. Если ты ему веришь, тебе нужно провериться на психологическую целостность.

— Мне не показалось, что он врал.

— Не верь ничему, что он говорит. — Лея застегивает куртку, выпрямляется, поправляет волосы. — Не смей ему верить, ты меня понял?

Хан кивает. Лея разворачивается на каблуках — и ему очень хочется сказать, что движения-то у нее в точности как у биологического отца, но он, разумеется, молчит. Провожает ее взглядом и начинает неспешно собираться сам. Согласен он с Леей или нет, но полученное задание следует тщательно обдумать.

Думать Хан Соло всегда предпочитал в процессе действия. Ввяжемся — а там и разрулится. Как-нибудь. Может быть. Наверное, этим и меряется молодость — верой в то, что все образуется. Вывезет и повезет, ему везло всегда — и будет везти, и впереди шикарное будущее…

От осознания того, что будущего уже почти и нет, почему-то ничего не изменилось.

* * *

Действовать Хан честно собирается по-порядку. Сначала зайти к сыну, и только потом — наверное — к ситху. Пообщаться. Но когда дежурный врач с вытаращенными глазами перехватывает его у двери медцентра, совсем не удивляется. Когда в его жизни хоть что-то шло по плану?

Даже успокаивает.

Врач несет бред, поэтому Хан ожидает всего — но на самом деле в палате не происходит ничего угрожающего.

Ситх по-прежнему сидит в медицинском… то ли кресле, то ли кровати, весь в бинтах, и даже не пытается освободиться. А у другой стены меддроиды и две другие кровати-кресла занимаются… Гм.

Хан с минуту смотрит на то, чем они занимаются. И, когда ситх таки поворачивает к нему голову, выдает:

— А я и не знал, что ты по технопорно.

Вейдер вздергивает брови.

— Не, — продолжает Хан, не дождавшись вербальной реакции, — ты вообще представляешь как это выглядит со стороны?

Ситх молча и очень скептически пожимает плечами. Мол — ну удиви меня.

Ну-ну.

— Как бунт машин, — довольно говорит Хан, проходя в палату. — Они, с твоей подачи, сошли с ума и начали трахаться.

— Это твоя рабочая версия?

— Это версия дежурного врача.

— Я разочарован.

— В его воображении?

— В его компетенции, разумеется. Зачем машинам секс?

— Это ты из личного опыта?

Вейдер щурится на Хана и неожиданно фыркает.

— Так тебя можно поздравить с воссоединением семьи?

Хану хочется ухмыльнуться и весело ответить, но ответ как-то не находится.

— Что это на самом деле такое? — он кивает на копошащуюся кучу дроидов и оборудования.

Ситх смотрит слишком понятливо. Но отвечает.

— Ремонтная сессия, разумеется, что ж еще.

— Это ты решил облагодетельствовать медцентр от широты души?

— Неисправная техника меня раздражает. Тем более, если проблему так легко исправить.

— Особенно если взломать систему коммуникации дроидов.

— Было бы что взламывать, — Вейдер морщится. — Соло, ты пришел развлечь меня трепом? Если так, не утруждайся, я в состоянии развлечься самостоятельно.

— Вот именно, — говорит Хан. — Вылезай из этого сооружения. Мне приказано приставить тебя к делу, пока ты базу не разнес, это цитата.

— Приятно, когда тебя не недооценивают.

Кресло раскрывается, Вейдер выбирается наружу. Откуда-то сбоку появляется очередной меддроид с больничной пижамой.

— Я так понимаю, систему базы ты еще не вскрыл, — комментирует Хан.

Иначе бы сюда принесли не пижаму, а — например — комбез. Военные синтезаторы в состоянии выдать легкую броню на любое телосложение, и такой синтезатор на базе точно есть.

— Это было бы объявлением войны, — говорит ситх, одеваясь. — Я пока не вижу в ней смысла.

— Пока?

— Соло, не строй из себя идиота.

— Не, я понимаю, что убить себя ты не дашь, — говорит Хан. — Но меня как-то интересуют другие граничные условия.

— Убить Бена я тоже не дам.

— Это радует. В этом мы сходимся. И?

— И девочку эту, пожалуй. Тоже не дам.

— Вейдер, не строй из себя идиота, — говорит Хан раздраженно, и получает неожиданно веселый ответный взгляд. — Другие условия какие?

— Да никаких, — вздыхает ситх и оглядывает себя с отвращением. — Ну, разве что, нормальная одежда в ближайшие часа два, иначе я ничего не гарантирую.

— Серьезно?

— Ты полагаешь, что шляться босым в пижамке по базе вероятного противника поспособствует моему душевному спокойствию?

Хан проводит рукой по лицу.

— Серьезно? — повторяет он.

— Я не собираюсь воевать с моими детьми. — Вейдер смотрит мимо него, на копошащихся дроидов. — И, помнится, я это уже говорил.

— В это сложно поверить.

Ситх пожимает плечами.

— А, — говорит он после паузы, и Хан подбирается. — Прежде чем ты меня куда угодно приставишь, нужно зайти к Бену. Я не смог получить его полную телеметрию и мне это не нравится.

— Он же здоров?..

— Он на жизнеобеспечении, — выдает ситх. — И в искусственной коме.

Хана выносит за дверь раньше, чем ситх успевает договорить.

* * *

Сын спит в больничной капсуле. Вокруг пикают приборы, мигают огоньками. За долгую и разнообразную жизнь Хан научился читать показатели жизнеобеспечения — и только поэтому сейчас стоит спокойно — спокойно стоит, совсем спокойно. У сына все в порядке — кроме того, что его подвесили на очистку крови. И в стазис ввели заодно.

Хан сжимает кулаки, смотрит на приборы — только чтобы не смотреть на спокойное лицо сына под прозрачным куполом. Слишком уж это… Слишком.

Про Вейдера он совсем забыл, и вспоминает только когда тот оказывается впереди и пробирается к аппаратуре. Хан даже пытается цапнуть его за плечо — неудачно.

— Не лезь, Соло, я знаю, что делаю.

— Какого хрена? — спрашивает Хан в воздух.

Именно в этот момент в палату вваливается все тот же дежурный врач.

Зря это он. Невовремя.

— …Неплохо, — комментирует спокойный голос сзади. — Только руку сдвинь, чтоб кадык не сломать. И артерию не пережимай.

Хан встряхивает головой и отпускает врача. Которого когда-то успел притиснуть к закрытой двери. За горло.

Врач смотрит на него ошалело.

— ...Г-генерал Соло…

— Какого хрена? — повторяет вопрос Хан.

Моего сына? В кому? Никому из нас не сказав?

— Протокол 17-34! — быстро, очень быстро говорит врач. — Отравленный одаренный, приоритет на скорейшее восстановление нормальных когнитивных функций…

— И согласия пациента наверняка не требуется, — добавляет голос из-за спины.

Врач потирает горло.

— Очевидно, что одаренный с таким составом в крови откажется от медицинской помощи. Процедура полностью безопасна, — добавляет он, не отводя взгляда от Хана.

— Вы должны были предупредить ближайших родственников, — констатирует Вейдер все так же спокойно.

— В карте Кайло Рена не указано ближайших родственников, — отвечает врач. И встряхивается. Его взгляд проясняется. — Что вы делаете, отойдите от приборов немедленно! Как вы вообще здесь оказались, я не давал разрешения...

И тут до Хана наконец-то доходит все им сказанное в полном объеме.

— Отравленного одаренного? — повторяет он. Врач осекается.

— Генерал Соло, я не могу разглашать…

— Это мой сын!

— Послушайте…

— Соло, — Вейдер оказывается совсем рядом, и врач отступает на шаг, явно не отдав себе в этом отчета, — пошли отсюда, я тебе объясню, что происходит. Процедуру прерывать очень нежелательно, наше присутствие здесь не имеет смысла еще пять часов.

— Что вы вообще делаете вне вашей палаты? Вам нельзя!.. — Врач пытается шагнуть вперед и явно не может. Будто что-то держит его на месте.

— Вы, — Хан утыкает палец ему в грудь, будто это дуло бластера, врач вздрагивает, — немедленно оповестите меня и генерала Органу как только начнете выводить Бе… Кайло из сна. Ясно? Ясно. Прекрасно. Пошли, э…

— Энакин, — говорит Вейдер голосом человека, делающего великое одолжение. — Можешь звать меня Энакин.

— Тебе не идет, — говорит Хан, и они таки выходят из палаты. И Хан не оборачивается на запертого в оборудовании Бена. Не оборачивается.