Перед падением (джен)

Сириус мог на пальцах одной руки пересчитать те моменты своей жизни, когда он был напуган до чертиков. Первый случай произошел, когда ему было шестнадцать: отец тогда пригрозил выжечь на его предплечье Темную метку против его воли. Второй раз он испугался, когда Лили впервые дала ему подержать Гарри: он был такой маленький и хрупкий, и Сириус страшно боялся, что уронит его. А третий раз был связан с Джеймсом. Питер сказал ему, что Джеймс попал в больницу Святого Мунго, случайно проглотив какой-то яд, и они тогда, забыв обо всем, лихорадочно искали противоядие.

И вот еще один случай, который Сириус смело мог добавить в список. В этот раз серебряная лань влетела в окно коттеджа в Кенте и, ошеломив всех, произнесла в оглушающей тишине: «Отмена плана. Берите эльфа и нападайте сейчас же, иначе будет поздно. Дамблдор и Грюм уже в пути».

Четверо волшебников и домовой эльф, позабыв о всякой хитрости, прорвались через охранные чары поместья Малфоев и влетели в дом через парадную дверь. Услышав крики боли, они ворвались в большой зал с высоким потолком. Сириус машинально отметил всю обстановку комнаты в мельчайших деталях: сказывалась тренировка на мракоборца. В центре стоял Волдеморт, и его змеиное лицо исказилось от гнева. У стен сжимались Пожиратели смерти: они смотрели на какого-то человека на полу, у которого были худые кисти и песочные волосы. Тело его извивалось от боли. Это был Римус…

Сириус замер, но Дамблдор промчался по комнате, как ураган, сметая попавшихся ему на пути Пожирателей смерти. Грюм ввязался в схватку с Беллатриссой Лестрейндж и Макнейром, Джеймс заревел от гнева и напал на Волдеморта, отбрасывая в сторону Люциуса Малфоя. Сириус же начал действовать на автомате, бросая заклятия только для того, чтобы пробраться к другу. Он едва-едва осознавал, что к его мантии цепляется Делла.

Наконец он рухнул на колени и перекатил неподвижное тело друга на спину, чувствуя, как у него сердце уходит в пятки. Пустые глаза Римуса совсем потускнели и смотрели в потолок, ничего не видя.

— Нет, нет, Римус, давай же, очнись! — выдохнул Сириус, прикладывая ладонь к открытому рту друга. Ничего…

И вдруг по его руке скользнуло чье-то теплое слабое дыхание.

— Есть! Лунатик, слышишь меня? Очнись же!

Сириус помахал рукой перед невидящими глазами Римуса. Никакого ответа.

— Римус! — закричал он, перекрывая шум битвы. — Римус, очнись!

И он попытался встряхнуть его, в ужасе почувствовав острые кости, выпирающие под рваной одеждой.

— Черт! Римус, да очнись же!

Никакого ответа. Сириус в отчаянии оглянулся на Джеймса. Он бы понял, что надо сделать. Джеймс всегда все знал. Но Джеймс ввязался в схватку с Волдемортом, тесня его назад со впечатляющей силой. Проклятия Волдеморта, казалось, отскакивали от противника. Сириус снова повернулся к оборотню, съежившемуся на земле.

— Лунатик, прошу тебя! — умолял он.

Что-то шевельнулось в туманных глазах. Римус моргнул и поднял взгляд на Сириуса. В его взгляде не отражалось ничего, одна лишь пустота. Сириуса будто под дых ударили, и его охватил страх.

«Господи, мы опоздали…»

— Давай! — закричал Грюм.

Джеймс и Дамблдор бросились к ним, Сириус схватил холодную руку Римуса и почувствовал ладонь Деллы на плече. Кто-то выкрикивал заклятия, но Сириус их уже не слышал. Они трансгрессировали (у него снова возникло такое чувство, словно ему приходилось протискиваться через невероятно узкую трубу), и сердце Сириуса замерло, когда в глазах Римуса засветилось узнавание. А потом они закрылись.

С тех пор прошло пять дней.

Римус все еще лежал без сознания в больничном крыле — в палате, огражденной от остальных. Они посчитали, что в Хогвартсе будет безопаснее, чем в Мунго. Мадам Помфри советовалась с врачами из волшебной больницы, но заставить Римуса очнуться у нее так и не получилось. Порезы и синяки она исцелила, а лицо заботливо вытерла Делла, которая постоянно сидела рядом. Римуса переодели в светло-голубую пижаму, и могло показаться, что он спит, если бы не неестественная неподвижность тела. Он всегда крепко спал, но не настолько же.

— Ему нужно время, чтобы исцелиться, — тихо объяснял Дамблдор Сириусу, Джеймсу и Лили. — Римус многое пережил в поместье Малфоев. Если бы он был слабее, его бы психика разрушилась за считанные часы. Но я не могу предсказать, сколько вреда принесли эти пытки его разуму.

Эта новость ввергла Джеймса в одно из его молчаливых настроений. Он вышел из больничного крыла, не говоря ни слова, и вернулся несколько часов спустя: волосы были взъерошены, а щеки порозовели от холода. Сириус понял, что Джеймс, скорее всего, взял одну из школьных метел и прокатился на ней, чтобы отогнать прочь тягостные мысли. В глазах Лили застыли слезы, но она твердо сморгнула их. Она приходила в Хогвартс каждый день вместе с Гарри. Мальчик или сидел у нее на коленях, или был у ее ног, неуклюже пытаясь ходить. Когда он впервые оказался в больничном крыле, он задумчиво посмотрел на бессознательного Римуса и тихо сказал:

— Луни спит.

— Да, малыш, — дрожащим голосом ответила Лили. — Он спит, но мы должны помочь ему проснуться.

И каждый раз Гарри, который был в эти моменты непривычно серьезным, подходил к Римусу на неловких шатающихся ножках и трогал холодную руку Римуса.

Сириус не мог поверить в то, что Римус может не очнуться.

— Он узнал меня, — настаивал он. — Он посмотрел на меня и узнал меня, я точно это помню.

Его мысли были вялыми и неповоротливыми, как маятник сломанных часов. Сириус снова и снова вспоминал, как они ворвались в комнату с Пожирателями смерти. Он то и дело представлял себе, как в тусклых глазах Римуса засветилось озарение, изо всех сил молясь, чтобы это было правдой, чтобы это ему не показалось. Но он никак не мог заставить замолчать внутренний голос, который постоянно говорил ему: «Это все из-за тебя. Это ты виноват в том, что с ним случилось».

После спасательной операции к Римусу в палату наведывались гости. В основном это были члены Ордена Феникса, у которых нашлось достаточно мужества и сил увидеть Мародеров после долгих месяцев подозрений. Сириус с интересом отметил, что обычная строгая маска МакГонагалл дрогнула, когда она увидела Римуса на больничной койке, которую он так часто занимал в студенческие годы. У Хагрида застыли на глазах слезы, и он принес каменные кексы собственного изготовления — они так и остались лежать нетронутыми на тумбочке. Грозный Глаз в своей обычной грубой манере тоже выразил слова поддержки. А Наземникус, зайдя в палату, сказал одно:

— Мне нравился этот парень. Плохо, что все так получилось.

— Он не умер, — прошипел Сириус.

— Но лучше-то ему не становится, — пожал плечами Наземникус.

Лили тогда пришлось приложить все силы, чтобы удержать Сириуса на месте и позволить Наземникусу уйти из больничного крыла целым и невредимым. Алиса и Фрэнк, приведя с собой малыша Невилла, тоже отнеслись к ситуации с добротой и сочувствием. Фрэнк даже принес для Римуса плитку лучшего шоколада из «Сладкого королевства», надеясь, что он съест его, когда очнется. Когда они уходили, у них обоих на лицах можно было заметить тревожное выражение. Даже Пивз решил внести свою лепту. На самом деле он просто хотел подложить под аккуратно сложенные одеяла подушки, которые будут издавать неприятные звуки, когда на них кто-то случайно сядет, но у него по крайней мере хватило порядочности в это время не петь свою вечную песенку «Глупый, глупый Люпин». Улетая, он даже слегка отсалютовал неподвижному Люпину, лежащему на кровати.

Более памятный визит состоялся, когда Дамблдор тихонько беседовал с Лили, расположившись у кровати Римуса. Эта встреча была незапланированной и довольно болезненной, особенно если учитывать все то, о чем они говорили тогда. В тот день в палату вошел Снейп, собираясь отчитаться директору. Он холодно посмотрел на Джеймса и Сириуса и едва взглянул на Лили. По мрачному взгляду Лили, обращенному в его сторону, Сириус понял, что, если он скажет что-то опрометчивое, смерть его будет долгой и мучительной. Поэтому он закусил губу и приготовился слушать.

— Как он отреагировал? — быстро спросил Дамблдор.

— Расплачиваться за его… недовольство, — Снейп поморщился, произнося это слово, — пришлось в основном Люциусу и Петтигрю. Никогда не видел, чтобы он так злился. Что бы Люпин ни сделал, теперь Темный лорд не остановится, пока не убьет его.

— А что именно он сделал?

Снейп раздраженно дернулся, когда к нему обратился Джеймс, но все же ответил.

— Не знаю точно, — дальше Снейп говорил осторожно, как будто старался сберечь старого врага от каких-то потрясений. — Темный лорд… жестоко исследовал мысли Люпина, но он не ожидал, что оборотень может так хорошо владеть окклюменцией. Он что-то выудил из его разума, да, но это были незначительные мелочи, не имеющие отношения к настоящим тайнам Ордена. В тот день, когда я позвал вас, Люпин сделал что-то, что заставило Волдеморта… ошибиться. Люпина отбросило назад уже через несколько секунд, но Волдеморт так разозлился, что потерял всякое самообладание.

Сириус содрогнулся и машинально взглянул на друга: его лицо заливала мраморная белизна и он лежал под одеялом, совсем не двигаясь. Джеймс тяжело сглотнул. Дамблдор посерьезнел.

— Хорошо, что ты не стал медлить и связался с нами как только смог.

Снейп бросил неуверенный взгляд на человека на кровати: кажется, он сомневался, что в этой ситуации было хоть что-то хорошее. Когда он ушел, Сириус изо всех сил ударил по стене.

* * *

На седьмой день было новолуние. Как Сириус и предполагал, их с Лунатиком квартиру взломали прошлой ночью. В комнатах был настоящий хаос: дверь висела на одних петлях, а вещи разбросали по полу и сломали. На следующее утро его позвал Грюм, чтобы оценить убытки. Целый день прошел за скучной рутиной: надо было составить список повреждений и обшарить всю квартиру, чтобы проверить наличие магических следов, которые мог оставить преступник. Но их не было, так что все оказалось бесполезно.

Вечером Сириус сидел у себя в кабинете и смотрел на одну точку в документе: строки расплывались перед глазами, и дальше продвинуться просто не получалось.

«Это бесполезно. Все равно ничего ценного не повредили».

Черный кофе обжигал язык, но его мысли все еще путались от истощения, и поэтому он решил прогуляться. Когда Сириус, громко топая, прошел через атриум, несколько министерских работников выразили ему соболезнования по поводу потери имущества. Сириус их полностью проигнорировал. Когда пропал его друг, никто даже и не подумал ему сочувствовать, а тут — сразу! При этих мыслях он почувствовал ярость и отчаяние, которое снова разгорелось в его душе, а потом ускорил шаги. Всю неделю в нем бурлили эмоции, и Сириус понимал, что стоит кому-то его прервать — и он выплеснет на этого человека всю бурю своих чувств. Но когда от фонтана Магического Братства до него донеслись протяжные тягучие нотки, он остановился как вкопанный.

— …конечно, я с благодарностью принимаю ваше приглашение на ужин, мистер Амбридж. Боюсь, у меня будет очень много свободного времени, пока отдел магического правопорядка не снимет с меня эти необоснованные обвинения.

— Какая жалость, Люциус. В этом месяце Министерству будет вас очень сильно не хватать.

— Я знаю. К счастью, я могу поработать на Министерство и из дома. И, конечно, как бы со мной ни обращались во время расследования, на мои пожертвования это не повлияет.

— Вы, как всегда, очень добры, Люциус.

От гнева у Сириуса вскипела кровь. Он развернулся и бросился к фонтану. Когда он увидел у фонтана Люциуса Малфоя, то совсем вышел из себя.

— Какого черта ты здесь делаешь? — громко возмутился Сириус.

Приземистый неказистый волшебник, с которым разговаривал Малфой, ошеломленно смотрел на него. Несколько волшебников, стоящих поблизости, поспешили убраться из атриума: они были наслышаны о вспыльчивом характере Блэка. Другие, напротив, остановились и открыто воззрились на разворачивающийся перед их глазами спектакль.

— Я бы посоветовал вам следить за словами, Блэк, — вкрадчиво произнес Малфой, — иначе вы создадите себе плохую репутацию.

Сириус вытащил волшебную палочку.

— Я тебя сейчас же оглушу и отправлю в Азкабан, — прошипел он.

— Без судебного разбирательства? Едва ли это справедливо, Блэк. К тому же вы слишком торопитесь с обвинениями. Разве может кто-нибудь после такого доверять вашим суждениям?

— Меня могут поддержать трое очевидцев, — заметил Сириус.

— Разумеется, вы говорили об этом ранее на этой неделе, — ухмыльнулся Малфой. — И суд решил, пока будет идти расследование, дать мне месяц испытательного срока. Об этом только что объявили.

Сириус окоченел.

«Суд решил…»

Он должен был быть там и опровергнуть это решение!

— Это невозможно…

— Дату слушания передвинули. Вы не знали об этом, так как были заняты своей квартирой, — насмешливо сказал Малфой. — Не повезло вам.

Сириус больше не сомневался в том, на ком лежит вина за произошедшее этим утром. Малфой ускользнул от них! Взревев от гнева, Сириус закричал:

— Инкарцерос!

Черные веревки вылетели из его палочки, извиваясь в воздухе. Амбридж отшатнулся. И тут, через весь атриум, пролетело еще одно заклятие. Веревки, не долетев до цели, сгорели дотла, и Малфоя, который как раз доставал палочку, коснулось только несколько искорок.

— Экспеллиармус! — воскликнул Сириус, взмахнув палочкой в сторону Малфоя. Оружие Малфоя вырвалось из его рук, перелетая через голову, и Сириус бросился к нему, не обращая внимания на крики, заполнявшие атриум.

— Прекрати сейчас же, Блэк!

Грубый и низкий голос начальника заставил Сириуса замереть на месте. К ним, прихрамывая, спешил Грозный Глаз Грюм, а за ним по пятам шагал Руфус Скримджер — парень, который тоже был мракоборцем, но на несколько лет старше Сириуса.

— Его отпустили, — тяжело дыша, произнес Сириус. У него в ушах звенело от гнева. — Эти трусы попросту отпустили его! Он отделался всего лишь испытательным сроком!

— А из-за тебя все становится только хуже, — прорычал Грюм, смотря нормальным глазом на Малфоя. — Убирайся отсюда, Малфой, иначе я тебя задержу за то, что бродишь здесь без дела.

Малфой вздернул голову, всем своим видом выражая достоинство, поднял палочку, нарочито неспешно расправил одежду, прошел мимо мракоборцев и, остановившись, прошептал:

— Присматривай за своим ручным волком, Блэк, а то Темный лорд найдет его и выпотрошит до костей.

Сириус дернулся, но хватка Грюма на плече удержала его от опрометчивого шага.

— Хватит! — приказал он.

Шаги Малфоя раздались вдалеке, и в атриуме начались неловкие разговоры. Сириус вырвал руку из хватки Грюма.

— Этот чертов…

— Никто не отрицает, что Малфой сволочь. Иди, я догоню. Дай только уладить небольшое дело, — добавил он, обращаясь к Скримджеру.

— Не надо ничего улаживать.

— Как раз наоборот, Блэк. Знаешь, за это маленькое представление я должен отстранить тебя от дел.

Сириус приподнял бровь, глядя на Грюма. Он начал успокаиваться, и гнев постепенно сменило навязчивое беспокойство. Грюм вздохнул.

— Но я этого не сделаю, потому что ты один из лучших мракоборцев. И ты нам нужен. Но хоть раз, Блэк, послушайся голоса разума.

И Грюм подтвердил свои слова тем, что от души шлепнул Сириуса по затылку.

— И что же говорит мой голос разума? — проворчал Сириус, приглаживая волосы.

Голубой глаз Грюма завертелся, жужжа, в глазнице.

— Он говорит, что Министерство ускользает у нас из рук, — прошептал он, наклоняясь к Сириусу. — Скоро правительство уже не будет поддерживать нас в этой войне. Если будешь таким образом привлекать к себе внимание, то сам скоро станешь мишенью.

— Ты параноик, — прошептал в ответ Сириус, но в груди у него заворочалось беспокойство.

— Может быть, — сказал Грюм чуть громче. — Но это моя работа.

— Ладно.

Сириус взглянул на фонтан Магического Братства, который весело журчал, явно не обращая внимания на их проблемы. Чувствовал он себя ужасно. Мракоборцы погибали на каждом шагу, Министерство теряло хватку и уже не заботилось о правосудии, а Римус никак не мог очнуться. Те остатки надежды, которые у него были, висели сейчас на тоненькой ниточке. Голубой глаз Грюма внимательно рассматривал его, словно просвечивал невидимыми лучами, и Сириус почувствовал себя неуютно.

— Ступай к другу, Блэк.

— Да, конечно, — пробормотал он. — Пока.

Сириус засунул палочку в карман и, едва переставляя ноги, ушел. Достигнув того места, где можно было трансгрессировать, он исчез, отправляясь к воротам Хогвартса. Трава, покрытая изморозью, скрипела под ногами, когда он шел к замку. Облака, закрыв звезды, низко нависли над ним, и на улице стояла практически непроглядная темень. Сириус сжал кулак, которым не так давно бил по стене больничного крыла. Заново срощенные кости в костяшках и пальцах все еще болели, но холод помогал ему прийти в себя.

Лили ждала Сириуса в больничном крыле, низким голосом читая вслух «Историю Хогвартса». Если бы у Сириуса были силы, он бы посмеялся над ней. В последние дни у него совсем не получалось заснуть. Он лежал без сна даже тогда, когда ему не приходилось дежурить ночью на работе или сидеть у постели Римуса. А теперь еще и стычка с Малфоем, из-за которой он тоже чувствовал себя отвратительно. Сириус прошел мимо рядов кроватей к белым занавескам, отделяющим кровать Римуса от остальных коек. Лампа горела так ярко, что казалось, будто бы это какой-то большой фонарь. Сириус раздвинул занавески и тяжело опустился в кресло рядом с Лили. Она натянуто ему улыбнулась, а потом встала и, чтобы не мешать ему, бесшумно ушла, по пути проведя рукой по плечу Римуса. Как только Сириус услышал щелчок закрытой двери, он обернулся к Римусу.

— Малфой сволочь, а Министерство катится ко всем чертям, — вздохнул он, устало массируя переносицу. Ему надо успокоиться и сказать о чем-то хорошем. Ради Римуса. — И, черт возьми, я не собираюсь читать тебе эту книгу, Лунатик, — слабо добавил он. — Вообще никакую не собираюсь. Это просто не мой стиль, и, надеюсь, ты это понимаешь. Утром после полнолуния я обычно сидел здесь и… не знаю. Думал над какими-то розыгрышами, наверное. Или решал, идти в класс или нет. Но книг не читал — это точно. — Он вздохнул и потер руками лицо. — Что произошло, Лунатик? Что случилось с нами?

Но Римус, конечно, ничего ему не ответил. Сириус криво усмехнулся, вспоминая свой первый курс, когда они — все четверо — были такими глупыми, молодыми и невероятно бесшабашными. Ему показалось, что эти воспоминания неплохие, поэтому он начал вслух вспоминать их первые неловкие попытки пошутить, когда они только начинали сводить с ума весь Хогвартс.

— Помнишь, как мы хотели перекрасить волосы слизеринцев в розовый цвет? Но у нас не заладилось с заклинанием, и в результате цвет поменяли все, даже преподаватели…

Он говорил о том, как они пытались стать анимагами:

— Я до сих пор помню вкус этого листа мандрагоры…

И о полнолуниях:

— Когда ты превратился, Сохатый застрял и не мог вытащить рога из шкафа. Ему пришлось провести так всю ночь!

Эти воспоминания помогали легче провести время, пусть и навевали грусть. Сириус избегал любого упоминания о Питере и горячо надеялся, что мадам Помфри не слышит его откровений.

— ….а помнишь, как выглядела Лили?! Она была просто поражена, когда Джеймс прошел мимо нее и даже не попытался пригласить ее на свидание. Думаю, она начала влюбляться в него именно тогда, когда поняла, что Джеймс может просто-напросто уйти. То, что у тебя есть, не ценишь, пока не потеряешь. Джеймс и Лили, конечно, не согласятся со мной. Они думают, что их чувства начали зарождаться в тот момент, когда…

Сириус резко прервался, потому что ему показалось, что он услышал шум. Он замер и изо всех начал вслушиваться в окружающую его тишину. Перед мысленным взором уже появились Пожиратели смерти, спускающиеся с кроватей. Сириус бросил взгляд на палочку на тумбочке: она находилась от него не дальше метра. Достаточно близко. Сердце бешено стучало. Никакого движения рядом не было, и вдруг...

Что-то коснулось его руки.

Отточенные инстинкты мракоборца в этот раз обманули Сириуса, и он, широко раскрыв глаза, уставился вниз. Пальцы Римуса снова пошевелились.

— Черт… — выдохнул Сириус.

Дыхание Римуса изменилось: стало более глубоким и не таким поверхностным, как раньше. Веки дрогнули, и друг, моргнув, открыл глаза. Его зрачки в свете лампы казались золотыми. Сириус почувствовал радость, но вместе с ней и страх. А если Дамблдор и Снейп оказались правы и Римус не сможет окончательно прийти в себя?

— Римус? — тихо и робко спросил Сириус. Сейчас в его голосе совсем не слышалось обычной самоуверенности.

Затуманенный взгляд Римуса скользнул к Сириусу и остановился на его лице. В его глазах застыла целая буря эмоций, в основном боль и страх. Сириус задержал дыхание.

Сириус крепче сжал холодную руку друга.

— Все в порядке, Римус. Ты в безопасности.

«Он узнал меня. Он понял, кто я такой».

Взгляд Римуса прояснился.

— Сириус? — выдохнул он.

В комнате все застыло, и Сириус чувствовал только маленькое шевеление воздуха, но ему показалось, что с его плеч свалилась гора. Не отворачиваясь, Сириус схватил палочку и взмахнул ею. Над дверью в комнату мадам Помфри зазвенел колокольчик. Он услышал ее приближающиеся шаги, но оторвать взгляд от Римуса все же не мог. Занавески с шелестом распахнулись.

— Блэк, если это еще одна твоя шу… Мерлинова борода! — выдохнула мадам Помфри. Римус медленно перевел взгляд на нее: он явно не понимал, что происходит.

— Римус, — ласково произнесла она. — Ты понимаешь, где находишься?

Его взгляд мазнул по потолку, белым занавескам, металлической раме кровати. Римус нахмурил лоб: казалось, ему трудно сформулировать какой-либо ответ. Сириус уже хотел было заговорить сам, когда Римус еле слышно выдохнул:

— Хогвартс…

— Правильно, дорогой. Давай-ка ты выпьешь немного воды.

Сириус помог Римусу сесть. Мадам Помфри с той нежностью, которая была припасена ею для своего любимого пациента, поднесла к его губам соломинку. Римус сделал несколько глотков и тяжело привалился к Сириусу, наблюдая за врачом. Его дыхание снова изменилось.

— Мадам Помфри, — прошептал Римус, внезапно понимая, кто перед ним. Но и в этот раз его голос был почти не слышен.

— Все правильно, дорогой. — Мадам Помфри быстро смахнула слезы с глаз. — Твой голос вернется, не беспокойся. Я ждала, пока ты проснешься: хотела дать тебе это зелье — оно поможет.

И она бесшумно приманила бутылку с водянистой жидкостью серо-зеленого цвета. Ее Римус тоже выпил через соломинку. Когда он закончил, Сириус почувствовал, что друг дрожит от усталости, и он помог ему опуститься обратно на подушки.

По губам Римуса снова можно было прочесть слово «Хогвартс». Уже во второй раз.

— Все правильно, Римус, — грустно и тихо сказала мадам Помфри. — Ты в Хогвартсе. Ты в безопасности.

Глаза Римуса закрылись.

— Отдыхай, Лунатик, — прошептал Сириус.

Он не думал, что друг его слышит, так как Римус сразу же потерял сознание.

— Мне нужно рассказать обо всем директору, — дрожащим голосом сказала мадам Помфри.

Сириус кивнул, не в силах сказать ни слова. Его колени подогнулись, и он упал в кресло. Римус узнал его. Он очнулся и был в своем уме. Сириус бы сейчас с удовольствием ударил по воздуху и заорал от радости, если бы не понимал, что здесь шуметь нельзя. Но все же, позабыв обо всех сомнениях, он быстро наколдовал патронуса и отправил его Джеймсу и Лили. Этого патронуса ему было наколдовать легче прочих, потому что Сириуса затапливали волны радости и облегчения.

* * *

Джеймс и Лили прибежали через десять минут после того, как Сириус прислал патронуса. Они вместе с Гарри вбежали в больничное крыло на какую-то секунду позже Дамблдора. Сириус высунулся из-за занавесок, радостно улыбаясь.

— Он узнал меня! — восторженно выкрикнул он.

У Джеймса отпала челюсть.

— Это правда, — подтвердила мадам Помфри. — Римус не сразу понял, что происходит и где он находится, но в конце концов произошло и это. Думаю, можно сказать, что мистер Люпин избежал самого худшего.

Мадам Помфри пожевала губу, будто хотела сказать что-то еще.

— Но это не все, верно? — подтолкнул ее Джеймс.

— Нет-нет, ничего страшного, — безмятежно отозвалась она. — Я буду держать вас в курсе событий.

Римус очнулся снова только на следующий день, когда позднее послеполуденное солнце расчертило пол золотистыми квадратиками. Сириус все еще оставался в больничном крыле: Грозный Глаз согласился прикрыть его на работе. Он было задремал, но его прервал Джеймс, который сидел по другую сторону кровати. Его резкое «Сириус» заставило его распахнуть глаза. Римус пошевелился и слегка поморщился, вырываясь из объятий сна в реальность.

— Полегче, Лунатик, — сказал Сириус.

Он терпеливо — даже и не знал, что у него столько терпения, — ждал, пока Римус распахнет глаза. Римус напрягся, но, получше рассмотрев больничное крыло, залитое золотистым цветом солнечных лучей, расслабился.

— Привет, Бродяга, — прошептал он. Голос был хриплым, но теперь его, по крайней мере, можно было отчетливо расслышать.

— Рад видеть тебя среди живых, Лунатик. Смотри, кто еще к нам пришел.

Римус повернул голову на подушке. Джеймс широко улыбнулся ему, но его плечи все еще были напряжены.

— Выглядишь совсем уставшим, Сохатый, — невнятно пробормотал Римус.

Напряженные мышцы Джеймса отпустило, и он расслабился.

— Ты нас порядком напугал, Лунатик, — дрожащим голосом сказал он. — К тому же по сравнению с тобой я свежий, как огурчик.

Но по нему было видно, как он устал. Черт, они все до смерти устали.

— М-м-м, — протянул Римус и медленно моргнул. — Что случилось?

Сириус обернулся к Джеймсу, чувствуя себя очень неуверенно. Он решил действовать осторожно и поэтому спросил:

— А что ты помнишь?

Римус нахмурился. Когда он заговорил, его хриплый голос прозвучал неуверенно.

— Я не… Все такое… странное, отрывочное, — он замолчал на мгновение, глядя в потолок, потом тяжело вздохнул, явно пытаясь в уме преодолеть какое-то препятствие. Сириус увидел, как в глазах у него промелькнула паника, уже через секунду сменившаяся пустым, невыразительным взглядом.

— Он… рассердился. А потом была пустота. Я не могу…

— Все в порядке, — поспешил успокоить его Джеймс. — Не надо вспоминать сейчас. Самое главное — это то, что мы вытащили тебя.

Римус закусил губу. Его бледные руки ухватили простыни, перекручивая их, и он слегка качнул головой, отрицая слова Джеймса.

— Не в порядке, — выдохнул он.

Он был напуган, и его голос звучал совсем по-другому — совсем не похоже на прежнего Римуса.

— Все такое… отрывочное… все… все не так… не там, где надо…

— О чем ты? — осторожно спросил Сириус.

«Не дави на него», — пронеслось у него в мыслях.

— Мне пришлось… разбросать свои мысли. Мне просто… нужно время, чтобы привести их в порядок. Вот и все, — сказал Римус. Кажется, говорить ему больше не хотелось.

— Все в порядке, — повторил Сириус.

«Это нормально, — сказал он сам себе. — Римусу пришлось пережить слишком многое, чтобы остаться полностью невредимым. Никто бы не справился на его месте».

Сириуса затопила волна сожаления: он вспомнил то, что предшествовало той хэллоуинской ночи. Месяцы недоверия, когда их связь друг с другом рвалась.

«Это я во всем виноват», — снова пришла непрошеная мысль.

Оборотень теперь мог дольше фокусировать взгляд, и смотрел он на них все чаще. Джеймс сжал кулак Римуса с побледневшими костяшками.

— Расслабься, Лунатик. Мы просто рады, что ты снова с нами. Мы ужасно по тебе скучали.

— Я тоже, — сонно пробормотал Римус и на несколько секунд закрыл глаза. Сириус уже подумал, что он заснул, но тут друг прошептал что-то еще.

— Что он сказал?

Джеймс пораженно смотрел на Римуса, без сознания лежащего в кровати.

— Он спросил: «Где Питер?» — повторил он в тишине больничного крыла.