Избыток душ / Souls Abound (гет)

Собираясь начать урок, Ремус попытался разбить детей на пары и тут же столкнулся с парой непредвиденных проблем.

Первым нарушителем спокойствия оказался Гарри:

— Простите, профессор, но с тех пор, как эта штука исчезла из моего шрама, мадам Помфри не позволяла мне колдовать. Она хотела дать моей магии время устояться и беспокоилась, что мне будет трудно её контролировать, когда я снова начну колдовать. Честно говоря, не хочется пускать заклинания в других, пока не буду уверен, что всё в порядке.

Эта просьба придала смелости Луне.

— Сэр, а мне весь первый курс было трудно контролировать свою магию. Кажется, я тоже пока не готова бросать заклинания в других.

Ремус превратил пару кустов в тренировочные манекены, чтобы эти двое могли поупражняться, а он пока поработает с остальными. Рон оказался в паре с Невиллом, Ханна — со Сьюзен, а Гермиона — с Джинни.

Последняя сразу же попыталась извиниться за вчерашнее поведение своей матери, однако подруга нисколько её не винила.

— Ты тут ни при чём. Хотя надеюсь, поймёшь, если этим летом мы с Гарри не станем задерживаться в «Норе». Впрочем, мне, как девушке Гарри Поттера, чего-то подобного и следовало ожидать.

Джинни поняла, что замечания её матери всё-таки задели Гермиону, хоть она и пыталась свести всё к шутке.

А та тем временем приняла заговорщический вид — шанс поболтать о своём о девичьем стал для неё чем-то новым. Ведь никто в здравом уме не станет обсуждать что-то серьёзное с Парвати или Лавандой, иначе в считанные минуты всё твои тайны разлетятся по всей школе.

— Меня больше интересует, что там у Рона с Луной. Так что выкладывай!

— Ну, Рон уже который год нравится Луне, — Джинни явно с удовольствием сменила тему. — А теперь, похоже, и мой братец наконец-то обратил на неё внимание.

А Рон тем временем так усердно «обращал внимание», что Невилл едва не застал его врасплох. Причина проста как пара кнатов — за спиной у Луны как раз стоял Гарри и держал её кисть, пытаясь показать правильное движение.

Девочки немного посмеялись над незадачливым Роном, и тут Гермионе в голову пришла идея:

— Как насчёт слегка его подтолкнуть? Можешь ему сказать...

Они так сосредоточились на этой парочке, что заметили стоявшего прямо у них за спиной профессора Люпина, только когда тот заговорил:

— Вы заниматься пришли или сплетничать? Мисс Грейнджер, Гарри платит мне весьма приличные деньги, чтобы я учил вас защищаться. Не хотелось бы тратить его золото зря.

Получив заслуженный выговор, девушки сразу принялись демонстрировать заклинания, которые им велели отрабатывать.

Луна за последние двадцать минут личной «учёбы» с Гарри узнала о своей магии больше, чем за весь первый курс. Он так умел объяснять, что у неё сразу всё раскладывалось по полочкам. Конечно, мастерски она чарами пока не владела, но впервые поверила, что сможет справиться.

— Гарри, — снова вмешался Ремус, — мы с мисс Лавгуд очень ценим твою помощь. А как насчёт оглушителя вон в тот манекен?

Гарри машинально вытащил палочку и бросил заклинание. Красный луч врезался манекену прямо в грудь и швырнул его мимо взрослых, которые как раз вышли в сад. Бедная мишень пролетела сквозь временный щит, который на время уроков установил Люпин, и только прочная ограда сада Грейнджеров прервала его полёт.

— Понятно, почему ты не хотел бросать заклинания в человека, — ошарашено выдавила Луна. Её глаза буквально выкатились на лоб. — Теперь мои проблемы кажутся совершенно несерьёзными.

Правда, улыбка на её лице «подсказала», что в этих словах не было и намёка на упрёк. Однако Гарри ничего не заметил — его взгляд приковал улетевший манекен.

Ремус тоже был потрясён, ведь это самый мощный оглушитель за всю его жизнь. Подобный Ступефай пробьёт его собственные щиты как салфетку. Ну и как прикажете учить того, кто уже сейчас настолько сильнее своего учителя?

* * *

Чета Грейнджеров так смотрела на Амелию Боунс, словно прямо у них на глазах та сошла с ума. Но, по крайней мере, не сказали сразу «нет». Значит, можно пояснить:

— Судя по этим воспоминаниям, ситуация в Хогвартсе оставляет желать лучшего. Дамблдора надо смещать немедленно. С этим все согласны?

Грейнджеры и Августа Лонгботтом, тоже внимательно слушавшая Амелию, дружно кивнули.

— Обстановка в Министерстве с Фаджем во главе ничуть не лучше, — продолжала мадам Боунс. — Мой департамент арестовывает подозреваемых только для того, чтобы Фадж заявил, что они не могут быть виновны, и под каким-нибудь предлогом отпустил. Полагаю, в качестве директора Хогвартса я могу сделать для общества гораздо больше, чем в качестве главы ДМП. А министр ухватится за такой шанс от меня избавиться обеими руками. Это же замечательная возможность назначить на моё место кого-нибудь из своих лакеев. А если ещё и Дамблдора удастся как следует в грязи извалять, у Фаджа будет настоящий праздник.

— Всё это прекрасно, но почему так важно, чтобы Гермиона осталась в Хогвартсе? — решила уточнить Эмма. Всё-таки в их семье не одна только Гермиона отличалась умом и сообразительностью.

— Потому что она — девушка Гарри Поттера, и он последует за ней повсюду! — решительно и, как обычно, прямо заявила Августа. Но затем всё-таки несколько сбавила тон и уже довольно спокойно пояснила: — Не хочу здесь никого поучать, но вы оба даже представления не имеете, как этот мальчик для нас важен. Впрочем, откуда вам знать? Нет, это надо было пережить. Тёмные силы уничтожали всё на своем пути, и если бы не этот мальчик, ни я, ни Амелия сейчас здесь не сидели бы. Нас обеих наверняка бы убили, да и вас с дочерью, скорее всего, тоже. Они убивали маглорождённых ради развлечения, и первый же всплеск случайной магии у Гермионы привёл бы их прямо к порогу вашего дома.

Начинавшая злиться Эмма снова задала меткий вопрос:

— Если Гарри для вас так важен, может мне кто-нибудь объяснить, почему он жил в таких условиях у Дурслей?

Суровая маска Августы дала трещину, и все увидели боль, которая под ней скрывалась.

— Когда я всё это смотрела, у меня сердце разрывалось. Мы подвели ребёнка, который нас спас. Его крёстный — чтоб ему сгнить в тюрьме! — предал его родителей. А крёстная мать Гарри сейчас в отделении непоправимых повреждений в госпитале святого Мунго. Она и родного сына-то не узнаёт, не то что крестника. Её муж Фрэнк — на соседней кровати в точно таком же состоянии, а это мой единственный сын. Ну а мой внук — их единственное дитя. Не считая меня, Невилл — последний Лонгботтом, так же как Сьюзен — последняя из рода Боунс. Ну а Гарри — из рода Поттеров.

Это потрясло Дэна и Эмму едва ли не меньше, чем всё, что они узнали за последние несколько дней. Пытаясь объяснить необъяснимое, Августа продолжала:

— Волдеморт развязал самую настоящую гражданскую войну, которая едва не уничтожила наш мир, а остановил его младенец Гарри Поттер. Маги до сих пор спорят, как ребёнку это удалось, но никто не отрицает, что это и впрямь случилось. Если вы заберёте Гарри Поттера из Хогвартса, и уж тем более покинете Британию, отнимете у нас надежду. После воспоминаний, которые мы видели сегодня, ясно как день — за вашей дочерью Гарри пойдёт хоть на край света, а она ради него сделает то же самое.

Амелии оставалось только подписаться под каждым словом — Волдеморт, пока его не настиг внезапный конец, планомерно уничтожал всех, кто отказывался к нему примкнуть.

— Гарри для нас больше, чем просто мальчик. Он — символ того, что тьму можно победить. Я полностью согласна с Августой — мы его подвели. Уж не знаю почему, но Дамблдор это организовал. И я сделаю всё возможное, чтобы немедленно это прекратить. Сколько я ни искала, так и не нашла никаких записей, что именно Дурсли — его опекуны. И намерена сегодня же обсудить этот вопрос с ними. Если нужно, сама подам прошение об опеке над ним, но в тот дом он никогда не вернётся.

Эмма почувствовала, что Гермиону такой вариант не устроит.

— Можете дать нам с мужем минутку?

— Знаю, что ты хочешь обсудить, дорогая, — Дэн понимающе кивнул. — И заранее с тобой согласен. Гарри проведёт у нас лето, да и вообще может оставаться здесь сколько душе угодно. Захочет ли он оформить это юридически? Если для него это важно — сядем все вместе и обсудим.

Эмма была готова расцеловать мужа. Но, как оказалось, он ещё не закончил:

— Что же касается Хогвартса, готов рассмотреть и этот вариант. Но только если там действительно всё серьёзно изменится к лучшему. И если Гермиона всё-таки отправится туда, будем внимательно за ней следить. И в случае любой угрозы заберём её без колебаний.

Поцелуй ему всё-таки достался, пусть и в щёку. Всё-таки у них гости. А вернувшись к ним, Дэн вкратце повторил свои выводы. Однако специально для Августы и Амелии добавил:

— Надеюсь, никому и в голову не придёт на нас давить. Иначе ответ будет один — у нас есть и возможности, и средства навсегда покинуть Британию. Вполне возможно, так и поступим. — И всё-таки он попытался смягчить этот завуалированный ультиматум: — Не примите это за оскорбление вашей школы или общества, но я, как отец, обязан позаботиться о своей дочери. Обещаю — если благодаря вашим стараниям лучшим вариантом станет Хогвартс, мы обязательно подумаем. В конце концов, тогда нам не придётся срываться с насиженного места.

Позаботиться о семье — с этим мадам Лонгботтом и мадам Боунс согласны на все сто.

— Мистер Грейнджер, чтобы добиться своей нынешней должности, я тридцать два года лезла из кожи вон. Мне не так-то легко от этого отказаться. В ходе своей карьеры я восемь лет отвечала за набор и подготовку авроров, так что руководить школой для меня далеко не в новинку. Эти дети — будущее нашего мира, ничего важнее попросту нет! А Фадж то ли не верит, то ли не желает официально признавать, что Волдеморт не умер. И золото Малфоя тому порука. Я действительно могу добиться, чтобы наших детей учили как подобает и обеспечили их безопасность. В противном случае остаётся только биться головой об стенку в Министерстве.

Доводы Амелии и её преданность производили приятное впечатление. Тем временем она продолжала делиться планами:

— С воспоминаниями Гарри не так уж и трудно добиться, чтобы Дамблдора сняли с поста директора Хогвартса, — его действиям и бездействию просто нет оправданий. Надеюсь, Августа поддержит моё заявление на вакантную должность.

— Вне всякого сомнения. Конечно, Министерству будет тебя не хватать, но для Хогвартса это самая настоящая находка. Лучшей кандидатуры и представить не могу.

Четверо взрослых начали обмениваться идеями, что в первую очередь следует изменить в школе, но тут раздался звонок. Эмма забеспокоилась, что соседи увидели у них во дворе странные вспышки и пришли об этом сообщить, однако Амелия её успокоила. Оказывается, Ремус установил защиту, и теперь посторонние не увидят ничего лишнего.

Дэн вернулся с профессором МакГонагалл. Увидев распивавших чай мадам Лонгботтом и мадам Боунс, заместитель директора Хогвартса прилично удивилась. А заметив на столе Омут Памяти, быстро сообразила, что всё гораздо хуже, чем она предполагала.

Даже не поприветствовав, Августа мигом подтвердила её подозрения:

— Минерва, ты можешь объяснить, почему отправила первокурсников на отработку в Запретный лес?

— Я их туда не отправляла! — Прежде чем кто-то возразил, Минерва вскинула руку. — Я назначила им отработку в замке у Филча. Но ко мне пришёл Хагрид и сказал, что дети получили наказание частично по его вине, и спросил, могут ли они провести отработку у него. Мне и в голову не пришло, что он поведёт их ночью в Запретный лес. Конечно, я бы не позволила. Впрочем, вину я всё равно признаю, хотя и задала потом Хагриду приличную трёпку. Надо было сразу выяснить, что он затеял.

Впрочем, у Дэна нашлись и другие серьёзные вопросы:

— Что произошло в конце первого курса? Дети обратились к вам за помощью, а вы их просто выставили за дверь. Чтобы впредь им было неповадно обращаться к вам, их декану, со своими проблемами?! Так получается?

— Дети пришли ко мне и завели разговор о величайшей тайне школы. Об этом даже большинство преподавателей не знали. Я хотела, чтобы дети и думать об этом забыли, пока не свяжусь с директором. Но Альбус вернулся как раз тогда, когда мисс Грейнджер появилась с пострадавшим мистером Уизли и сказала, что мистер Поттер до сих пор внизу. — Кое-что вспомнив, Минерва едва не улыбнулась. — Я чётко помню, как директор велел вашей дочери идти в больничное крыло. Конечно же, она пропустила это мимо ушей и пошла за ним, чтобы выяснить, как там мистер Поттер.

Однако Дэн всё еще не чувствовал себя удовлетворённым.

— Профессор МакГонагалл, мы и воспоминание из больничного крыла видели. Почему нам не сообщили, что наша дочь превратилась в камень?

— Дамблдор заявил, что если родители узнают, поднимется паника. И серьёзно разозлился, когда вчера эту историю опубликовал «Пророк». Просто мы знали, что ваша дочь будет в полном порядке, как только получит противоядие.

Эмма попыталась сыграть роль миротворца. В конце концов, это любимый профессор Гермионы.

— Судя по воспоминанию, по этому поводу у вас с директором было немало разногласий.

— Это уж точно, — МакГонагалл нахмурилась. — Как он обращался с юным Гарри… да за всю свою карьеру в Хогвартсе не видела ничего подобного!

Амелия собиралась в будущем работать с Минервой и потому решила ей показать, как далеко зашел Дамблдор:

— Минерва, лучше присядь. Увидишь, это не лишнее.

После двух воспоминаний из дома на Тисовой Минерва вытирала глаза платком. А немного придя в себя, потянулась к сумке.

— Когда Хедвиг принесла письмо, я решила сама прийти и посмотреть, могу ли чем-нибудь помочь. Честно говоря, после всего, что произошло, я собираюсь покинуть Хогвартс. Я думала об этом с той ночи в больничном крыле, но эти воспоминания — последняя капля. Больше я не смогу смотреть Дамблдору в глаза — слишком велико будет желание плюнуть ему в лицо. Вот бумаги, которые вы просили, и кое-какие буклеты из других школ магии. Я знакома с директором Шармбатона и почту за честь связаться с Олимпией, чтобы организовать вам визит.

Грейнджеры приняли от неё папку, а Амелия решила воспользоваться моментом:

— Минерва, а если нам удастся выставить Дамблдора из Хогвартса? В таком случае ты хотя бы подумаешь? Может, всё-таки стоит остаться?

— Всё зависит от того, возможно ли это. И кто заменит Дамблдора. Не скрою — мне нравится преподавать, а вот желания самой занять директорское кресло не чувствую.

Амелия и Августа дружно улыбнулись, а вот Дэн до сих пор хмурился — его явно что-то беспокоило.

— Профессор, а что такого натворили дети, чтобы получить отработку в этом лесу?

— Э-э-э, их застали на Астрономической башне. А давным-давно следовало спать.

Лёгкий румянец на лице МакГонагалл и смешки остальных ведьм подсказали Эмме, что она чего-то не знает.

— Вы чего-то недоговариваете?

— Не думаю, что с тех пор, как я закончила Хогвартс, многое изменилось, — с улыбкой заметила Амелия. — Астрономическая башня была любимым местом влюбленных парочек. Хотя, вынуждена признать, никогда не слышала, чтобы там поймали пару первокурсников.

Дэн тут же вскочил на ноги и направился во двор. Дамы дружно последовали за ним. Однако первым делом они увидели тренировочный манекен, который со свистом пролетел мимо и врезался в ограду.

— Судя по вашим удивлённым лицам, такого не должно произойти?

— После того, как из головы Гарри пропала эта нечисть, — начала МакГонагалл, — его магическая сила неимоверно возросла. Он уже сильнее преподавателей Хогвартса, а когда повзрослеет, превзойдёт даже Дамблдора.

Впрочем, для Дэна Грейнджера это не имело никакого значения.

— Гарри Поттер, я хочу знать, что вы с моей дочерью делали после отбоя на Астрономической башне!

Гарри сразу сообразил, к чему этот допрос. И от ответа не уйдёшь.

— Мистер Грейнджер, мы тайно переправляли за границу детёныша дракона, чтобы у Хагрида не возникло неприятностей с Министерством. Понимаете, он растил дракончика в своей хижине.

Услышав ответ, остальные ахнули, а вот Дэн просто расцвёл в улыбке. Контрабанда дракона — гораздо лучше бесчисленных сценариев, которые он уже вообразил.

— Прекрасный ответ. И можешь называть меня по имени.

* * *

Волдеморт почувствовал, как на шее затягивается петля, и начал ругать себя последними словами. Это же надо так потерять бдительность! До усадьбы-то рукой подать, а тут очередная напасть из весьма длинного списка. Судорожно пытаясь вырваться, существо, в которое он вселился, задохнулось, и Волдеморт снова оказался духом. Не переставая ругаться, он поплыл в сторону дома Риддлов. Оставалось надеяться, что там его будет поджидать единственный уцелевший крестраж. Однако влетев в дом, дух услышал, как разговаривают двое. Это ещё что такое?

Пытаясь сообразить, как поступить, он висел возле двери, когда из комнаты женский голос обратился прямо к нему:

— Да уж, ты явно не спешил! Давным-давно ждём тебя в этой развалюхе. Так что не болтайся там и тащи свою задницу сюда.

Волдеморт пролетел сквозь дверь и увидел старика и женщину неопределённого возраста. Теперь заговорил старик:

— Ты там столько валандался и даже не представляешь, что нам тут пришлось пережить. Пожалуйста, скажи, что у тебя есть ещё один крестраж, который можно пустить в ход. А то у нас тут только сквиб вон там за столом и этот дряхлый магл.

У Волдеморта ум за разум зашёл. Да что тут творится?

— Так вы оба крестражи? Я-то думал, здесь только один. Я создал пять и точно почувствовал, как четыре были уничтожены. Как такое возможно?

Женщина-сквиб охотно пояснила:

— Мы знали, что поначалу ты собирался разделить душу на семь частей. Я из Хогвартса, а он из хижины Гонтов. А дальше что случилось?

— В ту ночь, когда этот щенок Поттер что-то со мной сотворил, я собирался создать еще один. Конечно, после того Хэллоуина больше я ничего не мог поделать.

— Это была дурацкая идея, которая пришла в голову семнадцатилетнему студенту Хогвартса! — похоже, старый магл близок к истерике. — Величайший волшебник на свете мог бы придумать что-нибудь и получше крестражей. А то даже тот из них, что лежал посреди школы волшебства, достался сквибу. Да лучше смерть, чем такое существование!

Теперь уже Волдеморт начал злиться:

— Пока я сюда добирался, умирал чуть ли не каждый день. Так что не желай того, чего не пробовал. Я был меньше чем в двадцати ярдах отсюда, когда кролик, в которого вселился, сунул голову в этот грёбаный силок. Поэтому не надо мне сказки рассказывать, какая у вас тяжёлая жизнь — она у вас хотя бы есть!

— Где стоял этот силок? — женщина прервала тираду Волдеморта, однако теперь её голос звучал как-то иначе. Не дождавшись ответа, она повторила: — Где именно стоял силок?

Настроение духа лучше не стало.

— Ярдах в двадцати перед домом, рядом с какими-то кустами. На кой чёрт нам дохлого кролика обсуждать?

Старик медленно поднялся со стула и поцеловал женщину в щеку.

— Я его принесу, дорогая, а заодно и овощи с грядки. А пока можешь рассказать нашему гостю, как мы тут устроились.

— Когда вернёшься, я тебе помогу, — и женщина улыбнулась старому маглу.

— А ну вернись! Я не разрешал тебе уходить! — заорал Волдеморт, однако старик, не обратив на него внимания, заковылял прочь.

Злющему духу ответила женщина:

— Фрэнк должен забрать этого кролика, пока до него не добрались лисы. Иначе на ужин опять будет одна варёная картошка. Чтобы не вызывать подозрений, твоя копия в моей голове не хочет сопровождать Фрэнка в деревню, а у него сил не хватит тащить сюда продукты в одиночку. Но теперь всё изменится — ты уже здесь, так что сюрпризов больше не будет.

Волдеморт никак не мог понять, что тут происходит.

— Ты кто, чёрт подери?

Прежде чем ответить, она по-девичьи хихикнула:

— Ах, прости, как невежливо с моей стороны. Я — Сибилла, а джентльмен, который только что вышел, — Фрэнк. Пока будет тушиться кролик, мы с Фрэнком позволим нашим «жильцам» с тобой поговорить. Я могу разве что почистить и сварить овощи, а твоих кулинарных способностей и на это не хватит. Мы договорились, что Фрэнк готовит, иначе мы все вчетвером помрём с голоду. Надеюсь, ты против?

Волдеморт прямо-таки чувствовал, как на его шее вновь затягивается петля. Этого просто не может быть!

— Сейчас же убирайся и дай мне поговорить с моим крестражем, презренный сквиб!

Просто покачав головой, Сибилла разозлила духа ещё сильнее.

— Разговаривать с самим собой — плохой признак. Уж поверь — я-то знаю. Мы дадим тебе время поговорить с собой, но сначала мы с Фрэнком поужинаем. Советую пока продумать, что ты хочешь себе сказать, а то потом времени не хватит.

— Выполняй мои приказы, сука, а то поплатишься!

— Ага, как же, слыхали уже. Не забывай — у меня в голове кусочек тебя, так что я прекрасно знаю, какие варианты у тебя остались. Да, ты можешь мной завладеть и соединиться с другим тобой — наверняка твоя воля сильнее моей, но тогда проведёшь остаток жизни без магии. Да и остаток этот будет очень коротким. Если ты так поступишь, Фрэнк всадит нам пулю в голову, а затем покончит с собой. В итоге ты будешь уничтожен раз и навсегда.

Дух издевательски ухмыльнулся:

— Он не посмеет. Никто так просто не расстаётся с жизнью. Особенно из-за женщины!

Больше сдерживаться Сибилла не стала и выложила всё как есть:

— Мы боялись, что есть ещё один крестраж, и он завладел телом волшебника. Ни Фрэнк, ни я не сомневаемся, что нас ждёт в таком случае. Оба наших «жильца» по-настоящему нас ненавидят, но мы не держим на них зла. Мы с Фрэнком были совсем одиноки, пока не нашли счастье в объятиях друг друга. И ничто у нас этого не отнимет. Фрэнк скорее меня застрелит, чем будет смотреть, как я превращаюсь в твою куклу. И я хочу, чтобы именно так он и поступил. Есть в жизни вещи, за которые стоит умереть. И для меня это Фрэнк Брайс!

Такие новости Волдеморта ошарашили. Первым, что он собирался выяснить у другого себя, — как вообще эти люди пересилили его крестражи. Темный Лорд был в ярости, но чувствовал себя совершенно беспомощным. Как верно указала сквиб, завладеть одним из этих двоих нетрудно — да он фактически уже это сделал! Но она (и снова верно) заметила, что в таком случае он так навсегда и застрянет. У них на троих — ни капли магии, так что пора побыть слизеринцем и просто подождать.

Волдеморт видел, как вернулся старый магл, и они оба направились на кухню. Вскоре кролика мастерски освежевали и разделали, а мясо бросили в большую кастрюлю, где уже варились овощи, которые нарезала женщина. Кстати, они неплохо сработались, сначала готовя еду, а затем убирая на кухне. Ну а потом сели за небольшой кухонный стол.

Пока готовили, про него они почти забыли, а вот теперь сквиб обратилась прямо к нему:

— Теперь мы выпустим наших «жильцов». Им разве что придётся присмотреть, чтобы мясо не выкипело, а то ужин испортится.

Поскольку теперь Волдеморт знал, на что обращать внимание, он сразу заметил изменения, когда с ним заговорил старый магл:

— Теперь видишь, что у нас за жизнь? Взаперти в этих телах, да ещё с носителями, которые с каждым днем их всё лучше контролируют.

Затем и женщина обратилась прямо к духу:

— И не подумай, что угроза нас застрелить — блеф. Один из наших крестражей оказался у гоблина. Так этот гоблин (кстати, такого психопата поди поищи) его пересилил.

— Ага. Он сюда ворвался, схватил её и прижал к стене, — вспоминая об этом происшествии, старик поёжился. — Мой носитель не колебался ни секунды — я тут же потерял контроль, словно меня и не было. А он пристрелил этого гоблина, не моргнув глазом. Труп они на следующий день закопали.

Теперь Волдеморт ясно видел недостатки плана. Похоже, только хогвартский крестраж он разместил удачно, да и то осечка вышла. А когда он задал следующий вопрос, лица обоих перекосило от ужаса. Кажется, не зря его это заинтересовало.

— Почему они зарыли тело только на следующий день? Они что, верующие? Или кто-то в этом роде? Нам нужно узнать всё, что можно использовать против них.

Женщина закрыла лицо руками. Ответил старик, которого, казалось, вот-вот стошнит:

— Скажем так — они были слишком заняты кое-чем другим, и хватит об этом. Мы оба научились забиваться поглубже в их сознание, когда они садятся за ужин, и не высовываться, пока они не позавтракают. Если останешься на ночь, сам поймёшь, почему. Если уж они могут не обращать внимания на нас у себя в головах, тебя и подавно не заметят. Можно хоть как-нибудь раздобыть тебе новое тело, чтобы нам убраться из этих? — отчаяние в его голосе ни с чем не спутаешь.

Собственно, ни о чём другом Волдеморт и не помышлял.

— Есть ритуал, требующий кость отца. Его я могу провести. Вы можете взять их под достаточно жёсткий контроль, чтобы заставить помочь?

Оба тела тут же синхронно покачали головой. Том напоминал Волдеморту затюканного мужа — вон как вскочил, чтобы помешать в кастрюле. Явно боится, как отреагирует его носитель, если ужин подгорит. Зрелище, как один из его крестражей орудовал деревянной ложкой, с которой капало на пол, лучше любых слов показало всю серьёзность положения.

Однако словом можно ударить гораздо сильнее, чем какой-то там ложкой. И слова женщины это только подтвердили:

— Чем ближе становятся эти двое, тем труднее нам их контролировать. А поскольку каждую ночь они проводят ближе некуда, сам можешь догадаться, какая у нас проблема. К тому же мы постоянно у них в голове, так что им прекрасно известно, что ни единому нашему слову или обещанию верить нельзя. Они хотят, чтобы мы убрались из их тел, но помогать ни за что не станут. Оба ведь понимают: первое, что мы захотим сделать, — прикончить их как можно медленнее и мучительнее.

— Как насчет обратиться за помощью к кому-нибудь из наших последователей?

Волдеморт уставился на старика, размышляя, не впал ли крестраж вместе с носителем в маразм.

— И думать забудь. Любой, у кого хватит силы и ума помочь, наверняка воспользуется нашей слабостью, чтобы выжать из ситуации всё. Можешь себе представить, как поступит тот же Малфой?

Том согласился. Малфой слишком на него похож, чтобы не попытаться захватить власть. Только сила Тёмного лорда и готовность без колебаний пустить её в ход держали Люциуса в узде.

Другая сторона медали была ничуть не лучше.

— А у тех, кому в такой ситуации можно доверять, помочь нам обзавестись телом с магией ни мозгов, ни силы не хватит.

Тут уж Риддл не выдержал и таки заговорил о наболевшем:

— Нам нужно хоть что-нибудь сделать, и как можно скорее. Не знаю, сколько ещё выдержу. Жизнь без магии и так невыносима, а тут ещё зрение и слух паршивые, да и каждый шаг — мучение. Не знаю только, что случится раньше — то ли носитель сдохнет в постели на сквибе, то ли у меня пропадёт воля к жизни.

— У сквиба зрение ещё хуже, — истерично заявил второй крестраж. — Но, к сожалению, оно недостаточно плохое, чтобы не видеть твою рожу, когда твой носитель лежит на моём по два раза за ночь. Меня жутко тошнит, да только вот тела нет. Мне уже почти хочется, чтобы старый пень меня пристрелил. По крайней мере, я бы умер, зная, какую боль это ему причинило. — Тело Сибиллы повернулось к Волдеморту. — Думаешь, тебе с твоими зайчиками и голубками было тяжело? Она уже в моём сознании напевает какую-то омерзительно счастливую песенку, предвкушая романтический ужин и последующую ночь с любовником. От этой пытки не защитишься и не спрячешься. Если бы мог, выбрал бы скорую смерть, а то эта женщина медленно, но верно сводит меня с ума.

Волдеморт не понимал, что делать дальше. Его грандиозный план достичь бессмертия рассыпался в прах. Чёрт возьми, даже оставшиеся крестражи желали смерти! Теперь он беспомощно наблюдал, как носители снова перехватили управление телами и начали накрывать на стол. Как это могло случиться? Он же лорд Волдеморт — волшебник, которого настолько боялись, что даже имени его произносить не смели! И вот он докатился до того, чтобы помешивать еду для сквиба и магла.

* * *

А вот в особняке Малфоев на ужин подавали не рагу из кролика. Люциус внимательно следил за гостями, только вот устраивать бесплатную кормежку — не в его правилах. Кроме Малфоев за столом сидели ещё трое.

Северус Снейп вскоре выяснит, что работать на Малфоев несоизмеримо выгоднее, чем преподавать в школе. Люциус уже несколько лет ему предлагал, однако зельевар всегда упирался. Однако бездействие Дамблдора, когда Поттер таки добился, чтобы Северуса выдворили из Хогвартса, положило конец любому сопротивлению. Из него выйдет весьма охочий союзник в деле мести.

В свою очередь, министр Фадж в очередной раз отработал своё золото, отклонив последние обвинения против некоего Люциуса Малфоя. К сожалению, не раньше, чем его имя изрядно потрепал «Пророк». Так что теперь семейка Уизли делит с гадёнышем Поттером почётное первое место в «чёрном» списке.

Последняя гостья посетила особняк Малфоев впервые. И Люциус наслаждался, наблюдая, как она безуспешно силилась побороть изумление. Во взгляде ведьмы читалась прекрасно ему знакомая жадность пополам с готовностью сделать всё, чтобы заполучить желаемое. В конце концов, он каждое утро видел это в зеркале. Небрежная демонстрация богатства, и она, сама того не понимая, быстро окажется в его кармане рядом со стариной Фаджем. Хотя представления о моде у Долорес Амбридж просто сногсшибательные. Впрочем, никакой наряд не скроет от Люциуса, что под ним скрывается жадная злобная ведьма, которая в будущем наверняка будет исключительно полезна.

И пускай он пока только обдумывал планы расправы с Поттером и Уизли, однако уже знал, что трое его гостей будут рады помочь.

~*~*~*~

А Минерва радовалась, что её имя оказалось в списке гостей на ужин. Заодно добавила себя в длинный список людей, которым не терпелось потолковать по душам с Дурслями.

Вернон и Петуния считали, что этот ужин станет для них новой ступенькой вверх по социальной лестнице? Мягко говоря, их поджидало неслабое потрясение. Им предстоял вечер в обществе дюжины волшебников, которые, независимо от возраста, могли сколько угодно колдовать в «Летней школе магии Грейнджеров».

Дурслей впустили в дом Дэн и Гарри, так что первым, кто испытал потрясение, оказался последний — дядюшка назвал его по имени и взъерошил ему волосы, проходя мимо хозяина дома на веранду. А уж когда тётя и кузен ему улыбнулись, Гарри подумал, что вообще оказался в сумеречной зоне, разве что без положенной музыки [Прим. перев.: «Сумеречная зона» — американский телесериал 60-х годов о сверхъестественных явлениях, название которого давно стало нарицательным. Мелодия из заставки до сих пор широко известна]. Но тут он почувствовал, как его дёргают за штанину, глянул вниз и увидел встревоженного Добби.

Малыш торопливо прошептал:

— Гарри Поттер, сэр, этот человек — не тот ваш дядя, которого я видел в прошлом году.

Выхватив палочку, Гарри быстро последовал за взрослыми и обнаружил, что его так называемый дядя уже собрался уходить.

— Вы, сэр, заманили меня сюда под ложным предлогом! — громогласно вещал он. — Я не собираюсь здесь оставаться и участвовать в этом сборище фокусников. И мой племянник уйдёт со мной.

Гарри опустил палочку так, чтобы её не было видно.

— Но, дядя, я терпеть не могу бывать у тети Тельмы. Вы же знаете, на её котов у меня аллергия!

— Купим тебе какое-нибудь лекарство. Живо собирай вещи...

Палочка Гарри взметнулась вверх, и обезоруживающее заклинание поразило Дурсля гораздо сильнее, чем тот манекен. Вернон пролетел через всю комнату и впечатался в стену. К счастью, старый дом выстроили из кирпича.

Увидев вторую палочку, прилетевшую Гарри прямо в руку, Рон и Гермиона отреагировали мигом. Оглушающее и связывающее в свою очередь поразили крупную цель.

Отключившегося Вернона Дурсля упаковали не хуже посылки. Полюбовавшись этим зрелищем, Амелия в шутку спросила:

— И кто решил, что этой троице нужны дополнительные уроки защиты?

— Мне кажется, гораздо важнее другой вопрос, — прервала её МакГонагалл, — почему в руке у Гарри палочка Дамблдора?

— Оборотное зелье?

— Через час узнаем, — ответила Гермиона.

— А откуда вы знаете про оборотное зелье? — поинтересовалась профессор своим неповторимым требовательным тоном.

Ответ Гарри временно лишил взрослых магов дара речи:

— Гермиона сварила его перед Рождеством, чтобы мы могли пробраться в общую гостиную Слизерина.

Все дружно уставились на Гермиону. Однако вместо оправданий та напала сама:

— А что? Мы знали, что Гарри не наследник Слизерина. Только вот непохоже, чтобы остальные хотя бы почесались.

— Надо было принести Омут Памяти побольше, — предложила Августа Амелии, и Ремус не сумел сдержать смех.

А вот глядя на Петунию с Дадли становилось жутковато — оба так и стояли молча с глуповатой улыбкой, которая словно приклеилась к их лицам.