The Lie I’ve Lived (гет)

Я чувствую воду, свежую текущую воду.

Это не настолько уж и необычно, поскольку я в облике зверя вот уже на сотню ярдов углубился в Запретный Лес. Впрочем, здесь поблизости громадное озеро, но вот ветер дует совсем не со стороны этого самого озера.

Шевелю рукой, — ну, сейчас это копыто, но оно все равно болит. Завтра гонка, и мне нужно обязательно опробовать конечность, чтобы быть уверенным: она выдержит двадцать кругов пятимильной трассы от замка к Хогсмиду и обратно. Хорошо бы погреть её и немного попить, но я уже бывал здесь — в этой части леса нет ручьев.

Похоже, пахнет тайной. Продвигаюсь вперед и чувствую покалывание магии, видимо отгораживающее поле действует не только на животных, но и на людей тоже. Для прохождения через барьер сосредотачиваюсь на окклюменции. Чары незаметности и любые им родственные срабатывают против человека, который что-то ищет, поэтому следует сосредоточиться на запахе. Рядом вода, и я её ищу.

В момент пересечения границы поля сквозь мое тело проходит волна холодной дрожи — любого пробравшегося сюда зверя пронзает первобытный ужас. Кто-то тщательно охраняет свои секреты. Притормаживаю — ищу признаки следующих щитов. Ничего не замечаю, но медленным шагом ступаю вперед, к различимому теперь шуму ручья. И трава, и деревья несколько изменились — всё интереснее и интереснее.

Заросли кустарника с вкусными на вид ягодами; с трудом заставляю себя отказаться от мысли попробовать. Нельзя, пока не узнаю, в чем дело.

Здесь бьет, по-видимому, из ниоткуда пузырящийся горячий источник с небольшим водопадиком. Картина воплощает собой красоту и безмятежность.

Обнаженная ведьма с палочкой в руке тоже удивительно привлекательна, даже если я полагаю, что Флёр Делакур — «ведьма» в не слишком хорошем значении этого слова.

Она расслабляется — я всего лишь «животное» — и кладет палочку на покачивающееся рядом серебряное блюдо.

Флёр обращается ко мне по-французски. Некоторые слова кажутся неправильными; изо всех сил пытаюсь вникнуть в смысл.

— О, ты меня напугал. Добро пожаловать в мой грот. На этой неделе ты уже второй визитер. Первым приходил единорог. Должно быть, ты очень сильное волшебное существо, если сумел пробраться через защиту. Ты меня понимаешь?

Киваю.

— Вот это да, умнейший волшебный зверь, да ещё и речь понимаешь! А я-то начинала бояться, что не найду ни одного интеллектуального существа в этой несчастной стране, особенно рядом с этим замком, — презрение Флёр к Англии практически смешно.

Когда она в форме, то обычно закалывает волосы наверх. Большая ошибка с её стороны. Распущенные идут ей гораздо больше. А мокрые так вообще — нечто. Девушка похожа на нимфу. Разумеется, она могла намеренно скрывать привлекательность. Нахожу, что наслаждаюсь, глядя на её грудь — а если уж добавить сюда преимущества от великолепного звериного зрения… Пусть француженка — фригидная сука, но бог дал ей невероятное тело! Я уверен, Шляпа не раз припомнит мне маниакальное любопытство, но вот если я сейчас повернусь и уйду, то она просто катком по мне пройдется. Если уж выбирать из двух зол, «сделать» и «не сделать», то выберу «сделать» — по крайней мере, оно того будет стоить.

— Вода свежая, а ягоды на кустах созрели. Уверена, ты гадаешь, что делает кусочек Франции в такой невероятно отсталой стране.

Она вытягивает руки, проводя ими по глади воды — невероятно чувственное движение.

— Это ожерелье — частичка моей родины, зачарованная моей матерью и отцом. В этом убежище можно пробыть всего час в день, но здесь я могу спрятаться. Я очень скучаю по своему дому, но мир ведь намного больше моего фамильного поместья. По крайней мере, должна признаться, что благодаря этому эксперименту ценю свой дом ещё сильнее.

Склонив голову набок, она хмурится.

— Прости меня, но я не знаю, что ты такое. Я не слишком-то хорошо ориентируюсь в видах волшебных существ. Когда вернусь в это ужасное место, надо будет просмотреть книги. Ты точно не какой-то там обычный олень, не антилопа и не газель. Форма рогов напоминает мне о газели, однако несколько отличается. Но мне очень нравятся тайны.

Теплая вода освежает. Ставлю свою выздоравливающую левую переднюю ногу в воду. Так намного лучше.

— Почему только одну ногу? Ты ранен? Ох, бедняжка! Дай-ка мне посмотреть на неё. — Флёр грациозно подходит в воде к краю источника. Если мне вдруг понадобится быстренько заработать пару-тройку галеонов, всегда можно продать это воспоминание, назвав его «Лесное безумие Флёр». Её обнаженное тело полностью соответствует эпитету. Конечно, я могу сопротивляться давлению ауры, особенно в виде вилорога, но почему бы не оценить то, чем так щедро одарила её природа?

За ней следом плывет блюдо с разным мылом. Приятно видеть, что помимо редкостных прелестей ей присущ и определенный здравый смысл. Она проводит рукой по мягкой шерсти моей передней ноги и тщательно её осматривает. Да уж, Шляпа ни за что не даст мне забыть о подобной фигне. Но ведь она отругала меня за незнание моих противников — так кто я такой, чтобы упускать шансы, предложенные мне самой Судьбой?

Пячусь, когда она тянется к палочке.

— Не надо беспокоиться. Я просто наложу диагностические чары и, может быть, замораживающее. Это поможет твоей ноге. Но ты прав — следует опасаться, если человек тянется к палочке.

Замораживающее действует отлично. Она довольно умелая и, очевидно, самая талантливая из французских учеников.

— Да, здесь есть признаки раны, но, похоже, ты уже выздоравливаешь. У тебя усиленная регенерация? Уверена, за этой раной кроется интересная история. Этот лес просто варварский, а они поставили здесь школу и позволяют разгуливать мерзким паукам и неизвестно кому ещё, что неимоверно меня расстраивает. Но мне ведь не надо тебе объяснять, какие глупые создания эти люди, правда?

В её голосе горечь. Очевидно, наедине сама с собой она совсем другая. Я полагал, что она слишком скора в своих суждениях по поводу окружающих меня людей, — мне следует относиться к ней менее предвзято.

— Вот! Это всё, что я могу для тебя сделать. Давай, попробуй. Так разве не лучше? — гарцую в ответ под её смех. — Вот это да, какой ты у нас чудесный зверь! К сожалению, наше время почти вышло, мое убежище вернется в медальон. Мне пора одеваться. Спасибо тебе, благородное создание, за то, что пришел в гости. Если вдруг будешь пробегать мимо, можешь снова навестить меня.

Киваю. Раз уж она приглашает меня вернуться, то мое маниакальное любопытство будет тут вовсе не при чем. Вряд ли приглашение было бы действительно, превратись я в человека.

Наблюдая, как она кощунственно прикрывает свое тело, решаю, что лучше не беспокоить её ненужными подробностями.

Черт, мне необходимо хорошенько потрахаться.

* * *

— Ты что, не ложилась всю ночь? — спрашиваю я у Гермионы. Сейчас пять утра. Я больше не в состоянии спать. Предгоночный мандраж уже запустил в меня свои когти. Позавтракаю чем-нибудь и, может, найду пустой класс, чтобы сбросить напряжение. Мой разум нашептывает мне: интересно, а что делает Флёр для того, чтобы «сбросить напряжение»?

Однако прежде, чем я успеваю зайти в своих рассуждениях слишком далеко, Гермиона отвечает:

— Ну, мне надо было закончить домашнее задание на выходные, чтобы я могла начать готовиться к соревнованиям. Когда я закончила, здесь царила такая тишина и покой, что смысла перебираться в кровать не было. Все так волнуются из-за предстоящей гонки. Я думала, нервничают только перед квиддичным матчем. Прекрати!

Её раздражает, если я трогаю и перекладываю её книги. Она придвинула стол в гостиной к кушетке и начала выстраивать «Книжный Стоунхендж». Я просто немного помог, сделав необходимые архитектурные улучшения. Моя подруга, подвид Книгус Одержимус, обычно не проявляет подобного поведения вплоть до начала годовых экзаменов. Очень уж серьезно относится она к этим соревнованиям.

Продолжаю складывать книги и небрежно отвечаю:

— Может, это касается вообще всего спорта на метлах. К тому же мне удалось сделать лишь три полных круга по трассе, пока рука не начала меня сильно беспокоить. Это на семнадцать меньше, чем в гонке. На прямых участках я неплохо владею телом, но вот на поворотах нельзя действовать только одной рукой.

— Ты как-то с этим работаешь?

— Вчера я неплохо её прогрел, — насколько неплохо, я ей не скажу. — Вплоть до самой проверки перед гонкой на чары я буду держать замораживающее. Я бы выпил обезболивающее, но если выиграю, то кто-нибудь обязательно потребует провести проверку, и результат нас не порадует. В последние годы проверки ужесточились.

— Да, точно! Помню, я слышала, что в прошлом сезоне ловца Гарпий отстранили на три матча, когда кто-то поймал её с аэрогелем на одежде — она пыталась уменьшить сопротивление воздуха.

Притворяюсь, что удивлен:

— Ты и в самом деле слушаешь россказни Рона про квиддич? Кто ты и что ты сделала с Гермионой Грейнджер?

Она закатывает глаза.

— Если при слове «спорт» я не прихожу в бешенство, это ещё не значит, что он мне безумно нравится. И всё-таки я думаю, что кому-нибудь следовало бы проверить то вещество, которое Малфой накладывал на волосы. С другой стороны, проверку будет проводить профессор Снейп…

— Так что же ты изучаешь? — подхожу к этому вопросу с некоторым трепетом. Ответ займет не меньше пяти минут, но, если позволить, вполне может растянуться и на дискуссию длиной в час.

Её глаза полны обычного при этом вопросе энтузиазма.

— Я ищу идею для моей презентации. В командном соревновании каждый участник должен написать оригинальную исследовательскую работу на тему в рамках школьной программы. Остальные школы получают по копии и проводят перекрестный экзамен, на котором докладчик должен защитить свои теории и заключения.

— Ты умудрилась произнести это на одном дыхании! — тот, кто станет её парнем, будет впечатлен объемом ее легких. — Ну, и какие у тебя идеи?

— Роджер скомбинировал в презентации историю магии с чарами. Ты знал, что он может проследить фамильную историю до эпохи древнего Рима? В его семейных свитках есть записи о магии, использованной римлянами для обращения в бегство Боудикки и иценов. Он планирует визуально воспроизвести ход битвы на потолке Большого Зала. У Мелинды из Хаффлпаффа есть идея по поводу рун, и…

— Хорошо, но я не спрашивал тебя о Роджере и остальных из команды. Что делаешь ты?

— Ну, никто не хотел иметь дела с УЗМС, так что я просматриваю права волшебных существ. Ты ведь знаешь, сколько мне в прошлом году пришлось провести исследований из-за Клювокрыла. После нашего разговора я снова обдумывала ситуацию с домовиками.

У неё горы записей. Это не самый щекотливый вопрос, но его откровенно игнорируют.

— Довольно рискованный выбор. Он может вызвать определенное раздражение.

— Что ж, буду гладить против шерсти! Не пойми меня неправильно, Гарри. Я люблю магию и все то, что она позволяет творить, но иногда менталитет этих людей вызывает у меня отвращение! Эту чистокровную ерунду закрепили законом, но если я напишу исследование и представлю его в формате дискуссии, они не смогут задрать свои носы и сказать, что так и должно быть. Им придется опровергнуть мои доказательства, причем воспользовавшись фактами, которых просто не существует!

В том, как Гермиона с пылом принимается за дело, есть своя магия. Когда её соратники по команде увидят черновой план работы, они наверняка взовьются. Одно дело давать пищу для размышлений, но я не сомневаюсь, что её работу посчитают оскорбительной. Если она взойдет на трибуну и объяснит всем присутствующим (и всем, кто будет слушать по радио), какие они на самом деле фанатики, то уничтожит себе все возможности для будущей карьеры. А, зная мою подругу, можно утверждать, что она будет при этом ещё и улыбаться.

Года через четыре в мое распоряжение перейдет имущество Поттеров, и мне потребуется хороший управляющий. Нет, лучше оставить это гоблинам. Я что-нибудь для нее придумаю. Может, построю лабораторию, обустрою, дам Гермионе ключ и разрешу хоть стоять там на ушах — но лучше успеть до того, как она поставит на уши всех остальных.

— Срази для меня парочку тех ветряных мельниц, мадам Кихот.

— Я и не знала, что ты читал Сервантеса.

Черт! Джеймс читал. Быстро придумываю отвлекающий маневр.

— В моей летней «тюрьме» имеются книги, знаешь ли. По большей части они просто собирают пыль. Когда Дадли потребовалось сделать по Сервантесу доклад, он посмотрел мультик по VCR, — лгать легко. Думаю, насчет французского тоже следует быть осторожным. Может, возьму в библиотеке книгу для начинающих и сделаю так, чтобы она её обязательно заметила.

— У меня наверху есть экземпляр, если тебе вдруг захочется перечитать.

Слегка подкалываю её:

— Перечитывать книгу в качестве отдыха? Неужели люди так делают?

Она добродушно улыбается:

— Ох, Гарри, только я думаю, что ты, наконец-то, повзрослел, ты тут же откалываешь очередной номер. Кстати говоря, как у тебя дела с нашим незрелым другом? Я пыталась держаться в стороне, но ты ведь знаешь, что я не смогу противиться искушению.

— Поражен, что ты вообще столько продержалась. Рон продолжает упрямиться, как осёл. Он до сих пор уверен, что я плохо отношусь к его семье. В случае выигрыша гонки я хотел предложить ему первый приз, Сапсан. Эта метла хороша, но Молния все равно лучше. Всё больше и больше склоняюсь к мысли: может, лучше предложить тебе или Невиллу?

— Хорошая мысль, Гарри, но не думаю, что мне пригодится настоящая гоночная метла. А вот Невилл был бы доволен. В этом бедламе ты прямо-таки поразил меня своими усилиями в попытках поладить с ним в этом году, — заканчивает она с улыбкой, пытаясь смутить меня, и продолжает: — Можешь придержать её до момента, когда Рон перестанет вести себя как придурок. Знаю, это надолго, но когда-нибудь такой момент всё же настанет.

— Буду иметь в виду. Почему бы тебе не отдохнуть? Ты ведь не занимаешься. Когда начинаешь вот так шутить — значит, устала. Кроме того, мне нужна твоя поддержка. В этой башне хватает людей, жаждущих посмотреть на то, как кто-то вроде Крама раскатает меня по стенке.

— Знаю, но я должна закончить вот эту главу…

Издаю стон. Некоторые вещи никогда не меняются, даже если сам я изменился.

* * *

— Отличный день для гонки, Гарри. Готов? — смотрит на меня Седрик. Здесь, на линии старта, профессор Флитвик и преподаватель из Бобатона делают последнюю проверку на чары. По быстро заполняющемуся квиддичному стадиону разносится голос Людо Бэгмена, заглушая нашу беседу.

— Настолько, насколько возможно. Это быстрая метла. Ты уже выбрал нового советника?

В ответ он глупо улыбается.

— Я не стал принимать отличное предложение нашего профессора предсказания. Ты заметишь, что некоторые из моих друзей, шести— и семикурсников, добровольно вызвались помогать в астрономии, проверяя работы с первого по третий курсы, чтобы у профессора Синистры было больше свободного времени. Она мой новый советник.

Да уж, Седрик моя полная противоположность. Я «чудесно» провожу время, зля однокашников, тогда как он выгодно использует своих. Мое уважение к нему растет. Профессор также извлекает выгоду от наличия нескольких дополнительных помощников. К сожалению, ради меня большая часть гриффиндорцев на такое вряд ли пойдет.

— Хороший план, дружище.

— Спасибо, хотя её совет мне здесь не особо поможет. Плохо, что я вынужден летать против тебя, а тут ещё и Крам! — вижу, как Крам иронично на нас поглядывает.

Думаю, следует его просветить.

— Гораздо больше, чем о Краме, я беспокоюсь о двух француженках. Они, вообще-то, гонщицы.

— Серьезно? — хрипло осведомляется Седрик.

Теперь я знаю, какое удовольствие испытывает Шляпа, вываливая на меня очередную порцию информации. Сегодня утром я дал ей десять галеонов — Добби собирался разместить для Шляпы ставку.

— Тебе следовало бы хоть что-то узнать о соперниках. Полагаю, Метлы Гезальт попытаются заманить в свою гоночную команду ту, которая выиграет.

Стоящие рядом с нами ведьмы, о которых и речь, обмениваются знающими улыбочками. Флёр смеется:

— Эйми уже для них летает. Тебе и самому следовало бы поглубже копать, малыш.

— И вам доброе утро, мисс Делакур. Пусть это тебя не тревожит, Седрик. Уверен, все пройдет даже легче, чем наш последний матч друг против друга. Это как гоняться за снитчем.

Эйми фыркает, а Седрик неистово трясет головой:

— Обалдеть, ты ещё и шутить умудряешься.

Отмахиваюсь:

— Из своего опыта смертельно опасных ситуаций могу сказать, что через месяц они становятся поводом для шуток. Здравствуйте, профессор.

Профессор чар проводит палочкой вдоль моего тела, и его коллега-француз следует его примеру.

— Рад видеть, что вы в хорошем настроении. Удачи вам обоим. Весь Хогвартс будет за вас болеть. Как твоя рука?

То, что мне подпортили руку, к сожалению, не секрет. Это означает, что во время состязания моя конечность станет целью любого гонщика.

— За финишной чертой меня ждет пара обезболивающих зелий у мадам Помфри. Неплохой стимул.

Ловлю преподавателя Бобатона на накладывании диагностических чар и кривлюсь от отвращения.

— Да, около пятидесяти процентов. Полагаю, лучше сам скажу вслух, чтобы Вам не пришлось шептать им на ушко.

Мужчина кидает на меня неприязненный взгляд.

— Я имею право его накладывать. Правилами это дозволено.

Огрызаюсь:

— Не видел, чтобы конкретно им вы воспользовались на Краме. Вы, милейший, без сомнения, уже знаете о моей стажировке в больничном крыле. Использованное вами заклинание определяет не наличие чар, а только общее физическое состояние. Если вы хотите прикрыться правилами и оправдать свое поведение, на здоровье. Однако даже не пытайтесь прикинуться невинной овечкой, когда вас поймали на горячем!

Моя вспышка привлекает внимание большинства. Флитвик, в свою очередь, кидает на француза неприязненный взгляд и демонстративно интересуется, закончил он здесь или нет.

Когда они переходят к Седрику, Крам пристально меня оглядывает.

— Посмотрим, насколько ты горазд хвастать, англичанин. — Поза стоящей в нескольких футах Афины Манос выражает полнейшую скуку, но девчонка впитывает каждое слово. Из той информации, что мне удалось собрать о её опыте в гонках, она либо попытается всех одурачить, либо вовсе не будет угрозой.

Я усмехаюсь, и Крам реагирует:

— Чему ты улыбаешься, мальчик? Думаешь, я тебя недооцениваю? Это вовсе не так! Я Крам, а ты просто очередное препятствие у меня на пути. В отличие от Диггори, ты вовсе не блистаешь в классе. Ты, в лучшем случае, средний ученик, прилично летаешь, но по большей части выезжаешь на удаче.

О, Виктор Крам сделал домашнее задание. Интересно, сколько времени потратил Снейп, чтобы с ног на голову перевернуть его представление о Гарри Джеймсе Поттере. Хорошо, что Снейп понятия не имеет о том, что творится на самом деле. Честно говоря, я смеюсь не над Крамом и не над его попыткой меня запугать. Вся прелесть в жуке, сидящем у него на капюшоне. Рита, как обычно, добывает себе «сенсационный материал».

— Прости, Виктор. Я просто вспомнил шуточку, которую отпустил мой советник. В ней говорилось об анальной утечке, и ты мне об этом напомнил.

Английский Виктора недостаточно хорош, чтобы уловить смысл, но круглые глаза Седрика и нахмуренное лицо Афины говорят, что уж до них-то дошло. После обмена со мной ещё парочкой колкостей Крам уходит. Проведенное со Шляпой время значительно «расширило» мой словарный запас.

Пока мы наблюдаем, как Краму объясняют, о чем в действительности шла речь, Седрик наклоняется ко мне.

— Не могу поверить, что ты такое сказал, Гарри!

— Он подошел, чтобы вывести нас из себя или, может, потешить свое эго. Я лишь пытался посмеяться над ним перед тем, как заткнуть. В любом случае, я не проиграю.

— С чего это вдруг?

— Он по-прежнему жалуется, что я лишь мальчишка. Если обгонит меня — значит, он победил мальчишку. Если я обгоню его, то мальчишка обыграет его. Я хочу победить, но согласен и на то, чтобы просто закончить гонку перед ним, — блеск в глазах Диггори показывает, что у него тоже есть собственные желания.

Поблизости взлетает фейерверк, и голос Бэгмена усиливается до невозможности.

— Леди и джентльмены! Пришла пора гонщикам занять свои места на старте. Ожидание закончено, и Тремудрый Турнир начинается! Кто прилетит к славе? Крам? Поттер? Делакур? Диггори? Бокурт? Манос? Двадцать изнурительных кругов по пятимильной трассе укажут нам победителя. Выигравший получит десять очков в общих соревнованиях и новейшую гоночную метлу Сапсан, на которой и прилетит к победе! Эта новая гоночная метла от производства метел Гезальт демонстрируется в разных точках стадиона — завтра начнется её продажа! Рядом со мной на старте легендарный мастер метел, Ваня Гезальт. Сегодня она официально открывает соревнование.

А теперь — да начнется Тремудрый Турнир!

* * *

Из палочки Гезальт вылетает сноп искр, и мы отрываемся от земли, набираем скорость над головами публики и, маневрируя, вылетаем со стадиона. В стремлении вылететь вперёд две француженки ускоряются, но медленно двигающаяся Афина Манос принуждает их изменить траекторию, и Крам вырывается в лидеры. Эйми Бокурт идет сразу за ним, мы с Флёр боремся за третье место. Опыт в квиддиче заставляет меня с подозрением относиться к объектам рядом с моей метлой. Я слишком рано торможу перед поворотом, и Флёр обгоняет меня на длину метлы. Летит она, словно сливаясь со своей метлой, текуче и грациозно — такое дается не многим.

Я как раз из их числа. Возможно, это из-за вилорога, но я знаю, что мог бы обогнать Джеймса Поттера. Прижавшись к метле, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, пытаюсь стать как можно «компактнее», и иду у неё в кильватере. Маглы называют этот прием «сидеть на пятках»; волшебники — «украсть ветер».

Чистая скорость — такого адреналина я и представить не мог! Ветер наполняет мои легкие. Распластавшись на метле, оседлываю его и вхожу в третий поворот — слышу крики от группы на метлах за курсовыми указателями. Первая крутая спираль.

Проходя на повороте сквозь второе кольцо, проверяю глазами — лента на кончике моей метлы пока зеленая. Не пройдешь сквозь кольцо, и она покраснеет. Эта спираль — вертикальное падение через четыре неподвижных кольца, последнее лишь в десяти футах от земли (в данном случае от поверхности озера).

В кольца за раз могут пройти только двое. Я все ещё на четвертом месте, Седрик у меня на хвосте. Две француженки и Крам впереди. Эйми пытается приблизиться к Краму — о, это долбаное прощупывание почвы. Её раскручивает от столкновения. Похоже, сейчас я на третьем месте, пока она пытается восстановить равновесие. У Крама совсем иная манера летать, не как у нас с Флёр. Он как будто вступает в бой на метле, вгрызаясь компактной сильной фигурой в свою магию, используя все свои силы против Сапсана. Болгарин оседлал метлу, как дикого зверя!

Гонка на метлах проходит на длинной трассе с препятствиями. В нелимитированных гонках, санкционированных Международной Ассоциацией Гонок на Метлах, команды используют метлы, выбираемые ими самими. В лимитированных гонках, таких, как эта, соперники вынуждены использовать одинаковые модели, дабы уровнять игровое поле. Большая часть действия в таких гонках сосредоточена на поворотах и штопорах — именно там обычно и собираются толпы. Здесь есть повороты, где рядом дрейфуют два кольца, — так принудительно сменяется направление. Ещё есть шесть «винтов» — два вынуждают взлететь вверх, два ведут прямо вниз, и по одному налево и направо.

Перенося вес — опрокидываясь на спину через конец метлы, — ныряю через верх и плавно кренюсь влево, чтобы вписаться во второе кольцо. По инерции вращаюсь, и в этот момент на глаза попадается русалка, глядящая прямо на меня из глубины едва колышущейся глади. Выходя из винта, Седрик чуть промахивается и задевает воду. Как ему удалось пройти винт на такой скорости? Выполняет движение справа от меня. Сейчас длинный прямой отрезок. Разгоняю метлу до максимума и опережаю его, но он отстает всего фута на два. Он весит больше, чем я, почти на два стоуна, так что я могу его обогнать, но девочки ещё легче. Четвертый поворот — «пологий», и мне удастся не снизить скорости, но он попытается сбить меня с курса на втором винте или на пятом повороте.

Я и забыл, насколько хорош Диггори на метле. Он обязательно захочет финишировать раньше меня, тем самым доказав, что при игре в квиддич разница между нами лишь в Молнии. Да уж, не только я здесь бросил перчатку.

Гадая, когда Седрик сделает ход, замедляюсь и отклоняюсь, нанося удар первым. Он не ожидал толчка, но сейчас вместо того, чтобы замедлиться перед вторым винтом, я ускоряюсь. Это дает мне как минимум пять «метел» преимущества. Без угрозы с его стороны я могу сосредоточиться на голубом пятне напротив. Посмотрим, удастся ли сесть Флёр на хвост и «украсть» у неё ветер.

Далеко не самое худшее место — мне ещё повезло.

* * *

Все, кто не на метлах рядом с поворотами и спиралями, — сидят на квиддичных трибунах. В их поле зрения повороты девять и десять, второй нисходящий винт и черта старта/финиша. Все хотят видеть, как кто-нибудь из нас упадет лицом вниз, в поле. Когда я уверенно прохожу первый круг третьим, крики толпы оглушают. Воздух наполняет рёв Бэгмена, но я двигаюсь слишком быстро и не слышу его речи. Начинаю второй круг, чуть не чиркая ногами по головам зрителей, бросаю взгляд через плечо и вижу, что Эйми уже сокращает разрыв с Седриком.

Сейчас у меня очень хорошая позиция. Седрик и Эйми замедляют друг друга. Флёр вот-вот, в течение ближайших трех кругов бросит вызов Краму — в случае неудачи это даст ей время восстановить позицию. Насколько я могу судить, Виктор летит всё так же бесстрашно, но Флёр упорно его преследует и ударит, скорее всего, на выходе из пологого поворота — любой контакт там его замедлит, и она сможет обогнать Крама.

Мысли отвлекают меня от задачи. Скоро заболит левая рука. Окклюменция защищает мой разум и поможет блокировать боль, но остаток пути мне придется пролететь на одном упорстве. Сосредотачиваюсь на курсе. Считаю каждый поворот и спираль.

Я достаточно приблизился к Флёр и вижу её первый маневр по отношению к Краму. Он легко его блокирует — слишком легко. Она будет травить его, раздражать и брать измором; он сражается с ней через каждые несколько поворотов. Это битва не только тела, но и духа. Если руки остаются на ручке метлы, удары и контакты разрешены, а вот захват — нет. Есть и другие грязные приемы, такие как таран и тычок, — их надо остерегаться.

Перед четвертым кругом русал показывает мне грубый жест. Пока я не смотрел, Эйми обогнала Седрика, но я опережаю её больше чем на двадцать «метел». Диггори не позволяет ей расслабиться. Если вторая чемпионка Дурмштранга в ближайшее время не наберёт скорость, в середине гонки её могут и обогнать. Разумеется, есть шанс, что это стратегический маневр со стороны Крама. Если Афина беспрепятственно пропустит его и перекроет путь Флёр, как она сделала на старте, это позволит Краму занять твердую лидирующую позицию.

К концу восьмого круга я примерно в шести «метлах» от Флёр и Виктора — они продолжают борьбу. Разрыв между мной и Эйми также сократился наполовину, но если она умна, то позволит мне пролететь вперед и вмешаться в битву за первое и второе место, чтобы потом воспользоваться возможностью. На выходе из поворотов позволяю пульсирующей руке отдохнуть, расслабляя хватку. Не тормози, Поттер, отыщи возможность и сделай ход.

На выходе из девятого поворота Флёр касается хвоста метлы Виктора кончиком своей — чертовски высокомерно! Она практически заявляет: двигайся, или я тебя подвину. Сердитый Виктор резко и сильно вихляет, благодаря чему его скорость замедляется — он пытается вызвать столкновение. Она пытается поднырнуть под него и уйти вправо. Контакт! Они рикошетят и чуть меняют траекторию, теряя часть импульса, несущего их вперед. Теперь или никогда! Взлетаю выше и пру вперед, пока они пытаются восстановить скорость. Прямо над плечом Крама резко вхожу в десятый поворот. Влетаю на стадион — вот вам новый лидер, и имя ему — Поттер! Толпа заходится в крике.

Сопротивляюсь импульсу кинуть взгляд за спину. Когда один из них подберется ко мне, я почувствую. Эйми тоже должна была сблизиться с ними. Передо мной никого, требуется обойти только Манос. Играя роль помехи, она постарается затруднить мне путь и дать остальным ко мне приблизиться.

Проходящие разные круги смешиваются друг с другом. Даю отдых руке там, где возможно, но все сильнее и сильнее чувствую бремя лидера гонки. Короткая струящаяся накидка Афины Манос всё ближе и ближе, а рёв толпы с каждым кругом сильнее. Её техника не может быть намеренной — слишком уж неаккуратна; просто она не слишком умела. Тринадцатый круг выводит меня прямо на неё. Её неуклюжие попытки блокировать меня не срабатывают, но Виктор с Флёр подбираются ещё ближе. Примусь за Манос на первом винте и посмотрю, удастся ли сверху попасть в кольцо. Движение потребуется сделать с точностью до нескольких дюймов, но если получится, зрелище будет сказочным!

Догоняю её на третьем повороте — она делает очередную неуклюжую попытку поставить блок — толкаю её и смотрю на реакцию. Она сильно об меня ударяется, и я втискиваю себя рядом. Ну ладно, я не предусмотрел, что она будет настолько неуклюжей! План номер два: пройдем винт бок о бок. Весь путь через четыре кольца мы то и дело сталкиваемся, но я остаюсь выше и ставлю её в смертельную опасность, когда мы достигаем нижней точки, и она плюхается в воду — ближайшие к нам люди кричат. С моих ботинок капает вода, когда я скольжу над озером.

Но это немалого мне стоит. Пока я снова набираю скорость, приближаются Флёр с Виктором. Они больше не сражаются друг с другом, желая подобраться ко мне поближе, прежде чем предпринять следующий шаг. Тянусь правой рукой к прутьям, проверяя их на предмет повреждений от предыдущего столкновения. Рад, что ничего не обнаруживаю.

На шестнадцатом круге я все ещё лидер, но чувствую, как они дышат мне в спину, а моя левая рука пульсирует в собственном ритме. При малейшем напряжении скриплю зубами, но держусь. Территория до Хогсмида заполнена учениками Дурмштранга и слизеринцами. Каркаров сказал, что сразу по окончании гонки его ученики смогут посетить деревню, и они, видимо, собираются использовать возможность по полной.

Крам начинает действовать на пятом повороте семнадцатого круга. Не так быстро, «Крамми». Я зашел настолько далеко, что не собираюсь пока сдаваться. На шестом повороте ударом отбрасываю его назад и вхожу в спираль справа. Он на фут-другой сзади — мы летим бок о бок. Флёр у нас на хвосте и ждет малейшего шанса. Вижу хищный блеск её глаз. У Виктора, напротив, тот же самый угрюмый вид, к которому я уже притерпелся. Кончик его метлы хлопает по моей раненой руке, но я держу ее как можно ближе к концу и вне его досягаемости, — мы добираемся до семнадцатого поворота. На нём он пытается меня выпихнуть, я пихаю в ответ. Его локоть несколько раз впечатывается мне в спину, и он начинает сползать назад, когда мы входим в поворот. Снова отражаю атаку!

Или нет? Следующие события происходят с такой скоростью, что я не в состоянии точно сказать, что произошло. Он скользит назад и на меня, моя метла резко отклоняется от курса. Ублюдок кладет руку сзади на мою метлу и, видимо, «дергает» меня! Резко теряю контроль, и меня начинает крутить. Мою ногу простреливает боль, когда я задеваю толстое деревянное кольцо. Трещат прутья и кость.

Инстинктивно тяну метлу вверх. Все пролетают мимо, пока я восстанавливаю контроль. Боль превалирует. Замедляюсь и осматриваю себя на предмет ущерба. Кость на правой голени сломана. Пытаюсь преодолеть боль. Поврежденная метла замедляется — я чувствую, что отстал. Там, где прутья вонзились в голень, идет кровь. Кость не торчит, так что потеря крови будет минимальна. Ко мне подлетает официальный наблюдатель и спрашивает, могу ли я продолжать.

— Вы видели грязный прием Крама? — требовательно спрашиваю я, прощупывая, нет ли на ноге ещё каких-нибудь ран.

Она решительно отказывается:

— Нет. Вы летели слишком близко друг к другу, и зрители затрудняли обзор.

Сказать больше нечего, кроме…

— Я могу продолжать.

Ведьма посылает цветные искры, показывая, что раненый гонщик продолжает соревнование.

Седрик, Эйми и Атэна пролетают мимо, пока я пытаюсь осторожно вырвать проколовшие голень вроде бы три прута. Ведьма из Дурмштранга отставала на круг, и если я смогу не подпустить её, по крайней мере, я заработаю очко. Остальных догнать ни за что не удастся.

— О, не повезло, Поттер! Похоже, ты всё-таки не в состоянии играть наравне со старшими.

Пока я снова готовлюсь стартовать, хорек на Нимбусе кружит поблизости, его голос усилен магией.

Не удостаиваю его ответа и набираю скорость. Позволю за меня говорить моим шуткам — и часто. Я все ещё могу занять пятое место, если не подпущу Афину. Это хорошая метла. Даже если треть прутьев погнута или сломана, у неё великолепная скорость. Если Гезальт захочет меня процитировать, так и скажу.

Пролетая по стадиону, вижу, как все указывают на меня, и слышу крики. На некоторых из них, наверное, даже попала кровь. Остальные уже, похоже, в Хогсмиде, но будь я проклят, если позволю хоть одному из них прижаться ко мне.

Флёр удается подобраться на расстояние поворота, когда я пересекаю черту начала моего финального круга. По крайней мере, это не Крам! Ещё пять миль с Афиной, пытающейся вырваться вперед, но у неё ничего не выйдет.

Когда я снова подлетаю к стадиону и выписываю последнюю спираль, голова начинает кружиться. Пересекаю финишную черту и медленно поворачиваю метлу к лечебной палатке. За судейским столом проходит горячая дискуссия. Каркаров и Дамблдор обмениваются репликами, там же и все остальные гонщики. Когда я поддрейфовываю к Поппи, она просто стоит и смотрит на меня. Я никогда не видел её настолько злой. Не знаю, хорошо это или плохо.

— Зависните над столом, мистер Поттер. Перекатитесь на него и лягте на спину.

Она проводит палочкой вдоль ноги и кидает хмурый взгляд в сторону заглядывающих в палатку людей.

— Скажите мне, мистер Поттер. Стоило ли ради одного очка за пятое место, заработанного в этом соревновании, лететь приблизительно двадцать миль со сломанной ногой?

— Спросите меня в конце Турнира, и я отвечу вам. А сейчас давайте просто назовем это гордостью.

— Не путайте гордость с упорством, мистер Поттер. Это обычная ошибка. Как ваша рука? — она принимается за неё вручную. Полагаю, она делает это специально для того, чтобы подкрепить свои слова делом.

— Радует меня здесь одно: после всего произошедшего я больше не обращаю внимания на руку. Можно попросить у вас обезболивающее и замораживающее, если у вас нет под рукой тоника?

Она слабо улыбается:

— Конечно. Опрометчиво поспешив вылечить твои раны, я забыла про комфорт. Сначала кровевосстанавливающее, а потом обезболивающее, — хватаю три флакона и медленно их выпиваю. На голень правой ноги Поппи накладывает замораживающее. Ох, так гораздо лучше!

— Вернусь через пару минут, как только разгоню толпу, и мы сможем перенести тебя в больницу, — она выходит, и входит Макгонагалл. Она стояла на страже у двери, а когда Поппи вышла, чуть ли не ругаясь, декан моего факультета заглянула на огонек.

Ведьма обходится без формальных расспросов о моей ноге и руке. Я в сознании, и медсестра ушла. Этого для неё больше, чем достаточно.

— Я вынесла протест от вашего имени, но ответственный наблюдатель на отметке ничего не видел из-за толпы, которая по большей части состояла из…

— …учеников Дурмштранга и Слизерина, — заканчиваю я за неё.

— Да, мисс Делакур единственная, у кого была возможность заметить, нарушил ли мистер Крам правила или нет. Она говорит, что не видела, так как сама готовилась проходить препятствие. Директор Каркаров указал на то, что даже если его ученик нарушил правила по текущим стандартам МАГМ, они не имеют отношения к этой конкретной гонке, здесь применимы лишь правила Тремудрого Турнира.

Осторожные ублюдки заранее подготовили себе позиции для защиты. Отлично, уступаю им этот раунд.

— Значит, делать нечего. Интересно, проделал бы он такое же с Делакур?

— Действительно. Если разрешите мне выступать в качестве вашего представителя, я поздравлю от вашего имени мисс Делакур с победой, а мисс Бокурт, мистера Диггори и мисс Манос с хорошей гонкой. К следующим выходным и первому раунду дуэлей ваши нога и рука должны быть здоровы. В среду вечером вы придете ко мне в кабинет, и мы удостоверимся, что вы и мистер Диггори должным образом осведомлены о технике дуэлинга. Обычно этим занимается профессор Флитвик, но поскольку он выполняет роль судьи во время данного мероприятия, это запрещено. Я одолжила мисс Грейнджер мою персональную копию книги под названием «Оборона в Дуэлинге». Я очень рекомендую вам с ней ознакомиться.

Она роется в сумочке и вытаскивает запечатанный конверт.

— Вот это также прибыло на ваше имя сегодня утром из министерства. Оно содержит временную лицензию на аппарацию. Чтобы научиться аппарировать, вы зарезервируете время с восьми утра до полудня. Поскольку в турнире предполагалось участие совершеннолетних, для выполнения некоторые из последующих задач может потребоваться владение данным искусством. В целях обучения я бы предложила вам поискать наставников среди шести— и семикурсников.

Мне нравится идея оскорбить Крама, попросту не обратив на него внимания.

— Спасибо, профессор. Я ценю ваши усилия. — «Оборона в Дуэлинге», Джеймс уже читал её на пятом курсе. Неплохое вводное руководство, сосредоточенное на защите во время дуэли. Хорошо, что дуэли начинаются не прямо сейчас, иначе я бы убил Крама. Придется просчитать стратегию первого раунда дуэлинга. Хочу ли я закончить, ничем не выделяясь среди серой массы, или так, чтобы обо мне потом говорили?

Кого я пытаюсь обмануть? Как только я ступлю на дуэлинговую платформу, то из кожи вон вылезу. Во мне слишком много от Джеймса, чтобы не взыграл конкурентный дух. Минерва ещё раз поздравляет меня по поводу моей настойчивости и двигается к выходу. Слышу краткий разговор, и створка платки снова отодвигается, когда Макгонагалл позволяет Эйми и Флёр войти внутрь.

— Леди? — поднимаю я бровь

Эйми улыбается и говорит по-французски:

— Ты хорошо сегодня летал, Гарри Поттер. Мы хотели зайти и поздравить тебя, — Флёр выглядит не слишком уж радостной.

— Спасибо. Вы обе были хороши настолько, насколько я от вас и ожидал. Что они сказали по поводу протеста?

Флёр поджимает губы и трясет головой.

— МАГМ не санкционировала эти соревнования, и их правила не применимы. Даже если бы я видела, как Виктор Крам ухватился за твою метлу, это правилами гонки никак не регулируется. Я предлагаю, чтобы ты удовлетворился знанием того, насколько ты хорошо летаешь, а все остальное покажет тебя в неприглядном свете — выставит вздорным и избалованным.

— Простите?

— Столкновение отбило тебе последние мозги? Протестуют только нытики, но никак не победители! Я ухожу, — она энергично поворачивается и выходит.

Эйми бросает в спину Флёр рассерженный взгляд и снова поворачивается ко мне.

— Немного потренируешься и запросто станешь профессионалом.

Отказываюсь упоминать, что с окончанием гонки Флёр вернула метлу точно туда, где ей и место — прямо себе в задницу! Выбираю лучший путь:

— Спасибо за комплимент.

— Ты его заработал. Гезальт постоянно ищет новые таланты. Моя тетя — менеджер в их гоночной команде. Когда я приземлилась, она тепло отозвалась о твоих способностях.

— Теплее, чем Флёр?

Она улыбается:

— Флёр не нравятся толпы.

— Но больше всего, как я понимаю, ей не нравится Англия.

Реплика вызывает у брюнетки изумленный смех.

— Точно. Не принимай на свой счет, если она кажется холодной. Она крайне скрытный человек, и обычно так себя и ведет. С её точки зрения, все остальные чего-то от неё все время хотят; она знаменитость.

Не позволив себе ни капли сарказма, отвечаю:

— Думаю, я с ней солидарен.

— Да, ты вполне можешь так говорить. Моя тетя просила, чтобы, когда тебе исполнится шестнадцать, ты вспомнил о гоночной команде Гезальт. Несмотря на произошедшее, уверяю, этот спорт обычно гораздо менее травматичный, чем квиддич, и карьера в среднем там длится дольше.

— Вербуете кандидатов заранее?

Она делает невинное личико:

— Разумеется, нет! Я здесь просто для того, чтобы поздравить тебя с хорошо пройденной гонкой. Я и не мечтала о том, чтобы на тебя повлиять. А теперь извини меня, мне нужно найти Флёр и убедиться, что она не причинит вреда желающим её поздравить.

* * *

Кое-кому я позволяю посетить меня в больнице, но очень немногим. По «соглашению» одна из них — Рита. Как только она выходит со своими записями, входит следующая группа — Олли, Пенни и Гермиона.

— Ты прекрасно сражался, Гарри, но вот в конце сломался, дружище, — начинает Олли с неудачного каламбура.

— Спасибо, запасной ты наш игрок.

По его лицу расползается хищная усмешка:

— Это ненадолго! Прошли слухи, что в следующем сезоне пройдет открытый конкурс. Мой предшественник не оправдал заключенного с ним контракта, и они полагают, что ему требуется мотивация.

— Рад за тебя, Олли.

— Сегодня на трибунах был наш главный менеджер. Ему понравился твой полет, невзирая на боль, и он попросил меня засвидетельствовать тебе его почтение — он надеется на твое скорейшее выздоровление.

Гермиона прерывает:

— Гарри, не могу поверить, что ты не в ярости! Этому мерзавцу, Виктору Краму, все так и сойдет с рук!

Пожимаю плечами:

— Зависит от точки зрения, Гермиона. Пенни, повторю тебе то же самое, что сказал Рите. Во время нашей гонки Виктор Крам применил спорную тактику, потому как его эго не вынесло мысли о том, что он не лучший летун. Это звание однозначно принадлежит Флёр Делакур, но если бы не моя раненая рука, он бы не пришел к финишу даже вторым.

Пенни удивленно поднимает бровь:

— Ты уверен, что хочешь раздразнить его прямо перед началом дуэлей?

— Если он проиграет дуэль, свидетелей будет слишком много. Преднамеренная грубость на глазах у толпы недёшево ему обойдется. Кроме того, я не беспокоюсь за дуэль с Крамом.

Гермиона разъярена.

— Гарри! В этой школе их учат и дуэлингу, и темным искусствам. Не глупи!

— Однако не учат сражаться с ПСами, противостоять дюжинам дементоров или василиску. Я буду осторожен на помосте, но ему не удастся меня запугать, — только Олли знает об имеющихся в моем распоряжении воспоминаниях и опыте профессионального дуэлиста. Пенни и Гермиона взволнованы.

— Гарри, а ты хотя бы с протего знаком?

— Со мной все будет в порядке, Гермиона. Поверь мне.

Пенни тоже выражает беспокойство:

— Уклонением особо многого не добьешься, Гарри.

Кто-то, похоже, поставил на меня заглушку, потому что Гермиона тарахтит как заведенная:

— Я просмотрела движения палочки и уже могу его наложить. Очень важно, чтобы за пару дней ты научился этому заклинанию.

Вытащив палочку, кастую щит, перекладываю палочку в левую руку и повторяю действие. Только так её можно заткнуть. Ну, на самом деле это не единственный способ… если она хочет испытать на себе мое оглушающее, могу ненадолго её оглушить. Так или иначе, ни в одной из этих дуэлей я не намерен накладывать простой щит или основное оглушающее. Быстро проверяю заклинанием, нет ли в комнате каких-нибудь насекомых, особенно жуков, но не нахожу ни единого. Рита, должно быть, отправилась к следующей жертве.

— Как я уже говорил, Гермиона, со мной все будет в порядке.

— Когда ты этому научился?

— Этим летом я был крайне занят, и в больничном крыле я тоже не просто варю зелья или заправляю постели. Помнишь переключающее на трансфигурации? Если бы я хотел сейчас встать и пойти, то просто переключил бы мою ногу с конечностью Олли и оставил его выздоравливать.

— Эй!

— Не волнуйся, не собираюсь я этого делать. Я просто подчеркнул, что если бы уж захотел, то запросто смог бы удовлетворить свое желание.

Гермиона затихает, но я знаю, что это далеко не конец. Она поджидает, пока я не наговорюсь с Пенни и Олли, а я пытаюсь повторить своей подруге-журналистке то же, что сказал и Рите, плюс кое-что добавить. Когда они уходят, Гермиона задерживается.

— Гарри, ты что-то скрываешь от меня, да? И я говорю не только о клятве, которую ты дал.

— Да, — киваю ей на соседнюю койку; она садится.

— Но мы ведь друзья…

— И, надеюсь, всегда будем друзьями.

Прямо-таки слышу, как проворачиваются у неё в голове колёса.

— Именно поэтому ты дал мне книгу по окклюменции? Дело ведь не только в Бродяге, не так ли? Тут что-то ещё.

— Как у тебя дела с окклюменцией? — лучше отвечать ей расплывчато.

Она мямлит:

— Меня настолько поглотила курсовая — я так хотела побольше времени на межшкольные соревнования, — что не получилось особо продвинуться в этой области. Если надо, я уйду из команды.

— Нет.

— Тебе может потребоваться моя помощь.

— Может, но в случае нужды я не останусь без поддержки. Ты заработала место в школьной команде и заслуживаешь быть в центре внимания. Много лет назад ты махнула на себя рукой, зарывшись в книги и отгородившись своим умом, но в тебе есть нечто большее. Мои тайны могут и подождать.

— Я могу дать обет молчания.

— Это не спасет от легилименции или сыворотки правды. Поверь мне. Ситуация слишком важна, и обет здесь не поможет. Она не настолько важна, чтобы ты рисковала из-за неё чем-то, чего так сильно желаешь.

— Для человека со сломанной ногой ты говоришь чрезвычайно убедительно.

— Она права, Поттер, — поднимаю взгляд — а вот и Добби с Сортировочной Шляпой в руках. Никто не пересекал границы моих чар приватности. — Ты должен мне шестьдесят галеонов.

— Ты уже одолжила у меня двадцать. И я тоже рад тебя видеть, Шляпа. А я-то гадал: где там мой советник?

— Хорошо, ты должен мне сорок галеонов. И чем бы, интересно, я здесь занималась? Я и не знала, что тебе требуется совет по поводу того, как не врезаться в крупные предметы. А я-то уж было поверила, что ты не настолько глуп. А как дышать, тебе случайно не надо напомнить? Я могла бы поворчать по поводу того, насколько плохо ты сегодня выступил, но, думаю, ты и сам это знаешь. Если намерен выиграть, придется изрядно постараться.

— Ты же собиралась поставить на Флёр.

Шляпа хмыкает.

— Собиралась, но этому хнычущему обезьяньему дерьму — твой работничек, между прочим! — не понравилась моя идея поставить на победу ведьмы, и твой дебильный эльф поставил на тебя.

Очередь Добби мямлить:

— Мерзкая Шляпа хотела, чтобы Великий Гарри Поттер проиграл!

— Тупой паразит! Где ты был, когда твоему хозяину нужна была помощь? — проклятая тряпка точно знает, на каких струнах играть.

— Добби был там, где господин Гарри Поттер ему приказал, слушал грязные слова мерзкой Шляпы. Добби знает: ты не хорошая вещь.

Вмешивается Гермиона:

— Господин Гарри Поттер…

Шляпа продолжает доставать Добби:

— Забавно слышать подобные слова от — кого бы вы подумали? — домовика! Сделай нам одолжение, Добби. Заткни хлебало.

Добби отбрасывает Шляпу и подбегает ко мне.

— Может Добби что-нибудь принести Гарри Поттеру? Добби просит прощения, что Альбус Дамблдор забрал карту Гарри Поттера. Добби хочет, чтобы Гарри Поттер доверял домовикам. Винки была плохим домовиком.

Сидящая рядом ведьма скрещивает руки, и у меня все ухает вниз — как и обычно, когда эльф говорит на людях.

— Гарри, ты что, теперь хозяин Добби? Мне бы хотелось знать ответ. Кто такая Винки?

— Пока нет. В порядке эксперимента я ему плачу, но это вполне возможно. Добби, давай больше не будем вспоминать о Винки, ладно?

— Хорошо. Добби не будет говорить о плохой эльфийке, которая пыталась убить Гарри Поттера.

— Добби!

— Гарри!

Не представляю, сколько ещё мне удастся выдержать «помощи» от Добби.

— Добби, спасибо тебе за то, что принес сюда Сортировочную Шляпу. Скажу тебе вот что: игнорируй любые «грязные» реплики с её стороны. Может, сходишь в спальню и принесешь мне сумку, которая лежит у меня на кровати? Она мне нужна. А потом что-нибудь перекусить.

Он исчезает, и я остаюсь в компании с расстроенной Гермионой Герйнджер и смущенной Шляпой. Думаю, требуется пояснение:

— Винки принадлежала Пожирателю Смерти, который пытался меня убить. Во время сражения она погибла, стараясь защитить своего хозяина, — ненадолго замолкаю, пытаясь отыскать никак не приходящие на ум слова. — Похоже, все остальное попадает под клятву молчания.

Такой ответ её не удовлетворяет.

— Это лишь укрепляет мое мнение о том, Гарри, что домовиками нельзя владеть.

Шляпа предлагает собственное мнение:

— Грейнджер, да попробуй ты сама хоть немного с ними пообщаться, особенно с этим поттеровским недоумком. Тогда осознаешь, что они просто не поймут, что им делать со свободой, если она у них вдруг появится. А если они все-таки выяснят, чем им заняться, то мы все окажемся в глубоком дерьме. Спустись в кухню и взгляни на их работу. Посмотри, как они счастливы.

— Они просто не знают, что может быть по-другому! Какое право имеем мы их порабощать?

— А ты знаешь? Отлично, Грейнджер, похоже, тебе нравится мастурбировать на логические задачи; попробуй-ка вот эту. А если тебе станет известно, что домовики — это связанные духи нечисти, бродившей когда-то по этой земле и сеявшей везде лишь бесчинство и хаос?

— Неужели это правда?

— Скажи мне, что я ослышалась, Грейнджер. Когда-то я думала, что в тебе есть некий потенциал. Да, «домовик» звучит лучше, чем «малый демон», недоразвитое ты существо. Так скажи мне: следует ли нам освободить демонов и надеяться, что века служения не дадут им вернуться в прежнюю форму? Посмотри, сколько огорчения доставляет эльф Поттера, просто пытаясь ему служить! Если бы этот идиот-дух учил вас чему-нибудь помимо гоблинских войн, ты ведь могла бы действительно что-нибудь знать о настоящей истории!

Честно признаю, что тоже этого не знал, но ведь моя жизнь не длилась тысячу лет. Да уж, наверняка это очередной из тех самых грязных секретов.

— Гермиона, для своего исследования ты можешь расспросить Сортировочную Шляпу.

— Правда? Это ведь твой советник. Я бы не хотела его у тебя отнимать, — в её голосе недоверие сочетается с восхищением.

— А что я от этого получу, ЭйчДжей? Я ведь сотрудничаю с тобой, а не с ней.

— Ты мне уже все уши прожужжала своими разговорами о деньгах; съездим тогда в Италию.

— В таком случае, я в твоем распоряжении, Грейнджер.

— А что в Италии? Вы собираетесь в Рим?

Отмахиваюсь:

— Не спрашивай — просто не спрашивай, и всё. Ответ тебе не понравится. Слушай, я несколько устал. Гермиона, может, заберешь с собой Шляпу, а завтра вернешься? Шляпа, будь с ней помягче. Не слишком её там травмируй.

Гермиона клюет меня в щеку и обнимает.

— Я забыла упомянуть: Рона несколько вывело из себя то, что его не оказалось в списке твоих возможных посетителей, — её взгляд серьезнеет. — Я сказала, что ему следует хорошенько подумать над своим поведением в качестве твоего друга. Он меня так иногда расстраивает.

— Я думал, ты решила держаться в стороне.

— В свою защиту могу сказать, что это он ко мне подошел. Хотя я бы рискнула предположить, что в противоположной ситуации ты проявил бы гораздо больше понимания, а не плакался бы о том, что тебя не внесли в список.

— Передай ему: если хочет, пусть приходит завтра — я внесу его в список. Слишком уж у меня все болело, когда мадам Помфри меня о нем спрашивала, — нужно ли мне сегодня это дерьмо?

Ответ мне уже известен. Нет, не нужно. Снова укладываясь в кровать, пытаюсь выкинуть из головы весь сегодняшний день. Надеюсь, где-нибудь во Франции Бродяга сейчас в кровати, с двумя женщинами и по уши залитый лечебными зельями.

* * *

На следующий день приходит Невилл с воскресным выпуском «Ежедневного Пророка». С тех пор, как я сказал Поппи впустить Рона, если он вдруг появится, тот ещё не являл своего светлого лика. Интересно, а стоило ли вообще суетиться? Я могу дружить с Геримоной. Возможно, теперь, когда жизнь ставит передо мной цели посерьезнее, наша дружба даже окрепнет.

Мы с моим новым фаворитом-гриффиндорцем сидим и читаем газету с кратким резюме гонки. Статья Риты написана в обычном для неё злобном стиле. По крайней мере, большая часть яда вылита не на меня. Разумеется, если она вдруг внезапно поменяет позицию и начнет меня восхвалять, к концу статьи все всё поймут. Вместо этого она сосредотачивается на том, в какой ужасной опасности я оказался и насколько не готов к предстоящим задачам.

Полагаю, это вынужденный компромисс. Пока Поппи разбирается с двумя учениками, пришедшими к ней с какими-то мелкими проблемами, мы с Невиллом разговариваем.

Нашу тихую дискуссию прерывает вошедшая староста школы. Хаффлпаффка Мелинда Терпин — старшая сестра Лизы. Если Лиза через три года хоть немного станет похожа на сестру, надо будет обязательно к ней присмотреться.

— Доброе утро. Директор попросил меня, чтобы я отвела тебя на собрание. Ты можешь ходить?

— Я уже принял обезболивающее, и мадам Помфри наложила мне гипс. Увидимся на собрании, Невилл.

Проследив, как убегает мой одноклассник, пробую ступить на ногу. В магловском мире выздоровление заняло бы несколько месяцев, но магия действительно творит чудеса. К концу выходных я буду как новенький. Подумав, решаю отказаться от костылей или трости. Крам не заслуживает удовольствия видеть меня слабым. Пока я одеваюсь, Терпин ждет в коридоре. Вообще-то, я просто трансфигурирую свою одежду в повседневную мантию.

Мелинда медленно и молча идет рядом, пока я сам не начинаю разговор:

— Гермиона говорит, что для командных соревнований ты взяла руны. По её словам, это очень интересно.

Очевидно, Мелинда крайне увлечена древними рунами. В памяти всплывает, что пару лет назад на СОВах её баллы были самыми высокими за последние сто лет. Благодаря воспоминаниям Джеймса Поттера я тоже о них кое-что знаю — по крайней мере, достаточно, чтобы хотя бы примерно понимать, о чем она лепечет. Девушка чуть ниже меня, у неё прямые каштановые волосы до плеч. В числе немногого мне о ней известного есть и сведения о том, что она встречается со слизеринцем-семикурсником, Октавиусом Пьюси. Кто-то из маглорожденных обозвал его как-то «Осьмипьюси», и кличка так и прилипла. Он один из подопечных Снейпа, поэтому я не слишком его люблю.

— Что ты планируешь делать после Хогвартса? — две минуты древних рун на сегодня более чем достаточно. Если я понимаю, о чем речь, это не значит, что я впадаю от темы в экстаз.

— О, я получила несколько предложений из министерства, но, скорее всего, годик попутешествую и посмотрю на места, где и расположены все эти руны. Гринготтс сделал мне интересное предложение — они хотят, чтобы я присоединилась к команде разрушителей заклинаний в качестве одного из переводчиков.

— Но?

— Работать надо в Южной Америке, а я не слишком хорошо знакома с культурой инков. Если я отправлюсь путешествовать, Октавиус тоже не очень-то будет рад. По этому поводу он высказался ясно.

Закатываю глаза:

— Мне лично известна только одна профессия, специалисты которой путешествуют по миру больше, чем разрушители заклинаний и мастера рун, — это гербологи. Полагаю, ему нужна девушка, чтобы можно было бы показаться с ней под ручку на всех этих его приемах. Если тебе хочется чего-то достичь в профессиональном плане, это тебе может сильно помешать.

Она с сомнением на меня смотрит.

— Это не твое дело, Поттер.

Чтобы поставить в деле точку, игнорирую её слова.

— Он был расстроен, когда Снейп не выдвинул его в команду?

— Он вообще-то ничего не сказал, — уклончиво отвечает она.

— Конечно, не сказал. Её же возглавляет Роджер, — у Роджера Дэйвиса и Пьюси не особо хорошие отношения. Слизеринец клянется, что это его собирались поставить старостой в этом году. Черт, он, наверное, полагал, что именно он и будет представлять Хогвартс в этом турнире. В общем, не его это год. Посмотрим, не удастся ли мне усугубить положение: а вдруг Мелинда его все-таки бросит?

— Разве я не говорила тебе не совать свой нос в мои дела?

Копни поглубже, и заденешь за живое. Надо бы закрепить позиции.

— Я не пытаюсь вас поссорить, я лишь предлагаю взглянуть на дело со стороны. Хочу сказать, Мелинда, что ты умная и привлекательная ведьма с потрясающим даром к рунам. Никому не позволяй отнимать у себя то, что тебе нравится делать, только лишь потому, что самолюбие человека не позволяет ему встречаться с более успешной ведьмой, чем он сам. Будет чертовски стыдно, если такой талант зароют в землю.

Она глубокомысленно меня рассматривает. Похоже, лесть её несколько смягчила.

— Я ценю твое беспокойство, Поттер, но спасибо, у меня все под контролем. Пойдем-ка на собрание.

Я не планировал начать месть с Пьюси, но, кажется, припоминаю, как он присутствовал на том повороте, где Крам применил свой грязный прием. Даже если его там и не было… Уверен, он приложил руку к этой истории.

ДП наверняка бы попытался очаровать старосту и посмотреть, что у него в итоге получится. Они с Сириусом коллекционировали «очки». Девушка-одногодка или постарше, с которой удавалось переспать, ценилась в одно очко. Старосты стоили два, а староста школы — пять. ДП прекратил играть после смерти родителей. Однако ему не мешала сломанная нога. С одной стороны, я стал мстительным — ну, или вновь стал. С другой же, сказать симпатичной девушке, что с её парнем, этим надутым ослом, можно не согласится, — это весьма для неё полезно.

Кто знал, что шалости можно совершать по такой благородной причине?

* * *

Когда Мелинда подводит меня к платформе, большинство учеников уже в Большом Зале. Занимаю соседнее с Седриком место, который, похоже, рад меня видеть; он о чем-то разговаривает со своим приятелем-паффцем.

Виктор Крам самодовольно меня оглядывает. Ага, вот доживем до дуэлей, придурок. Ты — мой! Афина вежливо кивает и продолжает свою беседу с Эйми. Флёр из всех сил старается казаться холодной и отчужденной. Она возвела это умение в ранг искусства. Как только я вылечу ногу, снова постараюсь найти её грот. Если и другая нога вилорога потребует усиленного внимания с её стороны, то, разумеется, её мнение о том, насколько эта страна варварская, лишь укрепится.

Проходит пара минут; Игорь Каркаров встает и движением руки закрывает двери. Он начинает с сильным акцентом:

— Сегодня речь пойдет о приближающихся заданиях Тремудрого Турнира. Гонка на метлах завершилась, и теперь пришло время дуэлей! Исхода у дуэли может быть только два: победа или поражение! Это поединок. Первая дуэль на палочках начнется в субботу. Произойдет три боя в первый день и два во второй. Каждый чемпион на этом помосте будет сражаться со всеми пятью остальными. Через четыре недели начнется второй раунд. Эти дуэли пройдут с посохами, как в старину. Победителем считается тот, кто останется на помосте. Проигравший останется на земле наблюдать за победителем. Третий раунд пройдет через несколько месяцев, снова с палочками. Победа в каждой дуэли будет оцениваться в одно очко в общем зачете.

Дуэль на посохах — этого я не ожидал. Нет, ну разве может быть что-то неправильное в традиции, когда все бьют друг друга палками! А ведь Дадличка полагал, что волшебный мир стремится вспять! В детстве Джеймс занимался с посохом, но это было так давно. И вообще, если уж на то пошло, я сейчас в теле четырнадцатилетнего мальчишки. Оглядываю Седрика. Долговязый и мускулистый парень. Интересно будет посмотреть на его сражение с низким и более плотным Крамом.

Каркаров пережидает, пока снова не наступает тишина, и продолжает:

— Дуэлиста, который наберет больше всего очков во всех трех раундах, ожидает награда. Телемахус Манос, трехкратный чемпион в дуэлинге, подарит победителю два месяца частных уроков дуэлинга в своей греческой школе.

На Афину обрушивается внимание. Насколько близко она связана с Телемахусом? Её ведь явно выбрали не из-за того, как она держится на метле. И это только добавляет сложности в уравнение.

— А теперь необходимо поговорить о задаче, которая состоится через несколько недель. Среди всего прочего, чемпионы должны заранее к ней подготовиться. Это задание на изобретательность, — во время своей речи он постоянно движется. Ноги приводят его к чему-то, закрытому покрывалом. Он театральным жестом сдергивает покрывало, открывая взорам макет комнаты и нож, рукоять которого отделана драгоценностями.

— Это помещение — комната-загадка. Комната-загадка бросает вызов участникам конкурса. — Каркаров касается макета палочкой, и в воздухе появляется увеличенная модель, на которой в дверях стоит фигура с палочкой. Бывший Пожиратель Смерти высоко поднимает нож. — Цель — забрать этот кинжал из другого конца комнаты! Он когда-то принадлежал Виглафу, служившему конунгу Беовульфу! Это священная реликвия. Комната не отдаст свой приз просто так. Кинжал Виглафа защитят Земля, Вода, Воздух и Огонь. Смотрите внимательно.

Фигура заходит в комнату. Стены и потолок окутывает пламенем. На первых тридцати футах есть земля, но оттуда время от времени поднимаются каменные столбы, которые постоянно двигаются, мешая фигуре идти вперед. Из земли появляются руки, хватающие фигуру за ноги. Его палочка отправляет фигуру вперед.

— Сначала необходимо преодолеть землю и огонь.

Земля заканчивается, дальше поверхность покрыта водой.

— На следующем этапе чемпионов попытаются остановить вода и воздух. Чему вы бросите вызов? — Появляются гейзеры воды и водовороты. По поверхности воды проходят опасные на взгляд вихри. Маленькое, но ярко горящее кольцо огня — последний барьер, защищающий кинжал. Каркаров заставляет фигуру дойти до конца, забрать реликвию и вернуться к стартовой линии.

— На моем рисунке это выглядит просто, не так ли? Но хочу вас предостеречь: комната-загадка очень опасна. Она не для трусов и уж, конечно, не для детей. Выбор таков: вас может уничтожить земля, сжечь огонь, ошпарить и утопить вода — или ударить воздух. Комната-загадка ещё более опасна, чем вы думаете: у чемпионов не будет палочек!

При этих словах толпа ахает. Ну-ну, интересно, к кому это относилась реплика о «детях»? Каркаров заканчивает.

— В комнату-загадку можно взять с собой лишь то, что сварит или зачарует сам чемпион. Чтобы победить, необходимо разгадать загадку заранее. Разве я неправильно говорю, Альбус?

Встает Дамблдор.

— Спасибо, Игорь. Действительно, комната-загадка — это сложная волшебная задача, которая проверит наших чемпионов на изобретательность и способность решать проблемы. Им разрешается варить зелья и создавать предметы, необходимые для достижения основной цели — забрать кинжал Виглафа. Это важное событие состоится на следующий после рождественского бала день. До этого дня у чемпионов будет возможность разработать победную стратегию, которая позволит им забрать оружие за самый короткий промежуток времени. Хогвартс обеспечит нашим шести начинающим мастерам чар и зельеварам специально огражденное место, куда будут допускаться только они и их советники. Чемпионы получат доступ к различным материалам. Если у нас чего-то не найдется, конкурсант вправе заказать материал, и его доставят. Тем не менее, вся работа по чарам, зельеварению и вырезанию рун должна быть сделана только самим участником. Каждого конкурсанта проверят при помощи веритасерума — дабы удостовериться, что эта работа сделана самим чемпионом, мы — я, мадам Максим и директор Каркаров — опросим всех конкурсантов.

Ищу и нахожу хитрый взгляд Снейпа. Он пристально меня рассматривает, делая вид, что ему скучно. Чувствую внезапную атаку легилименции, но отвожу взгляд, как только ощущаю первые признаки.

Дамблдор, глядя на нас шестерых, как обычно, приветливо улыбается.

— Я с нетерпением жду разработанных вами зрелищных решений. В каждой комнате для наблюдения за тем, чтобы процессу никак не помешали, будут повешены портреты от каждой школы.

Отдав нам более детальные распоряжения, он снова поворачивается обратно к толпе и заканчивает:

— А теперь — вы все гадали об этом — приз для победителя этой задачи. Естественно, мы не передадим победителю этот зачарованный кинжал, но у меня есть ещё один бесценный предмет. Для того, кто успешно завершит задачу за наименьшее количество времени, у меня есть редкий и ценный приз — омут памяти.

Дамблдор стаскивает покрывало со следующего предмета — под ним обычная на вид чаша, видавшая виды и очень старая. Она не сравнима с той, что когда-то встречал Джеймс, но мне наплевать на невзрачность.

— Обладать таким большинству волшебников и ведьм не по карману, но владением предметом с подобной историей можно по праву гордиться. Действительно, этот побывавший во многих местах и во многих руках артефакт нуждается в чистке и полировке. Он прибыл к нам из поместья моего дорогого друга, Николаса Фламеля. Это был его личный омут памяти, и в этом омуте — воспоминания одного из величайших умов, когда-либо живших на нашей планете. Я не совру вам, если скажу, что об этом скромном предмете спрашивали музеи, частные коллекционеры и даже некоторые министры. Его жена, по совместительству мастер, создавший эту четырехсотлетнюю реликвию, а также давняя сторонница возрождения традиций нашего турнира, не желала ему такой судьбы. Процитирую её точные слова: «Он предназначался для использования с определенной целью, а не для того, чтобы на него глазели и позволяли ему собирать пыль». Как тот, кого часто также называют древним ископаемым, я вполне могу оценить значение её слов.

Все смеются его шутке. Мне нравится этот омут. Я его хочу. Большинство остальных на помосте — тоже. Шесть недель — это очень мало, особенно когда впереди две дуэли и кто знает, что ещё, но приз того стоит. Вот это настоящая работа для мародера — как в прошлом, так и в будущем.