Начни сначала. Великая Пуща (гет)

Зима пришла в Лоринанд внезапно. Просто утром все проснулись в снежно-белой сказке. Даже тяжёлое серое небо не казалось мрачным. Снег завалил палатки, и крыши провисли под его тяжестью. У каждого входа уже трудились эльфы, расчищая проходы. Сновали тачки с мокрыми комьями, которые свозили за лагерь на радость местной детворе. К обеду жизнь вошла в привычную колею, со стороны холма доносился стук молотков: продолжали сооружать первые дома.

Трандуил нашёл отца на конюшне, где тот выгуливал коня, медленно водя его по кругу. Прислонившись к ограде, он некоторое время наблюдал за тем, как конь высоко поднимает ноги, каждый раз выныривая из сугроба. Дорожка только-только начала утаптываться, а значит, Орофер пришёл недавно.

— Скучаешь? — Отец поравнялся с Трандуилом и кивнул в сторону конюшни. — Там внутри работы полно. Три кобылы вот-вот разродятся.

— Предлагаешь принимать роды? — фыркнул Трандуил, поставив сапог на перекладину забора и легко взгромоздившись на него.

— Почему нет? — усмехнулся Орофер, успевший отойти на приличное расстояние.

— У нас такая нехватка конюхов? — Решив не кричать через всю леваду, Трандуил спрыгнул с забора, увязнув в снегу по колено, и поспешил к отцу.

— Нандор не умеют обращаться с лошадьми, как выяснилось, — сокрушённо вздохнул Орофер, оглядываясь в сторону конюшни. — А наших как раз и не хватает. Да и лошадей едва ли четыре десятка наберётся…

— Они говорили про местных диких лошадок, — вспомнил Трандуил.

— Да, одна такая уже лишила рассудка пять жеребцов, — мрачно сказал Орофер. — Пришлось отселить. Та, что подарили Эннель в день нашего приезда.

— Помню-помню, — улыбнулся Трандуил. — В крапинку.

— Вот-вот, — в тон ему сказал Орофер. — У нас десять жеребцов из конюшен Гил-Гэлада. И всего четыре кобылы. Не хочется терять породу. Для них нужна отдельная конюшня.

— Ты о тех, что ему подарил Финарфин? — уточнил Трандуил, задумавшись. Терять породу действительно не хотелось. Подобных коней в Средиземье осталось немного, и то, что Гил-Гэлад великодушно подарил им десять кобыл и десять жеребцов, само по себе было невероятным везением. Мысли о том, что нескольких лошадей они потеряли в пути, до сих пор заставляли обливаться кровью сердце.

— Меарас, — кивнул Орофер, любовно погладив своего жеребца по носу. Тот всхрапнул и доверчиво ткнулся в ему в плечо. — Поделим пополам. Но до этого надо их изолировать и не давать случаться с остальными. А в наших новых условиях это сделать очень непросто.

— Поднимать сейчас вопрос о постройке дополнительной конюшни будет не к месту, — согласно кивнул Трандуил. Но что делать? Как не позволить лошадям, запертым в одном помещении на долгую зиму, не заниматься тем, что положено им самой природой?

Трандуил усмехнулся своим мыслям. Положено природой. Глядя на нандор, открыто выказывающих свои чувства, он внезапно вспомнил, как давно просто держал кого-то за руку. Не в походе, не в бою, помогая подняться, а просто так. Сидя у костра или глядя в вечернее небо на берегу тёмной реки. Простой жест — держать за руку, а так много тепла и смысла. Мысли, забытые, заглушённые, ненужные теперь, толпились в голове, охотно подбрасывая яркие сцены из далёкого прошлого. Обрывки чувств, касаний, эмоций. Обрывки того времени, когда он ещё жил. Трандуил был уверен, что всё это в прошлом и если его любовь завершилась, то и желаний никаких больше быть не должно. Ничто не может потревожить его разум, чистый, спокойный, холодный.

Но на деле выходило не так. Мирная жизнь постепенно брала своё, отрывая по кусочкам душевное равновесие, в которое он облёк себя, как в панцирь. Чужое счастье, яркое и светлое, было таким оглушающим, что мешало и… Смущало?

Да, ему было невероятно признаться в этом самому себе, но вид чужих объятий, откровенной нежности заставлял отводить взгляд, досадливо поджимая губы, чувствуя, как вспыхивает внутри застарелая тоска. Он будто снова был в Дориате, ждал её, свою любимую, а вокруг цвели липы… Иногда образ, стоявший перед глазами, был столь ярок, что он чувствовал его, чувствовал сладковатый запах лета и прошлого. Своей любви, в которой с такой готовностью тонул и в которой в конце концов захлебнулся.

— Так что будем делать? — вернул его к разговору Орофер. Трандуил вздрогнул, сбиваясь с шага, и недоуменно посмотрел на отца.

— С лошадьми, — терпеливо пояснил тот, поняв, что сын попросту его не слушал всё это время.

— Думаю, я смогу найти несколько нандор, готовых нам помочь, и построить ещё одно помещение для конюшни. Попробую им объяснить, как это важно.

— Попробуй, — хмыкнул Орофер. — Для них пока все лошади одинаковые. Они не видят разницы между ними.

* * *

Морозы крепчали. Всё чаще синдар предпочитали проводить дни в палатках, не выходя на улицу. Нандор в большинстве своём вернулись к себе, остались немногие. Стройка замерла. Над лагерем повисла тишина. Лишь тонкие струйки дыма от костров поднимались вверх в морозном воздухе.

Снег под ногами сухо скрипел. Эльфы шли вереницей, след в след, держа наготове луки и короткие кинжалы. Большой лагерь требовал непрерывной охоты, и сегодня очередь выпала Трандуилу, Аэрин, Синголло и Амроту. Несколько подобных отрядов уже рассыпались по лесу, уходя всё дальше. За ними увязался Снат и, к неудовольствию последнего, Лорилин. Охотницей она как раз была неплохой, но нандо не нравился интерес сестры к синдар, и он старался свести их общение к минимуму.

Идущий впереди Синголло поднял руку, заставляя остановиться весь отряд. Далеко впереди, между белоснежных берёзовых стволов мелькнула тёмная тень. За ней ещё одна и ещё. Олени пришли на водопой — здесь, прямо из земли, бил незамерзающий родник. Кивнув в стороны, Синголло бесшумно скинул лук и замер, не спеша вложить стрелу.

Трандуил и Аэрин шагнули вправо, держа наготове кинжалы. Снат и Лорилин скрылись в зарослях орешника, снимая луки, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Амрот остался рядом с Синголло, не спеша доставать оружие. Звонко хрустнула ветка. Самец поднял голову, чутко прислушиваясь. Эльфы замерли, задержав дыхание. Раздался тихий свист. Стрела вонзилась прямо в глаз, повалив животное набок. Оленихи, встрепенувшись, полсекунды смотрели на поверженного оленя. Затем, опомнившись, спешно скрылись в лесу. Вслед им понеслись стрелы, ранив несколько животных. Не сговариваясь, Трандуил и Аэрин понеслись следом, перескочив через тушу оленя.

Алые капли отчётливо вели по следу, раненые олени отставали, проваливаясь в глубокий снег, калеча ноги о наст. Оттолкнувшись от камня, выпиравшего из снега, Трандуил прыгнул на спину ближайшей оленихи, вгоняя ей в шею кинжал по самую рукоять. Рядом Аэрин повторила его маневр, заставляя олениху рухнуть на колени.

Кровь толчками выходила из разверзнутой раны, обагряя руки и снег вокруг. Встряхнув руку, Трандуил вытер нож о мех оленя и соскочил с него, отряхиваясь.

— Если бы они не поторопились, мы уложили бы всех, — в голосе Аэрин звучало недовольство. Она зажала в зубах кожаные ремешки. Один из них уже пошёл в ход: эльфийка связала передние ноги оленихи и теперь приступила к задним.

— Кто выстрелил первым, ты видела? — Трандуил опустился на колено, взял оленя за ухо и повертел его голову в стороны, проверяя, насколько сильный получился разрез и не лучше ли вскрыть горло до конца, позволяя всей крови вытечь. За спиной раздались шаги, Амрот остановился рядом, осматривая их добычу.

— Только две?

— Могли бы и больше, если бы кто-то не поспешил, — укоризненно посмотрела на Амрота Аэрин. Тот лишь развёл руками. Он вообще не успел достать оружие.

Взвалив тушу на плечи, Трандуил пошёл к остальным, вполуха слушая разговор Аэрин и Амрота. Собственно говоря, какая разница, кто выстрелил и спугнул оленей? Вокруг них яркий белоснежный лес, под ногами хрустит снег, мороз слегка пощипывает кончики ушей, а добыча приятно тяжелит плечи. Сейчас он чувствовал себя почти счастливым, свободным от ненужных мыслей. Просто живущим этим днём. Так, как и должно быть. Так, как было раньше. Так, как теперь будет всегда.

На небольшой полянке у родника, которую уже успели вытоптать, разыгрался нешуточный спор. Снат возмущённо кричал на Синголло, тот огрызался, а Лорилин стояла рядом с подозрительно блестевшими глазами, сжимая в руках свой лук. Появившиеся из-за кустов эльфы только подлили масла в огонь.

— Видишь! Всего два! Не пять, не восемь, а два! И ты мне говоришь — остынь?! Никто не сомневался в способностях твоей сестры охотиться. Даже вопроса такого никто не поднял. И что теперь? Вместо того, чтобы возвращаться, нам придётся потратить полдня, пряча туши, а ещё полдня — разыскивая остальное стадо. Ночь придётся провести в лесу. И только завтра мы сможем вернуться!

— Прости, Синголло, я не подумала, — дрожащим голосом произнесла Лорилин, пряча глаза.

Стыд разъедал изнутри, и она с трудом сдерживала слёзы. Что она хотела доказать, а главное, кому?! Рвалась на эту охоту, поссорилась с братом и всю дорогу предвкушала, как первая уложит оленя и принесёт добычу! А что в итоге? Не дождалась, пока все займут свои места, выстрелила первой, как и хотела, и… Губа эльфийки дрогнула, и она поспешно прикусила её, не позволяя скривиться. Кто знал, как охотятся синдар?! Они с братом никогда не убивали больше одного-двух животных. Им и не надо было больше. Для семьи более чем достаточно. А здесь… Она не удержалась и всхлипнула, резко отвернувшись. Рядом хрупнул снег — Аэрин бросила свою тушу на землю и подошла к Лорилин, сжимая её плечо.

— Не переживай, со всяким бывает.

— Он прав. — Она судорожно выдохнула. — Я должна была остаться дома и …

— Не позволяй этим гордецам говорить тебе, что делать! — вскинулась вдруг Аэрин, остро вспомнив, сколько раз Трандуил вот так же точно повышал на неё голос, когда считал, что она не права. — Покричит и перестанет. Просто меньше обращай на это внимание.

— Нет, он действительно прав, — тихо и печально добавила Лорилин, бросив быстрый взгляд на Синголло, успевшего успокоиться. Теперь они стояли вдвоём с Трандуилом в стороне, что-то обсуждая. Остальные занялись оленями, развешивая их на ветках и выпуская кровь.

Он смущал её. Это статный синда с невероятно уставшими зелёными глазами. Ей так хотелось узнать его поближе. Просто присесть рядом и спросить, почему он так редко улыбается. Хотя от улыбки по его лицу пробегают такие лучики-морщинки, что сразу становится понятно — раньше этот эльф смеялся часто и помногу. Звук его голоса заставил вздрогнуть и поднять голову.

— Оленей оставляем здесь. Под охраной Амрота и Лорилин. Не спорь. — Он предостерегающе посмотрел на открывшую было рот эльфийку. — Один из вас отправится в лагерь и приведет помощников.

— Я останусь вместо неё, — выступила вперёд Аэрин. Может, хоть кому-то повезёт с этими несговорчивыми синдар. Она ободряюще улыбнулась Лорилин. Синголло, взглянув на них, лишь пожал плечами. Ему действительно всё равно, кто останется. В голове одна мысль — догнать стадо и принести хорошую добычу. По словам нандор, надвигается снежный буран, который, по всем знакам, разразится к завтрашнему вечеру. Так что времени у них мало. А после выйти на охоту будет проблематично. Коротко попрощавшись, охотники скрылись в лесу. Аэрин обошла туши, легонько толкнула одну из них, заставив медленно раскачиваться, и посмотрела на Амрота.

— Ну что, кто пойдёт в лагерь?

— Уступаю тебе, — пожал плечами Амрот. — Я подожду здесь.

Оставшись один, он обошёл вытоптанную полянку, взглядом то и дело возвращаясь к лужам крови, которые быстро образовались под тушами оленей. Наклонился к роднику, зачерпнул ладонями ледяную воду, сделал глоток. От холода заломило зубы. Амрот выдохнул, выпустив облачко белоснежного пара, и подошёл к облюбованному ранее поваленному березовому стволу. Достал из-за пазухи небольшую флейту. Гладкую, потемневшую от времени, блестящую от частого использования. Поднёс к губам и заиграл.

Нежная мелодия полилась по лесу, унося воспоминаниями в другую чащу, что лежала теперь под толщей воды. Амрот представлял родные буки, в ветвях которых теперь сновали рыбы. И любимые потаённые места, где так хорошо думалось и мечталось. Мелодия уводила его вглубь леса, ко дворцу, полному драгоценностей, к дому, к покоям, что окнами выходили на восток. Вспоминался балкон, по утрам залитый светом восходящего солнца. Грусть, светлая и теплая, охватила его, стекая по щекам горячими дорожками. Он не замечал их, продолжая играть, чувствуя, как тоска по дому стискивает сердце стальным обручем, мешая сделать вдох. Мелодия резко оборвалась, Амрот оторвал флейту от губ, сделал глубокий вдох, тяжело выдохнул.

— Красивая мелодия. — Амрот обернулся, вздрогнув от неожиданности. Рядом, почти за его спиной, стояла Нимродэль, кутаясь в белоснежный плащ, отороченный сизым мехом. Её огромные васильковые глаза задумчиво смотрели на него, словно сравнивая мелодию и её создателя. — Про что она?

— Про дом, — оправившись от первого удивления, глухо ответил Амрот и отвернулся. Вырваться из плена воспоминаний удавалось с трудом. Перед глазами всё ещё стоял Менегрот, погружённый на дно необъятного моря. Кажется, в голове только сейчас начинало укладываться простое осознание того, что это — навсегда. Что вернуться нельзя. Что возвращаться некуда.

— Твой дом утонул? — спросила Нимродэль, не спеша подходить ближе. Словно готовилась исчезнуть среди белоснежных стволов, раствориться. Как и не было.

— Да, — кивнул Амрот, опуская голову. — Его больше нет.

— Мне жаль, — сухо произнесла Нимродэль. — Я не знаю, каково это.

— И не надо представлять. — Амрот поднял голову, глядя прямо перед собой. Слёзы высохли, неприятно леденя лицо. — Это очень тяжело — терять свой дом.

— Теперь ваш дом — здесь, — так же безразлично проговорила Нимродэль. Амрот обернулся, пытаясь уловить на лице эльфийки отголосок хоть какой-нибудь эмоции. Но она стояла, ровно глядя на него, даже не пытаясь улыбнуться.

— Ты против того, что мы появились.

— Это ничего не меняет, — пожала плечами Нимродэль. — Вы уже здесь. Вы навсегда. Надо смириться.

— Ты не приходила на праздник.

— Я смирилась, но это не значит, что я готова терпеть ваше присутствие.

— Зачем тогда пришла сейчас?

— Мне понравилась твоя музыка. — Ответ звучал так мягко, что Амро удивлённо обернулся. Нимродэль улыбалась. Светло и ясно, как доверчивый ребёнок, поведавший взрослому страшную тайну. — Ты другой, когда играешь.

— Тогда оставайся, послушай ещё, — осторожно предложил Амрот, боясь спугнуть Нимродэль. Боясь, что сейчас она исчезнет и из его жизни снова уйдёт что-то очень важное. К его облегчению, эльфийка кивнула и опустилась рядом, приготовившись слушать.