Орочий путь (джен)

Путь до Барад-Дура занял несколько дней из-за медлительности рабов, которые устали идти. Другой орк, может, и казнил бы их, но мне это было на руку. Я не спешил пред очи Тёмного Властелина или его назгулов. Кстати, нас должен был вести назгул, а не караванщик. Видимо, опять что-то важное. По окончании пути нас привели к остаткам какой-то древней заставы людей и сказали, что это — наш новый дом. Посреди заставы валялись запасы еды и всяких материалов, видимо, их тут бросили именно для нас. Я дал приказ обосноваться. Постепенно орки разбредались по всей заставе. Скуга и Горк осматривали укрепления, решали, где делать помещения для варки грога, а где — кузницы, смотрели, какие укрепления надо починить, какие — сломать и возвести заново. Убийцы изучали все слабые места в крепость и следили за рабами. На время всех моих пленников посадили в вытоптанную площадку в центре заставы, чтоб никуда не разбежались. Место мне не нравилось. Конечно, с точки зрения защиты, это было очень хорошее место, лучше прежнего, но близость Роковой Горы и крепости Барад-Дур вообще не радовали. А ещё местность здесь была практически мертвая и каменистая. Я впервые увидел, насколько не ценил Нурн. Там земля была порой жёсткая, но копать её было легче. Рабы стонали, инструмент ломался быстрее, а работа шла медленнее. Я же всё ждал, когда поступят очередные приказы, и заранее составлял схемы возможных разговоров. Вечером прискакал караванщик на карагоре. На удивление, он был один. В смысле, с тремя охранниками, но без товаров и рабов. Он просто спросил, что именно нам нужно. Немного подумав над этим вместе с кузнецом и мясником, я выкатил ему ряд требований, довольно обширный и серьёзный. Тот, к удивлению, просто кивнул и, развернувшись, уехал. Видимо, платить не требовалось. Это странно. Орки своей выгоды обычно не упускают. Ещё более странно, что все припасы прибыли через несколько часов, уже ближе к закату. Хотя, учитывая постоянные тучи, здесь уже был полумрак. Припасы точно так же молча бросили и, не говоря нам ни слова, уехали прочь. Всё страньше и страньше, как говорилось в одной детской книжке моего мира. Раньше мне бы пришлось несколько месяцев копить на жёсткой экономии, чтобы получить все это. А тут на, забирай. Но дарёному коню в зубы не смотрят. Орки взялись за работу вместе с рабами и даже не сильно бухтели. Страх перед неведомым у них не был таким же осознанным, как у меня, зато выражался в желании побыстрее как следует защитить свою нору и ощетиниться из неё оружием, чтобы чувствовать себя в безопасности. Убийцы уже произвели оценку местности и увиденное доложили мне. Местность более жестокая, но относительно безопасная. Здесь почти нет бродячих тварей, зато много разных кланов и крепостей орков, похожих на нашу. Тёмный Властелин собрал силы в кулак? Да вроде бы рановато до войны. До неё ещё много-много лет. Опять же, неважно. На глаза мне попались колдуны. Тоска и меланхолия, отступившие перед суматохой последних дней, навалились с новой силой. Не видать мне, похоже, магии. Таскать посох вместо клинка я не хочу, да и толку не так много, а заклинаниям меня не обучили. В живых кого-то оставлять не вариант. Вновь, словно окутанный саваном мрачности, я сам ходил в разведку окружающих мест, причем один и даже не на карагоре. Это помогало отвлечься. Хорза поначалу думал следовать за мной, а когда я запретил, даже растерялся. Он все говорил, мол, вот если наткнусь я на тварей Мордора, или на враждебного орка, или изгоя. На что я просто ответил, что нет твари Мордора, которая может меня убить, я всегда смогу её уничтожить или обхитрить. Не говоря уж про орка или человека. Тот вроде согласился, но бурчал, что орков-то может быть и много. Я рассмеялся, правда невесело:

— Хорза, мало кто в Мордоре может мне навредить, но от всего не убережешься, даже сидя взаперти в самой надежной крепости. Так что нет смысла там сидеть.

Потом до меня дошло, зачем этот орк печётся о моей безопасности. Я не питал надежд, что он предан мне, как благородный рыцарь своему королю, он лишь не хочет терять источник навыков и силы, а также свое положение в среде орков. Ведь если я умру, ему придется отстаивать место для своего клана убийц силой в этом мире, а пока я жив, они как бы принадлежат мне, и эта проблема перед ними не стоит. Приказ вождя, и всё ясно. Что ж, придётся его отучать от этих мыслей.

— Хорза. Ты никогда не станешь самым опасным убийцей Мордора, пока не прекратишь надеяться лишь на моё обучение, — орк сжался, как будто я поймал его на воровстве. Ну да. Им же психология не известна.

— Хорза, однажды и я умру, или меня призовет Тёмный Властелин, и я буду служить ему по-другому, в отрыве от вас всех. Что тогда ты будешь делать? Знай, я дал вам крепкую основу для строительства ваших навыков, а насколько высоко ты возведешь свою стену из способностей, зависит только от тебя, — поняв, что тот вообще не понимает, о чём речь, и причём тут строительство крепостей, я вздохнул.

— Придумывай свои способы боя. У тебя есть начальная подготовка, а мастером тебя не сделает никто, кроме тебя самого. Если ты не придумаешь сам вообще ничего, ты навсегда останешься на том уровне, на котором находишься сейчас. Я больше не буду тебя учить, даже если есть чему. Потому что мне неинтересно учить орка, который никогда не сможет стать самым опасным. Дошло? — вот тут Хорза уже мрачно закивал и бесшумной поступью покинул меня. Так и началось моё путешествие по земле Мордор. Я ходил многие часы и, возвращаясь порой уже глубокой ночью или наоборот, ранним утром, я с удивлением узнавал, что меня никто никуда не призывал. Словно забыли про меня. Один раз я ушёл сильно далеко, чтобы не видеть этих ненавистных орков и ещё более ненавистных колдунов. Изгои меня избегали, орки всё ещё внушали презрение, колдуны оказались предателями и презирали уже меня. Не хочется ими ни править, ни даже находиться среди них. Я был вождем большой орды, но при этом словно очень одинок. Изредка я встречал бродячих чудищ Мордора или дерзкий отряд разведчиков другого клана. Моих орков, как я услышал, местные нарекли кланом Стальных Клыков, из-за наших наплечников, на которых красовались эти самые клыки. Орки научились даже их использовать. Теперь, бросаясь лоб в лоб, они подставляли этот наплечник и били им врага, тот довольно часто умирал, если удар попадал в полную силу. Единственным серьёзным отличием, что бросалось в глаза, были олог-хаи. Огромные полутролли, которые отличались безмерной верностью Саурону, но процент действительно мастерски владеющих оружием орков среди них был мал. Да и умом они часто не блистали. А всё потому, что вполне обходились чистой силой, и их сила — вполне весомый аргумент. Они были фаворитами местных бойцовых ям, в которые стекались представители самых разных кланов и которые негласно считались мирной территорией. Орки туда приходили отдохнуть и развлечься зрелищем, как другие убивают друг друга, а потом сами старались не воевать. Разумеется, туда пошли и мои капитаны. С этого дня эра абсолютного превосходства олог-хаев в ямах кончилась. Болг Яростный мог метать свои топоры, пристегнутые к наручам, и при этом не терять их. Под боевым наркотиком этот берсерк рубил более медлительных олог-хаев как вентилятор. Это помогало ему выиграть. Хак Смертоносный почти не уступал в силе олог-хаям. Он очень долго носил массивные доспехи и косу. При этом тренировался не покладая рук с тех пор, как вернулся из-за пределов Мордора. Да и сама коса была нетипичным оружием. Олог-хаи не привыкли сражаться против такого, поэтому часто лишались конечности, а то и двух, и бой на этом, чаще всего, завершался. В том смысле, что Хак казнил противника. Тут таких добреньких вождей, как я, не водилось, никто не ограничивал смертоубийство. Хотя своим оркам я лекарей предоставил: мне не хотелось, чтобы они умирали почём зря. Однажды в яму зашёл даже Хорза. Может, повлиял мой совет, может, он не выдержал азарта, как и всякий орк, но он зашёл в яму. Ему достался очень сильный олог. Обычные орки уже не рисковали воевать против моих капитанов. Но подкованный в боевых искусствах Хорза, более быстрый и ловкий, чем любой из капитанов, нырнул под удар и забрался на загривок ологу в два прыжка, а затем просто резанул по горлу. Рана была не смертельная, но олог умер. Видимо, лезвие моего убийцы отравлено чем-то очень мощным. Устав от поражений своих воинов, глава клана и, по совместительству, один из тех редких матеров клинка, олог-хай вызвал на бой именно меня. Другому можно было бы отказать или даже просто зарезать за наглость, но он тоже был вождём, поэтому делать было нечего. Закинувшись боевым наркотиком, я вышел на бой. Кровь в висках стучала, но этот звук быстро уходил из-за действия зелья. Думаю, мой враг тоже где-то достал одно из наших зелий. Потому что двигался он тоже быстро. Мне нельзя было принимать ни один удар на жёсткий блок, всё время приходилось отводить его удары в сторону или уклоняться; с другой стороны, он на своих мощных наручах имел прикреплённые щиты, что позволяло ему какое-то время не уклоняться от моих ударов. Щиты долго не выдержат, но и ему нужен лишь один чёткий удар. В конце концов, я совершил ошибку и подставился под обманный удар этого олога, и тот с воплем резко сменил направление своего топора. В последний момент я успел слегка среагировать, сделав удар скользящим, но всё равно. Более сильного удара за эту свою жизнь я ещё не получал. Меня отбросило к стене ямы, доспех был разворочен косым ударом. Из меня впервые за долгое время текла кровь, причём довольно бодро. Не смертельно, но серьёзно. Главное, щас не сдохнуть. Я вскочил и прижал левую руку чуть боком к ране, подставляя ладонь, собранную лодочкой, под капающую кровь. Олог, уже почуявший запах победы, бросился на меня в лобовую атаку. Я держал клинок для блока, но лишь для виду. Когда он был уже очень близко, я брызнул кровью из своей ладони ему в глаза и перекатом ушёл в сторону. Орки на стенах взвыли от невиданного приема. Олог мотал башкой и пытался сморгнуть мою кровь из глаз, рукой он стереть её не мог. Слишком большие пальцы не пролезут в прорезь шлема, да и к наручи прикреплен щит. Но он, всё ещё ориентируясь на звук, повернулся в мою сторону и даже изредка взмахивал топором, спиной прижимаясь к стене ямы. Круглая яма была не сильно похожа на октагон бойцов ММА, но сходство было. Я прыгнул на стенку ямы и, оттолкнувшись от неё, взвился в воздух, а затем всем весом рухнул ударом клинка ему в шею. Ологи были выше других орков и уступали лишь троллям, а потому они не защищались от ударов сверху почти никогда. Это и подвело моего противника. Его голова покатилась по утоптанной и смоченной кровью земле бойцовской ямы, под яростные вопли озверевших от такого зрелища орков. Среди зрителей я видел и своих капитанов, которые первыми начали скандировать моё имя. Через пару минут я, как и когда-то давно, вновь слышал своё имя, которое кричали другие орки. Орк-грим, Орк-грим! Даже слегка начинаю понимать тех орков, которые ходят сюда постоянно. Подняв клинок и издав мощный рык, я забрал голову поверженного врага и вышел из ямы. Горк и Скуга хлопотали вокруг меня. Один чинил мой доспех и всё рассыпался в извинениях, обещая сделать его прочнее, а второй оказывал мне первую помощь. Капитаны успели выразить мне своё восхищение ещё по дороге в крепость, а Хорза выглядел задумчивым. Видимо, возьмёт эти трюки на вооружение. Сегодняшний день был не так плох, как прошлые. Но когда пыл битвы прошел, старые проблемы навалились по новой, и я, раненый, в едва залатанном доспехе, вновь ушел на «разведку». Даже странно, хожу, страдаю, как какой-то школьник, которому его первая любовь отказала. Не думал, что орки могут так долго предаваться меланхолии. Или же это связано с тем, что мыслю я как человек? Может, это что-то ломает в организме орка, и тот ведёт себя необычно. Да не суть. Проведу ночь за пределами заставы.

Под утро меня ждало необычное зрелище. Уставший и абсолютно потерянный, я возвращался в крепость. Надо будет притвориться бодрым и сильным вождём, а то дождусь ещё клинка в спину. И вот с такими мыслями я неожиданно набрел на укрытие в скалах двух изгоев. Мужчины и женщины. Они явно бежали из какого-то лагеря, но не моего. Другие рубища, не то более-менее нормальное облачение, которое носят мои рабы. У мужчины в руках был небольшой нож для разделки мяса, явно худосочное телосложение и решимость умереть в глазах. Он защищал женщину своим телом, которая с ужасом смотрела на меня из-за его плеча. У этих двоих нет шансов добраться куда бы то ни было, с таким запасом «снаряжения», как один маленький ножик на двоих. Странно, что они вообще ещё живы до сих пор. Я медленно приблизился на расстояние трех метров от них. Вообще-то они неплохо укрылись в этих скалах. Почти со всех сторон незаметно, если смотреть беглым взглядом. Но им просто не повезло, что я шёл именно так, что они были как на ладони. Я глубоко вздохнул, так сильно, что аж рана разболелась. Как вот мне помочь этим людям? Остаётся делать лишь то, что смогу, а там уж судьба им выжить или нет. Медленно присев, я достал из-за пояса длинный нож и топор, который носил с собой на всякий случай. Положил мех с водой и узелок с вяленым мясом и хлебом. Следом пошёл лук и колчан со стрелами. Мужик смотрел на меня уже даже как-то растерянно, но с места не двинулся. Последним я положил карту Мордора, где моими убийцами были сделаны самые свежие заметки, горстку серебра, и сказал на общем наречии, каким путём им лучше идти, чтобы не нарваться на тварей и патрули до самого Нурна, впрочем, отметил, что сведения могут и устареть. С этими словами я встал и, медленно развернувшись, пошёл прочь. Я сделал, что мог, а там — судьба. С некоторым разочарованием я услышал, как скрипит натягивающаяся тетива моего лука. Я развернулся и просто смотрел в глаза этому изгою. Как ни странно, его я понимал. Страх за женщину, их загнали в угол, орк, который явно, как минимум, капитан. Никогда орки не отпускали просто так рабов, а тут я им даже припасов подкинул. Интересно, что он думал? Что я пущу по его следу охотников на карагорах и устрою травлю? Неважно. Мужчина выпустил стрелу, но я был готов, поэтому отбил её клинком. После этого плюнул себе под ноги и пошёл более быстрым шагом в сторону своей крепости, изредка оглядываясь на незадачливого раба. Тот бросил свои попытки меня убить, и они уже жадно набросились на скудные мои припасы, особенно воду. Земля Мордора словно высасывала её в три раза быстрее, чем обычная. На карте были отмечены несколько колодцев, надеюсь, им хватит ума не попасться оркам и везения, чтобы колодцы не были вычерпаны до конца. В этот раз в лагерь я вернулся с лёгким сердцем. Однако Хорза, который встретил меня, сказал, что, мол, наказание колдунов откладывать уже почти нельзя, и оно должно быть достаточно кровавым и устрашающим, иначе некоторые взбунтуются. Я кивнул и сказал тянуть сколько можно.

Утром приехал посланник. Человек на коне. Не назгул и не орк. Видимо, черный нуменорец, уж больно подозрительно на него Хак косился, поди, насмотрелся на таких за Вратами. Я оседлал карагора и поехал с ним. Нас привезли прямо пред ворота крепости Бард-Дур. Во второй раз в своей жизни на нас лежал взгляд Саурона, и несколько назгулов лишь нагоняли страха окружающим. Здесь был я и ещё десяток-другой орков. Видимо, вожди или те, кто особо отличился. Внезапно я почувствовал силу Тёмного Властелина. Внутри меня словно поселили злой костёр. Звучит, может, и глупо, но по-другому описать это не могу. Моя ярость и злость удвоились, а страхи исчезли. Даже сил вроде прибавилось. Видимо, Саурон наложил заклинание. Даже холод назгулов стало переносить полегче. Нас действительно позвали как самых сильных и отличившихся орков. Нас нарекли Чёрными Полководцами сил орков в Мордоре и вне его и сказали, что с этой минуты Мордор будет совсем другим. К нашему распоряжению была вся военная машина Мордора, если нам будет угодно и если мы докажем, что это необходимо. Задачей было невероятное усиление армии орков, её числа и качества. Готмог Железный кулак был назначен полководцем тех сил, что начнут войну с Минас-Тиритом; Охта Стальной Зуб был назначен главным кузнецом, ему приведут сотни орков, а со временем — и тысячи, чтобы он, не отвлекаясь ни на что иное, ковал доспехи и оружие для армий Тёмного Властелина. Отдельно стоял орк, который явно владел колдовством. Ему предстояло запустить массовое производство орков в Мордоре. На плечи других орков ложились подобные же задания. Кто-то должен был охотиться на тварей Мордора или разводить нужных. Карагоры были сильны, но слишком медленно плодились. Для массовых партий их заменили варгами. Кто-то был отправлен на плато Горгорта собирать войско троллей, и, разумеется, туда отправили трёх Олог-хаев. Должны были четверых, я полагаю, но один успешно убился об меня. Кому-то поручено было возводить крепости, кому-то — массово варить грог и лекарства для армий сил тьмы. В общем, здесь распределялись роли министров в государстве, если провести парллель с нашим миром. Мне досталась качественная подготовка орков специального назначения. О моих талантах хорошо отозвался один из назгулов, рассказав про то, что только воины Оркгрима, единственного из всех присутствующих вождей орков, выстояли против сил света, пусть и с гигантскими потерями. Вот ведь счастье привалило. Заодно нам, как высокопоставленным офицерам, были раскрыты некоторые военные планы и ситуация в целом. Тёмный Властелин смог совратить на свою сторону главу Белого Совета Сарумана, и, в качестве жеста «доброй» воли, он отправляет туда отряд орков трудиться на этого мага. Ему были раскрыты некоторые секреты создания урук-хаев, таких, как я. Правда, Саурон не дурак, он не стал давать все свои знания. Поэтому его уруки, скорее всего, будут слабее меня, зато выживать будет не один из сотни. Понятно, откуда у него такая армия будет через несколько лет. Уклад жизни самого Мордора кардинально меняется. Больше не будет деревушек и маленьких крепостей орков. Не будет надсмотрщиков над ватагами в два десятка орков. Тёмный Властелин достаточно сильно закрепился в Мордоре и теперь направил свои силы на внутренние изменения. Если раньше большая часть орков тонким слоем размазывалась по Мордору, который был полон изгоев, сражающихся за свою жизнь, полон тварей, которые ещё были многочисленны и не подчинялись напрямую Саурону, то теперь ситуация более-менее выровнялась. Твари укрощены или разводятся для нужд армий. Ресурсы поступают постоянным потоком, изгои сломлены и обращены в рабов по большей части. Следопыты изгнаны или уничтожены. Заключены союзы с пиратами Умбар и южанами, так что вместо войны на несколько фронтов мы получили несколько союзников, которые теперь воюют не против нас, а против врагов. Хорошая стратегия. Теперь дело лишь во времени, за которое размножится достаточно много орков, чтобы начать войну. Сейчас основные пополнения отправляются на Чёрные Врата или другие крепости, где нужен сильный гарнизон. Плюс — редкие вылазки за Чёрные Врата, и уже в третью очередь — восполнение рекрутов в крепостях орков.

Дальше орки разошлись по своим интендантам, а я отошёл к своему. Нас предупредили, что орочью природу не сломить, и даже Тёмный Властелин не может гарантировать, что кому-то из нас не бросят вызов или не зарежут в спину. Но советовали всё-таки не умирать, а то хуже будет.

Интендантами были бывшие караванщики, и это было разумно. Вот только у каждого стояли назгулы, отвергавшие большую часть требований, которые выдвигали вожди и которые были продиктованы лишь орочьей жадностью, а не нуждами армий. Выглядело это так: стоят караванщик и рядом назгул. Вождь подходит и требует своё. Если прошение принималось, то караванщик уходил, а на его место приходил новый. Если назгула что-то не устраивало, то он жестом отсылал орка обдумать, что ему на самом деле нужно, а не чего он хочет. Я долго не подходил к ним. Сначала пытался прислушаться к себе, но пламя внутри словно слегка задремало. Может потому, что Саурон наконец перестал обращать на нас свой взор. Значит, специалистов надо будет выращивать. Кто-то будет массово выращивать орков, а я буду, стало быть, их учить. Это плохо. Если из стен Мордора выйдет хотя бы пять тысяч орков, каждый из которых будет стоить хотя бы одного воина людей, то силы света, скорее всего, падут. Ведь орков будет в разы больше. Однако затянуть и ужесточить тренировки я могу. Всё равно на это потребуется очень много времени, всё равно они будут умирать в междоусобицах и бойцовых ямах. Но уверен, если развернуто промышленное производство орков, скоро во все крепости потянется поток рекуртов, который перекроет потери. Трупы же используют по новой в орочьих ямах, и ни один не пропадёт впустую. Специалисты. Лучше бы я убивал особо опасных тварей Мордора, которых нельзя поставить на службу в армии. Этакий ведьмак от мира орков. Только серебряный меч тут необязателен, да и магии Знаков у меня не будет. И тут меня пробил пот. Мозг лихорадочно соображал, что я могу попросить помимо очевидных материальных потребностей для обеспечения баз, где орки будут тренироваться, или снабжения. Не знаю, дерзость ли это моя, или новые чары Саурона, что сидели во мне, помогли избавиться от страха, но я подошёл к самому главному назгулу. Его определить было не сложно — он стоял в самом центре, как и положено лидеру, а ещё к нему подходили реже всех. Начав, запинаясь и мямля, перечислять список необходимого, я понемногу привыкал к ауре страха, и под конец говорил уже довольно чётко. Пока что меня не отослали куда подальше, и это хороший знак. Завершив вполне обычную часть, я вдохнул, чтобы набраться духу, и начал вещать уже про свои личные хотелки:

— Мне нужны несколько пещерных троллей, или кто ещё, достаточно сильные. Мне нужен десяток орков-инженеров и полсотни рабов, которые смогут построить их механизмы. А ещё стеклянные колбы и… Полтора килограмма мифрила, в руде или изделиях, — я сглотнул и стал ждать реакции. Караванщик удивлённо на меня вылупился, а назгул повернулся и стал вести разговор.

— Всё обычное. Получишь. Зачем колбы? Зачем мифрил? Это редкость.

— Колбы и мифрил мне нужны для того, чтобы получить силой магию. Колдуны у меня в плену, но вы приказали любой ценой, так что я отпущу, если прикажете, но, думаю, они мне ещё нужны. А ещё доступ к Роковой Горе и пара гномов-рабов, сведущих в кузнечном деле, чтобы выковали мне броню. Если я единственный, кто куёт орков-специалистов, я хочу и сам быть лучше всех вооруженным и бронированным, чтобы не умереть, — расчёт, конечно, был рискованный, но всё лучше, чем вовсе не попробовать. По крайней мере, убивать меня за эту дерзость не станут, я им ещё нужен.

— Силой получить магию. Думаю, ты ничему так и не научился. Меня не тревожат эти колдуны. Ты — полезный урук, но не незаменимый. Ты получишь свой мифрил и рабов с инженерами. И стекло тоже. Гномы-рабы редкость, и их можно использовать лишь в шахтах. Они слишком упрямы и не принимают нашу сторону, даже если склоняются перед нами, чтобы выжить. Поэтому их знания нам недоступны, ни один из них не станет ковать тебе броню. Теперь уходи, больше ты не получишь ничего, — окрыленный неожиданным успехом, пусть и не полным, я откланялся и поспешил в свою крепость. Там я с особым усердием взялся за химические опыты, которые в студенчестве не любил. Также я заказал у Горка сделать как можно больше кислоты, добываемой из едкой крови или жал некоторых тварей Мордора. Вряд ли кто в этом мире знает, что кровь переносит кислород. А ещё — что в ней содержится железо. Я помню, когда-то читал про одного химика нашего мира, который узнал про это первым из людей. Тогда он хотел сделать кольцо из железа, добытого из собственной крови, чтобы впечатлить свою возлюбленную. Конечно, у него ничего не вышло. В крови одного человека всего лишь несколько грамм железа. Примерно четыре или пять. И тот химик, не зная такого результата, умер от малокровия. А ещё вспомнился анекдот про донора крови, который пришел сдавать сразу несколько литров крови, но возмутился, так как никто не сказал ему, что кровь обязательно должна быть своя. Чуете, чем пахнет? Железо из крови не так просто добыть, его мало, и оно не сильно твёрдое, зато у меня будет мифрил. Я сделаю основу из железа, которую покрою толстым слоем мифрила. Когда прибыли рабы и драгоценный металл, я велел им строить нечто вроде примитивной центрифуги. Они, конечно, не понимали, зачем, но я несколько раз ударил плетью особо строптивых, и дело пошло. К вечеру машина была готова. Это несколько этаких шестерён и блоков, которые позволяли очень быстро крутить последнее, где была специальная колба, для фракционирования. Я столько раз видел их в лабораториях, куда носил анализы ещё студентом, что сейчас чуть не прослезился. Единственным ограничением было то, что крутиться всё это должно очень быстро. Поэтому пришлось извращаться с рычагами. Как говорил один античный ученый: дай мне точку опоры, и я переверну мир. Он построил схему из блоков и в одиночку перетащил корабль. Мне же предстояло чуть другое. Нужна огромная сила, чтобы в итоге достигнуть достаточной скорости в конечной точке. Как велосипед. Для этого и нужны тролли. Теперь, наконец, стоит приступить. Сначала были рабы, в отдельные сосуды, а затем… По очереди каждого мага и его ученика ставили перед сосудом для крови и выжимали досуха. Потом эти сосуды крутили тролли, а после того, как я выделял лишь фракцию эритроцитов, операция повторялась заново. Кучу трупов отдали на растерзание оркам, а я с драгоценным грузом пошёл к Горку. Там мы, экспериментируя заранее на крови рабов, смогли подобрать нужное количество и концентрацию кислоты, которой разрушали структуру белка. Уже после этого я в темпе собрал этот полуготовый продукт. Железо следовало восстановить обычной реакцией в нашем мире, но вот домны здесь могли быть только у гномов, и те в зачаточном состоянии. Мне нужна была температура не менее пятисот, а желательно в тысячу градусов. Зато Роковая Гора, как и любой вулкан, давала аж несколько тысяч градусов в жерле. Спустив туда кровь, я ждал, пока вся она не превратится в железный порошок. Из него, там же, потея, я лично выковал основу для клинка, которую покрою истинным серебром. Скуга тут же, рядом, с каким-то маниакальным рвением ковал рукоятку, в которую мы собрали все осколки из посохов колдунов по крупице. Я знал, что это мельчайшие части палантира, который когда-то был разбит, а ныне это его осколки, которые не были утеряны или уничтожены, а пережили распад Ангмара. Капнув своей крови в железный порошок, я выковал тонкий железный прут, на который мы посадили рукоятку, а затем медленно покрыли истинным серебром. Затем я, уже один, гравировал руны Тёмного наречия, которые дали имя клинку. Может, так вышло само собой, но, скорее всего, тут дело в моём бессознательном подражании самому сильному клинку, который я видел в том мире. Пусть и на экране компьютера. Клинок немного напоминал проклятый рунный меч, и имя я ему дал такое же. Ледяная скорбь. Жаль, никто не сможет оценить отсылки и шутки в этом мире. По окрику раб притащил ведро воды из-за пределов жерла Роковой Горы. Тут она бы быстро испарилась. Я охладил клинок и впервые взялся за его рукоятку голой ладонью. Словно током, меня ударило волей клинка, но в нем не было части души колдунов, лишь их дух. Я выдержал натиск, и меч мне покорился. Не знаю, моей ли силы воли хватило, или меч признал каплю моей крови внутри себя, а может, помогло заклинание Саурона. Важно, что вышло. Я сосредоточился на своем клинке. От него веяло силой, он светился синим ледяным огнем, а в центре был белый свет. Не солнечный, а тот мертвенно-бледный белый свет, который несет лишь смерть. Интересно, как я его буду носить, если он постоянно сияет? А потом я открыл глаза. Стоп. Я закрыл глаза, но в этот раз просто была тьма. Вновь сосредоточиться на своем клинке. Да, сквозь тьму проступало сияние моего клинка. Подняв голову, я увидел огни душ своих подчиненных. Скуги, который светился ярче, и раба, который светился слабее. Я четко чувствовал маниакальный экстаз Скуги, который ковал нечто невероятно тёмное, и страх раба, который хотел лишь свалить отсюда и не умереть. Я открыл глаза и попытался удержать сосредоточение. Вышло неважно. Довольно быстро всё вернулось на место. Но это дело поправимое. Главное, что я теперь наконец владею магией! УРА! Я получил её, своими силами и трудом! Только сейчас я понял, что меч словно продолжение руки. То есть, конечно, во всех книгах говорилось, что у мастера клинок должен быть словно продолжение его руки, но я не мастер клинкового боя. Видимо, это связано с природой клинка. Я ощущал даже дуновения ветра, которые касались лезвия, словно это была часть моего тела. В полном экстазе я внезапно взмахнул клинком, который белой вспышкой располовинил раба, а обратным взмахом перерубил нашу небольшую наковальню, едва привезённую сюда карагорами на телеге. Я чувствовал каждый момент. Как меч прогрызается сквозь дрянную защиту раба и впивается в его мясо и кровь, как меч овевает воздух, пока он вновь не вгрызается в металл наковальни. Мне даже не надо было его осматривать. Я знал, что не появилось ни единой зарубки. Вставив клинок в ножны, я пошёл прочь. Скуга собрал инструменты и побежал вслед за мной. Рабы забрали труп, остатки мусора и всё остальное. Я не хотел мусорить внутри Роковой Горы. Она мне помогла. Клинок прорезал ножны в некоторых местах, так как они были для другого меча. Не беда, сделаю новые. Теперь уже в абсолютно приподнятом настроении духа я возвращался в лагерь. Новый клинок явно обладал своей аурой. Меня старались обходить и даже не смотреть на меч. Больше всего это заметил Хорза. А ещё был Углук Черный. Он вышел из своего дома, чтобы запустить очередную партию рабов в яму орков, но, увидев меня, бросился на колени. Из его слов выходило, что мои глаза горят синими огнями, а сам я словно облачён в зиму и смерть. Клинок он видел как ослепительно белое лезвие, с тёмно-синими краями, которые слабо светились, и весь мой клинок словно был покрыт инеем. Я ничего такого не видел, если смотреть обычным зрением, но может теперь Король-Чародей покажет мне глубины своего мастерства. Я хотел испытать свой меч против серьезных врагов и потому знал, что сегодня точно пойду в бойцовские ямы. Я даже знал, какую фразу буду говорить перед каждым боем. И пусть всё, что за ней на самом деле было скрыто, понимал лишь я, но все орки надолго запомнят и будут трепетать перед ней по-своему.

— Ледяная скорбь жаждет крови.