Орочий путь (джен)

Азрутан, капитан отряда сил Гондора, посланный отбить у орков Чёрные Врата, менял влажную повязку на глазах. Зуд и покраснение уже почти ушли, однако глаза еще слезились и болели, когда он моргал. Тем не менее, он присутствовал на совете офицеров, потому что он капитан. И он проиграл битву. Хуже того, из-за этого он не смог выполнить приказ наместника Гондора. В приятные запахи сдобы и жареной баранины в соусе с травами приплетался запах едких трав земли Мордор, который никак не желал выветриваться и часто заставлял чесать нос. Кожа кое-где до сих пор была красная и зудела, как после укуса комаров, а при глубоком вдохе ему иногда всё еще не удавалось сдержать свой кашель. Хотелось бы ему сказать в донесении, что всё поначалу шло хорошо, но это было не так. Передовые отряды показали, что абсолютно все форпосты на границе заняты орками, и, более того, сдавать они их не собираются. Ситуация нелёгкая, но вполне им по силам. Утром они начали планомерную зачистку форпостов, и вот тут всё выходило лучше некуда. Очевидно, связанные приказом своих владык, орки не выходили на помощь друг другу. Солнце пока что било людям в глаза, но это малая цена за несколько часов лишнего времени. В любом случае, оркам под солнцем было куда хуже. Им даже удалось обратить в бегство орков в некоторых форпостах, и капитан даже пустил в сердце надежду на то, что эти битвы станут первым шагом к планомерному восстановлению власти Гондора над всем Мордором и Чёрными Вратами в частности. Никто из гондорцев не любил эти восточные земли, но он был офицером нуменора, а значит, не мог даже показать этого. Его друзья слегка бранились около него. Кто-то горько вздыхал, кто-то баюкал свою рану. Последний форпост. Он чем-то неуловимо выделялся среди остальных. Азрутан решил собрать все силы в кулак, уничтожить любое возможное подкрепление и лишь затем атаковать этот, казалось бы, лишь один из многих. Только сейчас, взвешивая все за и против, ему становилось ясно, как его нутряное чутье и опыт опередили его разум. Орки заделали бреши в стенах, расставили дозорных и совсем не выглядывали из-за стен посмотреть на то, что творится в округе. Когда их атаковали осадными орудиями, никто из них даже не показался снаружи. Пришлось идти на штурм вместо битвы в чистом поле. Вторым неприятным сюрпризом оказалось вооружение врагов: ростовые щиты и алебарды с копьями. Самый неудобный противник для мечника, особенно в некоторых узких проходах форпоста. Будь они в зеркальной ситуации, Азрутан с копьеносцами и щитами мог бы удерживать этот форт от вдесятеро большего количества орков, которые были бы вооружены клинками, сколько угодно времени. Но судьба решила иначе. Поэтому под остатки прохладного утреннего ветра, постепенно меняющего свою прохладу на тепло обеденного солнца, они пошли в атаку. Ветер дул им в спины и развевал знамя, впереди были лишь очередные орки, причём последние. Победи их — и можно будет укрепиться в одном из фортов, да ждать подкрепления и приказов. И опять всё пошло наперекосяк. Сначала они потеряли почти всех раненых и все осадные орудия. Мелкие ловкие орки верхом на волках уничтожили их орудия и перерезали их бойцов, получивших раны в честном бою. Азрутан отправил Аглахада, лучшего своего сержанта, защитить тех, кого тот сможет. А сам с удвоенной яростью атаковал укрепления орков. Земля содрогалась под бегом сотен бронированных людей. Засвистели редкие стрелы со стороны орков. Им ответили лучшие лучники его отряда, которые не позволяли себе тратить выстрелы впустую, не после того, как их друзей там, в лагере, сейчас режут поганые орки. И тут орки продемонстрировали нехарактерную для них дисциплину и хорошую подготовку. Фаланга дружно ударила как единый кулак, и только ярость и обида за своих братьев по оружию помогла стене щитов Гондора выстоять. Лица их были страшны, они выкрикивали боевые кличи, а орки начали умирать. И тут Азрутану пришлось впервые за сегодняшний день командовать отступление и перегруппировку. Проклятые волчьи всадники! Эти волки прямо со всадниками на спине взобрались по стене, а затем этих волков натравили на них! Прыгающий на тебя сверху двухсоткилограммовый зверь, который хочет только рвать и метать — это серьёзно. Вдобавок, их новое пополнение взялось за луки и какие-то длинные трубки. И тут начали стенать от боли и умирать уже люди. Вдвое уменьшившийся отряд Аглахада уже бежал обратно, оставив часть воинов в качестве охраны, они подоспели почти вовремя. Почти. Потери они всё же понесли, но убили всех проклятых волков. Орки, как ни странно, не полезли за ними в драку, а потому Азрутан смог забрать всех раненых и почти всех убитых, а затем отступить. Уже в лагере они перегруппировались, перевязали раненых и, восстановив силы, отправились во второй бой, который обещал быть для орков последним. Орки это словно чуяли. Практически не сражаясь, линия щитовиков просто выдавливала и держала натиск людей своими щитами. Как только умирал щитоносец, на его место вставал новый орк. Азрутан лично вступил в битву, и косил орков направо и налево. Внезапно на него выпрыгнул капитан этих тварей из-под прикрытия одного щитоносца. Массивный орк двигался неожиданно ловко и быстро, но недостаточно технично. Слишком вкладывался в удар, теряя равновесие и скорость, слишком выдавал начало удара движением плечей, ног и взглядом. Но и капитану пришлось нелегко. Огромная коса была очень опасным оружием, с которым капитан прежде не сражался. Казалось, оркам нужно нечто невероятное, чтобы остановить его в этот раз. И, как выяснилось, у орков было это самое нечто. Внезапно несколько залпов метательных снарядов посыпалось из-за спин орков. Сначала Азрутан думал, что это камни и осколки форпоста, которые они используют вместо кончившихся стрел, но потом эти осколки начали взрываться. Кого-то оглушило, кого-то откинуло. Одному его воину, ещё молодому парню, не повезло совсем. Вражеский снаряд зацепился за часть доспеха у плеча, и парню разворотило поллица. Он умирал, истекая кровью и истошно вопя на всю крепость. Через десяток секунд его крик затих, а капитан наоборот взвыл, пытаясь достать главного из орков. Тогда есть вероятность, что они все побегут. Но тот был слишком крепким и умудрялся всякий раз подставить под удар броню, которая была слишком массивной, чтобы пробить ее насквозь и добраться до мяса. Затем повсюду начал распространяться дым и та едкая смесь, от которой он страдал и сейчас. Второй раз за день ему пришлось трубить отступление. Орки опять не догоняли их, осыпая лишь стрелами. И вновь, превозмогая себя, люди перевязали раны, оставили тех, кто не мог сражаться, и к вечеру пошли на последний штурм. Их лекари дали им какие-то мази и промыли глаза, но эффект они оказали ненадолго. В этот раз они атаковали по всем правилам военной и осадной науки, не считая больше орков в этой крепости за тех, кто слабее. И орки начали умирать, один за другим. Перевес в этот раз был в пользу людей, и ухищрений у орков не осталось. Но внезапно красный свет закатного солнца, окрасивший все клинки людей в кроваво-огненный цвет, пропал, и небо заволокло чёрными тучами. Издалека капитан услышал топот множества ног и, что самое ужасное, крик, от которого кровь стынет в жилах. Хозяин крика явно приближался, и, чтобы их не зажали в клещи, Азрутан скомандовал быстрое отступление в основной лагерь. И вот они здесь. Оборонять форпост было куда проще, чем штурмовать. Да и оснащение здесь было хорошее, а гарнизон опытный, закалённый в боях. Здесь можно перевести дух и зализать раны. Звуки родной крепости успокаивали не хуже отваров ромашки. Из-за двери их рабочего кабинета для совещаний раздалось пение одной девушки: она пела о бескрайних полях и вольном ветре, который по ним гуляет. Жена одного из его офицеров, рождённая в благородной стране Рохан и последовавшая за своим мужем даже далеко на восток, где её ждали лишь трудности. Азрутан много раз пытался отправить самого преданного сержанта с его женой в Гондор или Осгилиат, но тот так же пылко отстаивал своё право закончить службу там, куда его послал наместник, как резво убивал орков в пылу боя. Азрутан не раз любовался на их пару. Они были отдушиной для многих солдат его гарнизона. Пример их чистой любви и верности посреди всех этих мрачных земель служил многим солдатам бальзамом для души и прямым показателем того, за что они вообще сражаются и зачем остались в этих проклятых землях. Азрутан знал: прямой приказ капитана Аглахад не нарушит. Прикажи ему вступить в гарнизон Осгилиата, и старый друг согласится, но затаит обиду. Он давно для себя решил: его друг волен выбирать свой путь, но если его жена забеременеет, то он, несмотря на все обиды и последствия, отправит его туда, где сейчас безопасно. Может, он это поймет со временем. А может даже сам не станет спорить. Кто знает. Но они явно были осторожны, словно понимая, что для чуда деторождения пока не то время и место.

Азрутан отвлекся. Силой воли он вернул свой разум к проблеме орков.

— Орки того форпоста были сильны, хорошо обучены и дисциплинированы. А их капитан сражался боевой косой и носил невероятно толстый доспех. Если таких орков будет много, то мы просто погибнем. Все сами видели, как они опасны, как тяжело с ними сражаться. Едва ли не тяжелее, чем со всеми остальными вместе взятыми. Мы потеряли больше половины воинов убитыми и ранеными, а также почти все осадные орудия, что у нас были.

— Инженеры уже строят новые, капитан, — ещё один из офицеров пытался утешить своего командира, но выходило слабо. Он давно не видел Азрутана столь взбешённым и одновременно печальным.

— Да, строят, но это не изменит всей картины целиком. Мы недооценили врага, за что сильно поплатились, — с этими словами Азрутан поднес ко рту кубок с водой, но, едва отпив, выплюнул и закричал страшным голосом:

— Всем внимание! Не пейте воду, что мы забрали с собой! В ней явно какой-то яд! Лекаря! И пусть все, кто успел съесть еду или воду из запасов, что мы брали с собой, покажутся лекарям немедленно! — Азрутан почувствовал едва ощутимый вкус и горечь в воде, сильно смахивавший на один из ядов, которым его отравили во время битвы. Вскоре подтвердилось, что у всех, кто пил или ел те запасы, что они брали с собой, надеясь укрепиться в форпосте и съесть их на ужин и завтрак, разболелись животы или началась лихорадка. Лекари, которые сроду не подумали бы на яд в собственных запасах, лишь едва могли помочь своим пациентам, но когда причина ясна, полдела уже, считай, было сделано. Главный врачеватель гарнизона решил, что они всю ночь спать не будут и не присядут ни на секунду, но больше ни одного своего воина не потеряют сегодня!

С отвращением вылив кубок в окно, капитан отряда указал на этот невидимый удар, что орки им нанесли, и едва не достигли цели:

— Никто и подумать не мог, что, между вырезанием раненых и сжиганием наших катапульт, орки ещё и додумаются отравлять воду с едой. Будет нам уроком, — Аглахад пылал праведным гневом, и было видно, как он хочет проверить свою жену, друзей, боевых братьев, да всех. Но лекари обещали, что никто больше сегодня не умрёт, и сержант решил им довериться. Однако этого они так не оставят!

— Ты отправил письмо с докладом и просьбой о помощи, капитан? — их капитан наконец мрачно стянул повязку с глаз, прежде чем ответить.

— Да. Думаю, наместник пришлёт достаточное войско, чтобы нашу заставу эти орки не взяли, даже с подкреплением тех чёрных всадников, — он некоторое время помолчал, словно думая, как сказать им ещё кое-что.

— Я отправил ещё одно письмо. Своим очень старым друзьям, которые не раз меня спасали, и никогда не отступали перед подобными сложностями, более того, сами просили звать их, если дело будет совсем худо, — многие офицеры удивлённо уставились на командира.

— Вы говорите о Следопытах Севера? Разве они еще остались? Разве служат силам Гондора?

— Да, я говорю о них. Их действительно мало, но каждый из прямых потомков Нуменора стоит целой армии. Они действительно еще служат силам нашего королевства, пусть больше и тайно. Некоторые из них часто ходят на восток и даже в сам Мордор, охотятся на орков, особо злобных и сильных тварей. Даже один такой воитель стоит армии, и раз орки стали сильнее, я тоже позову особую подмогу, — некоторые по-доброму улыбнулись. Капитан слегка принижал себя, рассказывая об этих витязях из древнего рода. Он вполне приходился им родственником, и, может, его кровь была не так чиста, как у прямых потомков Исилдура, но все видели, как она влияет. Командир почти никогда не болел, не ведал усталости в бою. Он был рослым и плечистым, невероятно сильным, при этом не утратил ловкости в обращении с инструментами, был образован, когда нужно суров, а когда надо — вполне нежен и обходителен. Капитаны Гондора были образцом человека, к которому каждый стремился, а они воплощали на деле. Он даже складывал стихи и играл на инструментах, но в последнее время всё реже, а стихи были всё мрачнее. Командир был на десяток лет старше любого из офицеров, но лицо его было лицом молодого воина в самом расцвете сил. И знали они, что он уйдет в могилу куда позже любого из них, так как стареет их капитан куда медленнее. Что ж, значит, следопыты Севера придут к ним на помощь? Одна из немногих действительно хороших новостей за день. Обсудив необходимые мелочи и насущные дела крепости, они выработали план действий на ближайшее будущее. Орки не лезли большими стаями из Мордора, но и мелкие могли доставить неурядиц. Надо предупредить население и удвоить патрули. Наконец, закончив совещание, они вышли в трапезную, наполненную разговорами и вкусными запахами. На востоке люди быстро привыкали отпускать плохое и держаться за хорошее. Слишком мало было хорошего, слишком часто попадались поводы для грусти. Вот и сейчас уже изредка звучал смех. Некоторые старые воины, собрав у камина немногочисленных детей и подростков, рассказывали им сказки и разные истории из жизни. Про древесных эльфов, про могучих волшебников Белого Совета, про живые деревья до неба, которые могли ходить, и многое, многое другое. Азрутан наблюдал, как Эловис, жена Аглахада, ухаживала за ранеными, поднося им еду. Статная дева была воительницей, не понаслышке знала, как управляться с копьём и мечом, а ещё едва ли не лучше любого в крепости могла укротить даже самого дикого и необузданного жеребца. Сотоварищи часто шутили над Аглахадом, что самым необузданным жеребцом, которого укротила Эловис, был он. И что раз уж этого ретивого воина укротили, у диких жеребцов не было и шанса. Да, Аглахад каждый раз переживал, что необъезженный конь выкинет его любовь из седла и растопчет. Ни разу так не случилось, но чуткая девушка стала куда реже рисковать собой для спокойствия супруга. Её черты уже слегка потеряли резкость. Если раньше она была гранёным драгоценным камнем, то семейная жизнь слегка растопила сталь, и её лицо приятно смягчилось, открывая очередную грань. Не гордую воительницу, но спокойную и счастливую женщину, нашедшую равного, воина и мужа, на которого можно положиться. После ужина капитан напомнил всем про дозоры, и жизнь в крепости людей медленно погрузилась в сон, исключая дозорных на башнях. Кончился очередной день, наполненный и слезами, и радостью — такова была жизнь людей Запада на Востоке. Через несколько дней, гораздо быстрее, чем ожидалось, Азрутан получил послание с птицей, которых использовали лишь следопыты. Трое следопытов прибудут в течение пары недель, они просили лишь собрать для них как можно больше информации, чтобы она не устарела, пока они в пути. Они сильно просили не пускать всё на самотек, что дело серьёзное, они чувствовали это сердцем. Описание их битвы сильно не понравилось дунэдайн, и Азрутан поневоле нахмурился. Ничего не попишешь. Он попросил лучшего их следопыта вновь накинуть свой потрёпанный плащ и в очередной раз совершить невозможное. Один из старых воинов, уже потерявший былую молодецкую живость, но не убавивший ни в силе разума, ни в силе тела, лишь поднялся со своего стула у камина и выпрямился, глядя капитану в глаза. Неожиданно он оказался одного с ним роста, хотя он всегда горбился, и оттого Индарик казался ниже капитана. Если в нем и была кровь Нуменора, то совсем мало, ибо время его не сильно щадило, но и без этой крови он был полон благородства и силы. Глядя прямо командиру в глаза, Индарик лишь молча кивнул и пошёл собираться в дорогу. Каждый раз, когда Азрутану приходилось просить Индарика о помощи, он чувствовал смущение и стеснение, и даже неловкость, хотя и был капитаном сил Гондора. Старый ветеран Итилиэна не так давно поселился здесь, придя увидеться с единственным живым родственником. Племянником, который служил на Чёрных Вратах еще пару лет назад, до того, как они пали под натиском орков. С тех пор Индарик лишь сидел у камина, грея старые кости, как он говорил, да рассказывал сказки, легенды и истории из своей жизни, которые подчас звучали куда фантастичнее любых сказок. Поначалу Азрутан думал, что тот приукрашивает ради красного словца и детей, но после падения Врат Индарик узнал, что выживших нет. Тогда этот ветеран мрачно подошел к капитану и сказал, что если нужно будет сделать тяжёлую работу следопыта или разведчика, или даже убийцы, он сделает. Глядя ему в глаза, Азрутан каждый раз чувствовал себя щенком, на которого обратил внимание старый, бесконечно мощный и опытный пёс. Уже не казались преувеличением разговоры про огромных боевых слонов размером с дом, про живые деревья, которые ходили и говорили, про двух странных могучих волшебников, которые косили орков далеко на востоке, будто траву во время жатвы. Про их битвы, когда гнулись к земле деревья, сверкали молнии и гремел гром. Редко кого брали в провожатые те два мага, но Индарик был среди них аж трижды. Про многомудрых эльфов, живших в лесах, откуда изгнали могущественного Некроманта, и до сих пор кишащих пауками, которые больше лошадей. Он уже не числился в рядах армии по выслуге лет, и Азрутан прибегал к его помощи лишь в исключительных случаях. На штурм он с ними не пошёл, заявив, что он больше одиночка, и это не совсем его стезя, да и мечом он хуже владеет, чем луком. Видевший его в клинковом бою в одном из патрулей, Аглахад потом говорил, что он видел, как Индарик обращается с клинком, и даже боится представить, что ждёт врагов, если он возьмет в руки лук. Этот ветеран надел своё старое снаряжение итилиэнского следопыта и отправился в путь. "Совершить невозможное", как сказал Азрутан. Невозможное для любого в этой крепости, включая самого капитана. Может капитан и лучше, как полководец или воин, да только тут нужен опытный следопыт, а в историях, рассказанных не для детишек у костра, а для офицеров, фигурировали пара историй, как надо правильно допрашивать орков, и даже некоторые взрослые воины после них спали плохо. Невозможное. Проникнуть за Чёрные Врата, захваченные орками, пройти по тёмным землям, кишащими тварями Мордора и орками. Найти тех самых орков, которые ушли, вызнать, где они, сколько их, в чём их преимущество. Ударить, если возможно, или собрать информацию и отступить, а затем вновь пересечь земли Мордора и выбраться через Чёрные Врата, что в десять раз сложнее, чем войти через них. Один человек, с трёхдневным запасом пропитания и своим собственным снаряжением. Ходили слухи, что под плащом итилиэна у Индарика не иначе как скрыто целое королевство гномов, которые делают ему всевозможные хитрые устройства абсолютно на все случаи жизни, ибо в любой момент он порой, как волшебник, доставал из плаща какую-либо невиданную штуковину, которая оказывалась невероятно полезной. Для детей это опять же были невиданные заводные игрушки из Озерного города или фейерверки, среди офицеров он мог достать и какую-то трубу, через которую все было видно как вблизи, и универсальную гномью отмычку, которой можно открыть почти любой замок. Если Индарик не справится с этим заданием, можно было с тем же успехом посылать весь гарнизон или вообще никого. Крепко обняв его перед уходом, Капитан сказал ему непременно возвращаться и, как всегда в таких случаях, стоял и смотрел вслед следопыту, который неутомимой волчьей рысью бежал туда, куда ни одному человеку в здравом уме не придёт в голову. Капитан стоял, пока запах всевозможных дорог и диковинных мест от плаща следопыта не перестанет будоражить его ноздри, а потом, ступая по изумрудно-зелёной траве в лучах закатного солнца, медленно пошёл в крепость. Его манила стезя следопыта, с которой он однажды свернул, и потеря Индарика глубоко ударит по нему в случае чего, но это жизнь, это война, и лучшего выбора он сделать не мог.

* * *

Король-Чародей ждал меня на своем чёрном скакуне прямо за воротами крепости. Когда я выехал на карагоре, он спешился, и я, разумеется, тоже. Но вместо приветствий или вопросов, он протянул руку к моему клинку и просто ждал. Нехотя, я отдал своё лучшее оружие. Он очень внимательно рассматривал его, довольно долго. Затем вернул его мне. И приказал:

— Покажи. Что ты можешь, — направляя свою ярость и волю в клинок, я ударил клинком своего карагора. Ну а кого ещё? Назгула, что ли? Или его чёрного коня? Так вот, карагор отлетел от моего удара, хотя и весил поболее меня. Упав набок, он выл от боли. Лёгкий иней тронул землю подо мной, а края раны у волка выглядели обмороженными.

— Не ждал. Что ты справишься. Но много силы впустую. Я покажу тебе магию Ангмара. Следуй за мной.

Довольно умный, как для орка, Хорза, уже дал приказ вывести ко мне нового карагора, так что мне не пришлось как придурку бегать туда-сюда. Звери теперь слушались меня куда охотнее, хотя я думал, что они просто стали больше меня бояться. Я это видел, закрывая глаза. Волк сам шёл вровень с конем назгула и даже не пытался рычать. Видимо, чуял, в какую непростую компанию попал. Поэтому я позволил себе сосредоточиться, закрыв глаза. Внутреннее зрение, как я его назвал, становилось вызывать всё проще. Волк подо мной действительно испытывал сильный страх, а слева от себя я видел мрачную фигуру в короне, на которую было очень тревожно смотреть. Словно живой труп, измождённое призрачное лицо, с темными провалами в глазах, смотрело лишь вперёд. Обернувшись, я даже мог видеть и, с некоторых пор, различать огоньки душ моих подданных. Они и сейчас мелькали в отдалении, забирая труп карагора. Но вот чем было плохо такое зрение, так тем, что ты не видишь ни черта. Я имел в виду нематериальный мир. Живые и разумные создания имели свой свет в призрачном мире, а вот камни — нет. Мне хватило одного раза, когда я шёл с закрытыми глазами, тренируя призрачный взгляд, и ударился лбом об огромную скалу, которую я вообще не видел. Хорошо хоть в разведку хожу один, иначе пришлось бы убить всех свидетелей такого позора вождя. Приехав на руины какого-то старого то ли дома, то ли храма, Король-Чародей спешился. Последовав его примеру, я привязал карагора цепью к куску стены и, кинув ему кусок мяса, отправился к назгулу. Конь Чародея встал неподалеку и словно замер. Назгул смотрел на меня некоторое время, словно собираясь с мыслями, а может ему много лет не приходилось читать лекции по магии, кто его знает.

— Я научу тебя. Ты уже освоил призрачное зрение. Это хорошо. Ты странным образом можешь использовать магию людей. Это очень странно. Я не видел такого никогда. Но теперь важно получить выгоду. Магия Ангара — это путь холода и тьмы. Некоторые вещи ты будешь делать просто усилием воли. Направь волю и силу в свой клинок.

Подчинившись, я заметил, как клинок постепенно разгорается светом даже без призрачного зрения. Уверен, это заметно лишь тем существам, что видят в призрачном мире. В обычном же мире мой клинок начал покрываться инеем, а вокруг клинка пошёл лёгкий снег, снежинки даже не долетали до земли, но они были.

— Хорошо. Люди тратят много сил на эти упражнения, но у орков нет такой слабости. Попытки обучить орков любой магии столкнулись с полным провалом. Они умеют лишь проклинать свои клинки и делать себе подобных. Может быть, через тысячи лет, если какой-нибудь орк-колдун проживет достаточно долго, он сможет развить искусство орочьего колдовства, но до этого далеко. Ты же непостижимым образом можешь использовать мою магию. Я начертаю и произнесу руны особо сложных заклинаний. Если обычной силой воли ты можешь вливать свою магию в вещи или живых существ, то для более сложных форм и заклятий не хватит лишь одной силы воли. Твоя магия как река силы, а твоя воля задает ей русло. Но это неоформленная сила. Чтобы получить серьёзное заклинание, ты должен придать этой реке форму. Я учил своих последних учеников так. Представь, что твоя воля — это таран, сделанный из соломы. Он может сбить с ног бронированного бойца, но не сможет его поразить. Сконцентрируй всю магию в одной точке, чтобы она стала узким клинком, тогда ты поразишь врага. Для этого и нужны руны и слова заклятия. Первое из них. Чёрный лед.

Король-Чародей воздел руку и произнёс несколько слов. Уже знакомый мне чёрно-синий лед покрыл пятачок земли, а внутри него шёл снег — так быстро упала температура. Не делая паузы, назгул воздел вторую руку и направил её в сторону моего карагора.

— Тёмная Ярость.

Затем снова несколько слов, и явно видимое призрачным зрением тёмное облако окружило местность вокруг карагора, включая и его в себя. Тот завыл и упал на землю, а я почувствовал резкий прилив сил.

— Это два простейших заклинания, которые не требуют жизненной силы, если их не применять часто.

Моё вопросительное лицо было ему ответом.

— Основная слабость магии Ангмара — в слабости и бренности человеческого тела. Заклятие Ледяных Оков! — мощный голос назгула едва не бросил меня на колени. Вокруг карагора поползли кристаллы льда, и вот он уже прикован к месту. Беснующийся волк не мог разорвать оковы, может, потому что они из магии, может, потому что его ослабили.

— Колодец душ! — вокруг карагора поднялся невидимый вопль, иссушавший его жизнь, я видел это своим вторым зрением. Внезапно назгул вынул клинок и порезал мне щёку, так как тут я был без шлема. Я не успел среагировать от неожиданности, но тут же почувствовал, что рана уже затянулась. Довольно тёмное лечение, если честно. Карагор умер, и я видел странный призрак над его телом. Назгул кивнул в такт моим мыслям

— Если враг умирает от этого заклинания, он некоторое время привязан к этому миру насильственной смертью и твоей магией. Он умертвие, которое может помочь тебе в бою, но «живёт» лишь несколько минут, после чего исчезает. И финальное одиночное. Гибельный дождь.

Невероятно быстро над карагором собралась маленькая тучка, и из неё пролился очень короткий и невероятно проливной ливень. Тело карагора разъело до костей, словно он горел призрачным огнём. Посмотрев вторым зрением, я понял, что так и было.

— Что значит финальное одиночное?

— Для большинства магов это предел, который они могут использовать. Есть ещё вот такие. Страх. Северный Ветер!

Сначала от назгула разошлась волна кроваво-красной силы, и меня действительно обуял страх, но я смог сдержаться, просто вливая силу зимы в самого себя. А затем был сильный резкий ураган в том месте, куда указал назгул, а так как указал он в паре метров от меня, меня бросило на землю и протащило несколько метров.

— Подобные заклинания колдуны Ангмара использовали в крайних случаях. Совсем немногие имели достаточно силы, чтобы не умереть после них. Ты видел. Колдун и десяток учеников. Они связаны душами и делят нагрузку друг с другом. Если продолжить творить магию, когда твой запас сил на исходе, то ты начнешь отдавать дни и годы своей жизни взамен на заклятия. Многие колдуны-люди состарились и умерли всего за пару месяцев войны. Ещё больше умерло подмастерьев. Великие ритуалы, вроде Чёрного Поветрия, требовали сотни невероятно сильных душ, но и охватить могли целые королевства, а чего стоил мой ритуал неуязвимости, я никогда и никому вообще не расскажу. Твое преимущество может быть в том, что орки — подделка под эльфов. Их коверкали тёмные силы. Но орки унаследовали кое-что от эльфов, например, долгую жизнь. Ни один орк ещё не умер от старости, но мне подчинялся орк ещё времён войны Последнего союза, умудрившийся остаться в живых. Орки живут минимум две тысячи лет, если только их не убьют. Примени все заклинания, что я показал.

С кивком, я начал вспоминать каждое слово, а Король-Чародей начертал клинком на камне руны: я должен был держать их картинку в голове, когда творю заклятие. Одно за другим, я повторил все заклятия, включая страх и северный ветер. Я невероятно устал уже после колодца душ, но продолжал их творить. После северного ветра ко мне подошел назгул и придирчиво обнюхал.

— Есть ли у тебя седина? Я не вижу.

— Нет, повелитель. А должна быть?

— Даже юный маг был бы седой и находился при смерти после всех этих заклятий, но ты не умер. Того орка прозвали Седым, значит и вы стареете, пусть и медленно. Не используй эту силу часто. Глубинные Законы этого мира не дадут тебе делать это безнаказанно. Даже я не использую колдовство постоянно, предпочитая клинок. Вот, держи. Это последний сохранившийся гримуар заклятий Ангмара, кое-что ты можешь взять и оттуда. Большая часть давно бесполезна, но это всё, что у меня есть. Ты освоил новые приемы и взял в руки новое оружие. Но, как и очень острым клинком, ты скорее зарежешь себя, если не умеешь пользоваться. Там написано, как управлять своей грубой силой. Не используй серьёзные заклятия, пока не научишься как следует. У некоторых колдунов на это уходит вся жизнь. У кого-то десятки лет. Посмотрим. Что сможешь ты.

С этими словами назгул стёр записи рун, видные лишь призрачным зрением, и отправился к своему жеребцу. Мне предстоит теперь, видимо, ковылять пешком всю ночь. Не то чтобы я сильно возмущался, есть о чём подумать, но блин, как же это всё странно. Вот тебе великая сила, не вздумай использовать её всерьез. Отлично, суть твою.

— Покажите хоть ещё одно полезное заклинание, которое я могу использовать против своих врагов, не такое мощное! — взмолился я. Что толку прийти обратно и не использовать ничего из того, что показали?

— У тебя за поясом топор. Подними его.

Я вытащил новый запасной топор и поднял его в сторону назгула, словно собираясь атаковать его или метнуть. Назгул приподнялся на стременах и воздел руку в мою сторону. Оружие в моих руках сломалось пополам, а я от неожиданности бросился на колени, чтобы защититься от невидимого удара. Но воздействие было именно на оружие.

— С магическим клинком или легендарными клинками работы эльфов это не пройдёт. Гномье оружие также почти невозможно сломать, требуется слишком много сил, лучше применить другое заклятие. Но среди орков нет настолько хорошего оружия. Разве что твой магический клинок.

С таким напутствием назгул развернулся и галопом отправился прямо к крепости Барад-Дур, а я — пешком в свою крепость. Теперь, вместо Азбуки Следопытов и книги по Эльфийскому, у меня появилась новая книжка, которая явно станет моей настольной книгой на долгое время. Как там говорил назгул? Всю жизнь или десятилетия, значит. Это очень печально, но это же были люди. Посмотрим, как дело пойдёт у меня. Я был уверен, что овладею вершинами контроля максимум за пару месяцев. А ещё было интересно подумать о том, чего этот назгул мне и вовсе не сказал. Когда-то Саурон был известен как Податель Даров и предложил Королю-Чародею могущественное кольцо, усилившее его мощь. Разве колдун мог отказаться от подобного? Конечно, нет. Думаю, именно с помощью этой силы он и наложил на себя ритуал неуязвимости. А ещё это наверняка позволяло ему не тратить жизнь на мощные заклятия, обходясь своей силой плюс мощью кольца. Что интересно, он ведь и теперь, будучи тенью самого себя, может безраздельно использовать магию Ангмара. Раз он сейчас фактически живет вечно, пока не уничтожат его Властелина, то и годы жизни для него ничего не стоят. Вот и получился самый мощный колдун-человек, ставший тенью среди теней. Орки, значит, всё-таки стареют, но медленно. Ладно, это тоже учтём. Мой потенциал больше, чем у любого человека, но не дотягивает до назгула-колдуна или майара. Они-то и вовсе духи, которые лишь приняли какую-либо форму, а значит, изначально бессмертны. Может, магия Ангмара — это попытка адаптировать магию майар или эльфов под людей? И поэтому смертные существа сгорают, используя слишком сильную магию, предназначенную для бессмертных? Кто знает. Вряд ли единственный колдун, который может это знать, мне ещё что-то расскажет. Мне предстоит долгий путь, и я сейчас не про дорогу до крепости. Поэтому следует поспешить.