Любой ценой (джен)

Утром Лисса получила письмо, в конверте которого была обычная игральная карта — порт-ключ. Сердце забилось чаще, когда она узнала почерк Крауча — каллиграфически-строгий, с резкими штрихами, ничуть не похожий на почерк Аластора Грюма.

«Активируй в Хогсмиде».

Время не было указано, да и сам крёстный спокойно завтракал за преподавательским столом, так что она со спокойной душой провела утро со своим парнем.

По рассказам Дафны выходило, что кроме как целоваться, с парнями больше нечем заняться. Ну, ещё можно о квиддиче поговорить разок, и всё! Естественно, речь не шла о более «взрослых» занятиях. Теодора Дафна не то чтобы считала особенным, напротив, постоянно критиковала, однако в плане общих тем для обсуждения признавала за ним некоторое преимущество — учась на одном курсе они могли дополнительно обсуждать события дня или даже домашние задании. Но общение с Люцианом нравилось Миралиссе не меньше, чем поцелуи. Они обсуждали всё подряд: от нумерологии и древних рун до боевых заклинаний и анимагии; от кулинарных пристрастий до планов на будущее, и им обоим это нравилось.

— Я не умею писать письма, — признался Боул, когда до момента расставания оставалось десять минут, и они не сговариваясь направились на центральную улицу, — но я буду думать о тебе.

— Я вообще за всю жизнь четыре письма написала, — парировала Миралисса с непривычной лёгкостью.

— Мы нашли друг друга! — расхохотался он, снова сжимая её пальцы. — Ладно, пора прощаться. Я найду тебя в Хогвартс-экспрессе.

— Договорились. Счастливого Рождества.

— И тебе. Пока.

Боул резко подался вперёд, запечатлел на её губах поцелуй и исчез. Лисса не успела ответить. Улыбнувшись, она прижала руку к губам, хихикнула и тоже активировала свой порт-ключ.

— Здравствуй, крестница. Добро пожаловать домой, — тут же раздался голос Крауча.

Сфокусировав на нём взгляд, Лисса широко улыбнулась.

— Здравствуйте, Барти! — весело проговорила она, с огромным интересом оглядываясь по сторонам.

— Всё хорошо? — на всякий случай спросил Крауч и, когда та кивнула, сделал приглашающий жест. — Пойдём, я покажу твою комнату, а потом устрою экскурсию по дому.

Она вертела по сторонам головой, рассматривая дом крёстного. В принципе, не имело никакого значения, светлый он или тёмный, уютный или мрачный, комфортный или исполнен в духе спартанства, Лиссе было достаточно того, что это дом Барти.

Они поднялись на второй этаж и прошли к одной из дверей в конце коридора.

— Мира, ты здесь хозяйка. Если тебе что-то не нравится — смело меняй, — распахивая двери, сказал Бартемиус.

Комната Миралиссе с первого взгляда очень понравилась. Просторная, светлая, выдержанная в сине-зелёных тонах — о таком она могла только мечтать.

— Крёстный, вы что? Мне очень-очень нравится!

— Я рад, — улыбнулся Крауч со смесью радости и облегчения. Всё же и для него это был волнительный момент. Вытащив из кармана мантии небольшую коробочку, он извлёк из неё иглу и протянул руку: — Дай палец.

Лисса без колебаний протянула ладонь, ойкнув, когда в указательный палец воткнулась игла. Бартемиус воткнул окровавленную иглу в центр коробочки, что-то прошептал и извлёк из-под отщёлкнувшейся крышки золотую цепочку с подвеской в виде морской звезды.

— Я сделал для тебя порт-ключ, — вручая украшение крестнице, пояснил он. — Он именной: его нельзя потерять или украсть. Знай, этот дом для тебя всегда открыт.

— Спасибо, — прошептала Миралисса, чуть не плача, бережно сжимая звезду в обеих ладонях.

— Не благодари. Пойдём обедать?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова от сжавшего горло восторга. Со дня знакомства крёстный неоднократно говорил и показывал своими поступками, что его намерения вполне серьёзны, и Лисса для него не просто случайная девочка, которой он решил помочь, а фактически дочь — не биологическая, но осознанно принятая в семью с помощью ритуала, — и всё равно… Она поверила, но принять и осознать факт до конца пока ещё не смогла.

Спустившись в столовую, Барти не стал ничего спрашивать, чтобы не смущать её ещё сильнее, а познакомил крестницу с домовиком и возобновил разговор:

— Пока твой отец в Азкабане — это моя обязанность, — на полном серьёзе заявил он, глядя ей прямо в глаза. — Мне так жаль, что все эти годы меня не было рядом…

— Но вы ведь тоже были в Азкабане!

— По собственной глупости, — махнул рукой Крауч и, заметив непонимание, стал объяснять: — Когда Лорд исчез, на нас началась настоящая охота. Многие, и Реймонд в том числе, попали в Азкабан уже на следующий день — их просто сдали, но о моей принадлежности к Ближнему кругу никто из посторонних даже не догадывался — я был слишком молод. Мне не нужно было слушать Беллу… Я поступил, как кретин Блэк, вместо того, чтобы забрать тебя…

— Почему кретин? — удивилась Лисса. Она не всё поняла, так как о Пожирателях смерти знала далеко не всё, но задавать уточняющие вопросы не стала, сочтя их неуместными в данный момент.

— О Сириусе Блэке слышала? — риторически спросил Бартемиус. — Вместо того чтобы позаботиться о крестнике — Гарри Поттере, — этот кретин помчался мстить. Вот и оказались мы в соседних камерах… — и он махнул рукой, давая понять, что обсуждать подробнее не хочет.

— Я что-то такое видела в воспоминаниях Поттера… — задумчиво протянула Миралиса и извинительно развела руками. — Но у него в голове такая каша, что кроме сиюминутных мыслей нормально ничего не прочитаешь. Кстати, — вдруг воскликнула она, — я и вас видела. С каким-то толстяком, которого Поттер почему-то звал хвостом, и змею…

— Змею?! — взволнованно переспросил Крауч, перебивая и подаваясь вперёд. — Мира, это может быть очень важно, ты можешь передать мне это воспоминание?

— Э-э-э… — она растерянно моргнула, — я никогда раньше этого не делала. Я попробую.

Она сосредоточилась, вспоминая, что об этом было написано в книге по окклюменции, и впилась взглядом в глаза Крауча, опустившего ментальный щит для приёма воспоминания. Несколько секунд было тихо — Бартемиус осмыслял информацию, — а потом он вскочил на ноги.

— Невероятно! Мальчишка видел мою встречу с Лордом!

Удивившись такой сильной реакции обычно очень сдержанного крёстного, несмотря на собственное намерение держаться подальше от всего, связанного с Гарри Поттером, Тёмным Лордом и Пожирателями смерти, Миралисса всё же спросила:

— Можно спросить? — Крауч машинально кивнул, явно ещё думая о Поттере, но Лисса решила воспользоваться его формальным согласием и задать вопрос. — Я давно хотела узнать, зачем Лорд отправил вас в Хогвартс? Это ведь такой риск! Что бы ни говорили и как бы ни относились к Дамблдору, он — великий волшебник, стоит ему только заподозрить…

— Для того чтобы вернуть былую силу, Тёмному Лорду нужна кровь мальчишки, — не вдаваясь в подробности, ответил Бартемиус после паузы.

Лисса недоумевающе нахмурилась.

— Но вы могли уже сто раз её достать!

Крауч чуть снисходительно улыбнулся и, снова сев за стол, принялся объяснять.

— Дело в том, Мира, что «сто раз» не нужно. Нужно один раз — но в определённый момент. О том, что случилось в тот самый Хэллоуин, когда Британия обзавелась малолетним героем, достоверно никто не знает, однако далеко не все уверены, что Лорд повержен. Я не могу тебе сказать, что и как там было на самом деле, и не только потому, что это тайна: я сам знаю далеко не всё. Но одно можно сказать наверняка — у Лорда множество врагов. Сейчас Тёмный Лорд слаб — возвращение из мёртвых не самое простое дело, — Барти хохотнул, но быстро вернул себе серьёзность, — ему нужно многое сделать для того, чтобы вернуть свою силу. Пока он не сможет противостоять врагам, то, что Лорд вернулся, должно остаться в тайне. Потому и нужно всё сделать тихо. К Поттеру почти невозможно подобраться, а мы пытались, уж поверь. Но его неплохо охраняют. Вне Хогвартса соваться к нему — вот это рискованно. Но школа сама по себе надёжная защита, да и, как бы то ни прозвучало, среди сотен волшебников сложнее спрятаться, чем в мире магглов, где мальчишка якобы брошен на произвол судьбы. Это, кстати, мнение самого Поттера. Так вот, возвращаясь к риску… Единственный способ к нему подобраться — внедриться в ряды его защитников. Аластор Грюм фигура широко известная, его боятся и ненавидят, и к нему не присматриваются. Занять его место было сложно, но Грюм как жена Цезаря — вне подозрений. Ты сама видишь, я хороший актёр. «Роль» я изучил, риски снизил настолько, насколько это вообще было возможно… Мальчишка должен быть жив на момент «икс», а кровь его должна быть свежей. Похитить Поттера сейчас — нарваться на неприятности. Его ведь будут искать, а зачем нам пристальное внимание Аврората и дамблдоровских выкормышей?

Аргументы звучали разумно, но Лисса не хотела так просто сдаваться.

— Но ведь вы можете сделать порт-ключ, а в нужный момент просто подкинуть его Поттеру, — не отступала она, боясь потерять только что обретённого крёстного из-за игр сильных мира сего.

— А как это сделать? — ничуть не разозлившись, спокойно спросил Барти, и когда Лисса ничего не сказала, сам ответил на свой вопрос: — Если бы я не занял место Грюма, не получил бы доступ в замок. А порт-ключ из Хогвартса можно сделать, только находясь в Хогвартсе, иначе защита просто не пропустит посторонние предметы. Вот, к примеру, этот порт-ключ, — Крауч кивнул на недавний подарок, висящий на шее крестницы. — Я мог бы сделать его в Хогвартсе, и тогда ты спокойно перемещалась бы из замка сюда, но воспользоваться им мог бы кто угодно! По вполне очевидным причинам я не в восторге от идеи появления в моём доме нежданных гостей. Поэтому я сделал порт-ключ именным, а это, моя дорогая, с недавних пор причислено к Тёмной магии. Попробуй я это сделать в Хогвартсе, и в Азкабан вернулся бы быстрее, чем, если посреди Большого зала убил Поттера.

Признав справедливость возражений, Миралисса сменила тему:

— Мне всегда было непонятно, зачем запрещать безобидные вещи?

— Вот с этим-то Тёмный Лорд и борется.

— А как же грязнокровки? — удивилась Лисса. — Все говорят…

— Все считают меня кровожадным маньяком-убийцей, погибшим в Азкабане, — парировал Крауч. — Те, кому известны истинные намерения Лорда, либо молчат из страха перед Азкабаном, либо потому, что верят россказням Дамблдора.

— Но так думают все! — горячо возразила она. — Даже дети Пожирателей смерти, которые, по идее, должны разделять родительские предпочтения, тоже считают, что единственное, чего хочет Лорд — уничтожить грязнокровок.

— Лишь указать их место, — покачал головой Барти. — Браки с магглами ослабляют магов. Мало того, что рождённый от такой связи ребёнок будет слабым, так ещё и вероятность того, что он будет волшебником всего тридцать процентов. У двух магглорождённых — тридцать пять, а у их детей — сорок. Исключения возможны, сам факт регулярного появления грязнокровок — исключение, и всё же правило никуда не девается. Тёмный Лорд вовсе не хочет истребить их, лишь защитить нас от вырождения. Вспомни хотя бы Грейнджер. Вы обе жили в маггловском мире, но мисс Я-знаю-всё, не способная ни на что, кроме школьных чар, кичится ничтожными знаниями да рыдает, что её все презирают. А ты, с теми же исходными условиями, добилась уважение всех, кто тебя знает. Но разве Грейнджер пытается что-то изменить? Нет, она уверена в собственной непогрешимости. И она такая не одна. Все грязнокровки приходят в наш мир с уверенностью, что им все должны…

В гостиной раздался какой-то шум, и Крауч мгновенно вскочил с места. Без предупреждения схватив Лиссу за руку, он тут же аппарировал на второй этаж — в её новую комнату.

— Что бы ни случилось, не выходи из комнаты. Подслушивай, подглядывай, но из комнаты не шагу! Ясно?!

Ничего не понимающая Миралисса испуганно кивнула, и Бартемиус с хлопком исчез. А через секунду его голос донёсся с первого этажа:

— Мой Лорд, не ожидал увидеть вас сегодня.

— Здравствуй, Барти, — услышав этот голос, Лисса побледнела: в нём не было ничего человеческого, он звучал глухо, с шипящими, какими-то потусторонними интонациями, и не выражал вообще ничего. — Есть новости?

— Всё идет по плану, мой Лорд. Поттер доверяет мне… Ах да! Мальчишка во сне видел наши встречи…

— Он видел меня?

— Нет, мой Лорд, лишь нас с Хвостом и Нагайну, но он слышал ваш голос…

— Откуда ты знаешь, Барти? Ты что, снова применял легилименцию к ученикам? Я запрещаю тебе рисковать! Ты нужен мне в Хогвартсе! Если старик об этом пронюхает… Что там ещё происходит?

— Каркаров в ужасе от того, что метка темнеет…

— А Северус?

— Пока не ясно, мой Лорд. Моя роль никак не способствует доверительным отношениям со Снейпом.

— Хорошо, отставим этот вопрос на потом. Что ещё можешь сказать о детях?

— Хм… Те, кто постарше — полные ничтожества. Розье — самовлюблённый болван, Уоррингтон — не блещет умом, Флинт — то же самое. Но из этих троих ещё может выйти толк, а остальные — совсем плохо. Среди тех, кто помладше, я бы выделил Нотта, но мальчишка только на четвёртом курсе, пока рано судить. Но больше я не увидел ни одного волшебника, достойного вашей метки.

— Присмотрись к нему, — после паузы прошипел Лорд. — Ты недоговариваешь что-то, Барти, я чувствую.

— Я не готов к этому, мой Лорд, — сдержанно ответил Крауч.

— Что ж… Ты писал о каких-то проблемах, что случилось?

— У меня закончилось Оборотное зелье, пришлось лезть к Снейпу в хранилище…

— Круцио!

У Лиссы едва сердце не остановилось от ужасающего крика, но она не сдвинулась с места. До боли сжав волшебную палочку, она не посмела нарушить приказ крёстного, и кусала губы от беспомощности.

— Ты славно потрудился, Барти, я доволен тобой. Можешь отдыхать.

Голоса пропали, и Миралисса не знала, что и думать…

— Ты послушалась, — констатировал Крауч, входя в комнату.

— Я так за вас испугалась! — бросившись на шею крёстному, расплакалась она.

— Всё хорошо, малышка, — мягким, успокаивающим тоном произнёс он, гладя её по волосам. — Круциатус предназначался не мне.

Пару раз шмыгнув носом, Лисса стёрла слёзы и отстранилась.

— Вы не сказали ему обо мне… — удивлённо протянула она.

— Тебе всего четырнадцать, спешить некуда, — уклончиво ответил Барти.

— Нотту тоже. Лорд хочет привлечь детей Пожирателей?

— Лорд много чего хочет, но всему своё время. Идём, выпьем чего-нибудь. Чаю?

— Кофе, — улыбнулась Лисса, поверив, что всё позади и крёстному больше ничего не угрожает. — Расскажите ещё что-нибудь. Вы так много знаете…

— Не поверишь, но этому я обязан Азкабану, — хохотнул Пожиратель смерти и, плеснув в стакан виски на два пальца, приступил к рассказу, не отвлекаясь на суетящегося с чайником домовика. — Всё началось где-то через полгода после исчезновения Лорда, весной, кажется. На наш этаж поселили двух «ужасных» тёмных магов — под стать Пожирателям смерти. На самом деле они были учёными слегка не от мира сего, чего-то намудрили с экспериментами по Тёмной магии, вот и оказались в Азкабане. В общем, подробности их появления не важны. С дементорами рядом сохранить рассудок непросто, потому мы старались любыми способами себя развлечь — положительные эмоции нужны лишь чуть-чуть меньше воздуха для того, чтобы выжить в Азкабане. От скуки мы обсуждали всё подряд, даже школьные будни вспоминали, но за полгода большинство тем себя исчерпали, и пополнение наших рядов мы приветствовали с радостью. Маги сначала плакали и кричали — обычное дело при попадании в эту тюрьму, — а потом, видимо, поняв, что нытьём ничего не изменить, а разум сохранить желательно, возобновили свои научные дискуссии. И как-то раз они заспорили, да так разошлись, что их было слышно всем. Это был самый настоящий академический диспут. Может, нас и считали недалёкими маньяками, которых не интересует ничто, кроме крови, но, поверь, любовь к Тёмной магии вовсе не делает волшебников глупыми. Среди Пожирателей учёных больше, чем в министерских лабораториях… — Крауч сделал паузу, чтобы отхлебнуть из бокала, и продолжил рассказ, наслаждаясь искренним вниманием во все глаза глядящей на него крестницы. — В общем, мы невольно заинтересовались спором, заслушавшись диалогом. Они свободно оперировали такими вещами, что мы умоляли продолжать… С того дня у нас начались лекции. Первое время рассказывали только эти двое, вынося на суд публики собственные теории и мнения, а потом как-то незаметно присоединились и остальные. Каждый из заключенных что-то рассказывал, а потом все это обсуждали, задавали вопросы, возражали, учились… В Азкабане многие сходят с ума, лет пять — и от мага остаётся только бренная оболочка, хотя уже за год видны изменения в психике, но наш этаж стал исключением. То ли контингент такой подобрался, — он ухмыльнулся, — то ли просто повезло, но никто из моих соседей не угасал. Скажи кто, что Азкабан — неплохой университет, и я зааважу, но положа руку на сердце, за время заключения я узнал больше, чем за семь лет учёбы в «лучшей школе» и бесчисленные часы, проведённые за штудированием внеклассного чтения. Я даже анимагию изучил в Азкабане. Кстати, это заслуга Блэка, он оказался единственным анимагом среди нас, вот и рассказывал, что и в какой последовательности нужно делать, чтобы научиться превращаться, благо волшебная палочка для анимагии не нужна.

— Так он всё же был Пожирателем? — подала голос Лисса.

— Нет, — поморщился Крауч. — Блэк был обычным идиотом. Его подставил лучший друг. Сначала Сириус нас ненавидел, а потом, чтобы не свихнуться, начал принимать участие в «лекциях». Незадолго до побега он даже с Беллатрисой помирился, приняв, наконец-то, свою сущность тёмного мага.

— Но Поттер же…

— Крестника Блэк любит — это факт, — перебил он, — но вот на Дамблдора это чувство больше не распространяется. До Азкабана он был импульсивным мальчишкой, не способным скрыть ни одной эмоции, так что от него никто не ждал ничего другого и после побега. На самом деле Сириус сейчас пытается найти выход для Поттера, вывести его из-под дамблдоровского влияния… Впрочем, это уже чужие тайны.

Почувствовав нежелание Крауча обсуждать Блэка, Лисса поспешно сменила тему:

— Я читала этот раздел трансфигурации, но… По-моему, в одиночку овладеть анимагией вообще нереально.

— Не то что бы нереально, но, естественно, с учителем это гораздо проще.

— А вы научите меня?

— Конечно, научу, — тут же кивнул Барти, но предупредил: — Только ты же понимаешь, это долгий процесс. Уверена, что готова потратить уйму времени на это?

— Да! — без колебаний воскликнула Лисса, но всё-таки решила уточнить: — А уйма — это сколько?

Бартемиус рассмеялся.

— Точно нельзя сказать. Для каждого мага это индивидуально. Результат зависит от массы факторов: предрасположенности, времени занятий, личной силы волшебника, способности к концентрации… Есть комплекс упражнений, который необходимо выполнять каждый день, подготавливая тело к трансформации. Само превращение состоится не раньше, чем через год.

— А сколько это занимает времени? У меня вроде как парень появился…

— Боул? — уточнил Бартемиус. — Час-полтора каждый день. И как у тебя появился парень?

Смущаясь, Миралисса рассказала обо всём, что произошло с того момента, как Крауч застукал их на балконе.

Сначала он слушал спокойно, но когда речь зашла о Выручай-комнате, разозлился.

— Миралисса, я не стану тебе что-либо запрещать. Ты умная девушка, к тому же привыкла к самостоятельности и воспримешь это в штыки. Но, пойми, вы с Боулом хотите совершенно разных вещей от этих отношений!

— Люциан обещал, что не сделает ничего, чего бы я сама не хотела, — не очень уверенно возразила она.

— Уверяю, ты будешь хотеть, — досадливо поморщился он, — только это будет ошибкой.

— Почему вы не хотите, чтобы я с ним встречалась? — не поняла Лисса. — Он вам не нравится?

— Не в нём дело, — печально покачал головой Крауч. — Я не хочу, чтобы ты совершила непоправимую ошибку…

— Как моя мать? — прямо спросила она.

Бартемиус застыл и поспешно схватил её за руку, с искренним сожалением глядя на крестницу:

— Прости, Мира, я не хотел называть тебя ошибкой.

— Но ведь я и есть ошибка, — хмыкнула она, скривившись. — Я всё понимаю, не волнуйтесь. Я же не избалованная домашняя девочка. Я выросла в приюте и прекрасно понимаю, откуда берутся дети.

— Мира, пообещай, что не будешь торопиться.

— Обещаю, — твёрдо произнесла она.

— Хочешь посмотреть библиотеку? — неловко сменил тему Бартемиус.

— Конечно, — широко улыбнулась Миралисса, давая понять, что она не обиделась на крёстного за неприятный разговор.