Сердце Астории (гет)

Керамические плитки больничного коридора холодят мои стопы. Я чувствую приятную дрожь в коленях, сердце бьётся как сумасшедшее, едва не выпрыгивая из груди, а на моём лице красуется счастливая улыбка. Я распахиваю дверь палаты — своей палаты, которая стала мне вторым домом. По белоснежной комнате гуляет сквозняк, гулко врезаясь в стены.

Я в блаженном предвкушении, окутывающем меня с головы до ног, заставляющем заламывать руки и то взлохмачивать, то приглаживать волосы. Мне должно быть холодно в этой рубашке… мужской? Почему на мне мужская рубашка? Пока я в недоумении рассматриваю рисунок бледно-голубой клетки на предмете чужого гардероба, дверь за моей спиной тихо закрывается, и я чувствую тяжёлые ладони на своих плечах.

Кто меня убедит, что я ждала не этого? А кто докажет обратное? Все мысли из моей головы словно сдул попавший в ловушку палаты ветер, оставив только ощущения. Я слегка наклоняю голову влево, открывая шею для его поцелуев. Всё идёт так, как будто мною движет привычка, как будто это происходит уже в сотый раз. Но несмотря на кажущуюся рутинность, я ждала этого со слишком тайным, слишком интимным нетерпением.

Он касается губами открывшегося участка шеи, а я не могу сдержать тихий стон. Безумно приятно, ноги подкашиваются, грозя лишить меня устойчивого положения, но Его руки, крепко обнимающие меня за талию, не дают даже пошатнуться. Он опускается ниже, целуя открытое плечо. Лишним размеры рубашки и расстёгнутые верхние пуговицы позволяют делать это беспрепятственно. Мне кажется, что я обожаю вкус Его губ, хотя и не помню его. Наверное, Он читает мои мысли, потому что Его руки поворачивают меня, и Он долго и пристально смотрит мне в глаза. Кажется, я сейчас люблю эти равнодушно взирающие на меня серые стекляшки. Люблю. Он неторопливо наклоняется, одновременно притягивая меня к себе, и целует. Целует поверхностно, едва уловимо, но губы Его явственно сухи и грубы. А мне нравится.

Я не даю Ему отстраниться, когда он собирается это сделать, тяну на себя и углубляю поцелуй, желая большего, надеясь прочувствовать всё сильнее. На кончиках моих пальцев, касающихся его гладкой щеки, гудит подобное току напряжение. Я хочу почувствовать это напряжение во всём теле от Его прикосновений.

Боль. Ослепляющая, оглушающая, вмиг лишающая разума вспышка боли разлетается по моему телу неожиданно, заставляя резко выдохнуть Ему в губы. Он ещё держит меня, но отодвигается и склоняет голову набок, наблюдая за мной, сгибающейся пополам. Я подношу руку туда, где пульсирует огонь, под рёбра, и смотрю на ладонь. Она вся в крови. Кровь капает на плитки, просачиваясь через рубашку, кровь капает с ножа, что Драко сжимает в руке, напряжённой до белых костяшек пальцев. В голове стоит невыносимый гул, как будто тысячи голосов вмиг прорвались ко мне в сознание, стремясь разорвать его ранее, чем оно отключится.

Он меня ранил. Ударил ножом с расписной рукояткой, целуя и даря те ощущения, что я люблю больше жизни. Какой парадокс — люблю больше жизни.

— Что?..

Не получается ничего произнести. Почему я просто не могу отключиться? Я мучаюсь в полусмерти, невольно разглядывая раздвоенное лицо Малфоя. Он улыбается мне нежно, заботливо и даже сочувствующе. И ждет, пока потухает огонёк жизни в моих глазах.

Он наконец меня отпускает. Улыбка исчезает с его лица, Драко сглатывает и пятится назад, не сводя с меня глаз. Больно. Везде.

* * *

Я со страстным желанием ожидала, что стукнусь затылком о плитки, мигом отключусь. Но вместо этого я упала на что-то относительно мягкое. Оно не помогло мне перенестись в темноту, однако все чувства нежности к своему убийце и горький привкус болезненного предательства махом сдуло. Остался только огонь под рёбрами.

Я снова поднесла туда ладонь, но пальцы сжали только абсолютно сухую кофту, а в темноте руку было не разглядеть. Казалось, крови нет и в помине, как нет и раны. Но боль была. Мозаика ощущений, событий и фактов совсем не складывалась. Я всхлипнула, давясь непониманием и болью, отсутствием чувств и дрожью. Всхлипы становились всё более частыми и громкими, смешивались с воем, как будто я была бездомной собакой, которой только что переехали «Ночным рыцарем» лапу.

«Вот сейчас меня услышат целители, зайдут в палату и, увидев, как я раскачиваюсь на кровати, обхватив себя за колени, по общему решению переведут в отделение для душевнобольных. Плевать», — думала я и выла всё громче и заливистей.

— Ты чего, Грейнджер?

Я подняла голову и увидела помятое лицо Малфоя, освещаемое только небольшим огоньком на конце его волшебной палочки. «Ты чего, Грейнджер»?! Он спрашивал, что со мной, после того, как лезвие его ножа побывало у меня под рёбрами?

Животный инстинкт самосохранения сбросил меня с кровати и заставил отползти как можно дальше и вжаться в стену изо всех сил, словно я могла пройти сквозь неё. Где он, чёрт возьми, прячет нож? Он был явно огорчён тем, что не убил меня сразу и теперь собирался довести начатое дело до конца, но, скорее всего, не планировал ограничиться ещё одним ударом ножа. Я представляла, как он будет крутить кончиком лезвия у меня около вены, улыбаясь, насмехаясь, наслаждаясь, и сильнее жалась к стене, до боли зажмуриваясь.

— Грейнджер? — недоумённо переспросил он.

«Ты ещё жива?» — закончила я за него.

Борясь с желанием спасаться бегством, потому что было бесполезно бежать от волшебника с палочкой, я медленно открыла глаза. Свет Люмоса освещал один край какого-то странного дивана, а Малфой уже аккуратно приближался ко мне, внимательно всматриваясь в жертву, лежащую у него под ногами.

— Сон? — почему-то спросил он.

Я ничего не ответила, продолжая медленно соображать. Мне бы палочку, и появился бы шанс на жизнь. Глупая, наиглупейшая попытка:

— Дай мне мою палочку.

Малфой задумчиво остановился, а потом сделал пару медленных шагов назад, не теряя, однако, меня из виду, и просунул руку под подушку.

— Ты не собираешься кидаться в меня проклятьями?

Дурацкий вопрос, Драко. Он даже хуже моей просьбы. Я многозначительно молчала, сверля взглядом его руку, и он резко отдёрнул её, отчего я пугливо вздрогнула, будто избитый эльф. Малфой отрицательно покачал головой. Чёрт!

— Не надо, Малфой. Не убивай меня, пожалуйста, — принялась умолять я.

Глаза Драко мигом округлились.

— Зачем мне тебя убивать, Грейнджер?

Откуда я знаю?! Откуда я знаю, чёртов лгун?!

— Это сон, — снова зашептал он. — Это всего лишь сон, я не собираюсь тебя убивать. — Он медленно шагал ко мне и наконец присел, наклоняясь к моему лицу. — Кошмар.

— Не убивай, — только и твердила я, отворачиваясь и желая успокоить бешеный стук сердца.

Малфой взмахнул палочкой, и все свечи в комнате короновались огоньками. Это была вовсе не моя палата, а всего лишь дом. Мой дом. Никаких белых стен. Никакой холодной плитки.

— Больно, — простонала я, сминая кофту.

Драко откашлялся и протянул руки ко мне. Я пару секунд совершенно не понимала, что он собирается сделать, но потом до меня дошло. Я отпустила ткань из ладони и кротко кивнула. Он не убийца. Не убийца, не убийца…

Малфой захватил низ моей кофты и потянул вверх. От ощущения нечаянных прикосновений костяшек его пальцев я вся сжалась. Он снова взглянул мне в лицо и поднял кофту выше. Провёл ледяной ладонью по горячей коже у меня под рёбрами.

— Ничего, — хрипло заверил Драко и одёрнул мою одежду.

— Мне становится легче, — снова кивнула я. Мои руки непреодолимо слабли, и я чуть сползла по стене, глубоко, но болезненно дыша.

Малфой недолго смотрел на меня, а потом поднялся и скрылся в глубине гостиной. Через минуту он, хмурясь, протягивал мне стакан огневиски, в которое, конечно же, было подмешано снотворное.

— Споить меня решил?

— Шутишь, — почти зло отметил он.

Я печально улыбнулась и опрокинула в себя сразу половину.

— Спи.

Драко забрал у меня стакан, поставил его на стол и как ни в чём не бывало улёгся на свою половину дивана. Я, наверное, целую вечность сидела вот так, на полу у стены, уставившись на невидимую точку на спине Малфоя. Я была опустошена, избита изнутри.

— Спать, Грейнджер, — неожиданно громко приказал Малфой.

Глубоко вздохнув, я с трудом поднялась на ноги и через пару шагов завалилась на диван рядом с ним. Достала палочку из-под подушки и потушила все свечи в комнате. Драко зачем-то перевернулся ко мне лицом, и наступила ночная тишина. Даже не ночная — предрассветная. Я искренне надеялась, что утро наступит как можно скорее и мне не придётся спать. Сон становился моей фобией.

Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что рука Малфоя лежала на мнимой границе двух половин дивана ладонью вверх, словно приглашая. Глаза Драко были закрыты. Я несколько мгновений сомневалась, а потом вложила свою ладонь в его руку, с силой ее сжимая. Он никак не отреагировал.

Ощущение, будто я схватилась за протянутую мне соломинку в бушующем море, желающем меня в свои недра. Оставалось только надеяться, что протянувший мне эту самую соломинку не утонет вместе со мною.

* * *

Прошло около трёх часов, прежде чем Малфой проснулся. Он с минуту тупо смотрел в потолок, а потом, не поворачивая головы, выудил свою руку из моей. Убедить его, что я сплю, оказалось легко — достаточно было закрытых глаз. Разлепила веки я только тогда, когда в ванной зашумела вода.

Пока Драко гремел посудой на кухне, готовя себе завтрак, я дотопала до спальни, переодела вчерашнюю одежду и лениво провела расчёской по волосам. В зеркало я не смотрелась — и так знала, что увижу там ужасающие мешки под глазами. Когда мой сосед выходил из кухни, я уже с ногами сидела в кресле в гостиной, уставившись в одну точку.

Я раскладывала мысли по полкам, но всё рушилось с каждым новым вопросом. Я не знала, чего хочет от меня Астория и ею ли вообще был вызван вчерашний кошмар. Скорее всего. И если ответ всё-таки «да», то напрашивается пугающий вывод: она нащупала моё слабое место. Теперь в самых своих страшных снах я буду всё чувствовать и не иметь возможности закопаться в собственных мыслях. Только чувства и ощущения. В реальной моей жизни всё с точностью до наоборот.

Надеясь забыть о снах хотя бы на секунду, я перевела взгляд на окно, но вид на лес из него мне закрывала спина Малфоя.

— Я не собираюсь тебе помогать, — произнёс он, словно почувствовал мой взгляд. — Это всё твои проблемы. С меня только снотворное.

Казалось, он убеждал сам себя. А я молчала. Сил не было ни на единое слово, я собиралась лишь покорно выслушивать. Но Драко тоже больше ничего не говорил, потому что ничего не знал и боялся начинать поиски истины.

Я опустила ноги на потёртый ковёр, ушла в спальню и уселась за письменный стол. Разложила перед собой листок пергамента, макнула старое перо в чернила и вывела несколько коротких предложений:

«Гарри, отправляю письмо, потому что хочу, чтобы спустя ещё несколько таких дурных ночей осталось письменное доказательство, что когда-то я была в своём уме. Вы мне нужны»

Я перечитала написанное несколько раз и перевязала пергамент грязно-бежевой лентой.

Где-то в лесу был небольшой домик, похожий на мой. Я определённо слышала из него уханье совы.