Половина лета (джен)

Зацветала земляника, когда путешественники несолоно хлебавши покинули Беррам. Четыре дня спустя, на пути в Венакх, они остановились на ночь в лесу. Стреноженные лошади разбрелись по поляне. Костерок весело трещал, и пламя его металось быстро и неуловимо. Лия приготовила было котелок, чтобы что-нибудь сварить, но обнаружила, что из припасов остались только несколько бутербродов с сыром. Толя показал ей, как выглядит лесной лук, и велел собрать немного, а сам взял арбалет и пошёл пытать счастья на охоте. Подстрелив тетерева, который, хлопая крыльями, поднялся буквально у него из-под ног, он с торжеством потащил добычу в лагерь. Лия его задание уже выполнила и теперь сидела на траве и плела венок из одуванчиков, а Хаурун от нечего делать задирал её:

— Эх ты, Лия! А ещё мужчиной притворяешься! А сама как была девочка, так и осталась! Бантики-цветочки!

Лия молча доплела венок, водрузила ему на голову вместо короны, взяла шпагу и пошла срубать ею высокие венчики кашки в глубине поляны. Толя с помощью Люциуса ощипал и выпотрошил тетерева и, разрезав мясо на части, положил в котелок вариться. Когда они уже вымыли руки в ручье, вкусный запах долетел до голодной Лии, которая бросила истязать окружающую природу и уселась возле костра, гипнотизируя взглядом кипящий бульон.

— Лия, да отвлекитесь же вы! — позвал её Магнус, смеясь, но девушка только облизнулась, в нетерпении заглядывая в котёл.

— Чего, есть хочется? — посмеивался над ней Хаурун. — Жди, пока приготовится. Это тебе не пирожные с кухни таскать!

— Кто бы говорил! — возмутилась Лия. — Я-то как раз стояла на стрёме!

— Правильно, потому что девчонок на ответственные дела не берут! — объявил Хаурун и щёлкнул её по носу.

— Да, но попало-то всё равно мне!

— Потому что коронованная особа неприкосновенна, понятно? — парировал обвинение Хаурун.

— Вы тогда не были коронованной особой! — воскликнула девушка, думая, что поймала короля на слове.

— Но ведь все знали, что буду, так что вот так! — торжествующе объявил Хаурун и слегка поморщился: вспомнил, что вполне мог и не дожить.

Лия примолкла, а Толя взялся помешивать в котелке.

— Отец, а почему вы меня Лией назвали? — вдруг ни с того ни с сего спросила девушка.

— Как почему? Какой странный вопрос! — удивился Магнус. — Просто потому, что красивое имя. Мы с Ангеликой посовещались и решили, что это лучше, чем Ребекка или Эвелина.

— Эвелина, фу! — передёрнуло Лию. — А что оно — ну, моё имя — значит?

— М-м… Как бы вам сказать… значение давно утрачено… Вроде бы это значит «прекрасная»…

— Утрачено, но всё же подлежит восстановлению, — вмешался Люциус, и Лия заинтересованно уставилась на него:

— Объясните, милорд!

— Ну хорошо, — сказал герцог и ненадолго задумался. — Лия — это «ле», что переводится как «целостность» или «цель», а цель в древнем миропонимании это идеал, потому что древние люди стремились к идеалу. «Й» чаще всего несёт значение обращения на себя или независимости, а «а» — это движение, путь, что-то непрерывное. Таким образом, ваше имя можно примерно перевести как «устремлённая к цели». Ну, или к идеалу. Как вам больше нравится.

— Ух ты! — воскликнула Лия. — Я раньше не слишком-то своё имя жаловала.

— Ну что же вы так… — мягко протянул Люциус, прислоняясь к стволу дерева. — Что касается имён всех присутствующих, то я мог бы рассказать ещё кое-что интересное.

— Расскажите! — увлечённо попросил Хаурун.

— Ну вот, например, про своё имя я знаю, что оно мистландийского происхождения, — сказал Магнус. — Герберт значит — «воин».

— А фамилия? — дотошно поинтересовался Хаурун.

— Фамилия… — усмехнулся алхимик. — Видите ли, дело в том, что фамилия наша тоже когда-то была именем. Его взял себе наш предок из Романии, когда решил сделаться чернокнижником.

— Чернокнижником?! — поразился король. — Да, по вам видно! А про моё имя вы, Люциус, что скажете?

Министр помолчал, и Толя увидел, что взгляд его устремлён в темноту в глубине леса и на яркие отблески заходящего солнца на листве.

— Как вам наверняка известно, ваше величество, — негромко заговорил он, — вы третий ребёнок королевской четы. Вашего старшего брата назвали Гунтером в честь деда, но он скончался в возрасте трёх лет. Следующего сына назвали Вильгельмом в честь более далёкого предка, но он не прожил и года. Вашего появления на свет ожидали с радостью и страхом, а когда вы родились, вашему отцу королю Леону кто-то посоветовал назвать вас таким именем, которого ещё не встречалось в королевском роду. Целых три дня все во дворце только и делали, что придумывали вам имя, а утром четвёртого дня королева встала с постели и сообщила сбежавшимся придворным, что ваше имя она увидела во сне.

Хаурун, со вниманием слушавший то, что уже знал, недоуменно спросил:

— Ну так что же оно всё-таки означает?

— Это так и не смогли разгадать, — покачал головой министр. — Проводили параллели с лодочником из древних легенд, но ассоциации были настолько мрачными, что от такого толкования отказались. Одно понятно точно, — лёгкая усмешка тронула губы. — Вы везунчик…

Хаурун покосился на него, но решил не комментировать, а вместо этого сказал:

— В принципе, мать угадала. Я своё имя очень люблю, оно мягкое и урчащее, и больше ни у кого такого нет… Эй, менестрель, ты чего рот-то открыл?

Толя сообразил, что, заслушавшись, даже забыл помешивать суп.

— А что значит моё имя, милорд? — робко спросил он, едва поднимая глаза на министра. Странно, но он, даже зная о любезности Люциуса, всё равно боялся нарваться на грубый ответ. Герцог посмотрел на него, сидящего на корточках у костра, и сказал:

— Ваше имя необычно, но не так уникально, как у его величества. При желании его можно найти в древних книгах. Там оно понимается как «идущий к высшей точке», что, по всей вероятности, означает солнце.

— Да ты у нас солнечный! — обрадовался Хаурун, ероша Толе волосы и попутно подбрасывая в костёр ещё хвороста.

— Не-ет… — возразил менестрель и опустил голову. — Слишком много в жизни было… — и замолк.

— Плохого, хочешь сказать? — нахмурился король. — Ты это брось. Ты как будто отдаляешься от нас, хочешь что-то пережить внутри себя и не веришь, что мы с тобой.

— Да нет, что вы такое говорите, — окончательно смутился Толя, понимая, что Хаурун опять прав.

— Чего нет? Ты солнечный и огненный, и попробуй только спорить! — воскликнул король и обернулся к Люциусу с какой-то усмешкой в голосе:

— А ваше имя, милорд?

— Мифологический герой, — кивнул тот. — Упоминается в легендах как некий дух, имеющий облик утренней звезды и однажды упавший с небосклона. В новейшей мифологии этот персонаж неизвестно почему оказался воплощением зла, но я искренне не понимаю, за что ему такая участь. Ведь в падающей звезде — фентеске — есть своё очарование…

— И можно желание загадать, — вздохнула Лия. — И тоже ни у кого такого имени больше нет.

Люциус пожал плечами:

— Ну, откуда я знаю, может, и есть… — протянул он.

Толя задумчиво помешивал суп.

— Пора есть, господа, — сказал он наконец. Хаурун порылся в своей сумке, нарыл пять вилок и раздал своим спутникам.

— Эх, вот жаль я тарелки не взял! — сказал он.

— Вы бы ещё с собой всю кухню захватили, — поддразнила его Лия.

— Цыц! — посуровел король. — Ты с кем разговариваешь? — и деловито насупился, вылавливая в котелке кусочек мяса.