Конечно, это не любовь (гет)

Дорогие читатели, да, восемь лет спустя мне захотелось написать небольшой фрагмент из будущего героев. По сути, это просто короткий разговор между Хэмишем Холмсом и его любимым дядей Майкрофтом.

____________________

Врачи рекомендовали мистеру Майкрофту Холмсу, скромному чиновнику британского правительства, ежедневные прогулки. И он совершал их в Гайд-парке с семи до восьми часов утра.

Во время школьных каникул раз в неделю Хэмишу Холмсу было разрешено сопровождать дядю во время моциона. Старший сын великого детектива Шерлока Холмса и министра магии Гермионы Грейнджер-Холмс очень дорожил этой привилегией. Куда больше, чем правом посещать Хогсмид или читать до одиннадцати вечера.

И он действительно опасался, что, один раз нарушив договорённость, надолго потеряет расположение дяди.

Тем не менее, он пришёл в парк в среду вместо положенной пятницы и терпеливо ждал, стараясь на покачиваться с пятки на носок. Дядя так никогда не делал. Он умел стоять эталонно, ровно и неподвижно, только слегка опираясь на зонт-трость.

Сердце Хэмиша быстро колотилось в горле. Шесть тридцать. Шесть сорок. Шесть сорок семь. Шесть пятьдесят...

Дядя появился точно во время. Сначала в парк вошёл телохранитель, осмотрелся и двинулся вперёд, стараясь не мозолить глаза. Следом показался дядя. И сзади, Хэмиш точно знал, на отдалении держался ещё один телохранитель. Дядя их терпеть не мог, но с необходимостью мирился.

Немая сцена.

Хэмиш держал голову прямо и не опускал глаза. Дядя окинул его внимательным взглядом и поднял левую бровь. Дальше счёт пошёл на секунды, и Хэмиш постарался в минимум слов уложить максимум смысла:

— Дядя Майкрофт, прошу прощения, что...

Договорить ему не удалось. Дядя пожал плечами и заметил:

— Полагаю, у тебя была веская причина прийти. Ты не нарушаешь никаких моих планов и можешь составить компанию на прогулке.

В список достижений Хэмиш внёс пункт: «Не был убит».

— Вероятно, — сказал дядя спустя сотню шагов, — у тебя была веская причина пожертвовать утренним сном.

«Как и любым сном в эту ночь», — осталось невысказанным, но подразумевалось. Дядя, конечно, всё заметил: и помятый вид, и мешки под глазами, и...

Да, со стыдом приходилось признать: и тщательно замаскированные следы слёз.

— Боюсь, дело в семейном конфликте, который... — Хэмиш сбился. Стоило вспомнить вчерашний вечер, и все выверенные придуманные выражения вылетели из головы. — Вчера я накричал на своего отца.

— Вот как?

— Боюсь... это было не слишком вежливо с моей стороны.

— Не слишком вежливо?

Дядя — мастер уточняющих вопросов, от которых хочется провалиться сквозь землю.

— Вероятно, я перешёл все допустимые границы. Среди прочего, я... — Выдох. — Я назвал его самовлюблённым эгоистичным мудаком. Прости.

— Это всё?

— Нет. Также я сказал, что ему стоит убраться на свою любимую Бейкер-стрит. Что нам значительно лучше без него и его детских выходок. Что я не понимаю, как мама до сих пор его терпит и... И что мне стыдно быть его сыном.

Вот и высказался. Хэмиш был готов к любой реакции, кроме на удивление мягкого вопроса:

— У тебя были на это причины?

— Были, — ответил Хэмиш, встречаясь с дядей взглядом. У них были одинаковые голубые глаза, у всех троих: у самого Хэмиша, его отца и дяди. Только Северус унаследовал мамины, тёмно-карие. — Он забыл про день рождения Северуса.

— Который будет послезавтра, если мне не изменяет память.

— Тебе никогда не изменяет память, — с трудом, но всё же улыбнулся Хэмиш. — И ты помнишь. А он выкинул из своих Чертогов разума эту малозначительную информацию.

— Любопытно, что тебя так задел именно день рождения брата. С твоего собственного Шерлок, если я не ошибаюсь, сбежал на расследование.

— Мне всё равно. А Северусу — нет. Он плакал, когда отец сказал, что уезжает в Белфаст расследовать потрясающее тройное убийство.

Они долго молчали. Хэмиш устыдился того, что вывалил все эти проблемы на дядю. У него такая ответственность, столько важной государственной работы, а тут — мелкие семейные дрязги.

Но внезапно Хэмиш почувствовал, как сильная рука сжала его плечо. Дядя не слишком-то любил физический контакт. Он, уж точно, не относился к числу людей, которых можно обнять на прощанье. Кажется, Хэмиш предпринял подобную попытку в три года, в первый и в последний раз. По сравнению с дядей отец был нежнейшим тактильным человеком.

Тем не менее, дядя положил руку ему на плечо и не убирал.

— Я действительно имел это в виду, — почти беззвучно выговорил Хэмиш, глядя на свои чёрные начищенные ботинки. — Это не было сказано в сердцах или с намерением сделать побольнее. Я так думаю.

Дядя тяжело вздохнул, убрал руку и произнёс медленно:

— Шерлок Холмс — крайне непростой человек. Откровенно говоря, по моим самым оптимистичным прогнозам он не должен был дожить до сорока лет. Тем более, я не мог бы допустить даже мысли о том, что он заведёт семью, станет мужем и отцом. Как видишь, иногда мы все ошибаемся.

— Это из-за мамы, — слегка улыбнувшись, пояснил Хэмиш, — она всегда сбивает все расчёты.

— У неё богатый опыт в этом вопросе.

— Она потрясающая. Лучшая. Грустно думать, что я попаду в ту самую статистику и вырасту мужчиной, который каждую женщину сравнивает с матерью. Но что делать, если она хороша во всём, кроме готовки? Дядя... — Он перестал улыбаться и спрятал руки за спину, чтобы скрыть нервозность. — Почему она выбрала его?

Они шли по широким пустым дорожкам мимо столетних деревьев и безупречных газонов. Хэмиш ждал ответа на вопрос, который так часто мучил его.

— Я не думаю, что тебя устроит примитивный ответ: потому что она любит его. Не так ли?

— Она слишком умная для этого. Любовь...

— Одновременно самый большой недостаток и самая сильная мотивация.

— И всё же одной любви не может быть достаточно! Я знаю, они знакомы с детства и так далее, но я с детства знаком с Роззи Ватсон и очень сомневаюсь, что женюсь на ней. Мы... даже не близки, никаких общих интересов. Ей нравится квиддич. — Хэмиш поморщился.

— Не думаю, что я эксперт в этом вопросе, — заметил дядя. — Тем не менее, раз уж ты решил адресовать его именно мне, я постараюсь дать ответ. Твои родители не просто росли вместе, они с самого начала были связаны очень тесно. Этого не изменил даже тот факт, что они принадлежат к разным мирам. Шерлок долгое время не допускал ни единой привязанности, считал меня злейшим врагом, но всегда делал одно исключение.

— Для мамы. Он и сейчас делает одно исключение.

— Она спасала его жизнь куда больше раз, чем можно представить. Вытаскивала его из ситуаций, которые даже я находил безвыходными.

— А он её?

— Он тоже спасал её. Всегда. Он застрелил человека ради неё, зная, что после этого отправится на миссию с гарантированным смертельным исходом.

— Они могли быть просто друзьями... — прошептал Хэмиш. — Он бы мне нравился, правда! Если бы он не был моим отцом. Роззи его обожает, потому что он классный и весёлый, и гулять с ним по городу — прекрасное развлечение. Но...

— Это не совсем те качества, которые ты хотел бы видеть в родителе.

— Да. Дядя... почему она выбрала его?!

— Я не думаю, что это действительно был выбор с её стороны.

— Как это?

— Я не знаю.

— Ты знаешь всё!

Дядя Майкрофт невесело рассмеялся.

— Нет, дорогой племянник, к сожалению, далеко не всё. Но возможно тебя утешит, если я скажу, что и сам задавался тем же вопросом. Особенно в тот период...

— В какой? — переспросил Хэмиш, чувствуя, что дядя планирует оборвать мысль.

— Я не думаю, что это добавит тебе уважения к Шерлоку, но скажу, что было время, когда Гермиона и я были озабочены всего одной задачей: не дать ему умереть от последствий собственных действий.

— Мне никогда не говорили, — медленно произнёс Хэмиш, — но я сам узнал недавно. Отец был наркоманом. Это действительно не добавляет уважения к нему.

— Он наркоман, Хэмиш, а они не бывают бывшими. Однако Шерлок сознательно отказался от употребления любого рода веществ, которые вызывают привыкание. В том числе, от лекарств с подобными свойствами. Он сделал это шестнадцать лет назад, ради Гермионы, и я сомневаюсь, что это изменится.

— Я гуглил, как всё это выглядит. Отвратительно. Я не представляю, для чего разумный человек может...

— Для чего разумный человек может взорвать волшебный фейерверк в своей комнате?

— Северус не...

Укол вышел болезненным. Северус устроил погром месяц назад, мама его чуть не убила, вся семья, включая клан Уизли и Поттеров, постаралась донести до него, насколько это было глупо и опасно.

«Я хотел узнать, насколько он соответствует характеристике „контролируемость“, указанной в описании», — шёпотом сквозь слёзы пробормотал Северус, утыкаясь Хэмишу в плечо.

— Ради эксперимента. Но я не хочу, чтобы Северус вырос таким же!

— О, поверь , не в твоих силах это изменить.

— Ты пробовал?..

— И потратил на это немалое число лет. Не повторяй моей ошибки, занимайся своей жизнью, а не бесплодными попытками оградить от опасностей своего младшего брата.

Это дядя Майкрофт сказал строго. Хэмиш повернул к нему голову и увидел жёсткий профиль. Дядя выглядел значительно старше отца, он был полностью седым, и у него были глубокие морщины на лбу и возле губ. Грузная фигура, тяжёлая походка. Даже зелья не могли полностью избавить его от проблем с коленями. Было видно, что этот человек редко улыбается и почти никогда не смеётся.

И всё же дядя всегда был куда более понимающим и внимательным, чем отец. С ранних лет Хэмиш думал...

Знал, что это нехорошо...

И всё же думал: каково было бы быть его сыном? Ни нелепых розыгрышей, ни отрезанных пальцев в холодильнике. Суровый регламент, строжайшие требования, высокая планка, которой необходимо соответствовать. Но ведь Хэмиш и так поставил её себе и пытался дотянуться хотя бы кончиками пальцев.

Зато дядя Майкрофт был воплощением стабильности и предсказуемости. Хитрые ходы и неожиданные решения он приберегал для политических союзников и противников, а дома придерживался простых и понятных правил. Хэмиш заучил их, когда впервые остался у него в гостях на три дня. Никогда не нарушал.

Но эти мысли шли скорее фоном, в конце концов, пустые фантазии только мешают в жизни. А потом было Рождество.

Дядя Майкрофт не любил общие семейные праздники, но посещал их ради племянников. Отмечали у Уизли в огромном семейном доме — никуда больше такая толпа не влезла бы.

Собралось человек сорок, включая бабушку Холмс, дядю Джона, забавную странную Луну, доброго профессора Лонгботтома, Джеймса Поттера с невестой и живших в Румынии Чарли Уизли с женой и тремя дочерями.

Самых маленьких гостей уже уложили спать, энтузиасты пошли на третий раунд дружеского квиддичного матча. Отец болтал с Джорджем Уизли, Северус крутился рядом с ними. Хэмиш с трудом отделался от внимания дедушки с бабушкой, улизнул в коридор и вдруг увидел в библиотеке то, что не предназначалось для его взгляда.

Собственно, ничего особенного.

Мама сидела в кресле, полубоком к двери, поджав под себя ноги, а дядя Майкрофт протягивал ей чашку чая.

— Тебе стоит выпить зелье, — произнёс он тоном, которого Хэмиш никогда у него раньше не слышал. Почти... ласковым.

— Да какое тут зелье... Разве что «Сна без сновидений», а от него меня тошнит. Просто паршиво, вот и всё. Не хочу на третий срок, устала.

— Ты знаешь...

— Да-да, попадаю именно в ту ловушку, которой всегда боялась. Не понимаю, кому доверить... Прости, явно не рождественская тема.

Дядя сел напротив, закинул ногу на ногу и уточнил насмешливо:

— Обсудим Санту?

Мама рассмеялась.

— Если бы Тедди был постарше... Я его обожаю, правда. Потрясающий мальчик, далеко пойдёт.

— Третий срок, Гермиона. И расти своего Тедди.

— Действительно, и от кого это я ждала сочувствия и понимания, — весело фыркнула мама. — Ненавижу это говорить, но ты прав. Почему ты всегда прав?!

Ответа не последовало, вместо этого дядя сказал:

— Ты плохо выглядишь, Гермиона.

— Спасибо за комплимент, я сегодня это уже слышала.

— Полагаю, сказал тебе об этом мой младший братец.

— Нет, твой младший племянник. Почему, Майкрофт?! Почему мне не досталась моя собственная копия? Тихая девочка-отличница со страстью к зубрёжке?

— Потому что тихой девочкой-отличницей со страстью к зубрёжке ты, Гермиона, была разве что в собственных фантазиях.

— Туше.

Больше они ничего не говорили, сидели молча. Хэмиш ушёл на цыпочках и долго прокручивал в голове всю эту сцену. Она всплывала в памяти всякий раз во время споров с отцом и во время общих примирений. Когда надо было собираться в Хогвартс и когда родители встречали его на перроне.

И однажды Хэмиш смог сформулировать вопрос, на который так и не получил ответа: «Почему она выбрала его?»