Конечно, это не любовь (гет)

Гермиона набросила мантию-невидимку, которую ей одолжил Гарри, и затаилась в углу просторного дорого обставленного кабинета, который Майкрофт использовал для официальных встреч.

Сам Майкрофт сидел за столом с совершенно невозмутимым выражением лица. Большие напольные часы показали одиннадцать, и дверь кабинета распахнулась — хмурый охранник впустил внутрь посетителя.

Человеку, который был приглашен Майкрофтом для приватной беседы, могло быть немного за сорок. Он выглядел опрятно и, пожалуй, даже стильно — дорогой и хорошо сидящий костюм, свежая стрижка, небольшая бородка выровнена и уложена волосок к волоску. И все-таки он не понравился Гермионе — возможно, потому что она уже много о нем знала, возможно, потому что он действительно был неприятной личностью.

 — Мистер Холмс, — улыбнулся посетитель, — польщен приглашением от персоны такого уровня.

Улыбка у него тоже была неприятная — холодная, одними губами. А глаза — рыбьи.

 — Оставим ерничество, мистер Магнуссен, — резко сказал Майкрофт. — Прошу, садитесь.

Это было сказано приказным тоном. Магнуссен снова растянул губы в улыбке и подвинул к себе стул, развернул его спинкой вперед и сел верхом. Майкрофт остался бесстрастен.

 — Вы проявляли большой интерес к моей личности, мистер Магнуссен. Связывались со мной. Я не мог оставить ваше внимание… без внимания.

Майкрофт сложил руки перед собой и наклонился чуть вперед, вглядываясь в лицо мистера Магнуссена.

 — Значит, вы получили мои подарки, — тот аккуратно снял очки в золотой оправе и подул на стеклышки, — рад слышать. Впечатлены? Или взволнованы?

 — Удивлен. Вы — владелец крупной медиа-корпорации, однако вместо того, чтобы публиковать сенсационные снимки, вы шлете их мне — обычному чиновнику, — Майкрофт чуть прищурился.

 — Не скромничайте, мистер Холмс. Знающие люди отлично понимают вашу истинную роль в политике Великобритании, — Магнуссен снова водрузил очки на нос. — Но дело ведь не в этом. Удивительное дело — самоубийство, вы не считаете? Человек добровольно обрекает себя на смерть, иногда мучительную… Но еще удивительней, когда он умирает, а потом воскресает, правда?

Гермиона больно закусила губу, Майкрофт удержал на лице отстраненно-вежливое выражение и поинтересовался:

 — Вы хотели встретиться со мной, чтобы делиться пространными рассуждениями о жизни и смерти?

 — Бросьте, мистер Холмс, — улыбка пропала с лица Магнуссена, словно внутри него задули фитиль, — мы оба знаем, что ваш дорогой младший братишка должен был разбиться при падении с крыши. У меня документы — фотографии, данные из морга, тест ДНК.

 — Он чудом выжил, мистер Магнуссен, — кивнул Майкрофт, — но это также не слишком интересная тема для беседы. Полгода прошло. Шерлок Холмс уже никому не интересен.

 — Кроме вас, я полагаю. Спасибо, что потрудились мне об этом сообщить — я переживал, что мои сведенья недостоверны.

Майкрофт не успел ответить, Магнуссен поднялся и приблизился к его столу, наклонился и тихо сказал:

 — У меня информация не только о спасении Шерлока Холмса, Майкрофт, — он протянул имя почти с наслаждением, — операция в Сербии — я знаю людей, которые душу продадут за то, чтобы получить имя убийцы барона Мапертиуса. И я сообщу им имя, если только вы не расскажете мне то, о чем я хочу знать. Как вы выходите на связь с волшебниками, мистер Холмс?

Магнуссен вернулся к своему стулу, Майкрофт еще ровнее выпрямил спину и ледяным тоном произнес:

 — Вы понимаете, что ведете опасную игру, мистер Магнуссен?

 — Опасную? — он рассмеялся тонким смехом. — Если я не выйду отсюда, информация будет передана тем, кто заинтересован в ней. Можете меня убить, мистер Холмс. Можете арестовать прямо сейчас. Но уже завтра об этом будет написано во всех газетах страны, а тем временем сербские агенты прикончат вашего брата. Так как вы выходите на связь с волшебниками?

Майкрофт некоторое время молчал, Гермиона и вовсе старалась не дышать — мысли носились в ее голове с огромной скоростью, но выхода она пока не видела. Можно было бы попытаться прижать Магнуссена и покопаться у него в голове, но поверхностная легиллименция не помогала — у него был блок. Что, если не поможет и глубинная? Что, если он — еще один уникум вроде Шерлока с непробиваемой головой?

Ответ был прост и очевиден — Отдел тайн. Они души прозакладывают за возможность поизучать маггла с окклюментным блоком. Но если забрать его сейчас, Шерлок и Майкрофт пострадают. Магнуссен угрожал им — и он же страховал их. Он должен выйти отсюда живым и здоровым. «Империус»? Рискованно. Нельзя держать маггла под «Империусом» круглые сутки.

Прежде, чем Гермиона нашла выход, Майкрофт сказал:

 — Никак. Они сами связываются со мной. Тогда, когда сочтут нужным. И тем способом, который сочтут удобным.

 — Чудно. Спасибо за ответ, Майкрофт, — Магнуссен поставил ногу на стул, поправил брючину, провел платком по лакированному ботинку и кинул испачканный кусок ткани Майкрофту на стол. — Спасибо, что уделили мне время.

Не дожидаясь разрешения, он покинул кабинет, и, едва дверь за ним закрылась, Гермиона сбросила мантию-невидимку.

 — Мерзость какая! — прошипела она, взмахом палочки уничтожая грязный платок и очищая стул.

 — Сильный ход, — возразил Майкрофт. — И он будет играть дальше. Ему нужно влияние — очень много влияния. Сначала на маггловский мир, потом на волшебный.

 — Его надо устранить, — сказала Гермиона. — Сердечный приступ, несчастный случай — не важно.

 — Нет, — покачал головой Майкрофт. — нельзя. Мы не знаем, откуда у него информация о волшебном мире. Откуда у него вообще появляется информация.

 — Опасно, — Гермиона убрала мантию в сумочку и, подумав, превратила оскверненный Магнуссеном стул в пуфик.

 — Контролируемый риск.

Гермиона была с этим не согласна — она не любила крайние меры, но в этой ситуации не видела иного выхода. Магнуссена необходимо было убрать из Британии, а лучше всего — из мира живых. Впрочем, полная потеря памяти тоже подошла бы.

Однако, к ее удивлению, Кингсли принял сторону Майкрофта. Она доложила министру о ситуации и поделилась своими выводами, но в ответ услышала:

 — Нужно подождать.

 — Чего? Пока он не наткнется на кого-то из нас? Или не придет в министерство?

 — Не кипятись, — велел Кингсли, — только наломаешь дров. Нужно понять, с кем он связан, это во-первых, и где он хранит данные, это во-вторых. Ты же знаешь, гидре бесполезно рубить головы. Надо сразу метить в сердце.

Магнуссен стал личным кошмаром Гермионы. Ее утро начиналось с отчетов аналитиков о нем, днем она собирала по нему совещания, вечером давала новые задания, а ночью не могла заснуть от взгляда ледяных рыбьих глаз.

Ей очень хотелось посоветоваться с Шерлоком — услышать его мнение, пожаловаться, шмыгнуть носом и сказать, как ей надоел этот человек, в конце концов. Она не делала этого много лет, с начальной школы, наверное, и впервые очень этого хотела. Но для Шерлока это было бы слишком опасно. И без того Магнуссен интересовался им — хотя бы как братом Майкрофта.

Как ни странно, Шерлок сам заметил, что Гермиона не в порядке — как-то пришел к ней, в очередной раз вскрыв окно, уселся на подоконник, начал было говорить о предполагаемой свадьбе Джона и Мэри — и прервал сам себя, быстро спросив:

 — Почему ты не сделаешь этого?

 — О чем ты? — переспросила Гермиона — она как раз захлопнула очередную пухлую папку по Магнуссену и дала себе слово, что больше до завтрашнего утра не вспомнит о нем. Тем более, что от всех поисков толку было чуть — понять, откуда он черпает сведенья, не удавалось.

 — О твоем деле. Ты приняла какое-то решение, это видно по твоей правой руке, но почему-то не претворяешь его в жизнь. Так почему?

Гермиона покачала головой:

 — Ты неподражаем. Потому что это политика. И там не всегда самое легкое и логичное решение оказывается самым верным. Так что там с Джоном и Мэри?

Почти минуту Шерлок буравил Гермиону взглядом, заставляя ее чувствовать себя не то подопытным кроликом, не то жертвой легиллименции.

 — Свадьба через неделю, — сказал он наконец. — Но это не важно. Как насчет кофе?

 — Предполагается, что сварю его я? — уточнила Гермиона.

 — Разумеется.

Гермиона подняла глаза к потолку, надеясь, что Шерлоку хватит наблюдательности, чтобы заметить обреченность на ее лице, но на самом деле едва скрыла улыбку — парой фраз и одним своим присутствием он немного ослабил тугой узел у нее в груди.

Сварить кофе при помощи магии было делом трех минут — Гермиона уже второй раз снизила температуру, добиваясь плотной пенки, как услышала шум. Отставив турку на стол, она бросилась в гостиную. Шерлока уже не было, а папка Магнуссена лежала на столе открытой. Не оставалось никаких сомнений в том, что он увидел основную информацию.

Гермиона медленно сложила листы и фотографии обратно — теперь вмешательство Шерлока в дело Магнуссена было вопросом времени.

Остановить или отговорить его Гермиона не стала даже и пытаться, тем более, что, когда она на следующий день пришла на Бейкер-стрит, Шерлок был полностью погружен в изучение тонкостей сервировки столиков и складывания салфеток. Было очевидно, что, до тех пор, пока его друг не женится, Шерлок будет в относительной безопасности — если только случайно не задушится белым галстуком и не умрет от сахарного отравления, пробуя свадебные торты.

Пожалев ему удачи и из чистой воды хулиганства взмахом палочки сложив сразу двадцать салфеток в симпатичных лебедей, она вернулась к работе, где ее ждали очередные отчеты по Магнуссену, а в добавок к ним — пять случаев отравления волшебников маггловскими наркотиками. В посещениях Мунго, опросах свидетелей и регулярных выволочках для подчиненных, проглядевших огромную проблему, прошла неделя.

В субботу (о выходных она забыла уже давно) Гермиона вернулась домой пораньше — к девяти вечера, с чувством, что дошла до грани. Даже у главы ДМП с железной нервной системой был определенный запас прочности, и он подходил к концу.

Раздраженно стянув через голову рабочую мантию, Гермиона упала на кровать и закрыла глаза. Под веками сразу же запульсировала красноватая боль — это называется, «уработалась до соплохвостов в глазах». Она со стоном перекатилась на живот и спрятала голову под подушку. Соплохвосты никуда не делись, но в темноте стали вести себя тише и спокойней.

Кажется, она задремала, потому что на звук шагов очнулась, подскочила на постели и сразу же зажгла «Люмос».

В спальне обнаружился Шерлок. Гермиона проморгалась, позволяя глазам адаптироваться к свету, и заметила, что выглядит он непривычно.

Вместо обычного короткого пиджака на нем была черная визитка*, на лацкане виднелась белая розочка, шею плотно обхватывал белый шейный платок. Обычно растрепанные волосы он уложил, похоже, каким-то гелем — во всяком случае, кудри не норовили упасть ему на лицо. Не нужно было никакой дедукции, чтобы понять — свадьба Джона и Мэри все-таки состоялась. Правда, Гермиона не совсем понимала, что Шерлок делает у нее в спальне в одиннадцать вечера — ему в это время вроде бы полагалось веселиться и поздравлять друга. Пока Гермиона собиралась с мыслями и пыталась проснуться, Шерлок бросил ей нейтральное: «Привет», — и решительно направился к ее шкафу, открыл, безошибочно нашел отсек с маггловской одеждой и принялся сосредоточенно ее изучать.

 — Там на тебя ничего нет, — заметила Гермиона, потерев глаза.

Шерлок не стал ничего отвечать, зато торжествующе вскрикнул и вытащил темно-бордовое коктейльное платье, которое Гермиона как-то купила на прогулке с Джинни, но так ни разу не надевала.

Шерлок достал платье из чехла, бросил короткий взгляд на Гермиону, видимо, проверяя, соответствует ли ее размер размеру платья, и сказал:

 — Собирайся, мы опаздываем.

Гермиона слезла с кровати, порадовавшись, что так и не успела раздеться, забрала у Шерлока платье и поинтересовалась:

 — Куда?

Шерлок удивленно моргнул, словно она задала самый дурацкий вопрос на свете, а потом сказал:

 — А, точно. На концерт. Начало через двадцать минут.

Гермиона задумчиво взлохматила волосы — однозначно, про концерт она слышала впервые.

 — Ночной концерт. Я купил билеты через Интернет. Собирайся! — и неожиданно добавил очень мягким и почти жалобным голосом: — пожалуйста!

«Пожалуйста!» с интонацией, которую использовал обычно Джеймс Сириус, когда хотел чего-нибудь добиться, в сочетании с умильным и просительным выражением глаз, сделали свое дело. Гермиона забрала платье и скрылась в ванной, быстро переоделась и применила самую каплю косметических чар — уложила волосы и подкрасила ресницы. С туфлями не стала мучится — взяла удобные, рабочие, но перекрасила в цвет платья и сделала каблук потоньше.

Шерлок ждал ее в гостиной, нетерпеливо постукивая каблуками ботинок по полу. Он внимательно оглядел Гермионы с ног до головы и довольно улыбнулся, сообщив:

 — Выглядишь подходяще.

Гермиона приподняла одну бровь и заметила:

 — Говоря сомнительные комплименты невыспавшейся ведьме, ты рискуешь обзавестись во время концерта свиным пятачком.

Шерлок нахмурился, видимо, примерил себе свиной пятачок, признал его неэстетичным и исправился:

 — Я имел в виду, что выглядишь хорошо — подходяще для места, куда мы идем.

Аппарируя с ним на Шафтсбери-авеню, Гермиона почти не сомневалась, что оказалась втянута в какое-то расследование. Однако решила, что, пока вокруг никто никого не убивает, она будет наслаждаться вечером.

Шерлок был… милым. Этот эпитет очень редко подходил ему, но в этот вечера он и правда был милым. Галантно открывал двери, подавал ей руку на лестницах, в театре, заняв место справа, вежливо заткнулся и слушал оркестр (ну, кто бы сомневался, что Шерлок выберет наиболее зубодробительную и тяжелую для восприятия музыку — лучшие инструментальные произведения Вагнера) с выражением глубочайшего умиротворения на лице.

Потом, в антракте, не забыл предложить Гермионе шампанское, а когда она отказалась, в течение двадцати минут вел почти светские разговор, в котором ни разу не прозвучало ни одно из его любимых слов: «труп», «идиоты» и «скука».

Гермиона хотела было поинтересоваться, чем же таким его напоили на свадьбе, но передумала — если Шерлок решил раз в сто лет вести себя как приятный собеседник и джентльмен, она не станет ему мешать. В какой-то момент она расслабилась — перестала выискивать теоретических преступников и с головой окунулась в мир музыки, захватывающей и уносящей душу ввысь.

После концерта, выйдя на прохладный воздух и немного придя в себя, Гермиона все-таки спросила:

 — Почему мы сегодня пошли в театр?

Шерлок пожал плечами и вместо ответа досадливо сообщил:

 — Как назло, все рестораны уже закрыты.

Гермиона покачала головой и заметила:

 — На углу с Ридженс-стрит есть один ресторан, который работает до утра.

 — Твой ресторан принимает фунты, я надеюсь?

 — Принимает. Держит его волшебник, но магглы там тоже бывают.

 — Идет.

Они неторопливо побрели по пустой улице — театры уже были закрыты, даже пабы закрывались, и официанты заносили внутрь столы и стулья. В какой-то момент Гермиона споткнулась на непривычно-тонких каблуках, и Шерлок, вместо того, чтобы отпустить какой-нибудь комментарий на тему ее неуклюжести, подставил ей локоть.

Ресторан под названием «Волшебная флейта» действительно был открыт. Они заняли столик возле окна, Шерлок сделал заказ за двоих — разумеется, он помнил, что именно Гермиона ест, а что — нет. И только когда им принесли еду, он сказал:

 — У них будет ребенок.

Гермиона прикусила губу — она все думала, во что ее пытается втянуть Шерлок, а дело оказалось значительно проще. Она протянула руку и сжала пальцы Шерлока.

 — Это хорошо.

Он кивнул:

 — Конечно, хорошо.

Но уверенности в его голосе не было. До конца позднего ужина к теме Джона, его свадьбы, жены и будущего ребенка не возвращались — Шерлок встряхнулся и завел беседу о музыке, а когда Гермиона напомнила, что не в состоянии говорить с ним на эту тему на равных, потому как ее музыкальное образование начинается и заканчивается несколькими классами фортепиано в школе, прочитал мини-лекцию о модернистских мотивах в творчестве Вагнера.

 — Ты невыносим временами, — заметила Гермиона с улыбкой.

 — Я знаю, — согласился Шерлок, потер подбородок и сказал, отвечая, похоже, на какие-то свои мысли: — Я мог бы использовать алкоголь, но недавно выяснил, что мне лучше ограничиваться бокалом вина на рождество. Для общего блага.

 — Музыка однозначно предпочтительней, — согласилась Гермиона.

После ужина они еще пару часов гуляли по ночному Лондону, но уже не разговаривали, а вполне уютно молчали. Шерлок только спросил:

 — Проводить тебя?

Гермиона выразительно покрутила пальцем у виска и напомнила:

 — Я доберусь. Так что провожаем мы тебя.

 — Я пытаюсь быть вежливым, — недовольно фыркнул он. Гермиона заверила:

 — У тебя почти получается. Но выглядит противоестественно.

Шерлок сначала поджал губы с явным намереньем обидеться, а потом не выдержал и рассмеялся вместе с Гермионой.

На следующий день Гермиона устроила себе первый выходной за долгое время — не услышала будильник и проснулась только к обеду, когда делать в Министерстве уже было нечего. После ночной прогулки вставать не хотелось, и она позволила себе понежиться в постели, не думая о работе. Против ее воли пред глазами вставали картинки прошлой ночи — если бы речь шла не о Шерлоке, можно было бы сказать, что это было похоже на свидание. Первое свидание двух старых друзей, которые знают друг друга досконально, но все-таки открывают друг в друге что-то новое.

Впрочем, Гермиона никогда не позволяла себе долго предаваться бесплодным мечтам, и на следующий день выкинула посторонние мысли из головы. К середине недели короткий отдых превратился в неясное воспоминание — груз ответственности снова придавил Гермиону. И только к среде она поняла, что пора выяснить, что же Шерлок узнал о Магнуссене и что он собирается делать с информацией, которую подсмотрел в ее документах.

Рабочий день уже окончился, и она, отпустив секретаря, аппарировала на Бейкер-стрит, в тупик недалеко от дома Шерлока — она старалась не перемещаться к нему в квартиру без особой необходимости, не желая лишний раз чистить память его квартирной хозяйке.

Выйдя из тупика и привычно превратив мантию в маггловский костюм, Гермиона повернулась к дому 221б и замерла. Несколько раз моргнула, а потом аккуратно прислонилась спиной к стене, потому что ноги перестали ее держать, а голова стала пустой и легкой.

На крыльце стояли Шерлок и высокая темноволосая девушка в темно-синем пальто. Шерлок прижимал ее к себе, и они… нет, они не целовались, они (Гермиона с трудом подобрала подходящее слово) лизались, как будто собирались друг друга съесть.

Гермиона хотела бы не наблюдать за дальнейшим развитием событий, но не могла заставить себя вернуться домой или хотя бы закрыть глаза, поэтому была вынуждена смотреть, как рука Шерлока с талии девушки весьма вольно перемещается на ее бедро.

«Спокойно!» — велела она сама себе, чувствуя, что еще немного, и ее магия выйдет из-под контроля, и магглы сильно удивятся перебоям с электричеством. В конце концов, ничего особенного не происходит. Просто законченный мизантроп, презирающий чувства и отношения в любом виде и считающий физическую близость постыдной слабостью, а по совместительству — ее любимый мужчина, — готов заняться сексом на тротуаре одной из самых оживленных улиц Лондона. Ничего не происходит.

К счастью, пара решила ограничиться поцелуем. Девушка с заметным разочарованием отстранилась, Шерлок ей что-то сказал, она рассмеялась, дотронулась до его носа и махнула рукой, ловя такси. Шерлок, не переставая улыбаться, махал ей рукой вслед.

Но как только машина скрылась за углом, улыбка пропала. Он вытащил платок и тщательно вытер рот, взлохматил волосы и вошел в дом.

Гермиона все-таки закрыла глаза — кажется, она ничего не поняла.

Примечание:

* — визитка — своеобразный тип мужского сюртука, чем-то похожа на фрак, но «хвосты» опускаются не резкими прямыми линиями, а по мягкой дуге. Надевают на торжественные случаи вроде свадьбы. Шерлок, кстати, свадебную речь толкает именно в визитке.

Конечно, возможно, вы и так это знаете, но для меня информация была новой, поэтому делюсь))