Дети Земли I. Амулет Сераписа (джен)

Вокруг тьма, но почему-то не страшно. Может, виноват голос матери, в этот раз она, кажется, зовет меня тихо и даже ласково? Или это не она?

Мне не холодно. Вокруг лишь пустота, от нее не веет ни холодом, ни жарой. Я чувствую все иначе, мое тело словно раскатали в бесконечно длинный блин, на котором ещё что-то ходит и… Даже растет.

Растёт из меня, пронзая жесткими корнями мои легкие, насекомые изрезают меня мелкими тоненькими ходами, а некоторые строят жилища и откладывают яйца. По мне топчутся люди, едут машины. Это очень больно.

Высочайшие города выстраивают на моих руках, оставляя, точно татуировкой, следы жестокой цивилизации. Мои эмоции рвутся наружу, но я не в силах кричать, мне не дано даже шептать. Но я знаю, что, если сильно захочу, могу вызвать извержение вулкана, могу разорвать свое собственное тело, чтобы маленькие людишки провалились в бездну. Стихийные бедствия — единственная возможность высказать свое недовольство, вот только никто все равно не слушает.

— Смотрите, она очнулась!

Потихоньку из бесконечно-огромного пространства заново рождается мое тело, принимая нужную форму, но оно связано — к каждой поре тянется тончайшая ниточка яркой энергии, соединяющая с… Землёй. Да, именно с Землёй, с самой планетой, с каждой долиной, лесом и горой — со всем.

Но меня все равно сдавливает что-то неприятно и жесткое.

Я открываю глаза и тут же жмурюсь, потому что какие-то мелкие листочки попали на ресницы. Не в состоянии повернуть головой — цепкие лианы впились в лицо, руки, ноги, грудь и живот. Воздух почти не поступает, я пытаюсь вырваться, чтобы вдохнуть чуть больше капли, но они слишком сильны.

— Помогите…

Хрип срывается с моих губ, как будто я молчала несколько недель подряд.

Кто-то разрывает путы и вытягивает меня за руки. Ошметки грязи, листьев и корней слетают с одежды, а я, получив свободу и возможность дышать, остервенело начинаю рвать лианы на ногах.

— Сестра, теперь ты чувствуешь?

Я подпрыгиваю и тут же падаю, вжимаясь в дерево. Дриада, что утягивала меня в лес с утра пораньше, с улыбкой протянула мне руку, но я отшатнулась.

Грохот. Это в тысяче километров фура столкнулась с машиной, и металлические осколки врезались в землю, а мертвые люди истекали кровью, которую почва впитывала, как губка.

Неприятное покалывание — это костер обжигает землю, пожирая верхний слой почвы.

И наконец зудящая боль — лесопилка далеко от сюда.

— Что со мной? — прошептала я, хватаясь за голову.

Как много звуков, как много страданий.

— Это то, что я испытываю каждый день. Считай, я тебя наделила даром.

Мать подошла ко мне, но на ее лице нет ни сочувствия, ни жалости, лишь холодная усмешка.

— Вы, мерзкие людишки, только и можете, что истязать мое тело. Вы не видите ничего, кроме своих собственных желаний. И ты, — она схватила меня за футболку, — сделаешь, что я скажу, и тогда твоя смерть будет не такой болезненной, как смерть остальных людей.

Я дрожала от страха. Ее глаза — омуты дьявольской силы, которая может сжечь меня до самых костей в одно мгновение. Теперь я чувствую — она сильна. Она сама Земля, она Мать всего сущего, и мне не уйти от нее, не спрятаться, особенно теперь, когда я привязана. Черт, я должна быть мертва! Меня сбила машина!

— Ты вернёшься в лагерь и будешь ждать Оракула, который изречет пророчество. После ждешь моих указаний, и, если ты хотя бы намекнешь на мое присутствие кому-нибудь, я тебя убью.

— Но я тебе нужна, — неуверенно пробормотала я, все еще не до конца понимая, что со мной сделали.

— Не настолько. У меня всегда есть запасной план, но, надеюсь, ты сделаешь все, чтобы он не понадобился.

* * *

Я шла к лагерю, и каждый шаг отдавался набатом в моей голове и приносил боль не только земле, но и мне самой. Это ощущение было странным, словно не принадлежащем мне; не только я мучила тело матери, а весь мир, все люди, звери и растения. От этого становилось жутко, ведь никто, кроме меня, не знает об этом и даже не догадывается, что сама Гея тихо рычит от ярости. Но сколько она будет бездействовать?

Нелепо шатаясь, я кое-как шагала по лесу. Надо предупредить всех, что Гея здесь и планирует какой-то план с моим участием. Но она ведь приказала молчать, да и полубоги меня не особо жалуют. А если они решат, что я с ней заодно, или в их светлые головы придёт идея, что нет меня — нет плана?

Здраво мыслить я не могла. Навязчивое ощущение всего, что происходит на планете, давило на меня, отвлекая от действительности. И хотя я все чувствовала через какую-то преграду, причем она становилась толще, ограждая меня, чувство реальности оставалось расплывчатым.

И вдруг меня оглушили топот и рев огромного зверя. Он бушевал с такой силой, что я упала на колени, хватаясь за голову. Перед глазами стали появляться туманные отрывки настоящего.

Дети бежали от вепря, они кричали. Он догонял их и едва не насадил на клык одного мальчишку, но в последний момент на зверя бросился юноша, замахиваясь копьем. Древко хрустнуло, а наконечник так и не пронзил дубовую кожу.

Зато кабан отвлекся от ребят и бросился на парня. Им оказался Джон. Видение пропало.

Я привстала, опираясь на дерево. Это создание связано со мной через землю, оно совсем недалеко. Глупые подростки, его шкура непробиваема, а единственное уязвимое место — глаза, но они этого не знают. Только мне это известно.

Но я же не могу рисковать собой ради них? Или могу?

Снова видение.

Вепрь ревет, а вокруг него кружат дети Ареса, точно в танце. Кларисса кричит что-то, показывает руками, как и куда встать остальным, но шум привлекает к ней животное, и то бросается на нее. Воительница за секунду до столкновения падает вниз, пытаясь вспороть брюхо, но и оно непроницаемо.

Неужели сложно догадаться, что их цель — глаза?

Новые способности меня пугали. Разве это нормально, когда человек видит то, что происходит вне зоны видимости? Все мои странности, по сравнению с этим, отходят на второй план. Сила «дара» поражала и даже ужасала. Возможно, это все мой бред? Может, я и вправду умерла, а эти видения лишь предсмертные попытки мозга воскресить во мне жизнь?

Я со всей дури влепила себе пощечину, и это было больно. Значит, не сплю. Скорей всего не сплю. А способ проверить достоверность один — пойти и посмотреть, что же там творится.

Главное, чтобы вепрь, если таковой имелся, за мной не помчался.

Стараясь не шуметь, пошла в нужную сторону, хоть и не была уверена, что эта она. С каждым шагом топот зверя ощущался сильнее, как и его ярость. Птицы черными облаками взмывали в небо и скрывались вдали. Еле-еле доносились крики детей Ареса, мало напоминающие боевой клич.

Удар массивной головой, и двое парней отлетает к деревьям и падают на землю, уже не вставая. Они живы, но без сознания. Несколько раненных полубогов стонали, отползая от места битвы. И вот Ла Ру бежит на зверя, направляя копье в слюнявую пасть. Но монстр щелкает клыками и ломает оружие. Еще секунда, и девушка тоже летит куда-то в сторону.

Я почти дошла. Вон из-за деревьев видно темно-бурую тушу.

Джон остался один, но страх не завладел им. Юноша пытался нанести смертельный удар в ухо, но теперь некому отвлечь на себя противника.

Вепрь бьёт копытом о землю, и та содрогается. Полукровка падает, а сверху наседает зверь, с морды которого капает слюна. Он замахивается клыком.

— Стой!

Я в шоке замираю, когда кабан переводит на меня свои заплывшие глаза. Когда я успела выбежать? О чем только думала?!

— Тише, мальчик, — это глупо, но попытка не пытка.

Я делаю осторожный шаг вперед. Зверь резко выдыхает, но не нападает. Может он почувствовал во мне родство? Я бы обязательно усмехнулась такой глупой мысли, но сейчас не до смеха.

— Проваливай, дура, — выдыхает Джон, когда я подхожу к зверю в попытке погладить грязную морду, по которой так и прыгают насекомые.

— Не мешай, — так же тихо говорю я, стараясь не моргать.

Где-то слышала, что это помогает, но так ли на самом деле? Этот кабан огромный, в холке выше меня самой.

Его шкура неприятная. Жесткая, с засохшей кровью и личинками какой-то ползучей гадости. Его липкий нос обнюхивает мою руку, оставляя сопливые разводы, однако я стараюсь не выказывать отвращения.

— Уходи домой, — как можно ласковее уговариваю я, поглаживая морду зверя. — Твоё место не здесь.

Адский огонёк в глазах почти потух, зверь даже слегка прикрыл толстые веки, но вдруг один из парней, что лежали позади вепря, бросил копье. Оно вонзилось в землю совсем рядом с копытом, и монстр заревел.

Я еле успела отскочить, падая на траву.

Вепрь вскочил на задние ноги и снова рухнул, сотрясая землю. Джон успел перекатится из-под его ног.

— Беги!

И я побежала.

Куда — не знала; просто вперёд, к деревьям. Но их крона не спасла меня, зверь драл корни и ломал стволы огромной тушей. Меня же лес словно не признал — ветки, как будто не узнавая во мне дочь Геи, хватались за мои волосы и одежду.

Но, хотя кабан чуть ли не дышал мне в спину, догнать не смог. Я не сразу поняла это, как и то, что не устала в первые же секунды, как со мной происходило на уроках физкультуры. Адреналин бил в голову, но не он виновник моих внезапно развившихся физических данных.

Я перепрыгнула через поваленный дуб, ловко приземлилась на землю и тут же побежала опять. Но вепрь, снова громогласно заревев, поддел ствол бивнями и подкинул в воздух. Я упала лицом вниз; нога оказалась придавлена многолетней корой, отчего я закричала.

Попытки вырваться приносили боль такой силы, что я еле дышала, а зверь теперь пытался подобраться ко мне через ветвистый ствол.

В поисках чего-нибудь тяжёлого я начала водить руками вокруг и очень быстро нашла небольшой камень. Со всей силы замахнулась в глаз, но попала в дрожащий нос. Рев.

Внезапно на него запрыгнул Джон, который взялся непонятно откуда.

— Глаза!

Думаю, он и сам уже понял. Юноша перехватил кинжал одной рукой и по самую рукоять вонзил в глазницу. Вепрь встал на дыбы, и парень вырвал клинок и снова загнал. Потом еще и еще, пока на месте черного зрачка не осталась огромная, размером с приличное яблоко, кровавая дыра. Зверь испустил рваный вздох и завалился на бок.

Джон скатился с туши и подбежал ко мне, опускаясь на корточки рядом с придавленной ногой. Я уже не кричала, да и боль стала скорее ноющей, но пошевелить ступней все равно не могла. Он мельком посмотрел и сказал:

— Я сейчас, не двигайся.

Почти сразу же он принёс толстую, но трухлявую ветку и несколько камней, положив их у самого ствола. С помощью такого нехитрого скарба он соорудил простенький механизм. Парень приподнимал дерево веткой, которая трещала, чуть ли не рассыпаясь, и подкладывал камень. На втором ветка хрустнула, но он все же смог удержать и подложить.

— Так, ты вытащить ногу можешь? Попробуй.

Делать это не хотелось — нога только перестала болеть, но я все же аккуратно потянула ступню и с удивлением поняла, что мало того, что почти вытащила, так еще и боль почти исчезла. Но я ведь отчётливо помню хруст костей.

— Замри, — опять приказал Джон и сел на корточки.

Юноша стал подкапывать под моей ногой; это было щекотно, но я старалась не думать, какие только твари с маленькими шероховатыми ножками там обитают. Честно, получалось плохо, особенно учитывая матушкин дар.

— А ну, еще попробуй.

Я потянула ногу и с трудом, но все же вытащила.

— Сломана?

— Нет, — пробормотала, задирая штанину по самое колено.

Но на голени и вправду нет даже синяка или покраснений.

— Ты так кричала, что я уж подумал, сломала.

— Я тоже так подумала. Спасибо.

Я встала на ноги, все ещё удивляясь произошедшему. Гея так и не сказала, в чем заключается мой новоприобретенный дар, значит, придётся выяснять самой. Пока я уверена лишь в том, что каким-то образом связана с землей. Но следует ли из этого что-нибудь или есть у меня еще способности?

— Надеюсь, ты не подумала, что теперь все будет иначе? Спасибо за спасение, но мы квиты.

— Согласна.

Мы пошли к месту, где, собственно говоря, все началось и где отлеживались полубоги. Оказалось, я пробежала приличное расстояние. Может для Джона, этакого парня, состоящего чуть ли не из одних мышц, это вполне нормально, но чтобы для меня? Тут что-то не так. А еще нога цела и невредима.

Джон шел чуть поодаль, поэтому пришел к полубогам первым, но я отстала не слишком сильно. К этому времени дети Ареса оклемались и, ругаясь матом на мелких, которые решили поохотиться, собирали то, что осталось от оружия. Интересно, это копья такие хлипкие или все монстры непробиваемые? И как часто на лагерь нападают?

Выйдя из леса, я не стала смешиваться с их веселой кампанией, ибо одна мысль не давала покоя. Та самая дриада, что повела меня в лес, как и все остальные, была уверена в том, что у меня есть дар исцеления или какая-то специфическая его разновидность. Но, если про других нимф я особо ничего и не знала, то конкретно эта дева явно замешана в сговоре с Геей, соответственно ее знания куда надежнее.

В лазарете я оказалась быстро. Хватило взгляда, чтобы понять — девочке стало хуже. Но стоило только мне ступить на порог, как связь резко пропала. Я остановилась, прислушиваясь к своим чувствам, и поняла, что посторонний шум пропал, стало тихо. Шаг назад и снова лавина видений обрушилась на меня. Не так сильно, как с самого начала, но весьма ощутимо. Значит, я была права — меня «подсоединили» к Земле, но как это возможно? Хотя учитывая события последних дней, здесь возможно все.

Пришлось взять девочку на руки и потащить на улицу. И пусть она лишь кожа да кости, я еле дотащила ее до порога, но стоило переступить его, как… Стало легче? Не пушинка, но все же. Да что с этим даром не так?!

Я положила ее на траву, сама села рядом, медленно выдыхая. Закрыла глаза и замерла, стараясь ни о чем не думать. И, если в прошлый раз ничего особо не произошло, то сейчас перед глазами странные пятна ярких цветов. Земля — ярко-зеленая, я сама полупрозрачная белая оболочка, к ногам которой тянутся разноцветные нити, а дриада передо мной — блеклая и даже местами почерневшая.

Что с ней делать, я поняла на каком-то подсознательном уровне. Все почерневшие места облепили золотые путы, которые я выбрала из всего многообразия. Они засветились ярче, туже стянули немощное тельце и даже загорелись, по крайней мере, так видела я.

Медленно-медленно темные участки сменились золотом, словно эта странная магия искореняла гниль, но девочка никак не просыпалась. Мне нужно было еще время. Сюда уже шли Уилл Солас и несколько ребят, что тащили подростка, сломавшего ногу.

«Они мне помешают», — осознала я.

Пришлось спешить. Я, словно подливая масло в огонь, ускорила процесс, и непонятные нити покрыли все ее тело и буквально воспламенились золотом.

— Смотрите, что она делает? — донеслось до моих ушей.

Меня замутило от такого потока магии, на губах появился кисловатый неприятный привкус. Но, вцепившись ногтями в мягкую землю, от чего весьма ощутимо покалывало голову, продолжила. Зачем? Я не слишком понимала, для чего пытаюсь ее спасти, но останавливаться поздно.

— Боги, да она задушит ее!

— Стойте, — это был Солас.

Внезапно путы передо мной вспыхнули и разлетелись на мелкие ошметки, которые тут же впитались в землю. Я открыла глаза и увидела, что дриада растерянно смотрит по сторонам. Живая, пусть и все еще бледная.

* * *

Хирон смотрел на меня тем самым взглядом, который не сулил ничего хорошо. Нельзя было сказать, зол он или нет, потому что подобные эмоции, как я заметила, он старался не проявлять. Но это не меняло того факта, что меня ждет допрос, и это в лучшем случае.

Как вовремя заболела дриада и напал кабан. И что-то мне кажется, что это не просто звезды на небе сошлись, а матушка постаралась. Вопрос только, для чего? Неужели чтобы полубоги перестали меня игнорировать? Так не удалось же!

— Твои способности, конечно, прекрасны, да и за лечение Осинки тебя благодарит Совет Козлорогих, но разве у тебя был дар?

Я долго молчала, раздумывая, чью сторону принять. Хирон прав, исцеление — великолепный дар, но какова его цена? За такое явно придётся расплачиваться, а я не хочу, потому что не упрашивала сотворить с собой не пойми что. И что-то мне подсказывает, плата, которую запросит Богиня, будет слишком высока.

— Да, так и есть. Сегодня ночью я проснулась из-за… Я бы назвала это одержимостью. Гея звала меня к дороге, где заставила выбежать перед машиной. Меня сбили. После этого я очнулась замурованная в корнях, — я ожидала удивления, но он лишь сильнее хмурился. — Гея приказала мне ждать дальнейших указаний, я ей зачем-то нужна. Но мне не хочется ради нее сложить голову.

— Что ты почувствовала, когда очнулась?

— Все. Я словно стала Землей.

— Все серьёзнее, чем ты думаешь. Гея привязала тебя к себе, и теперь ты фактически в ее власти, даже смерть не сможет спасти тебя. Тем более, учитывая некоторые твои особенности…

— Какие ещё особенности? — похоже, Хирон что-то знает обо мне.

— Твоя душа несколько нестабильна. Скажи, тебя изредка не беспокоят сны? После них тебе плохо?

— Да, — все еще не понимая, к чему он ведет, ответила я.

— Ты, наверное, слышала, что для полукровок это нормально, но это не совсем так. Во снах мы можем общаться, отправлять послания, но это скорее общение на расстоянии. А вот ты покидаешь во время сна тело. Возможно, будь ты как Нико, то смогла бы подчинить сновидения. Но, к сожалению, они подчиняют тебя. Подобное я встречал среди обычных людей, и не думаю, что это следствие твоего происхождения. Но одно я знаю точно — два разносторонних дара не приживаются, а значит, рано или поздно они тебя уничтожат.

Во рту резко пересохло. Смысл слов доходил слишком быстро. Я умру? Умру из-за чертовых капризов давно забытой всеми Богини? Да что тут творится? Почему этот мир стремится добить меня окончательно, преподнося каждый день новые сюрпризы?

— Я же связана с Землей, — повторила я его же слова, — и не могу умереть.

— Только телом, а без души оно лишь оболочка.

Обед пришел скоро. Напутственных речей Хирон не держал, только отправил в столовую, когда протрубил рог, так ничего и не объяснив. А зачем? Я же скоро того, смысл время-то терять?

Почему-то я улыбалась. Думаю, со стороны улыбка выглядела нервной и слегка ненормальной, но, учитывая всю абсурдность ситуации, какой еще ей быть? На все мои вопросы, откуда знает, Хирон лишь отмахнулся, мельком упомянув какого-то Нико ди Анжело. Наверное, это тот друг Уилла Соласа. Неужели он знает больше кентавра или самой Геи? Она же не могла подвергнуть меня такому состоянию, я ведь нужна ей, да и чувствую себя вполне сносно.

Так что имел в виду кентавр? Насколько все серьезно и сколько мне осталось? Где найти ответы на все вопросы, если никто не хочет их давать? Искать самой?

Подростки почему-то оживились. Особого шума не было, но многие косились на рыжую девушку, которая, активно жестикулируя руками, разговаривала с кентавром у учительского стола. Она не кричала, наоборот, незнакомка громко смеялась и задорно улыбалась.

— Как думаете, будет пророчество? — услышала я краем уха.

Наверное, это тот самый Оракул. О нем, вернее о ней, я тоже слышала. Новость о прибытии Дельфийского Оракула в лагерь была одной из самых популярных за последнее время. Не знаю, насколько точны ее видения, но она несомненно видела будущее. Вот такая местная Ванга.

Рыжая беззаботно махнула рукой на реплику какого-то блондина в фиолетовой тоге поверх белоснежной футболки. Он был старше ее и, видимо, взял на себя роль учителя или наставника, раз всякий раз закатывал глаза, стоило ей очередной раз резко всплеснуть руками.

Эти двое смотрелись мило. Долговязый холодный блондин, явно занудного нрава, и мелкая девушка с густыми рыжими волосами, которые вились мелкими кольцами и торчали в разные стороны.

— Рейчел, а предскажи результат завтрашнего матча! — крикнул один из Стоуллов.

И как только полубоги узнают о новостях? Я за дни полностью выпала из жизни.

— Как только, так сразу, — посмеиваясь, ответила она, но вдруг заметила меня и замерла.

Ее лицо стало безэмоциональным, словно и она что-то увидела во мне. Да сколько можно?! Я отвернулась от нее и продолжила обедать, хотя кусок в горло не лез, по закону подлости полукровки все затихли. Нет, прошу, пусть это не будет связано со мной!

Медленно девушка подошла ко мне и остановилась. Я упорно смотрела на почти полную тарелку. Не надо мне пророчеств, уходи!

— Наследница Геи взойдет вместе ним,

Мертвым титаном времен.

И солнце скроется над миром сим,

Ибо так повелось — старое ждет вечор.

Туман рухнет, спадет пелена,

Сын музыки и ясного света

Умрет без мучений —

Такова судьба.

И ангел смерти не сможет его спасти,

Чему суждено — того не смести, — раздался трескучий голос ради со мной.

Я повернулась, а девушка застыла прямо передо мной, подлетев на пару сантиметров над землёй. Ее лицо исказилось ужасной гримасой, будто она кричала. Изо рта валил дым, а глаза горели зеленым огнем. Но не успела я рассмотреть ее, как Рейчел согнулась, как от боли.

Я не поняла ничего из сказанного и попыталась помочь девушке, но блондин оказался рядом и, утянув за плечи, прижал к себе, словно защищал.

Подскочил тот самый Нико и едва не бросился на меня, но его остановил Уилл.

— Спокойно, — сын Аполлона буквально закрыл собой мою многострадальную тушку.

— Она убьёт тебя!

Откуда такие мысли? С чего они это взяли?

— В пророчестве может быть заложен другой смысл.

— А если нет?! — вокруг парня закружили тёмные тени.

Почему-то стало холодно, появилось странное ощущение жертвы под прицелом, но пугало больше то, что я уже его испытывала во снах, когда точно такие же силуэты тянули ко мне свои костлявые руки. Вот только плохо раньше мне было только во сне; дыхание сдавливали невидимые тиски, от которых несло гнилью.

— Хватит! Уведите ди Анжело! — кентавр на этот раз вмешался. — Остальные, доедайте и идите по своим делам!

* * *

Я сидела на подоконнике в гостиной домика Гермеса и смотрела на ночное небо. Я не ждала от него ответа, как, впрочем, и от всего и вся, что меня окружало. Но сон не шел, слишком тоскливо на душе.

Почему я оказалась здесь? За что?

Уже светлело; новый день вступал в свои права, но осколки старого еще не давали покоя. Это была последняя капля, теперь уж точно не стоит надеяться, что меня примут и научат защищаться. Наследница Геи? Я? Ещё и помогу мертвому титану времени? Я не смогу.

Я прокручивала в голове все, что случилось после обеда. Да, никто меня не трогал, но все косились ещё сильнее, чем в тот вечер после признания. Чем же я насолила тебе, матушка?

Разговоры, споры, предположения — все занимало умы полукровок, словно они уже вместо меня исполнили пророчество и уничтожили мир.

Я не хочу это делать.

Не хочу подчиняться Гее.

И полукровкам тоже. Они мне никто.

Вдруг за окном появилась чья-то фигура. Некто крался к домику Гермеса и, очевидно, не хотел быть замеченным. Я недолго смотрела на эти не слишком удачные попытки, а потом, стараясь не шуметь, вышла из домика и пошла за незнакомцем.

Он, а судя по силуэту, это не девушка, всматривался в окно женской спальни и искал кого-то.

— Подсматриваем?

Он резко развернулся и выдохнул с облегчением.

— Джон, что ты тут делаешь?

— Пришел предупредить. Я дежурил этой ночью у границы и видел, как только что Хирон отправился на Олимп, чтобы решить твой вопрос. И боюсь, что вердикт будет не в твою пользу.

— Почему ты мне помогаешь? Мы же квиты.

Он пожал плечами. Возможно, как он, так и я ошиблись. Первое впечатление и даже первое неудачное знакомство не повод ставить на человеке клеймо.

— Я проведу тебя до границы, — продолжил полубог, — но нужно действовать быстро.

Я кивнула. На сборы много времени не ушло — большую часть вещей я так и не достала. Правда, собирая мелочь, чуть не разбудила свою соседку, но, к счастью, обошлось.

Мой дар позволял дойти до барьера без сопровождающего, но я не отказалась от предложения Джона. Да, разговор не затянулся, никто из нас не стремился к общению, но запах свободы начинал пьянить, а идущий рядом сильный воин поддерживал уверенность — он не даст меня в обиду.

Когда я вышла на шоссе уже окончательно рассвело. Где-то здесь должна быть моя кровь, но на асфальте я не заметила темных пятен. Наверное, в тот раз меня вели другим путем.

— Иди туда. К обеду дойдешь до ближайшего городка. Советую найти попутку, — он указал в нужном направлении. — И вот еще, держи.

Юноша протянул маленький тканевый мешочек с драхмами.

— Спасибо тебе, — я улыбнулась и, положив монетки в рюкзак, пошла по обочине.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я думала, что все возможные пути для меня отрезаны, но вот один из них. Дорога, ведущая в будущее. Что ждет меня в конце? Не знаю, но я не стану пешкой Богини Земли. Она наделила меня силой, и я воспользуюсь ей, чтобы защитить себя.

— Джон! — я обернулась.

Полубог остановился у самой кромки леса и посмотрел на меня.

— Скажи им всем, что я просто хочу жить.