Самый сложный план (джен)

Хорошая новость — противник только что потерял корабль-носитель и с полтысячи истребителей, а имперский флот практически не понёс урона — не считать же таковым одну эскадрилью. Плохая новость — силами противника всё ещё управляет форсъюзер, вероятно джедай — а они только что лишились единственного на весь флот одарённого бойца. Как бы Аккорд ни относился к Вейдеру лично, он всегда безоговорочно признавал его ценность — после истребления джедаев мастеров Силы сравнимого уровня в Галактике просто не осталось. В этом отношении Тёмный Лорд напоминал Лунга с Земли Бет. В мирное время ты готов лично прикончить этого неконтролируемого психа. Но стоит объявиться поблизости Губителю — и ты готов душу продать, чтобы парень с такими возможностями был на твоей стороне. О том, что к самому Аккорду многие относились так же двойственно, он предпочёл не вспоминать.

Оставалась, правда некоторая надежда, что джедай мог и сам погибнуть на том же корабле. В этом случае шансы уравнивались — люди против людей, пушки против пушек, тактика против тактики, без всяких сверхъестественных трюков. Но мало кто верил, что им так повезло. Не дурак же этот джедай — лезть в собственную ловушку! Впрочем, обсуждали эту новость в основном те, кому больше нечем было заняться. Аккорд в их число не входил — он был, пожалуй, самым занятым человеком на станции. Полторы тысячи вражеских истребителей завершили торможение в мегаметре от станции и начали расстреливать энерготорпедами минное поле, с такой любовью подготовленное Аккордом. Не забывая при этом постреливать и по взлетающим с «Венаторов» СИД-истребителям. Ещё полторы тысячи были на подходе.

— Что они сделают, когда накопят достаточно сил? — напряжённо спросил Джерджеррод.

— Попытаются проскочить на максимальной скорости сквозь наши опорные кольца, и запустить торпеды с базз-дроидами, — без сомнений ответил Аккорд.

Ввязываться в догфайт с лучшими пилотами Империи «стервятникам» не с руки. Для этого нужно как минимум шестикратное преимущество, а их всего втрое больше, даже после прибытия второй группы. А вот обойти защитников, пользуясь преимуществом в реакции, и на полном ходу атаковать Объект, не имеющий пока сплошной защиты — это самая подходящая задача для машин.

— Не забывайте, они могут нести и ударные ракеты вместо базз-дроидов, — проворчал Кренник.

— Могут, конечно, — пожал плечами Аккорд. — Но это было бы для нас выгодно, так что я сомневаюсь, что нам сделают такое одолжение.

— Выгодно?! Одна ракета, попав в реактор с кайбер-кристаллами, может…

— Я прекрасно знаю, что она может, директор! Но в реактор они не попадут, даже если все ударят в одно место — его защита уже достаточна для этого. То, что вам кажется дырами в корпусе реактора, прикрыто энергетическими щитами, и наоборот — где щитов пока нет, там уже достаточно прочная броня. Несколько залпов тяжёлого корабля ещё могли бы их пробить, до запроектированной толщины там далеко. Но ничто из того, что унесёт истребитель. А вот единственный дроид-диверсант, добравшийся до систем управления реактором, вполне может устроить тут увеличенную версию того, что случилось с Лордом Вейдером. Не сразу, конечно, ему понадобится много часов, может даже дней, чтобы найти уязвимые точки Объекта — но в итоге эти маленькие машины наносят максимальный ущерб на единицу бомбового веса.

— Возможно, и что вы, в таком случае, намерены против них делать? Или у вас где-то спрятаны несколько десятков тысяч дроидов-охотников?

— Охотники дают лишь вероятностную защиту, — отмахнулся Аккорд. — Со временем они, конечно, выловят большинство диверсантов, но для неприемлемого ущерба достаточно и одного. А главное, не факт, что они сделают это вовремя.

— Тогда ЧТО, ситх вас возьми, вы намерены делать?

— То, что необходимо. Если я решу, что вам нужно знать больше, Кренник, я вас проинформирую.

Он не стал тратить драгоценные секунды, чтобы полюбоваться тем, как перекосило Орсона. Посмотрит на это потом, в записи.

Система подвесных турболазеров Объекта могла уничтожить любое разумное количество нападавших на любой разумной скорости. Но три тысячи машин на скорости в двести километров в секунду — это далеко за пределами «разумных» цифр. Только дроиды с их мгновенной реакцией могли себе позволить такое. Не все, правда, попали внутрь кольца — некоторые столкнулись с конструкциями Объекта и мгновенно испарились, но для громадной стройки ущерб был невелик — несколько сотен тысяч тонн покореженного металла, это полдня работы, исправляется в текущем порядке.

Разумеется, базз-дроиды не могли бы состыковаться с целью на такой скорости, но несущие их ракеты обладали достаточной дельтой, чтобы после запуска полностью затормозиться, описать петлю и вернуться к цели.

Маленькие шарики были сложными мишенями даже для истребителя, а уж о том, чтобы сбить их турболазерным огнём, смешно было даже говорить. Их можно было отшвырнуть полем дефлекторного щита, но дыры в защите Объекта были слишком велики. Аккорд физически не успел бы установить сплошное поле, прикрывающее всю конструкцию, за то время, что ему оставили на переход к Скарифу. Никто бы не успел.

То же самое касалось и броневых листов, слишком толстых, чтобы базз-дроиды смогли прорезать их до исчерпания энергии. Конструкцию в процессе строительства целиком не закроешь в принципе.

И невозможно заранее сказать, где именно маленькие диверсанты решат пробираться внутрь станции. Проходов для них слишком много, а несущие их ракеты не имеют конкретной цели — они попадают в случайные места, и направляются к ближайшему отверстию.

Но когда первые дроиды-пильщики касаются обшивки и цепляются за неё маленькими лапками, щиты Объекта дружно отключаются и бомбардировщики Империи выпускают собственный залп. Да, по своим же собственным конструкциям. Тоже тысячи ракет. Только внутри не хитроумные машинки, а честные протонные боеголовки. Только с предварительно откачанным нергоном-14.

Что превратило их в банальные старомодные ядерные бомбы.

Нергон-14, взрывчатое вещество, используемое при изготовлении протонных торпед и бомб — ещё одна разновидность холодной гиперматерии. В отличие от той же тибанны, он при переходе в «горячую» форму почти не выделяет собственной энергии, реакция его испарения эндотермична — поэтому боеголовку приходится «бустировать» компактным термоядерным зарядом. Но в отличие от банальной термоядерной бомбы, которая выдаёт энергию взрыва в виде гамма-излучения, нергон-14 обеспечивает куда более интересный поражающий фактор — волна релятивистских протонов! Электростатическое отталкивание, которое так сильно мешает сделать протонное пучковое оружие, здесь не мешает, наоборот, разгоняет их ещё больше — они ведь и так разлетаются по сфере.

Как протоны, так и гамма-лучи обладают огромной проникающей способностью, а также эффективно убивают живых существ и выводят из строя электронику. Но кванты электромагнитного излучения выделяют больше всего энергии на поверхности цели, а чем глубже — тем поражающий эффект слабее. Протоны же производят максимальную ионизацию именно в глубине, когда несколько затормозятся. Очень эффективно, когда ваша цель — тяжело бронированный корабль.

И не очень эффективно, когда вы стреляете по маленьким механизмам на поверхности этого корабля.

Получив зашкаливающую дозу гамма-радиации, бронелисты Объекта раскалились добела, потеряли несколько миллиметров толщины за счёт абляции, но в целом устояли. А вот маленьким базз-дроидам, с их большой поверхностью тела и тонкой бронёй, повезло куда меньше. Около четверти оказавшихся рядом с местами взрыва просто испарились, остальные мгновенно «умерли» от выгорания всей электроники.

Тех немногих, что уцелели, спрятавшись в складках местности, нашли дроиды-охотники — раньше, чем ошеломлённые пильщики успели проникнуть внутрь станции. Аккорд указал им наилучшую стратегию поиска, основываясь на своём знании геометрии местности и точек подрыва торпед.

Истребители, описав петлю, вернулись на базовые корабли. Так как общие потери нападавших (от эскадрильи Вейдера, от промахов при атаке, от встречного огня турболазеров Объекта) составили около восьмисот машин — им требовалось где-то разместить ещё семь сотен с погибшего «Барышника». Но дроиды-стервятники не зря назывались «дроидами с изменяемой геометрией» — «лишние» машины просто перешли в наземный режим и поцеплялись к обшивке союзных кораблей снаружи. Бесценная с тактической точки зрения возможность.

Несколько минут томительного ожидания. Аккорд в своём воображении прямо-таки слышал дискуссию, идущую между капитанами мятежников. Они нанесли врагу куда больше урона, чем могли рассчитывать, уничтожив самого Вейдера, и понеся весьма скромные потери. С другой стороны, цель, ради которой они сюда прилетели, осталась нетронутой. С третьей стороны, эта цель показала, что неплохо защищена, с налёту её не возьмёшь — не лучше ли отступить сейчас, сохранив все силы, и потом вернуться с лучшим вооружением? С четвёртой — а будет ли у них когда-нибудь это лучшее вооружение и такой прекрасный шанс застать противника «со спущенными штанами»? Укреплённую систему такими малыми силами не возьмёшь!

Аналогичная дискуссия разворачивалась и на борту имперских кораблей. Только шёпотом, потому что после исчезновения и вероятной гибели Вейдера не осталось никого с достаточными полномочиями, чтобы оспорить приказы Таркина. Даже вечно язвительный Кренник притих. Губернатор сказал ждать — значит ждём. Но почему? Самое время развить преимущество и послать флот добить мятежников!

Наконец противник пришёл к компромиссному решению — перезаправив и перевооружив «стервятников» (наверняка на этот раз ракеты с обычными зарядами вместо базз-дроидов), он послал их на второй заход — той же численностью, 250 эскадрилий. Но крупные корабли прыгать не стали. Зато «Предусмотрительности» выпустили огромный рой противокорабельных торпед, вокруг которых истребители выстроились в защитный ордер, чтобы довести их до цели. Если все эти заряды врежутся в ядро Объекта, его защита не выстоит.

Замысел был понятен — если и эта атака провалится, они отступят, ограничив потери в основном автоматикой (250 живых пилотов не в счёт). Если имперцы прыгнут к ним — они отступят чуть раньше. Если же атака будет успешна — они пошлют оставшиеся силы развить и закрепить наступление, и возможно, даже прыгнут к Объекту сами, несмотря на риск столкновения с его флотом защиты.

Всё вполне гармонично и сбалансировано. Аккорд сам бы поступил точно так же на месте мятежников (другое дело, что истребители под его командованием получили бы более сложные инструкции). И конечно же, он знал, чем им ответить.

— Включить помехопостановщики на полную мощность, — скомандовал Аккорд. Пространство вокруг Объекта утонуло в пузыре раздутого дефлекторного щита — слишком слабого, чтобы отразить какую-либо материальную угрозу, но отражающего все радиоволны. А излучатели гиперматерии создали тысячи фальшивых тепловых источников в разных местах.

Это само по себе ровным счётом ничего не значило. Пилоты в этой галактике давным-давно привыкли полагаться не на приборы, а на собственные глаза. И дроиды, и ракеты, и торпеды — все «глаза» — системы распознавания визуальных образов. Да, конечно, их дальность была несравнима с радарами, не говоря уж о тепловых сенсорах. Но только не в ситуации, когда цель — два обруча размером с небольшую луну. Мимо этого монстра и на глазок не промахнёшься.

Торпеды мятежников, естественно, не тормозили — они шли на полной скорости, потому что так легче проскочить зону ПРО. Дроиды-истребители вынуждены были сохранять ту же скорость, чтобы держаться с ними вровень. Ничего, для электронных рефлексов это терпимо, нужно только следовать заранее прописанному полётному плану, потому что случись что непредсказуемое — придумать выход они уже не успеют.

А вот живые пилоты, координаторы операции, хотя скорость сохраняли не меньшую, начали забирать вверх, вниз, вправо и влево. Идти сквозь кольца станции на такой скорости они не рисковали, для этого потребовалось бы полностью довериться автопилоту. Они намеревались обогнуть её с разных сторон.

Молодцы, пусть огибают…

В зоне помех вспыхнули многочисленные огоньки. Опознав по спектру ионные двигатели и просчитав, что неизвестные тела идут курсом пересечения, как истребители, так и торпеды вильнули в сторону, уходя от столкновения. Истребители также открыли огонь из бластеров и выпустили торпеды, надеясь расчистить себе путь. Некоторые даже попали… только это их не спасло.

Эти защитные устройства Аккорд назвал «мины-метеоры». Представляли они собой полый шар из кваданиевой стали сантиметров двадцати в диаметре, с четырьмя крестообразно расположенными дюзами ионных двигателей, маленьким резервуаром топлива и устройством управления (простенький микропроцессор и коммуникатор). Больше в них ничего не было. Вес каждого устройства составлял около четырёх килограммов.

20106 таких устройств были расположены формацией в виде плоского диска с шагом примерно в километр — между Объектом и атакующим флотом, так что построение полностью перекрывало профиль станции. Благодаря крестообразным двигателям они могли, не поворачиваясь, произвольно сдвигаться в этой плоскости. Ускорение у мины-метеора было около 5000g, что нормально для большинства истребителей… только у истребителей такова тяга ГЛАВНЫХ двигателей, по оси корабля. Маневровые дают значительно меньше. Поэтому чтобы хоть сравниться с ними в поперечной подвижности (не говоря уж о том, чтобы обогнать), дроиду-стервятнику пришлось бы развернуться к Объекту бортом и дать полную тягу. Но на это куцых воробьиных умишек машин Федерации просто не хватало. Они пытались вилять, но при этом оставаться на курсе и вести огонь. Естественно, управляемые компьютером мины-метеоры легко парировали каждый их манёвр, постоянно оставаясь точно на курсе пересечения. На расстоянии в несколько сотен километров запаздывание радиосигнала составляет две миллисекунды — достаточно для управления почти в реальном времени.

Да, некоторые из них были сбиты. Но как только передняя мина получала бластерный заряд или энерготорпеду, выяснялось, что за ней, как за щитом, на расстоянии сотни метров прячется ещё одна такая же, повторяя все её манёвры. А за той — третья. В общем, их там было в среднем по пять штук в очереди (местами меньше, местами больше, точное число Аккорд определял, высчитывая вероятности с помощью шарда). Произвести ПЯТЬ удачных выстрелов подряд по столь мелким и маневренным мишеням ни один «стервятник» не смог.

Они столкнулись. Взрывчатых зарядов в минах-метеорах не было, если не считать остатков тибанны в баках. Но какое это, собственно, имело значение, когда кинетическая энергия столкновения на скорости в шестьсот километров в секунду составляла порядка 170 килотонн?! Бедные «стервятники» просто испарились от такого близкого знакомства.

Торпеды, имеющие собственные дефлекторные щиты, выдержали первое попадание, но щиты потеряли. Полностью. И вторая мина в цепочке развалила каждую из них от носа до кормы, заполнив космос ослепительными фейерверками. Ни одна не достигла Объекта.

Живые пилоты ошарашенно посмотрели на эти вспышки, в считанные мгновения уничтожившие их громадное авиакрыло, и поспешно развернулись обратно к кораблям-носителям. Машины «Венаторов» погнались за ними, но как-то лениво, без огонька — больше половины лётчиков матежников смогло достичь базовых кораблей и уйти в гиперпространство.

— Вы с ума сошли, Таркин? — у Кренника эта фраза уже была всё равно, что «здравствуйте». — Хорошо, ваш план с выжиданием в обороне сработал, хотя это скорее везение…

— Мой опыт говорит, что не существует такой вещи, как везение, — вставил Аккорд.

— Но что нам мешает теперь добить их флот?!

— Во-первых, то, что у них по-прежнему остаётся почти четыре тысячи истребителей.

— Разве не вы только что показали, что можете их легко уничтожить?

— Могу, когда они пытаются пройти сквозь наши порядки на четвёртой космической скорости. Мины-метеоры — это не супероружие, Кренник, это специфическая защита для специфических обстоятельств. Мы можем проломиться сквозь их оборонительные порядки грубой силой, это превосходство в численности уже не фатально, как было в начале боя. Но я не собираюсь нести ненужные потери ради ваших амбиций.

— По-вашему, уничтожение мятежников, убивших Лорда Вейдера — это «мои амбиции»?

— Безусловно. Ради того, чтобы нанести небольшой вред сейчас, вы отказываетесь от возможности полностью уничтожить эту группировку позже.

— Каким это образом? Они же сейчас сбегут!

— Уже сбежали, пока вы тут скандалили, Кренник. Только что их флот перешёл в гиперпространство… увозя с собой мои гиперпространственные маяки. По сигналу которых мы сможем выйти на их базу или базы. В которые немедленно вцепится наша доблестная разведка. Выяснить, кто был заказчиком и кто — спонсором этой операции, и только после этого наносить удар по ключевым структурам.

Отключив связь, Аккорд потёр пальцами виски. Кто бы мог подумать, что быть гранд-моффом Таркином так трудно? Уилхуфф был совершенно неподходящим носителем для его шарда. Да, неведомый заказчик перенёс в голову гранд-моффа не только память Аккорда, но и его Corona Pollentia. Но он то ли не смог, то ли не посчитал нужным перенести многочисленные изменения в характере Аккорда, вызванные многолетним сотрудничеством с шардом. Вместо того, чтобы удовлетворять все капризы инопланетной машины, Таркин видел в ней просто инструмент для реализации собственных амбиций. Он принимал те предложения шарда, которые его устраивали, и отсекал все прочие.

Да, первоначальная идея мин-метеоров принадлежала Аккорду. Но шард предложил её в гораздо более сложном варианте, с двумя десятками разновидностей мин, со сложной пространственной структурой их размещения, с ложными мишенями, с распределённым сетевым управлением… Безусловно, такая защита была бы совершеннее, с абстрактной точки зрения — она могла одинаково эффективно отразить как небольшую эскадрилью на любой скорости, так и целый Звёздный Разрушитель. Вот только защитники Объекта ничего подобного просто не успели бы построить! Таркин безжалостно отсёк все лишние, на его взгляд, ухищрения, заставил шард просчитать наиболее вероятный характер атаки и заказал геонозианцам быструю, дешёвую защиту конкретно от этих действий.

Сейчас это сработало, но Аккорд помнил судьбу Лиита и совершенно не хотел её разделить. Нельзя дрессировать сверхразумное существо, как собаку!

Можно, невозмутимо ответила память Таркина. Я много имел дело с животными, я знаю, о чём говорю. Эти ваши шарды и есть животные. Очень умные, но не разумные. У них есть фундаментальные инстинкты — провоцировать конфликт и самосовершенствоваться. Пока я даю им то и другое в избытке, они не выйдут из-под контроля. Личные заскоки твоего конкретного шарда — а усложнение всего подряд к ним относится — второстепенны в сравнении с общей целью всей стаи. Иначе они бы давным-давно перессорились и не дожили до твоей планеты.

Почему же тогда у нас голова болит, если это второстепенно, ехидно поинтересовался Аккорд.

Потому что головная боль — тоже второстепенный эффект. Зверь рычит, огрызается на дрессировщика, но не прыгнет, чтобы перегрызть ему глотку.

Возможно, но такая мелкая тварь, как Таркин, не переживёт и слабенького укуса этого зверя.

Эффект Мантона, друг мой, эффект Мантона. На этом звере очень прочный ошейник и очень крепкая цепь, не дающая им нанести даже слабый укус. Шарды не могут причинить вред своим носителям. Ваш Лиит нарушал ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ принципы работы для ВСЕХ паралюдей — естественно, ошейник на звере ослаб и у Технаря оказалась кишка тонка с ним тягаться. А я общие правила соблюдаю, поэтому он только и может, что перегружать меня информацией. А я могу слать его лишние рапорты к ситхам — в затыкании слишком болтливых бюрократов у меня тоже большой опыт. На вашей Земле Бет я бы просто не получил такого шарда — ко мне бы прицепилось естественным путём что-то другое, шард Выверта, например — вот с ним бы я не совладал, пришлось бы идти на компромисс, а я ненавижу это делать. Но раз уж кто-то прицепил его ко мне искусственно — ему придётся терпеть более умелого наездника, чем он привык.

А достаточно ли мы рискуем, чтобы соблюдать хотя бы общие правила?

Достаточно. Если бы мины-метеоры не сработали, нас бы уже собирали по всему облаку Оорта.

Этот конфликт произошёл по не зависящей от нас причине. Мы только защищались. Парачеловек должен сам, умышленно ставить себя в ситуации, где он выживет только благодаря применению своей силы.

Что ж, такие риски я ему тоже обеспечу. И уже обеспечивал, кстати — когда ставил на кон всё состояние клана Таркинов в биржевой игре. И когда принял условия Вейдера относительно перемещения на Скариф. Но это не будет последний такой опыт. Работа губернатора сверхсектора достаточно опасна.

К тому моменту, как развёртка новой строительной базы на Скарифе была завершена, поступили два зашифрованных сообщения с разных концов Галактики. По иронии судьбы, оба были в определённой степени связаны с потомством.

Леди Таласса Таркин родила ему сына — полностью здорового мальчика. С родами возникли некоторые проблемы — всё же возраст уже сказывался. Но Аккорд заблаговременно нанял для сопровождения беременности лучших врачей-акушеров Галактики и заказал лучшее доступное оборудование, так что всё разрешилось благополучно для матери и ребёнка. Он пообещал навестить их в ближайшее время.

А на планете Белкадан в секторе Далонбиан во Внешнем Кольце была развёрнута полноценная база клоноделов с цилиндрами Спаарти и квалифицированным каминоанским персоналом.

— И всё-таки, мне кажется, вы ошиблись адресом, — покачал головой некто, известный на Корусканте под именем Вандолае, а также по всей Галактике под сотней других имён. — Я всего лишь мирный антрополог, не солдат, не шпион и не охотник за головами.

— Мирный антрополог из народа ши-идо, — уточнил Аккорд, — а это кое-что значит.

— Ну, тот факт, что вы смогли меня вычислить, показывает, что я не такой уж хороший лицедел.

— По меркам вашего народа, возможно, да, но по меркам остальной Галактики — вы гений мимикрии. Те же клаудиты, к примеру, хотя более известны, вам даже в подмастерья не годятся. А насчёт того, как я вас вычислил, можете не переживать — у меня свои способы, и они не имеют никакого отношения к вашему актёрскому мастерству. На мой взгляд дилетанта оно безупречно.

— Не стану отрицать, в этом отношении природа одарила нас больше, чем всех остальных известных метаморфов. Но клаудиты имеют более авантюрный склад ума, и как следствие, гораздо чаще делают карьеру в криминальном мире или в спецслужбах. Мой же народ преимущественно миролюбив, что бы ни говорили в страшных сказках об оборотнях. Нет, среди нас тоже встречаются любители острых ощущений, но их процент никогда не был велик. Подавляющее большинство ши-идо, и я в том числе, предпочтёт скорее сбежать от опасности, чем противостоять ей с помощью насилия. Вряд ли из разумного с такими наклонностями получится хороший инструктор для солдат-клонов. Я, конечно, могу принять облик Джанго Фетта, но это не наделит меня сердцем мандалорца.

— Дело в том, господин Вандолае, что у этой партии клонов прототипом был отнюдь не Джанго Фетт. И главная проблема тут не в слове «солдаты», а в слове «клоны». У нас найдётся кому учить стрелять и пилотировать. Но только квалифицированный ксенолог-метаморф сможет научить их быть самими собой.

— Вы серьёзно?! — глаза Галена Эрсо стали совсем квадратными. Он думал, что в имперской военной машине его ничего удивить не может. Сильно ошибся.

— Более чем. Не будь я серьёзен, не обратился бы к вам сам. Послал бы какого-нибудь мелкого провокатора.

— А вы понимаете, что будет, если я сообщу об этом вашем предложении куда следует?

— Разве что сильно расстроится Кренник. Моя интрига направлена на пользу Империи, а не во вред ей. Да, я использую не совсем обычные методы, и не всех в них посвящаю. Но человек моего статуса может себе позволить подобные игры — это, Гален, называется «специальные операции».

— Но ведь ни Император, ни Великий Визирь об этой вашей «специальной операции» не знают?

— Нет. Но я и не обязан им докладывать о каждом своём шаге. Их интересует результат — и они его получат. Победителей не судят.

— Но с чего вы взяли, что я дам вам этот результат?

— С того, Гален, что для вас это последний шанс вернуться к жене и дочери. Галактику вы своим сопротивлением не спасёте. Объект будет построен в любом случае — несмотря на вашу… хм, забавную теорию относительно «вентиляционного прохода».

— Это не теория, Таркин! Это факт!

— Друг мой, вы всегда были никудышным лжецом, это даже в вашем досье от Кренника написано. Ваше «доказательство» необходимости контакта с открытым вакуумом — остроумный математический трюк, но и только. Вам следовало проделать его с суперлазером — он будет построен ещё не скоро, с ним много непонятного, и нам приходится вам доверять. Но реактор Объекта работает уже несколько лет, и у нас была возможность независимо выяснить, какими свойствами он обладает. Я поставил серию экспериментов — втайне, разумеется — и выяснил, что при определённых условиях он прекрасно работает и в полностью закрытой оболочке.

Товарищ Гален, вы большой ученый,

У вас оклад, паек, научный стаж.

Империя взирает удрученно

На этот идиотский саботаж.

На ваши темы не жалели денег,

Не расстреляли даже за провал,

Супруге вашей сам директор Кренник

Путевку в санаторий выбивал —

Ну да, в лечебно-трудовой на Хоте,

Зато бесплатно и на целый год,

Чтоб вы могли подумать о работе,

От повседневных отрешась забот.

Чтоб чертежи спокойно брали на дом,

Не прерываясь даже на обед,

Чтоб поскорей имперский мирный атом

В галактику принес тепло и свет.

Борьбы за мир без жертвы не бывает —

Взрываются планеты и горят,

И Вейдер каждый раз переживает,

Волнуется и душит всех подряд!

Мы свой нелегкий крест несем задаром,

А если подустанем иногда,

то после обработки скипидаром

Растет производительность труда.

Оставьте пацифистские терзанья,

Долой интеллигентское нытье!

Вам, что ли, не понравилось названье?

Дабожежмой, придумайте свое!

Мы эту штуку так и так достроим,

Но стоит ли заигрывать с судьбой?

Когда страна прикажет быть героем,

Героем здесь становится любой!

— Хорошо, — сказал Эрсо спустя два дня.— Вы победили, Таркин. Вы получите моего клона и мою память, и даже моё сотрудничество в его обучении. Но не раньше, чем я смогу увидеть свою жену и дочь.

— Джин вы увидите уже через три дня. С Лирой будет несколько сложнее — она не у меня, а у Кренника.

— Мне плевать, сложнее или проще. Вы обещали — выполняйте. До этого я и пальцем для вас не шевельну. Кстати, не забывайте, что клон с моей памятью будет разделять и мои ценности. И убедить его сотрудничать будет ничуть не легче, чем меня.

— Ну, вас-то убедить было не так трудно, как вам кажется, Эрсо. Почему вы думаете, что с ним будет сложнее?

— Потому что меня вы шантажировали жизнями Джин и Лиры. С ним у вас такого козыря не будет, если вы выполните обещание.

— Поверьте, Гален, у вашего клона будет мотив получше.

Клоны не наследуют связь с шардом от оригиналов. Чтобы копия по умолчанию была парачеловеком, нужен гений Костепилки и Бласто — или сверхспособности Ехидны. Клоделы Камино, при всём их искусстве, до биоТехнарей явно не дотягивали. Но клонов легко спровоцировать на триггер — даже легче, чем паралюдей второго поколения. Наличие соответствующего генокода не означает, что шард подсоединится к тебе сразу же — но означает, что он будет следить за тобой очень внимательно. Наличие оттиска памяти ещё больше повышает эту вероятность. Нужен лишь толчок. Достаточно небольшого стресса.

Как организовать подобный стресс самому себе — Аккорд знал. Проблема в том, что клон Таркина не будет клоном Аккорда. Corona Pollentia в мозгу гранд-моффа является искусственной, насильно присоединённой структурой. Как у паралюдей Котла. У шарда Аккорда не больше поводов следить за этим клоном, чем за всеми прочими людьми на станции. Поэтому от заманчивой мысли создать собственного двойника и посадить на станцию, чтобы иметь доступ к шарду круглосуточно и круглогодично, придётся отказаться. Как минимум на время, если не навсегда.

Зато гений Галена Эрсо будет в его полном распоряжении. Организовать ему триггер каминоанские психологи смогут, на это у них таланта хватит.

Потому что не был Гален никаким гениальным учёным, в обычном смысле.

Обычному учёному можно найти замену. Да, выдающиеся умы встречаются редко… но в Галактике чёртовых сто квадриллионов населения! Кренник с его ресурсами десять раз успел бы подобрать кого-то с теми же талантами в кристаллографии, но без пацифистских закидонов Эрсо. Образовательная база у Галена ровно та же самая, что у других учёных на Объекте. Но все они его не то, что обогнать — они повторить за ним не могут!

А вот у Технарей это вполне обычная ситуация.

Поэтому, едва получив доступ к медицинским данным Галена Эрсо, Аккорд в первую очередь проверил его состав крови и структуру мозга. Уровень мидихлориан оказался вполне обычным, даже чуть ниже среднего для людей.

Зато в мозгу Эрсо присутствовал вполне узнаваемый контур «короны».