Отель «Очаг» (гет)

Зачарованные гирлянды под потолком никак не хотели выстраиваться ровными рядами. Гвен, стоя на хлипкой табуретке, в очередной раз взмахнула палочкой — и всё повалилось на пол.

— Попробуй «Ордо Рерум», — снизу привычный всезнающий тон.

Алан Гилл. Мозг компании. Разгадывал загадки башни Когтеврана в обмен на сладости на протяжении семи лет. Правда, на старших курсах стал разборчивее — если не придирчивее — и начал требовать исключительно сахарные перья в качестве оплаты. Парень до смешного постоянный, поэтому вкусы у него до сих пор не изменились: как гастрономические, так и романтические. В перерывах между назиданиями Алан украдкой бросал восхищённые взгляды на Дэйзи Босуорт в новенькой голубой мантии.

— Снова косишь влево, Гвен, — заметил он с важным видом.

— Не умничай, Ал. Продолжай, дорогая, — распорядилась Дэйзи.

Аккуратная и миниатюрная, Дэйзи поначалу производит впечатление человека, который и мухи не обидит. Впрочем, лучше этого не проверять. Лукас в шутку прозвал её Громовещателем за поразительную вспыльчивость и неподражаемую голосистость.

— Теперь ровно, — объявила Дэйзи. — Лукас, как тебе? Лукас!

Тот заинтересованно поглядывал в сторону буфета. Там, на почётном месте, стоял аппетитный шоколадный пирог.

— Сойдёт, — Лукасу было всё равно, лишь бы его не напрягали по пустякам. Полная противоположность Алана. На том и сошлись.

— Стеббинс как всегда! — вскинулась Дэйзи.

Эти двое уживались как кошка с собакой, а об их размолвках обычно знала вся пуффендуйская гостиная. Гвен же с Аланом предпочитали отмалчиваться, прекрасно зная, что пламя этих ссор утихнет через полчаса, и всё вернётся на круги своя.

Дружба продолжалась, и всё же Дэйзи неоднократно намекала подруге, что Лукас — мягко говоря, не лучшая партия. Дело в том, что два чистокровных семейства — Фоули и Стеббинсы — изначально признали друг в друге достойное продолжение рода. Однако Дэйзи упрямо пророчила этому союзу смертельную скуку и тотальную несовместимость.

— Не суди по себе, — с улыбкой отвечала Гвен. — Мы с ним вполне находим общий язык.

— Сдался тебе этот глизень! — яростно шептала та. — Он на несчастный пирог смотрит живее, чем на тебя.

— Выбирать не приходится, — усмехнулась Гвен, внутренне соглашаясь с подругой.

Между ними никогда не было особых чувств. Будто пожилая пара, за всю жизнь друг друга повидавшая. Они просто знали, что однажды поженятся, и принимали это как должное. А до тех пор не спешили переступать черту и обозначать свои отношения.

Гвен уставилась на Лукаса, прислушиваясь к собственному сердцу. Высокий, подтянутый, отпущенные медные волосы. Слегка безвольный подбородок, но глаза красивые, янтарные. А взгляд спокойный или, может… потухший.

Из размышлений Гвен вывел грохот — это Сандор водрузил старый граммофон на столик. Бонни заботливо порхала вокруг, что заставляло сурового смотрителя то и дело розоветь, как редиска.

Из металлического цветка грянул фальшивый оркестр. Люстра осыпала золотым светом толпу, что собралась в холле. Гости оживлённо переговаривались. Здесь были Дорис и Бекки, Сандор и Бонни, даже Биффу позволили присутствовать. Призрак играл в уголке подальше от миссис Марриотт. Управляющая критично осмотрела провисшую гирлянду и поманила Гвен:

— Разберись, — скомандовала она.

Гвен торопливо взобралась на табуретку, как вдруг земля ушла из-под ног.

— Поймал! — тёплое дыхание Лукаса в макушку. — Уже успела приложиться к пуншу?

Гвен развернулась в крепких объятиях, когда хватка резко ослабилась. Лукас отшатнулся, судорожно хватая воздух. Гвен непонимающе застыла, в немой поддержке протягивая руки, а тот схватился за грудь и опёрся о стену. Она растерялась, а Лукас закашлялся так, что вот-вот раздерёт себе лёгкие. Гвен бросилась к нему, чтобы похлопать по спине, но тот вдруг замер и выдохнул.

— Лу!

— Порядок, — отмахнулся он, тяжело дыша.

Кучка зевак, наблюдавших за этим зрелищем, разочарованно рассыпалась.

— Что это было? — севшим голосом выговорила Гвен.

— Я будто проглотил раскалённые угли, — ответил Лукас ей в тон.

* * *

«Могу сделать человеку больно, если захочу», — зря Том тогда проговорился об этом Дамблдору.

В глазах рябило от красной мишуры, слух разъедало дребезжание граммофона. О, сегодня ему не дадут отдохнуть после работы. Ещё этот клоун Стеббинс. Быстро же ты, Фоули, нашла себе партнёра для танцев.

Горячий яд разлился по венам, к лицу прилипла дьявольская гримаса. Жалкие создания, однажды он сотрёт их всех в порошок. Щелчок замка, и Том крепче сжал палочку. Он нуждался в разрядке.

— Что я вижу! — возликовало зеркало. — Неужто вы, юноша, способны на ре…

— Бомбардо! — он так давно об этом мечтал.

— ЙА-А-А! — зеркало треснуло и завизжало, как десяток взрослых мандрагор, но спустя пару секунд стихло и заметно потемнело.

Со стен посыпалась штукатурка. В изломанном отражении явилось жуткое лицо — чужое лицо. А может, самое его настоящее.

Том вылетел из комнаты, рваным жестом запечатывая дверь. Заточённые эмоции давали о себе знать, и он больше не желал держать их в темницах разума. Он с размаху швырнул заклятие в настенный канделябр, который с оглушительным звоном рухнул вниз. Взмахом палочки он бездумно вспорол деревянный пол, когда волосы огладил прохладный, успокаивающий сквозняк.

Том помедлил, но всё же двинулся к полоске красного света, что отпечаталась на узких ступенях. Железная дверь скрипнула. Он ступил на бетонную площадку, укрытую тонким слоем розоватого снега, и втянул морозный воздух.

Полз закат, раздирая алыми лапами небо. Ниже чернел Лондон, прогоняя с улицы надоедливых людей. Если бы кто-то из прохожих случайно поднял взгляд, то заметил бы одинокий силуэт, по неведомой причине оказавшийся на крыше старого здания.

* * *

Гвен встретила заинтригованный взгляд подоспевшей подруги. Дэйзи всегда так выглядела, когда узнавала что-нибудь достойное обсуждения или осуждения:

— Я только что видела Тома Реддла, который трансгрессировал к лестнице. Ты не говорила, что он живёт у вас!

— Забыла рассказать.

Не то чтобы забыла… Гвен обернулась туда, где уже никого не было.

— Вы общаетесь? — понизив тон, спросила Дэйзи.

— Нет, — выдавила Гвен.

— Странный он. Какой-то фарфоровый. И этот вечно пустой взгляд.

— Пустой?

Какой угодно, только не пустой.

— Я ещё на церемонии это заметила, — призналась Дэйзи.

Гвен хорошо помнила, как в тот день сияло солнце. Приветственный свет озарял столы сквозь высокие окна Большого зала. Несмотря на минувший траур по бедной Миртл Уоррен, замок вздохнул с облегчением: виновник обнаружен и наказан, а чудовище уничтожено.

Ознаменовав минутой молчания трагичную смерть девочки, все приступили к более приятной части — награждению. Несмотря на то, что Пуффендую опять не удалось выиграть состязания факультетов, все были счастливы присудить Тому награду, отдать ему лавры.

Неожиданно повзрослевший, он сдержанно кивнул и даже не улыбнулся. Любому бы это вскружило голову, только не Реддлу. Гвен крикнула тогда что-то ободряющее вместе со всеми, но встретила в ответ пронизывающий взгляд. Какой угодно, только не пустой.

Приглушённый треск бьющегося стекла. Нечеловеческий визг, безошибочно узнаваемый.

— Мерлин, что там происходит, — ахнула Дэйзи.

Сандор вскочил с места, но Гвен поспешила преградить ему путь:

— Мистер Молнар, позвольте я…

— Это он! Я говорить вам! — зарычал Сандор, который только этого и ждал.

«Конфундо», — шепнула Гвен и заговорила так, чтобы её услышали окружающие:

— Вы были правы, Сандор. Не стоило оставлять дверь на крышу открытой, — отчётливо и громко. — Ужасный сквозняк наверняка разбил там окна, я это исправлю.

Смотритель в замешательстве почесал затылок, а Гвен, не теряя времени, растворилась в толпе. Нельзя допустить, чтобы эти двое устроили дуэль, а зеркало… Что ж, вряд ли его теперь можно починить.

Воздух на четвёртом этаже дрожал, точно наэлектризованный. Шрамы на полу вели к распахнутой настежь железной двери, и Гвен проследовала туда, не останавливаясь. Цепочка следов на снежном покрове тянулась к неподвижной тёмной фигуре. Раскалённая лава залила небеса, и Гвен, словно в трансе, шаг за шагом двигалась вперёд. Том не оборачивался, хотя скрипящий снег и нашептал ему, что уединение нарушено. Она остановилась рядом, и слова сами собой пришли в голову:

— Здесь видно, как с хищным голодом

Закат в переулки въелся,

Здесь слышно, как шепчется с городом

Уставшая красная Темза.

Реддл молчал, казалось, удерживаясь от любых слов, но когда Гвен это останавливало?

— Я написала это, когда впервые здесь оказалась. Хотя «уставшая Темза» — звучит не слишком правдоподобно, не находишь?

— Что ты тут делаешь? — он, наконец, обернулся.

— Пришла на звуки разрушения, — невозмутимо ответила та.

— В таком случае, где твой хвалёный смотритель?

— Бонни научилась готовить гуляш, — многозначительно улыбнулась Гвен, и это была чистая правда. — Так что Сандор не особенно сопротивлялся, когда я вызвалась сама разведать обстановку. Я подозревала, что рано или поздно ты разобьёшь это зеркало.

Он снова отвернулся, и повисло неуютное молчание. Тогда Гвен милостиво решила не раздражать больше собеседника своим присутствием. Она уже развернулась, чтобы уйти, когда севший, непривычно беспокойный голос остановил её:

— Помнишь, зеркало назвало меня монстром?

Гвен застыла, чувствуя, что Том хочет донести что-то важное. Что-то, чего она уж точно не хотела слышать.

— О, не обращай внимания! — она обернулась, нагоняя беспечный вид, пока внутри лавиной нарастала тревога. — Бывает, оно несёт околесицу.

— Не в этот раз, — он тяжело дышал, а взгляд выворачивал внутренности.

— Брось! — поддаваясь опрометчивому порыву, Гвен коснулась его плеча. — Я знаю, что это не так.

Отблеск заката недобрым маячком вспыхнул в тёмных глазах. Бескровные губы разлепились, складываясь в слова:

— Ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься.

Лишённое смысла «Империо» было последним, что Гвен услышала, прежде чем провалиться в блаженное небытие. Тело, не тяжелее снежинки, воспарило в непроницаемом тумане. Тревоги покинули мятежный разум, оставив после себя лишь священную радость, возвышенное спокойствие. Но что это?

«Убери руку».

Мир сосредоточился на единственном звуке. Всё существо устремилось к зову невидимого божества.

«Ступай».

Гвен отчаянно цеплялась за прекрасный потусторонний голос, единственное своё спасение, единственную отраду.

«Иди вперёд».

Беспрекословно выполнять его повеления — это то, для чего она существует, это её истинный удел. Вездесущий идол, пусть он продолжает говорить, пусть ведёт за собой.

«Поднимайся».

В следующий миг нега схлынула, мгла рассеялась. В голове загудела тупая боль, тело затряслось от беспощадного зимнего ветра. Гвен очнулась, с ужасом обнаруживая себя на краю света.

Она стояла на парапете и смотрела вниз с головокружительной высоты. Город раскрыл пасть, навострив чёрные зубья крыш. И эта пасть вот-вот захлопнется, чтобы поглотить летящую прямо в горло добычу. Окна-глаза выжидающе моргали, не выпуская из виду долгожданное яство.

За спиной, в свете кровавого зарева стоял Том Реддл, он встретил взгляд Гвен открыто и почти торжественно.

— Поверить не могу! Ты посмел… — начала она, но застыла, растеряв слова.

Потому что Реддл рассмеялся, и это новое обличие всколыхнуло внутри леденящий страх.

— Всё ещё не веришь? — он улыбался. — Ведь это я натравил на тебя тех головорезов, Гвен.

Она молчала, наблюдая, как Реддл приблизился и заговорил вкрадчивее. Даже ветер стих, предоставляя ему слово.

— Я узнал, что ты им понадобилась, поэтому любезно поделился необходимыми сведениями.

— Я не понимаю, — голос сорвался на полушёпот. — Почему?

— Мне всего лишь нужно было расположить к себе одного весьма влиятельного волшебника. Ни больше ни меньше, — хладнокровный ответ.

В глазах потемнело. Порыв ветра, и Гвен покачнулась над пропастью, когда её запястье схватили и с силой дёрнули назад. В следующую секунду она упиралась обеими руками в грубую ткань чёрной мантии. Реддл дышал глубоко и ровно, но правой ладонью, даже сквозь доспехи одежды, Гвен ощущала удары, казалось бы, несуществующего сердца, частые и ритмичные.

— Чего ты добиваешься? — выговорила она.

— Хочу, чтоб ты понимала, с кем имеешь дело, — с расстановкой ответил Реддл.

Его голос давил, слова претили, хотелось забыть всё как страшный сон.

— Я не имею с тобой никаких дел, — возразила она.

* * *

Том проследил, как Гвен стремительно вышагивает прочь. Он дал ей уйти, задумчиво провожая последний красный сполох за горизонт. Сознание медленно наполняли тягучие мысли.

В отличие от других непростительных, Империус действовал по принципу «пряника». Известны случаи, когда волшебники, желая испытать эффект заклятия, безответственно применяли его друг к другу в качестве эксперимента или опасного развлечения. В результате многие сходили с ума, лишаясь рассудка. Правильно же наложенный Империус, как ни странно, дарит обоюдное удовольствие: жертва избавляется от бренных мыслей, а охотник получает ощущение власти, пьянящее и ни с чем не сравнимое.

Так, несколько минут назад Том рассматривал стоящую напротив обманчиво спокойную и покорную фигуру. Розовые лучи тонули в светлых волосах и ласкали бесстрастное лицо. Глаза широко раскрылись, а взгляд устремился в никуда. Том чувствовал себя всемогущим, пока внутри волнами разливался великолепный жар. Он не хотел отпускать её, не хотел лишаться той дивной силы, что питала дух.

Войдя в раж, он преступил черту в своих откровениях. То была не потребность, которую можно заглушить, но прихоть — одна из тех, которым Том не привык противиться. Как первая книга из запретной секции, как задушенный кролик.

Он передумал. Секунда, и Том с хлопком очутился на втором этаже. Заслышав стук каблуков по лестнице, он понял, что не прогадал. Неудивительно, ведь пульс отбивал в висках каждый торопливый шаг. Гвен замерла на лестничном пролёте, а Том приблизился, вынуждая её отступить дальше, к стене.

— Разве я отпускал тебя? — сказал он с тихой угрозой.

— Нет, — медленно и неожиданно спокойно покачала головой она. — Ни на минуту не отпускал. Ни в мыслях, ни во сне, ни наяву. Я восхищалась тобой, Реддл, все эти годы.

Вспыхнула слепая ярость, будто кто-то бросил спичку в иссохшее поле. Он явственно ощутил разочарование, что сквозило в её словах.

— Восхищалась, — повторила она, выпуская вторую стрелу. — Правда, теперь вынуждена добавить: я ошибалась. Ты чудов…

Он прижал её к стене, схватившись за горячую шею. Внутренности скрутило от глухого удара, который Гвен стерпела, проглотив слова. Холодные пальцы впились в пульсирующую жилку под нежной кожей. Том втянул воздух — его натура противилась странной близости и в то же время жаждала её. Так мучительно долго.

— Ты! — разъяренный рык Сандора. — Что происходить здесь? — смотритель застал не самую безобидную сцену.

Оба замерли. Предельная сосредоточенность сковала разум. Гвен схватила воздух, чтобы закричать, но Том уже предусмотрел это. В следующий миг он пылко припал к её губам. Нерождённый крик о помощи слабым стоном растворился в её горле, отзываясь лёгким дрожанием. Было миллион выходов из положения — солгать, сбежать, убить — но Том выбрал самый неподходящий. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем…

Она ответила.

Невообразимо мягко. Доселе неведомый трепет прожёг грудь, и Том подчинился. Грубость сменилась искалеченной нежностью, хватка на шее ослабилась до ласки, пальцы скользнули в мягкие волосы к затылку, оглаживая место удара, безмолвно извиняясь, успокаивая боль.

Она выгнулась навстречу, и мир перестал существовать — осталось лишь хрупкое создание, искавшее спасения в объятиях мучителя. Проваливаясь в бездну, растворяясь в ощущениях, Том только крепче прижал её к себе. Она была полностью в его власти. Или же… наоборот?

Единственный свидетель, не усмотрев признаков сопротивления, проворчал что-то про молодость и пошёл прочь. Стоило твёрдым шагам стихнуть, Гвен оттолкнулась, вырываясь из сладкой истомы. Выглядела она поражённой и уязвлённой одновременно:

— Отличный ход, Реддл. Я бы ни за что… не догадалась.

Всё неважно, пусто, бессмысленно. Неужели она не понимает? Неужели не видит, что он в огне? Том в беспамятстве обнял её талию, увлекая ближе к себе, когда почувствовал укол в ребро:

— Ступефай, — бескомпромиссный взгляд льдистых глаз. — Не делай глупостей, — повторила Гвен его же слова и сбежала вниз по лестнице, исчезая в звуках всеобщего веселья.

Заклятие быстро спало. Едва ли оно могло сдерживать бурлящую внутри жизнь.

Ту ночь Том провел в горячке, не смыкая глаз. В бреду ему чудился настойчивый стук в дверь, он попеременно вставал и ложился, не находя себе места в тесной комнате. Невидимые силы ломали изнутри, он метался и корчился, будто боролся с неподвластными ему духами. Это бились в предсмертной агонии повидавшие волю чувства.

К утру всё сгорело. Он лежал в кровати, словно на пепелище, ничего больше не ощущая, никого не признавая. Когда взошёл белый солнечный диск, за ночь остывший, Том забылся в мертвецком сне.

Примечания:

Если кто-нибудь действительно слушает рекомендованные автором треки, то за порцию нежности я обязана Джейсону Доновану с олдскульной Sealed with a Kiss.

Не секрет, что Роулинг раздала своим персонажам подходящие знаки зодиака. Спешу продолжить эту традицию. Гвен, в моем понимании — телец, что в переводе с астрологического — «сладкая булочка». Луна у неё в овне, как олицетворение всего огненного в истории, и есть что-то неисправимо водолейское. Мне будет приятно, если вы тоже напишете свои предположения.

Продолжая разговор о Гвен, признаюсь: до «Очага» несколько месяцев я потратила на сюжет по томионе, избитый и тяжелый. Персонажи не хотели сближаться, им не хватало мотивации и нужного бэкграунда.

В том несостоявшемся фанфике фигурировала Гвеннет Джонсон — гриффиндорка и вторая староста школы, которая в детстве проявила к Реддлу чувства, а тот грубо её отшил.

И знаете что, мне дико понравилось, как звучит в его устах имя Гвен. И я влюбилась в ту Гвен, даже Том тянулся к ней под моим пером прямо на виду у Гермионы.

Поэтому я взяла для главной героини это имя, но другую его полную форму: Гвендолин — более мягкую, как и её характер.

Так что вот так этот засранец сам сделал выбор.