План изменился (джен)

Сутки назад. Хогвартс

— Заходите, — раздался за дверью голос Дамблдора.

Чего могли ожидать четверокурсники от уроков самого сильного, по их мнению, волшебника Британии? У Дамблдора был преподавательский опыт, однако не настолько обширный, как у некоторых профессоров Хогвартса. В конце концов, он стал директором довольно давно, оставив преподавательскую практику.

Альбус понимал, что его ждет много работы с Роном, Гарри и Гермионой, и эту ситуацию определенно надо было исправлять, ибо сейчас у него недостаточно времени на то, чтобы работать с учениками, даже и с командой Избранного. Но вводные занятия он все-таки должен провести сам.

Гарри, Рон и Гермиона немного побаивались директора и понятия не имели, чего ждать от первого урока, а потому вошли очень тихо и выстроились в ряд перед его столом.

Рон и Гермиона, не скрывая любопытства, разглядывали кабинет; естественно, взгляд девушки задержался на стеллажах, заполненными всевозможными книгами, а Рон разглядывал приборы на одном из столов директора.

— Садитесь, — сказал Дамблдор и, спустившись с возвышения, сел в одно из кресел так, чтобы быть на одном уровне с учениками. — Откровенно говоря, соблюдать субординацию на таких уроках не обязательно. Давайте сделаем наш разговор менее формальным.

На столике между креслами появилось четыре кружки чая и вазочка с печеньем, но к ним почему-то никто не прикоснулся.

Все трое неуверенно кивнули в ответ, и Гарри как самый близкий из троих к директору заговорил первым:

— Как все будет происходить? Сириус сказал, что не только вы будете учить нас.

— Да, он прав. Я проведу несколько вводных занятий, затем мы определим направления дальнейшей работы, и по каждому из них у вас будет свой преподаватель. Однако мы с вами будем продолжать встречаться.

Следующий вопрос задал Рон:

— Нам не стоит распространяться о наших занятиях?

— Верно, — кивнул директор. — Но это вовсе не значит полную засекреченность, просто постарайтесь не попадать в ситуацию, когда вам могут задать вопрос такого характера. Ясно?

Все трое синхронно кивнули.

— Отлично! — директор хлопнул в ладоши. — Нам необходима часть теории магии. Мадам Максим поведала вам основы, и даже немного рассказала о рунической магии. У вас есть какие-нибудь вопросы об этом? Говорю сразу: вы узнаете еще очень много, но сначала нужны фундаментальные знания.

— Есть косвенный вопрос, — решился Рон. — У нас был разговор с Гермионой, и мы подумали, что областей магии много, и не всегда понятно, какой следует владеть, а какой — не обязательно.

— О! Интересное наблюдение, — согласился директор. — Но стоит прояснить некоторые вещи. Волшебство, как ты заметил, Рон, имеет много аспектов, но их можно расклассифицировать в несколько основных областей. В разных странах это делается по-разному — вам не обязательно знать подробности. Но чтобы было проще работать, давайте придумаем нечто вроде своей классификации. Итак, что вы изучаете в Хогвартсе из магии?

— ЗОТИ, Трансфигурация, Чары… — начала Гермиона и задумалась.

Рон ожидающе посмотрел на девушку и понял, в чем дело:

— Мама говорила, что магглы не могут варить зелья. Волшебник отдает частицу магии — без этого зелье не получится, это будет просто бульон.

— То есть Зельеварение тоже можно включить в этот список? Но прямого волшебства там ведь нет, — сказал Гарри, глядя на директора.

— Верно, и ты правильно сказал, Гарри. Прямое волшебство, я бы даже переформулировал — воздействие. Вот с этого, пожалуй, и начнем: прямое воздействие магией и косвенное, — ответил Дамблдор. — Тогда ЗОТИ, Трансфигурация и Чары — это предметы, связанные с прямым воздействием, а Зельеварение и Прорицания — с косвенным.

— И "косвенное" всегда будет подразумевать, что выполняющий действие просто должен быть волшебником? — спросил Рон.

— Если говорить конкретно о Зельеварении и Прорицании — да, но и "косвенные" аспекты тоже имеют свои подразделения. Одно из них является фундаментальным, и вы будете много работать над ним. Это менталистика. От нее зависит очень многое, включая контроль над прямыми чарами. Вы слышали о радиусе волшебника?

Гермиона и Гарри кивнули, вспоминая слова Рона, который ответил:

— Да, я слышал, я видел, что вы сотворили записку в десяти метрах от себя…

Дамблдор понимающе кивнул:

— И подумали, что в радиусе десяти метров от меня не может проскочить даже муха? Ты частично прав, Рон, но не все так просто. Записку я могу трансфигурировать и в тридцати метрах, можно даже выделить высоту, на которой она появится, если предварительно запустить чары разведки. Создать какой-нибудь предмет побольше у меня уже вряд ли получится. Правда, в Хогвартсе директору дается много привилегий и колдовать в школе мне значительно легче. А в обычной среде абсолютный контроль у меня — четыре метра. В этом радиусе любой волшебник, чей магический потенциал меньше моего, потенциально… побежден.

При этих словах Рон заметно стушевался и, видимо, от смущения, первый отпил уже почти остывшего чая. Гермиона, напротив, загорелась энтузиазмом и с горящими глазами спросила у Дамблдора:

— То есть вы можете создать любые чары в четырех метрах от себя, даже лучевые?

Дамблдор кивнул:

— Да, но как вы понимаете, это не будет сделано с помощью палочки. Магическая субстанция просто возникнет в воздухе, и при определенных усилиях ей можно задать направление и скорость. Но с палочкой проще: во-первых, не надо думать над тем, чтобы задать направление, во-вторых требуется меньше концентрации. Впрочем, и у первого, и у второго способа есть свои преимущества и недостатки. И в конце концов все сводится в одному — к менталистике.

— Что это вообще значит? — спросил Гарри.

— Контроль над волей, разумом, воображением. Сложно точно дать определение этому понятию… — ответил директор. — Этот аспект тоже делится на два направления, об одном из них я тебе уже рассказывал — окклюменция и легилименция.

— Билли сдавал экзамены по этим дисциплинам, когда устраивался на работу в Гринготтс, — вспомнил Рон.

— Да, я тоже читала об этом, — сказала Гермиона. — Но во всех книгах так же указано, что этот сложный раздел магии мало изучен.

Дамблдор отметил:

— Скорее мало описан, эти направления во многом индивидуальны для магов, и они плохо поддаются описанию. Поэтому с этими дисциплинами вы будете работать под контролем преподавателя. Волан-де-Морт — самый сильный легилимент, которого я знаю, и все его подчиненные Ближнего круга также владеют этим искусством. Вы должны уметь защищаться от вторжения в разум.

— Кто нас будет учить? — сразу же поинтересовался Рон.

— Рон! — укоризненно посмотрела на него Гермиона.

Дамблдор рассмеялся:

— Что же, это правильный вопрос, но пока что я не готов ответить на него. Давайте поговорим о прямых аспектах. ЗОТИ, Трансфигурация и Чары…

Гермиона внезапно перебила профессора:

— Но ведь фактически эти названия ничего не означают… о, простите, профессор.

— Нет-нет, продолжай.

— Я имею в виду, что все они взаимосвязаны и очень сильно пересекаются, — сказала девушка.

— Да, тут ты права, Гермиона, — с этими словами Дамблдор вытащил палочку и направил ее на столик, однако ни с ним, ни со стоящими на нем предметами, ничего не произошло, — Наколдуйте, пожалуйста, любой предмет и бросьте его на стол.

Гарри вытащил палочку, взмахом сотворил простой прозрачный стакан, поднял его над столом и отпустил. Буквально за несколько сантиметров от стола стакан превратился в белоснежное перо, которое плавно опустилось между чашек.

Гарри нахмурился и вопросительно посмотрел на Гермиону, однако та тоже пожала плечами, а Рон, наоборот, оживился:

— Я видел… Кингсли показывал мне, но я не думал, что с трансфигурацией может так получится, вы специально выбрали ту формулу, где луч невидимый, верно?

— Да, ты правильно догадался, Рон, — улыбнулся Дамблдор. — Итак, демонстрирую еще раз, но сейчас немного изменим формулу.

Директор вновь направил палочку на стол; на этот раз из нее вылетел бирюзовый луч и остановился как раз в паре сантиметров от стола. Гермиона ахнула, а Гарри, хоть уже и догадался в чем дело, снова сотворил стакан и повторил процедуру. Стакан превратился в чернильницу.

— Это же… Это просто невероятно, заклинания можно останавливать в полете! — воскликнула Гермиона. — А такие невидимые… они ведь способны и трансфигурировать человека, когда он наступит в чары.

— Целая идея для создания невидимых ловушек, — согласился Гарри.

Дамблдор довольно кивнул:

— Вот-вот. В самом начале беседы вы задали вопрос, что лучше знать, а что, возможно, не понадобится. И вот, что я отвечу. Магия разнородна настолько, насколько это вообще возможно, и ограничивается она только воображением волшебника, который её творит. Поэтому не важно, какой раздел магии вы выберете или же будете учить все подряд. Целитель может и лечить, и убивать. Лучшие трансфигураторы не только способны созидать, но также могут одним «эванеско» уничтожить дом. Знать все вы не можете, но постарайтесь использовать те знания, которые у вас уже имеются, по максимуму. От этого зависит… то, как закончится эта война.

Гарри, Рон и Гермиона кивнули, понимая, что сейчас первый раз, когда Дамблдор в открытую сказал, зачем они тут. Директор же продолжал:

— Окклюменция, Трансфигурация, Боевая магия, Защита — это основные предметы, которые вы будете изучать втроем. Немного позже, когда мы больше узнаем о ваших талантах, каждому добавится по еще одному предмету — специализация, этот тот раздел магии, к которому у вас есть предрасположенность. Гарри, в лабиринте ты показал отличные качества для боевика. Твоя специализация — Огневые чары. Их ты будешь изучать с Аластором Грюмом — настоящим.

Гарри кивнул, немного ошарашенный новостью.

— Раз-два в неделю мы с вами будем встречаться, и я буду рассказывать о креативном применения магии, — закончил Дамблдор. — Вопросы?

— То есть на основных направлениях мы как бы получаем базу, а с вами учимся быть…

— Волшебниками, да, Гермиона, не людьми с магическим даром, а именно волшебниками.

* * *

Дети ушли, обсуждая трюк со стаканом, все трое были полны энтузиазма начать обучение.

А директор думал над тем, что подходящих преподавателей еще надо бы найти. Он поднялся с кресла и вошел в свои апартаменты. Библиотека, шкаф с парой артефактов, полка с наградами… Да, именно его она интересовала сейчас. Среди различных кубков, медалей и орденов стояла необычайно красивая чаша, и пускай ее размер не впечатлял, но синее пламя, горевшее внутри нее, завораживало и притягивало взгляд. Пожалуй, это одна из тех наград, которой директор гордился. И еще больше гордости у него вызывало то, что у Минервы МакГонаггал — его ученицы, стояла почти такая же чаша, только с оранжевым пламенем.

Дамблдор прикоснулся к награде, пока та не запылала чуть раньше и произнес:

— Минерва, зайди ко мне в кабинет.

В дверь постучали, впрочем, даже не ожидая разрешения директора, сразу вошли:

— Решил проверить, не выветрилась ли магия? — немного сухо произнесла Минерва, садясь в одно из кресел.

— Почти, — усмехнулся Альбус. — Просто давно этого не делал. Я, между прочим, до сих пор не знаю, какую награду дают Мастеру зельеварения.

— Наверняка какой-нибудь редкий ингредиент. Ты бы и сам мог узнать, если бы пошел в Мастера в этой области.

— Мог бы… но трансфигурация мне все же ближе, — задумчиво ответил директор.

МакГонагалл немного подалась вперед и удивленно подняла бровь:

— Да неужели? Наверное, поэтому мир не знает ни одного заклинания Альбуса Дамблдора? Способы использования драконьей крови, делюминатор, хитрое использование Патронуса… Но ни одного собственного заклинания! Никогда не поверю, что у тебя их нет.

Дамблдор устало откинулся на спинку кресла:

— Есть, конечно, но, откровенно говоря, не хочу ими делиться. Да и вряд ли кому-то понадобится заклинания для завязывания шнурков, — с улыбкой закончил директор.

МакГонаггал недовольно согласилась:

— Так и быть, не буду превращать тебя в табуретку.

— Ох, я так и знал, что ты будешь вспоминать мне это всю жизнь, без малого двадцать лет прошло! — вставая, воскликнул старый волшебник. — Впрочем про ученичество ты вспомнила кстати. Я позвал тебя обговорить план обучения нашего Трио.

— Трио? — вновь удивилась МакГонагалл. — Это уже официальное название, или все же придумаешь что-то более привлекательное?

— Ты знаешь, общение с Северусом не идет тебе на пользу.

— Не только с Северусом, но и с Аластором, видимо.

— Ах, да, Аластор… Как он там, идет на поправку?

— Ну вот, наконец-то Великий Альбус Дамблдор вспомнил про своего человека! Хочется думать, что если как-нибудь меня запрут в каменном ящике, то ты вспомнишь об этом раньше, — недовольно воскликнула МакГонагалл так, что очки немного съехали набок. — Знаешь, Альбус, ты мог бы хотя бы зайти к нему.

— Так вот в чем дело, — кивнул Дамблдор. — Меня обвиняют в эгоизме. Ты считаешь, я об этом не задумываюсь?

Минерва довольно резко встала с кресла и, поправив очки, произнесла:

— Даже если и думаешь, то ничего не делаешь. У него никого нет, Альбус! Он ушел из аврората, где его помнят отнюдь не как доброго дедушку, он иногда переписывается с Кингсли и Тонкс, а остальное время пребывает в одиночестве, потому что большую часть своей жизни он отдал, защищая эту страну! И не надо говорить, что ты помнишь о нем.

МакГонагалл закончила речь и взявшись за ручку двери добавила:

— А «Трио»… обсудим потом.

Дверь со скрипом закрылась, хотя, насколько помнил Альбус, она никогда раньше не скрипела.

— Защиту, что ли, на нее поставить…

* * *

Сейчас. Аврорат.

Кингсли энергично вошел в кабинет, немного заспанный, но с глазами, горящими энтузиазмом:

— Ну, кто-нибудь был в курсе, что Кормак встречается с Сереной?

Основной состав и стажеры удивленно посмотрели на своего командира и Тонкс уточнила:

— Серена — это секретарша Боунс? Если так, то я знала.

— Это важно? — спросил Коул.

Бруствер сел в кресло во главе стола и жестом фокусника достал письмо, помахал им и довольно сообщил:

— Как оказалось — да. Потому что девушка волнуется о своем парне и решила, что мне необходимо будет знать, кто на него напал.

Сидящие за столом оживились, Тонкс пролепетала что-то про настоящую любовь, а Лекс и Траймон сошлись во мнении, что девушкам вообще нельзя доверять. Когда первые обсуждения поступка Серены успокоились, Бруствер продолжил:

— Идея копать под Нотта оказалась не так уж и плохой, — с этими словами Майник улыбнулся. — Но давайте не раскрывать секрет Серены, в конце концов, она сильно нам помогла.

Финик недовольно фыркнул:

— И что она нашла в нем, он старше ее на почти на десять лет!

— Что вовсе не означает, что она должна была выбрать тебя, — парировала Тонкс.

Стажеры улыбаясь протяженно загудели. Бруствер же сделал себе заметку о том, что практически ничего не знает о личных делах своих сотрудников… в том время как это оказалось довольно важной деталью. Фрай обиженно показал Тонкс язык, а Кингсли продолжил:

— Итак, выяснилось, что сам Нотт ранен и в ближайшее время недееспособен. Значит, его дело продолжит кто-то еще. Кто это может быть?

— Малфой? — предложил Вулфрик.

— А что толку? — возразил Коул. — Даже если это и вправду был Нотт, официально допрашивать вы его не хотите, значит, и оснований подобраться к Малфою у нас нет. Мы знаем имена, но не можем ничего сделать.

— Мы — нет, — согласился Бруствер. — А вот глава церкви наверняка что-то может.

— То есть вы добились встречи с ним? — спросил Майник.

— Не я добился, но встреча у меня с ним будет, — уклончиво ответил Кингсли. — Завтра. Как только я выйду от него, сразу всех созову…

Не успел он закончить эту фразу, как в дверь постучали и вошла Амелия Боунс. Окинув всех взглядом, она кивнула и жестом приказала Брустверу идти за ней. Кингсли вышел из кабинета и сразу же спросил:

— Это по делу Маккоя?

— Нет, — сухо ответила Амелия. — Это лучше, в общем, ты сейчас сам все поймешь.

— А куда мы? — все же рискнул полюбопытствовать Бруствер.

— К Фаджу.

— Даже так… — протянул Кингсли.

Уже через несколько минут оба стояли в кабинете Министра магии. Как и ожидал Бруствер, в кабинете были Скримджер и сам Фадж, у самой дальней стены стоял Дамблдор, который незаметно отрицательно покачал головой Кингсли.

— Председатель Дамблдор, министр Фадж, мистер Скримджер, — поздоровавшись со всеми в порядке субординации, Бруствер выжидающе посмотрел на участников собрания.

— Садись, Бруствер, разговор предстоит… интересный, — предложил Фадж. — Как вы знаете, Крауч-старший уходит из Министерства по понятным причинам. И соответственно должность главы Департамента магического сотрудничества остается свободной. Руфус, по моему мнению, является неплохим кандидатом на эту должность.

— К слову, я не спросила этого раньше, но спрошу сейчас, а что с заместителем Крауча, разве не он должен занять должность? — вмешалась Боунс.

— Скажем так… он может занять должность, но Руфус обладает не меньшим опытом, чем он, — с толикой недовольства ответил Фадж. — Продолжим. Если Руфус уходит на эту должность, то нам нужен Глава Аврората.

С этими словами Кингсли чуть сильнее сжал подлокотники и искоса глянул на Амелию, лицо которой ничего не выражало, однако, как показалось Брустверу, она удостоила стол Фаджа еле заметным кивком.

— Я… польщен, — с неуверенностью высказался Бруствер. — Но… достает ли мне политического опыта?

— Из всех старших авроров у тебя больше всего закрытых дел, связанных с политикой, — высказался Скримджер. — Да и твое текущее дело…

— Да, кстати, по поводу его, — перебил Руфуса Фадж. — Постарайтесь разобраться с ним как можно скорее, Министерство сильно ошиблось, легализовывая такое сообщество, я еще выскажу Кормаку, что думаю об этом.

— Давайте все же вернемся к должностям, — подал голос Дамблдор.

Мозаика в голове Кингсли сложилась и вчерашнее путешествие приняло совсем другой характер.

— В принципе, я готов вступить на эту должность, — наконец сказал Бруствер.

Фадж приподнял ладонь:

— Не спешите, Бруствер, вы не единственный кандидат.

Дамблдор и Амелия при этих словах нахмурились и Кингсли был готов поклясться, что они мельком переглянулись.

— Алиан Шмих так же выдвинут кандидатом на эту должность, его рекомендации ничуть не уступают вашим, Кингсли.

— И кто же, позвольте узнать, дал эти рекомендации? — холодно спросил Дамблдор.

— Малфой, мистер Дамблдор. Люциус Малфой.

* * *

Трое сидели в кабинете Амелии Боунс: сама хозяйка, Дамблдор и Бруствер. В дверь постучали, и вошла Серена, поставив на маленький столик пару чашек чая.

— Спасибо, Серена, — поблагодарила Амелия секретаршу.

— Да, Серена, спасибо, — вторил Кингсли, кивая девушке.

Боунс удивленно посмотрев на Бруствера, взяла чашку и немного отпила.

— Итак.

— Этого стоило ожидать, — высказался Дамблдор. — Не могло же все пройти гладко. В последнее время, это вообще редкое явление.

— Я думала, он помешает нам другим способом, но выдвинуть своего кандидата… Я даже не знаю, что об этом говорят законы. Обычно Министр решает, кто будет Главой аврората, если при этом есть согласие представителя Визенгамота. В данном случае, ваши мнения разделились.

— Не то, чтобы разделились, скорее Фадж все еще не определился со своим, — ответил Дамблдор. — Значит, надо его переубедить.

— Или заставить Малфоя отступить, — высказался Бруствер.

Амелия и Дамблдор удивленно взглянули на него, как если бы маленький ребенок внезапно начал бы решать математические задачи.

— Не надо так смотреть, — усмехнулся Кингсли. — Как там сказал Скримджер? Больше всего закрытых дел политического характера…

— Да-да, только это не международная контрабанда, а внутренняя политика Министерства, — возразила Амелия. — Впрочем, ты прав, заставить Малфоя отступить можно, только как?

— Мое дело продвигается, — заметил Бруствер. — И, думаю, если я смогу его закрыть, то выполню сразу две задачи.

— Что ж, тогда можете считать это своим первым заданием, — с этими словами Дамблдор поднялся и кивнув Амелии, вышел из кабинета.

Боунс некоторое время смотрела на закрывшуюся дверь, а затем сказала Кингсли:

— Не то, чтобы я в восторге от того, что ты сделал, Кингсли, но это твой выбор.

— Ты боишься, что нам придется столкнуться с тобой в политике? — улыбнулся Бруствер. — Думаю, ты меня уделаешь.

Амелия на это лишь грустно покачала головой:

— Отнюдь, просто многие дорогие мне люди, которые пришли к Дамблдору, не могли похвастаться длинной жизнью.

* * *

— Гермиона, как работают совы? — внезапный вопрос от Рона после ужина, озадачил девушку.

— Эм… Работают? Ты имеешь в виду как они находят волшебника? — уточнила Гермиона.

— Да, и почему аврорат не может использовать их, чтоб выслеживать преступников, раз уж совы знают, где находится адресат.

Гарри повременил дописывать эссе по Чарам и внимательно слушал разговор. Несмотря на то, что он в волшебном мире уже больше трех лет, некоторые вещи до сих пор оставались непонятными, и почтовая система входила в этот список загадочных вещей.

— Ну… на самом деле, — Гермиона почему-то покраснела. — В общем, я так и не поняла полностью этот процесс, я подумала, что волшебникам из магических семей это известно и пока что не нашла, у кого можно уточнить некоторые вопросы.

— Так, а что тебе известно на данный момент? — не отставал Рон.

— Все зависит от того, хочет волшебник чтобы его нашли, или не хочет. Но при этом, если самому отправителю известно где находится адресат, то сова, вероятно, сможет найти место. Вы ведь не думаете, что это простые совы?

— Если честно, я так думал, — признался Гарри. — Их ведь могли как-то обучить?

— Нет, совы необычные, да и вообще, раньше волшебники больше переписывались ночью и, чтобы не привлекать внимание магглов нетипичными ночными перелетами птиц, выбрали именно сов, а не дневных птиц. Дальше начинается путаница, в большинстве книг говорится, что есть какой-то ритуал, который позволяет совам правильно находить волшебников. Но, по-моему, здесь много логических нестыковок, Рон, в том числе и вопрос, почему их не используют при поимке преступников. Да если маги могут проводить такие ритуалы, то наверняка есть что-нибудь и на поиск волшебников.

Гарри переваривал услышанное, размышляя, какие еще моменты в магической жизни его смущают, и это навело его на мысль:

— Раз уж мы задались таким вопросом, наверняка есть еще… Как вам идея составить список и дать его Дамблдору?

— Список непонятных нам магических вещей? Типа почему воск в Большом зале не падает нам на головы? — со смехом спросил Рон. — Ну а вообще идея хорошая.

— Да, Гарри, отличная идея, у меня даже есть уже несколько, например, от чего зависит превращение анимага.