Любовь в такой ситуации можно только при наличии пули в башке.

Кмк история скорее про культурные различия: для среды Онегина внебрачные связи - норма, а вот связи добрачные могут брачное ценность девушки, и соответственно, положение в обществе действительно уронить.

Слышали мы еще замечания некоторых критиков о Варваре: они находят ее грубо-развратною девкой, которая не постыдилась завести любовную связь с разбитным Кудряшом, приказчиком Дикого, и удивляются, как могла поэтическая Катерина поверять задушевные свои помыслы гулящей девке и как могла Кабаниха, строгая блюстительница домостройной нравственности в семье своей, на резкие слова Варвары, вовсе не похожие на просьбу о позволении: "Я со двора пойду",-- спокойно и равнодушно отвечать: "А мне что? Поди -- гуляй, пока твоя пора прийдет. Еще насидишься". Но эти гг. критики не знают, что в нашей обширной и разнохарактерной России есть немало местностей, где гульба незамужней девушки с посторонними парнями и самая любовная связь отнюдь не ставятся ей в порок -- напротив, кажется весьма странным, если у девки нет своего "хахаля". Гг. критики, конечно, не знают, что у нас весной бывают в разных местах гулянья на Яриле, гулянья на Бисерихе, на которые нет ходу ни женатым мужчинам, ни замужним женщинам, и что эти гулянья непременно оканчиваются сценами, какие бывали на классической почве Эллады в роще Аонид. Девушка гуляет, "отгуливает свою девичью долю", но как скоро расплели ей косу русую и покрыли голову повойником, прежние забавы для нее уж преступление, и малейшая неверность мужу наказывается строго, жестоко. Г. Островский дал место своей драме в городе именно с такими нравами. Это видно из разговора Кудряша с Борисом в овраге.

Борис. Я здесь ничего не знаю, ни порядков ваших, ни обычаев; а дело-то такое...
Кудряш. Полюбили, что ль кого?
Борис. Да, Кудряш.
Кудряш. Ну, что ж, это ничего. У нас насчет этого слободно. Девки гуляют себе, как хотят, отцу с матерью и дела нет. Только бабы взаперти сидят.

Nita
Каренина - это ваще совсем другая эпоха, собственно, викторианская.

Не "никто никогда", а "в большинстве случаев". Но бывали исключения, и исключения сильные. Аристократия времени Регентства и далее, английская столичная аристократия времени Карла Второго и какое-то время далее, екатерининская аристократия, венецианский патрициат 18 века... Сколько времени понадобилось бы, чтобы объяснить венецианскому патрицию 18 века, что его жена, открыто заводя "кавалера сервенте", перед кем-то становится виновата? Он бы разве что процедил, что НЕ заводя кавалера-сервенте, жена несколько бросает тень на его репутацию, поскольку все равно мало кто поверит, что это она его так любит, и будут просто считать, что она снулая рыба. которой и жить по-человечески не хочется, - и он будет глупо выглядеть, что завел себе в виде жены этакую снулую рыбу.
Бестужев-Марлинский писал о петербургском обществе НИКОЛАЕВСКОГО времени:

"- Ты клевещешь, - вскричал Правин, - ты сочиняешь из головы злые
пасквили на общество! Я недавно трусь между вами, однако же не заметил и
тени, не только следа, того разврата в нравах, какой ты проповедуешь. Мне
кажется, напротив, петербургские дамы чересчур щекотливы и недоступны.
- Нет, mon cher! - вскричал проказник Границын, поперхнувшись от
смеха, - ты из рук вон! Уж не служил ли ты, полно, под командою первого
адмирала, Ноя, гардемарином? С твоею допотопною простотою не уйдешь ты у
женщин далее гостиной: я тебе пророчу это. Верить щекотливости и
недоступности здешних дам - так верить всякой эпитафии. Правда,
потемкинский век миновал для любовников, но не для любви. Теперь дама не
краснеет приехать на бал с мужем или поцеловать его в лоб при многих , а с
кавалером - сервенте своим говорит о разводах, о семипольном засеве и о
Викторе Гюго. Но утешься, милый: купидон возьмет свое. Она знает, что
хромоногий бес не снимет кровли с ее будуара, что замок ее спальни, чуть
тронутый, наигрывает "reveillez-vous, belle endormie" [Проснись, спящаякрасавица] и что нескромный взор не упадет на трюмо, перед которым
она примеривает или поправляет пелеринку у своей marchande de modes
[модистки]. Благодаря европейскому просвещению и столичному удобству
у нас все репутации так же круглы и белы, как бильярдные шары, по какому бы
сукну они ни катились
Доброе, чистое сердце Правина сжалось, внимая этой холодной повести о
пороках общества, украшенных столь блестящею личиною смиренства".


А ведь это говорится о _николаевском_ времени, времени насаждения добродетелей христианских и семейственных, времени, когда обер-прокурор Синода уже не гаркал иерархам, что хорош, мол, врать-то, натерпелись от вас, Бога и нет никакого. А обо времени екатерининском говорится, что оно было много хлеще - по его меркам рисуемая Границыным картина - это картина, когда золотой век уже миновал для любовников (то есть им приходится скрывать свлою связь), и остался только для любви (то есть скрывать свою связь им дадут легко и не очень будут доискиваться до истины). А при Екатерине и в первом смысле был золотой век - и жена, бывало, стыдилась прилюдно приласкать мужа (см. выше выделенную фразу), чтобы о них не полумали плохо, - а то еще решат, что она такая клуша, что любовника не имеет и муж у нее единственный или хоть главный возлюбленный, а муж ее, стало быть, тоже не первый сорт, раз на такой клуше женился...

Татьяна пожертвовала своим счастьем, ради счастья другого человека. Она воистину великодушный человек

palen

у Быкова, кажется, повесть, где беременная от мужа-дезертира ГГ утопилась, никак название не вспомню.

Мне, кстати, напротив, это казалось таким... Робким зачатком феминизма.

Да даже если бы и могла развестись!
Представьте, что Татьяна - современная женщина, состоящая во вполне устраивающем ее, но не особенно страстном супружестве. А тут вдруг нарисовывается ее не бывший даже, а несостоявшийся бывший, которому она раньше нафиг не нужна была, а тут вдруг ВНЕЗАПНО воспылал-с. Развестись она может, как и не обращать внимания на общество. Но, кмк, бросать мужа и, роняя тапачки, бежать строить Великую Любовь в такой ситуации можно только при наличии пули в башке.

Nita
Это Распутин "Живи и помни". Вот, да, фу.