Merry Dancers: парадокс времени (гет)

— Помни, Северус, ты обещал мне рассказать все, что знаешь о Томе Риддле, — напомнил Дамблдор, ожидавший встречи со своим, как и обещала Джоконда, новым шпионом больше его самого.

Он соединил пальцы у губ, размышляя, насколько же этот неуверенный в себе мальчишка не похож на того, о ком с благоговением рассказывала Джоконда. Что ж, будущее покажет, но сегодня Северус Снейп выглядел болезненным и настороженным — он сжался и ссутулился в кресле, а его пульс, казалось, можно будет расслышать, если стихнет треск пламени, тиканье часов часов и гудение ветра в каминной трубе. Жалкий и слабый, еще более зажатый, нежели во времена учебы в Хогвартсе, Северус Снейп пришел к Дамблдору во второй раз. После той роковой встречи на холме, когда молил о помощи, он не успел рассказать о планах Волдеморта, так как вскоре вспыхнула Темная Метка, он был вынужден уйти, не дав обещания вернуться... Продрогший от ветра, а быть может от страха, Северус Снейп просил лишь спасения жизни Лили, не сожалея о том, что ее муж и дитя могут погибнуть. Дамблдор и не ожидал, что переманить его на свою сторону окажется просто, однако в тот момент испытал отвращение к равнодушию Снейпа, и от того ему не было веры. Возможно ли ожидать от него ошибок или даже предательства, ведь он предложил услуги не потому, что верил в Светлую сторону, а лишь со своей корыстной целью спасти Лили? С ним предстояло еще очень много работы, но М.П.Г. все же сумел убедить Дамблдора довериться Снейпу целиком и полностью с первой минуты…

— Том Риддл? — гость обратил на него до этого отрешенный взгляд.

— Да, так на самом деле зовут твоего господина. Поскольку мы не можем называть его псевдонима, чтобы сюда не явились Пожиратели, я предпочитаю использовать это его имя. Настоящее. И хотя вероятность, что заклятие, наложенное на его имя, сработает в стенах Хогвартса, ничтожно мала, я бы сказал, стремится к нулю, я предпочитаю не рисковать.

— Он не господин мне… — с ненавистью выплюнул он, видно, успев твёрдо решить, что Волдеморт не заслуживает им быть. — Том Риддл… Откуда вы знаете это имя?

— О, поверь, мой мальчик, — почти скопировав обращение Лорда и даже не подозревая об этом, начал Дамблдор, — в свое время он был лучшим на курсе и с отличием закончил Хогвартс. Я прекрасно помню этого студента.

— Хогвартс? Я думал, что Темный Лорд из какого-то древнего магического рода Восточной Европы… — все больше удивлялся Снейп, а они все дальше уходили от разговора.

— Древнего рода… — протянул Дамблдор, не зная, сколько информации можно раскрыть, невзирая на слова М.П.Г.. — Лишь отчасти. Но Том Риддл вырос в сиротском приюте в Англии, среди магглов. Он рос очень замкнутым мальчиком, но, несомненно, чувствовал свою особенность, ведь он родился волшебником. Отец Тома был магглом, а мать как раз из…

— Тёмный Лорд — полукровка? — Снейп забыл про боязнь, отныне внимая речам Дамблдора, невольно забывая свою отчужденность, ведь перед ним открылась великая тайна. — Как же так?.. Он же змееуст и такой сильный маг!

Дамблдор дал ему время принять эту мысль, переварить ее, попытаться понять, каким образом мальчишка из сиротского приюта сумел подчинить почти все высокопоставленные семейства Британии.

— Том Риддл был очень талантливым ребенком и, если бы ему было куда пойти, он бы закончил Хогвартс, сдав экстерном последние курсы, однако он остался здесь. Более того, он дважды пытался устроиться в Хогвартс преподавателем, но, к сожалению, уже тогда я чувствовал, что не должен принимать Тома, невзирая на его очевидную одарённость. Затем Том исчез из Британии на несколько долгих лет, после чего вернулся совершенно другим человеком и стал называть себя… Тем-Кого-Нельзя-Называть. И с тех самых пор он объявил войну всему магическому миру. Одно я понимаю — именно то, как он ненавидел приют и детей-сирот, и стало камнем преткновения в его отношении к магглам и к магглорожденным. Том — очень злобный и мстительный человек. Он опасен, Северус, и теперь, я думаю, ты понимаешь — насколько.

— Но как же ему удалось привлечь столько соратников? — Снейп дал себе время до встречи с Дамблдором разглядеть в Волдеморте всю жестокость и хладнокровие, на которые он был способен, перестав слепо доверять ему как наставнику.

Дамблдор нашел благодатную почву для взращивания в Снейпе ненависти к Волдеморту — отчаянно нуждающийся в помощи, этот мальчишка уже готов был ухватиться за руку, предложившую помощь, хотя в конечном счёте Лили все равно погибнет. Ощущая внутренние колебания, Дамблдор не должен был давать слабину, и его голос в защиту Поттеров звучал уверенно и твердо.

— Том — коварный манипулятор, и, полагаю, ты понимаешь, насколько редкий и уважаемый дар — разговаривать со змеями. Да, верно, его мать была из древнего чистокровного рода Мраксов — последних потомков Салазара Слизерина. Именно это и заставляло слизеринцев виться вокруг него, — разложил Дамблдор, видя, как вытягивается лицо Снейпа, который, видно, не был настолько близок к Лорду, чтобы тот открыл ему даже эту часть своей биографии. — Полагаю, для тебя сегодня достаточно потрясений, Северус, пришло время исполнить свою часть сделки. Расскажи мне всё, что знаешь о Томе, каждую деталь, даже самую незначительную.

Гостю было тяжело собраться с мыслями, ведь знания, которыми наградил его Дамблдор, казались просто невероятными. Оказывается, он знал своего врага намного лучше, чем мог представить любой Пожиратель из Ближнего Круга, считающий, что посвящен во все, что касается Тёмного Лорда. Всего лишь полукровка, несущий в мир идею о чистокровии, как нелепо… Люциус Малфой, этот чистоплюй с манией величия, лишился бы дара речи, если бы услышал все это…

— Профессор Дамблдор.

— Прошу, просто Альбус, — доверительно попросил Дамблдор.

— Как пожелаете, Альбус, — неуклюже начал Снейп; переключиться было непросто, — я начну с фамилий, и боюсь, что вам не понравится то, что я сейчас скажу. Аккурат под носом у Крауча трое авроров носят Темные Метки, пожалуй, начнем с них — это Рикс, Селвин и Моро, — казалось, что это должно взбудоражить директора, но он остался спокоен, и Снейп, удивляясь его выдержке, продолжил: — Я думаю, что вам следует знать, что у Темного Лорда есть дочь, это и есть Александрин Моро, — немного сбивчиво пояснил он и вновь не встретил удивления. — Только не говорите мне, что знали об этом?

— Девушка, так похожая на Тома Риддла, каким его помню я, прибывшая из Франции… — лишь пробормотал Дамблдор нечто не имеющее смысла и попросил: — Продолжай, Северус.

Тот, ничего не понимая, продолжил называть фамилии — всех, включая Малфоя и Руквуда, а еще Бенкса из Департамента международного магического сотрудничества, помогающего скрывать некоторые перемещения Пожирателей и предоставляющего им незарегистрированные международные портключи. Пока Снейп называл фамилии, у него буквально отсох язык; делая ремарки, он иной раз забывал дышать, и потому приходилось останавливаться, чтобы восстановить дыхание. После того, как поток известных и не очень фамилий иссяк, он принял наколдованный Дамблдором стакан воды и продолжил рассказывать о том, что знал и предполагал о деятельности Лорда, пока не дошел до, несомненно, самого главного для Дамблдора:

— Он пытается синтезировать зелье времени, профессор…

— Зелье времени? — Дамблдор, наконец, подал признаки заинтересованности и выпрямился в кресле; почти все фамилии, названные Снейпом, он и так знал, но следующие сведения оказались наиболее интересными. — Ты говоришь о песке времени и хроноворотах?

— Не совсем. Дольше, чем на несколько часов... — Снейп замялся, скомкав ткань мантии, ведь с подачи Волдеморта это стало делом и его жизни. — Он хочет вернуться на много лет в прошлое, он говорит, что это очень важно...

Брякнула дверца стеклянного стеллажа и послышался неуверенный, будто застенчивый шорох. Как несвоевременно развеялись заглушающие чары! Снейп вскочил с места и машинально направил волшебную палочку в том направлении.

— Спокойно, Северус, сядь, пожалуйста.

— Вы говорили, что мы будем одни! — визгливо выпалил он. — Ревелио!

Чары развеялись с воем ветра, и перед Северусом возникла удивленная, но готовая отразить атаку Александрин Моро в боевой стойке. Лицо Снейпа показало все удивление, на которое он был способен.

— Ты? Как ты тут очутилась? Отвечай! Ты последовала за мной?! — возникла иррациональная мысль в его голове; испуг, что его раскрыли, развеял остатки здравомыслия.

— Какая чушь, неужели ты думаешь, что я могла бы проникнуть в кабинет директора Хогвартса незамеченной? Включи голову, Северус, — отчего-то осклабилась она. — Опусти палочку, и я опущу свою.

— Не слишком удачный выбор слов для успокоения, Александрин, — Дамблдор покачал головой и поправил очки, не собираясь вставать с кресла. — Северус, я полагаю, вам приходилось сталкиваться на службе у Тома… Пожалуйста, оба, опустите палочки, будьте благоразумны, — понимая, что и Северус, и Джоконда находились на взводе от нечаянного раскрытия, попросил он и с нажимом повторил: — Александрин!

Она встрепенулась, чувствуя, что момент опасности прошел, и медленно опустила палочку, не спуская взгляда с оппонента.

— Вот так, хорошо, теперь ты, Северус, — словно непослушных проказников уговаривал Дамблдор и взмахнул своей палочкой, чтобы придвинуть еще одно кресло от камина.

Неуверенно и с опаской подходя ближе, Джоконда подарила ему вопросительный взгляд, ведь оба не знали, что делать дальше, в то время как Снейп не спускал с нее острого и злого взгляда. Произошедшее было случайностью, Джоконда буквально вымолила у Дамблдора возможность присутствовать при разговоре и теперь чувствовала себя виноватой. Что, если этим они вмешались во время?..

— Похоже, вы оба в представлении не нуждаетесь, — саркастично бросил Снейп, смекнув, что они в сговоре.

— Северус, повежливее, пожалуйста, ты говоришь с Альбусом Дамблдором! — зыркнула на него Джоконда, даже не представляя, в какой прострации находится ее коллега-Пожиратель.

— Как это возможно? Александрин… Почему ты здесь? Ты ведь его дочь! Как ты перешла на сторону Ордена? — для более складной речи Северусу нужны были более складные мысли, он и впрямь был шокирован.

Джоконда постаралась успокоить бешено колотящееся сердце и медленно вздохнула и выдохнула через нос, прежде чем ответить:

— Так уж вышло, Северус, что я никогда не была на его стороне. Позволь спросить, на какой стадии разработки находится зелье времени, о котором ты говорил?..

* * *

С тех пор, как Северус Снейп перешел на сторону Дамблдора, он стал его глазами и ушами, хотя и не понимал, отчего же тот не хочет нагрянуть вместе с армией авроров и орденовцев в поместье Лорда в Уэльсе, так как Александрин Моро, как оказалось, уже давно выдала его месторасположение, известное немногим Пожирателям, которых туда переносил сначала Кричер, а теперь другой эльф. Видно, Кричер Лорду надоел за скверный характер. Молодой зельевар ожидал, что после того, как выложит все карты на стол, Дамблдор обеспечит защиту и ему, но так уж вышло, что его попросили остаться в логове теперь уже врага в качестве шпиона, и Северус, понимая, что только служа Дамблдору сможет спасти Лили Поттер, послушно, хотя и на некоторых условиях, остался. Дочь Тёмного Лорда, эта странная Моро, так рьяно изображала примерного Пожирателя Смерти, что ни у кого бы всерьёз не возникло мысли о ее принадлежности к стороне Света. На нее, конечно, часто доносили завистники, но… Она — дочь Волдеморта! Как получилось, что их взгляды так разительно отличались? Северус взглянул на нее с другой стороны — теперь уже не как на занозу в пальце для многих бывших соратников, а на храбрую самоотверженную девушку… Что же связывало их с Дамблдором? Он доверял ей безоговорочно, и сложно было не заметить беспокойство в глазах старого профессора, словно она была ему родной. Жестокая с виду, Александрин была пусть и не самым приятным человеком на свете, но Дамблдор как-то упомянул, что ее уважают за смелость и острый ум. Впрочем, кажется, Дамблдор многого не договаривал. Северус не винил его в этом. С течением времени их сотрудничество становилось все более тесным — Северус передал все наработки зелья Ордену, который о наличии двойного шпиона и не догадывался, впрочем, никто кроме Дамблдора не знал и об Александрин.

— Фокс, привет, и ты тут? — Александрин появилась в лаборатории, устроенной Дамблдором прямо в подсобке его кабинета, где Финн, сам Дамблдор и теперь уже Северус Снейп пытались воссоздать эффект перемещения во времени. — Я принесла ингредиенты, о которых просил профессор.

Джоконда осторожно водрузила увесистый бумажный пакет и приняла Финна в теплые объятия, что почему-то сильно удивило Снейпа, хотя и показал он это лишь долесекудным движением бровей.

— Можешь тут не трясти своими распущенными волосами, ты прекрасно знаешь, как…

— Зелья чувствительны к малейшим изменениям, конечно, — она послушно заправила волосы под блузку и подошла к котлам, в которых кипело с виду три одинаковых зелья. — Основа все еще нестабильна?

— Не понимаю, почему и вы, и Тёмный Лорд так стремитесь создать зелье, которое может переносить во времени. И почему ему обязательно надо отправиться в прошлое, а вам в будущее, — завел уже знакомую шарманку Снейп, зная, какой эффект им требуется.

Финн покачал головой, немного недовольно взглянув на Снейпа. Кажется, тот успел ему надоесть.

— Ты обещал не задавать вопросов, — коротко ответила Джоконда, искренне надеясь, что Снейп умеет держать язык за зубами и не проговорится своему помощнику — Фоксу Принсу о ее связи с Лордом.

— Профессор говорил, что для того, чтобы добавить последний ингредиент, нужно добиться стабильности основы, но он все время пытается сделать невозможное — использует заклинания для создания портключей и аппарации, из-за чего зелья потом можно отправлять в унитаз. Я говорил ему, что это не сработает.

Джоконда поняла, что Дамблдор пытался воспроизвести эффект диринары.

— О каком это ингредиенте говорит Снейп? — навострил уши Фокс, которому, похоже, тоже было известно совсем немного.

— Понятия не имею, — Джоконда пожала плечами, хотя прекрасно знала, что Дамблдор уже множество раз пытался добавить в зелье этот секретный ингредиент — цветы Северного Сияния, но по неясным причинам ничего не происходило. — Но если он нам не говорит, значит так надо. Скажи мне лучше, что ты знаешь о Регулусе Блэке?

— Давно его не видел, поговаривают, что Тёмный Лорд отправил его на какое-то задание, а что? — ответил Северус.

— А то, что он пропал. Его родители даже связались с Сириусом, теперь к поиску подключился и он.

— Странно, мне казалось, что Блэки вычеркнули этого кретина из семейного древа — Регулус рассказывал, — поведал Северус.

Джоконда и Фокс переглянулись. Оба помнили, что братья погибли, но если Сириусу было посвящено довольно много исторических материалов, то о Регулусе говорилось лишь, что он пропал без вести, и не уточнялось, в какое время.

— Не было ли в последнее время между Тем-Кого-Нельзя-Называть и Регулусом каких-либо конфликтов? И да, Сириус не кретин, — сочла нужным добавить Джоконда, но Снейп только скривился.

— Я не следил за Регулусом, хотя он был мне менее неприятен, чем все остальные, — завершил Снейп разговор и вернулся к чтению какого-то свитка.

— И как ты его терпишь? — спросила Джоконда у друга, и тот пожал плечами.

— Иногда он действительно большая заноза в заднице…

— Я все слышу, мистер Принс, вернитесь к изданию по зельям, которое передал нам Дамблдор, и откройте страницу триста девяносто четыре, кажется, там есть полезные советы…

* * *

Декабрь 1980 года

Тревожный сон заставил Джоконду проснуться и захватить ртом воздух. Она распахнула глаза, не понимая, где находится, и скомандовала “Люмос”, с облегчением обнаружив себя в собственной спальне. Гидеон моментально проснулся, пытаясь проморгаться от яркого света волшебной палочки.

— Что стряслось? Опять кошмар? — увидев встревоженное лицо Джоконды, посочувствовал он.

— Да, — коротко ответила Джоконда, пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Все в порядке, я просто устала от напряженной работы, — она прильнула к нему, погасив назойливый шарик света. — Мне снилось, что в Министерство нагрянули Пожиратели Смерти, и мы не смогли его отстоять…

Уткнувшись куда-то ему в шею, она почувствовала легкие поглаживания по спине. Гидеон все чаще оставался у неё, хотя это было небезопасно, и потому Джоконде приходилось спать в сорочке с длинным рукавом на случай, если отец решит призвать ее. Поддавшись чувствам, она сильно рисковала, но жизнь без Гидеона казалась невозможной. Приняв эту любовь, Джоконда уже не могла отступить, и их отношения развивались, как и должны были. Однажды он в очередной раз пришел, чтобы вместе приготовить ужин, и остался до самого утра, не отпуская ее из своих крепких и страстных объятий. Это было до того правильно, что оставалось только жалеть, почему этого не случилось раньше. Гидеон был именно тем, что ей нужно в череде тяжелых дней. Храбрый и умный, заботливый, сильный и мужественный, он обладал всеми качествами идеального мужчины, и тем больнее Джоконде было осознавать, что его гибель неизбежна. Тем тоскливее становилось осознание, что будущее невозможно изменить, а если попробовать, то это может привести к необратимым последствиям. Что, если Луна Лавгуд в таком случае не отправится в прошлое, не встретит Абрахаса Малфоя, не произведет на свет ни Люциуса, ни саму Джоконду и не передаст Дамблдору сведения о Волдеморте и Гарри Поттере? Уже давно стало ясно, что она некий инструмент времени, ключ к тому, что должно произойти… И потому и Альбус Дамблдор, и Джоконда, и даже Абрахас Малфой, чья жизнь вскоре оборвется, не могли ни на что повлиять.

— Пожиратели в Министерстве, — неожиданно пробормотал Гидеон, — ты не должна бояться подобного. Багнолд скоро примет меры.

— О каких мерах ты говоришь? — уже засыпая, спросила Джоконда.

— Вот увидишь, через пару дней она проведет зачистку в Министерстве для выявления предателей с Тёмными Метками.

Глаза Джоконды распахнулись, но она не шелохнулась.

— Серьезно? Вплоть до таких мер?

— Мне кажется, в твоем голосе прозвучал сарказм? — Гидеон усмехнулся в тишине ночной комнаты.

— Давно уже пора, я больше чем уверена, что вскроется много шпионов Того-Кого-Нельзя-Называть, — объяснила свою реакцию Джоконда. — Наконец-то она начала действовать, Крауч ни на что не годен.

— И то верно, — согласился Гидеон, — только будь добра, не распространяйся об этом, сама понимаешь, я обладаю некоторой информацией, которую не вправе разглашать, не знаю, что на меня нашло.

— Нашел, кому это говорить, — ничуть не обидевшись, сказала Джоконда, сладко зевнув и устроившись поудобнее в ласковых объятиях своего идеального мужчины.

* * *

В обеденное время в Аврорате было безлюдно, оставив работу, сотрудники правопорядка, словно взбесившиеся студенты Хогвартса, несущиеся в Большой зал на обед, набились в кабину лифта, организовав перегрузку. Вандсволлоузу не повезло, находящийся ближе всех к выходу, он оказался буквально выпихнут коллегами с предложением дождаться другого лифта. Кто-то в глубине кабины коварно захихикал, отчего Джоконда, наблюдавшая эту картину, стоя с сэндвичем возле офиса, прыснула в кулак.

— Мисс Моро, вам заняться нечем? Если вы уже пообедали, будьте добры, предоставьте мне свой отчет и отчеты ваших желторотиков за последнюю неделю, — поправив длинную волосину, которая, как ему казалось, неплохо прикрывала заявившую о себе лысину, Вандсволлоуз, задрав подбородок, прошествовал к лестнице, возмущенно бормоча комментарии на тему поведения коллег. — Чтоб были у меня на столе, когда я вернусь с обеда.

— Да, сэр, — лишь отчеканила Джоконда, с трудом сдерживая улыбку.

Вандсволлоуз, как местный клоун, частенько скрашивал серые аврорские будни, и невзирая на все свое чванство, вовсе не раздражал ее, напротив, Джоконда с нетерпением ждала каждого его промаха, оканчивающегося громогласным хохотом. Отчёты были уже давно готовы, и потому у нее выдалось время, чтобы просто побездельничать, что случалось крайне редко. Закинув ноги на стол, она прикрыла глаза, пытаясь немного расслабиться. Кроме нее в своем кабинете поодаль шуршал бумажками Крауч, опустив жалюзи. В последнее время он был хмур и изливал недовольство на подчиненных. Количество нападений на магглов увеличилось, а “Ежедневный Пророк” начал поносить политику Багнолд и самого Крауча, что намекало на некий сговор с Волдемортом, правда пока прищучить Каффу не удавалось. Его обличающие статьи не говорили прямо о неспособности Министерства защитить магглов и простых волшебников, но косвенно на это указывали. В последнее время Пророк также изменил тон риторики о Том-Кого-Нельзя-Называть: писал о нём не как о чудовище, пытающемся свергнуть министра, а как о волшебнике со своей точкой зрения, однако, опять же, все полутонами и недомолвками, что не позволяло вменить Каффе в вину буквально ничего.

Сквозь подступающую дрему Джоконда ощутила, как на ее плечи легли чьи-то руки, но сквозь сон не почувствовала тревоги и лишь довольно улыбнулась. Впрочем, продлилось приятное ощущение недолго, так как осознание, что она находится в Аврорате, все же нагрянуло.

— Гидеон, ты с ума сошел? — прошипела она, моментально скинув ноги со стола и выпрямившись во весь рост. — Я же просила!

Он улыбался, отчего ямочки у его губ стали глубже. Но улыбка показалась Джоконде чужой и неприятной.

— Я так и знал, всё же вы с моим братом встречаетесь, — Фабиан, а это был он, выглядел победителем. — Ума не приложу, почему ты надоумила его скрывать это даже от меня.

— Мы не встречаемся. И вообще, тебе-то какое дело? — недовольно спросила она, поздно осознав, что в офисе они уже не одни — в дальнем углу оказался вездесущий Селвин, крыса Малфоя, который доносил ему обо всем, что происходит с Джокондой.

— Все вокруг и так догадываются, что вы вместе, влюбленные голубки, чего стоила та сцена летом в Мунго, когда ты решила, что это Гидеон загремел в травму, а не я, — Фабиан наслаждался раскрытием этого, как ему казалось, чрезвычайно интересного дела, как аврор, совершенно не понимая, какую свинью сейчас подложил Джоконде.

— Поговорим об этом позже, у меня появились дела, — Джоконда взглянула на наручные часы и, подхватив сумку, раздосадованная, отправилась на выход.

Схоронившись возле лестницы, она постаралась привести дыхание в порядок, чувствуя, как вспотели ладони. Фабиан, Мерлин, он не понимает, что только что натворил! А Джоконда?! Сама хороша, решила, что может сохранить эту тайну от отца. Да она просто наивная дура! Звякнул лифт, и из кабины посыпала та же куча авроров, теперь вместе с Вандсволлоузом, они вели себя как дети, веселясь и гогоча над какой-то шуткой, словно вокруг ничего не происходило. В тот момент, когда все вошли в офис, появился Селвин. Отвесив подзатыльник своему стажеру, он попросил того вести себя потише и быстрым шагом направился к лестнице. Джоконде пришлось притаиться, наложив на себя отвлекающие чары. Селвин, Пожиратель Смерти, от чьих рук погибнет множество невинных людей в будущем, не отличался особым умом, и потому, едва раздобыв важную информацию, не выждав время, отправился сбывать ее своему покровителю — Люциусу Малфою за очередное денежное вознаграждение и обещание замолвить за него словечко перед Волдемортом. В обеденное время по лестнице сновало много волшебников, отказавшихся от забитых до отказа лифтов, и потому Джоконде, успевшей лишь проследить его направление — в неработающий туалет пятого уровня, не удалось среагировать и наложить на него Обливиэйт… Она не могла определить способ связи между Селвином и Люциусом, но последний не заставил себя ждать, а это означало, что у нее начались большие проблемы...

* * *

“Неспокойные дни в Министерстве. Миллисента Багнолд осуществила внезапную проверку волшебных палочек всех сотрудников на Приори Инкантатем для выявления подозрительных, запрещенных или несвойственных роду занятий заклятий. Помимо этого каждый сотрудник был осмотрен на предмет наличия Тёмной Метки, ведь, как известно благодаря ранее пойманным Пожирателям Смерти, татуировка хоть и не имеет цвета в неактивном состоянии, но обнаружить ее легко по характерному шраму, свести который не позволяет ни одно зелье или заклинание. Благодаря зачистке Багнолд поймала двух подозреваемых, однако это едва ли тот результат, на который она рассчитывала. Некоторые сотрудники Министерства, включая двух авроров, бесследно исчезли, не пришли в этот день на работу. Совпадение? Не думаю. Считая, что внезапная проверка выявит куда больше шпионов, Багнолд, похоже, не ожидала, что шпионы окажутся слишком близко и предупредят своих о зачистке. Впрочем, по нашему мнению, не все сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть носят Темную Метку, и Министерству все еще следует быть начеку”, — написал хоть и правдивую, но слегка ироничную и как будто бы с намеком на угрозу статью вконец обнаглевший Каффа.

— Мой сын сошел с ума! Какая тень ляжет на род Малфой! — Абрахас тыкал в эту статью пальцем и нервно вышагивал по кабинету директора. — Его внезапный отпуск с последующей болезнью во время зачистки выглядит очень подозрительно, и если он не вернется в Министерство и не предоставит доказательства отсутствия Метки, в чем я крайне сомневаюсь, то Крауч перетрясет всё поместье, а я помру раньше срока от сердечного приступа!

Дамблдор размышлял, сосредоточенно глядя в газету и стараясь не замечать вспышку ярости лорда Малфоя.

— Если ты волнуешься за какие-то не слишком законные артефакты, хранящиеся в Малфой-мэноре, то можешь передать их на временное хранение мне. Абрахас, ты понимал, что рано или поздно это может случиться, тем более у многих и так уже сложились подозрения о том, что Люциус втянут в интриги Тома. Джоконда рассказывала, что ему предстоит отвечать перед законом во время первого падения Тома, и он обелит свое имя.

— Увы, я этого уже не увижу, — Абрахас тяжело выдохнул и наконец занял кресло, прекратив вышагивать взад-вперед.

— Мой друг, быть может, тебе следует отправиться во Францию? Мне кажется, тебе нужен отдых, а море и солнце поспособствуют снятию стресса. Ведь Маргюри, кажется, расположено на берегу?

Абрахас хотел было сказать что-то резкое, но передумал, понимая, что Дамблдор проявляет искреннее беспокойство.

— Полагаете, что мне лучше умереть от драконьей оспы там? — он усмехнулся без зла, и собеседник улыбнулся в ответ. — Только не в обществе моего отца, наши отношения никогда не были теплыми, и стали только хуже после исчезновения Авроры, — вспоминая о жене, Абрахас еще больше унывал, его глодало ощущение предательства. — Я давно ничего не слышал о Джоконде, Альбус… Как она справляется?

Дамблдор снял очки-половинки и положил в раскрытый бархатный футляр на столе.

— Она храбрая девушка, это у нее от матери, но общение с Томом дается ей очень тяжело, она ходит по лезвию ножа и очень рискует, с тех пор, как изображает Пожирателя Смерти.

— До сих пор не понимаю, как она появилась на свет, — Абрахас потер переносицу, пытаясь успокоиться, хотя от ожидающих невзгод вряд ли можно найти успокоение. — Все было хорошо, у нас был Люциус, мы любили друг друга. Появление Джоконды сбивает меня с толку. Неужели Аврора не забыла этого ублюдка?..

Дамблдор поднялся из кресла и подошел к Фоуксу, чтобы подсыпать ему ячменя — лишь бы не смотреть в глаза старому другу, словно ощущая вину за этот поступок Авроры.

— Что бы там ни случилось, Джоконда хорошая девушка, она совсем не такая, как Том — и это главное, Абрахас. Тайну ее рождения нам не узнать, мы оба, увы, не доживем до ее появления на свет, поэтому просто отпусти эту боль, у тебя много других поводов изводить себя.

Абрахас поднялся, опираясь на трость, словно в ней действительно была необходимость, и направился к камину, выдерживая на себе сочувственный взгляд Дамблдора. Может, он прав и стоит отправиться доживать остаток жизни поближе к морю? По поводу отца он сильно слукавил — тот, конечно, бывал в Каннах, но чаще всего обитал в Париже, в их городском доме, а матушка, привыкшая к мягкому климату, напротив, окончательно перебралась на юг Франции, и ее компания была Абрахасу намного приятнее.

Камин перенес его домой. Сбросив сюртук на кресло, Абрахас вызвал эльфа, чтобы тот как следует проверил и обновил чары на потайной комнате, где еще со времен Чаррингтон-Канта хранились не совсем легальные книги, артефакты и досье на разного рода личностей. Передавать в ведение Дамблдора это все было опасно, ведь старик хоть и предлагал помощь из искренних побуждений, но мог бы начать задавать ненужные вопросы, ведь Абрахас действительно хранил довольно много интересного.

— Мой господин, вам письмо от мисс Уэмпшир, — пропищал Добби, протягивая конверт.

Он уже привычно подошел к камину, чтобы бросить конверт в пламя, не читая, но внезапно что-то побудило его остановиться. Он только раздосадованно цокнул и, неаккуратно разорвав конверт, извлек оттуда письмо, написанное ее удивительно ровным и изящным почерком, словно каждая буква выводилась не менее пары секунд. Пробегаясь взглядом по строкам, он обнаружил знакомый пересказ того, как Валери провела последнюю неделю. Первые пару писем от нее он читал, но заметив безнадежно схожий смысл, стал выбрасывать их в огонь — одно за другим, не вскрывая и стараясь абстрагироваться от искренне влюбленной в него девушки. Виктория Уизли, путешественница во времени — Абрахас не мог понять, что же его так сильно пугало и отталкивало в ней — умалчивание о его гибели, ее связь с будущим, в котором его нет, или желание избавить мисс Уизли от печали, когда его не станет? Дамблдор, конечно, не слишком одобрял их обоюдное влечение, ведь Абрахасу было уже пятьдесят два года, когда Виктории всего девятнадцать. Мерлин! Девятнадцатилетняя девчушка посылает ему любовные письма! Да она на семь лет младше даже его сына! И даже для него она может показаться молодой.

— О чем я только думал… — корил себя Абрахас, всякий раз вспоминая ее мягкую улыбку и умный взгляд.

Невзирая на возраст, Виктория казалась старше своих лет и умудреннее опытом; быть может, из-за того, что пережила в этом времени, она несомненно опережала своих сверстников. Ей, конечно, иногда следовало поучиться у Джоконды отстраненности, умению сдерживать эмоции, но в целом к девятнадцати годам это уже была сформированная личность. Абрахас не позволял себе думать о ней слишком часто, словно даже мысли были наказуемы, но в дни, как этот, особенно после встреч с Дамблдором, он сильнее ощущал своё одиночество. Хогвартс и Дамблдор оживляли воспоминания об Авроре, и вот, стоя с бокалом виски перед ее портретом, Абрахас не понимал, каким образом, спустя столько лет ее светлая память оказалась осквернена тем, что у них с Томом есть дочь.

— Еще немного, отец, и я решу, что ты сейчас бросишь в портрет бокалом, — Люциус показал нос из своего крыла, бросив равнодушный взгляд на недвижимое изображение матери.

— Ты сейчас же отправляешься в Маргюри вместе с Нарциссой и Драко, — строго сказал отец. — Это не обсуждается. Ты доигрался.

Казалось, Абрахас не имел права вмешиваться в судьбу, но его отцовские чувства иногда выбирались наружу, ведь он был живым человеком и страдал из-за того, в кого превращается его сын.

— Нет, отец, я уже не ребенок, у меня есть своя семья, и мы остаемся здесь, у меня здесь дела.

После столь неопределенного ответа Люциус не ожидал, что отец схватит его за предплечье и одним резким движением разорвет рукав рубашки, обнажив бледный, едва заметный шрам от Тёмной Метки.

— Ты понятия не имеешь, кому ты служишь! Одумайся, пока не поздно, этот человек загубит твою жизнь!

— Благодаря этому человеку мы сможем возвысить фамилию Малфой, мы станем практически правителями над остальными магами. Еще немного, и мы победим! — Люциус вырвал руку и машинально прикрыл тканью Метку. — Не понимаю, отец, разве ты не разделяешь идею о чистоте крови? Разве ты не учил меня, что мы должны стать самой могущественной семьей Британии?

— Из-за тебя на род Малфой падет тень, — постарался спокойнее сказать Абрахас, глядя в полные жестокости и злобы глаза сына, не знающего, что со всеми своими идеалами служит вшивому полукровке. — Ты осознаешь свою ошибку, когда станет уже слишком поздно, — он не должен был говорить подобного, должен был сдерживаться, но с каждым днём Абрахасу становилось всё тяжелее, ведь он любил сына, и его сердце обливалось кровью от невозможности что-либо изменить. — Уходи с моих глаз, Люциус. Я не хочу тебя видеть, — на самом деле желая высказать даже больше, Абрахас с такой силой сжал стакан с виски, что тот норовил лопнуть.

Люциус зарычал, ощущая лишь несправедливость, он не понимал, почему отец никогда не был им доволен, почему столь уважаемый чистокровный волшебник так противился неизбежности возвышения Волдеморта?

— Его цели велики, ты скоро увидишь, как этот мир станет лучше, и, быть может, ты изменишь свое мнение.

— Исчезни! — рявкнул Абрахас, не в силах бороться со злобой, но когда сын не сдвинулся с места, пришлось уйти ему самому.

Абрахас скрылся в своём кабинете, оставив озлобленное чудовище, которое он сам вырастил, в одиночестве. Возможно, будь отец лучше, понятливее, Люциус бы не опустился до лебезения перед Риддлом. Осталось всего немного, прежде чем Волдеморт падет, а сыну придется в одиночку справляться с последствиями своей наивной веры в чистокровие, ведь отца уже не будет рядом…

Абрахас, прихватив сюртук, вышел через кабинет в сад, чтобы подышать. На улице уже властвовал прохладный декабрь, но ветер, благодаря магии, не попадал на территорию Малфой-мэнора. Сорвавшись на сына, Абрахас только и мог, что винить самого себя. Он не должен был идти на поводу у взыгравших чувств. Живя словно на пороховой бочке и не зная точной даты своей гибели, он уже давно написал завещание и передал его юристам. Конечно же, почти все его имущество и деньги перейдут во владение сыну, однако неизвестная Люциусу часть наследства отойдет жертвам войны — это поможет сыну очистить свое имя после первого падения Волдеморта.

Абрахас не думал о том, чтобы до времени своей кончины пожить в свое удовольствие и день ото дня становился угрюмее. Лишь единственный человек — Альбус Дамблдор — мог поддержать его в особенно тяжелое время, но престарелый директор и сам был заложником времени, и потому Абрахас все меньше его беспокоил, осознавая, какой на нем лежит груз ответственности. Риддл наверняка и не подумал просвятить Люциуса о том, что их с Дамблдором связывают родственные связи, а ко времени, когда обе Войны подойдут к концу, лишь только леди Арабелла сможет пролить на это свет, хотя сейчас сама убеждена, что некая Аврора Уинтер всего лишь сиротка, которую ошибочно приняли за родственницу незадачливые старики. Арабелла и Луи молчали об этом, так как понимали, что влили неизвестную кровь в свое древо, и эту грязь не смоет даже обряд Ветреницы. Это именовалось семейной тайной. Абрахас и Дамблдор долго искали тот самый момент, который нужно было удалить из памяти, чтобы родители поверили в то, что Аврору стоит стереть из семейного древа... Слишком сильным было бы вмешательство в память, так как воспоминания о ней касались очень многого, включая Люциуса, и можно было случайно удалить нечто важное и нанести непоправимый вред их душевному равновесию. Тот момент был найдет спустя год или больше — воспоминания об открытии сейфа, где предположительно хранилась священная книга Мерлина. Только Аврора, как потомок, могла его открыть... Это воспоминание было стёрто, причиной, почему Абрахас женился на ней сделали любовь.

Абрахас так и не дошел до границы антиаппарационного барьера, ведь, являясь хозяином мэнора, мог перенестись из любой его точки, и с хлопком растворился в воздухе, держа путь в тупик возле издательства “Ежедневный Пророк”. Он знал, что Виктория уже должна быть дома, и потому направился прямиком к расположенной неподалеку пятиэтажке, ещё не зная, как оправдает свое появление. В окнах ее гостиной горел свет, наверняка девушка корпела над очередной никому не нужной статьёй о каком-нибудь питомнике мандрагор, ведь с потерей поддержки лорда Малфоя ее вновь отодвинули с первых полос, а колонка о Хогвартсе давно закрылась. Абрахас ткнул по звонку, услышав имитацию пения птиц внутри квартиры.

— Сиди, я открою, наверное, Джоконда пришла, — послышался мужской голос, после которого Абрахас не успел среагировать и исчезнуть из поля зрения. — Лорд… Малфой? — в голосе открывшего дверь парня прозвучало удивление.

— Добрый вечер, мистер Джонс, — Абрахас нацепил одну из своих аристократичных масок, чтобы не выглядеть странно. — Мисс Уэмпшир дома?

Он и не предполагал, что эти двое, судя по домашней одежде Джонса, сожительствуют. И когда это произошло?

— Викки, это к тебе, — немного натянуто сказал Джонс, пригладив растрепанные светлые волосы.

— Гости в такое время? — донесся удивленный голос, следом показалась его обладательница; на ней, в отличие от Джонса, все еще была офисная одежда, а значит, она вернулась с работы совсем недавно, видно опять задержавшись допоздна. — Абрахас? — она захлопала выразительными пушистыми ресницами, как всегда сделавшись похожей на куклу. — Что привело вас в такой час?

Было видно, что ей трудно дается сдерживать смущение. Джонс, одарив обоих нечитаемым взглядом, скрылся внутри, откуда тотчас донеслись звуки радио.

— Я, видно, совсем не вовремя, прошу меня простить за столь поздний визит. Зайду в другой раз или пришлю эльфа, — отчеканил Абрахас и, чуть склонив голову, ощущая неприятное поражение, отправился к лестнице, оставив Викторию в полном недоумении.

Однако едва он вышел на улицу, раздосадованный тем, что только что выставил себя круглым идиотом, в его ладонь юркнули хрупкие теплые пальчики.

— Абрахас, что случилось? — вопрос шел от сердца, догнавшая его Виктория интуитивно поняла, что визит его едва ли имеет романтический подтекст.

— Я просто устал, не знаю, зачем сюда пришел, наверное, хотел встретить собеседника. Сегодня получил очередное твое письмо, и ноги сами сюда принесли.

— Просто устал — не повод приходить, не дури мне голову, — Виктория встала перед ним и вынудила на прямой взгляд. — Если тебе нужно поговорить, ты знаешь, что я всегда готова помочь.

— Эй, Валери, ты ключи забыла! — крикнул Арчи, высунувшись из окна кухни, как будто не стесняясь соперника, что несказанно удивило воспитанного иначе лорда Малфоя.

— Подожди секундочку, я сбегаю за ключами и вернусь. Только никуда не уходи, мы найдем место, где сможем поговорить, — для столь юной особы в ее голосе было слишком много понимания жизни.

Виктория, получив в ответ не слишком уверенный кивок, отправилась обратно, оставив Абрахаса в неловком ожидании. Неужели молодежь стала настолько свободных нравов или это парень не испытывает ни грамма ревности? Когда она вернулась, Абрахас взял ее за руку и, недолго думая, перенес в северное крыло Малфой-мэнора — его личные апартаменты, куда домашние никогда не наведывались, уважая его территорию. Лишь только здесь, на каменной полке осталась фотография Авроры с Люциусом на руках, остальные пришлось убрать под давлением отца и матери. Викки, кажется, не знала Аврору в будущем и потому не задавала лишних вопросов.

— Добби, — позвал Абрахас домовика, и когда тот объявился, приказал: — Принеси нам чай. Валери, может, что-то еще? Ты голодна?

— Пожалуй, не отказалась бы от легкого ужина.

— Ты слышал, приступай.

Эльф растаял в воздухе, и Абрахас осмелился посмотреть на нее, скромно присевшую на самый краешек дивана. Взмахом палочки Абрахас запечатал дверь в северное крыло и окружил их мощными заглушающими чарами, так как не предполагал в каком русле пойдет разговор, как и не представлял, зачем все это делает, тем более с ней — влюбленной в него девушкой.

— Я не тороплю, но всё же, что заставило тебя объявиться на пороге моей квартиры? Арчи мне потом плешь проест.

— Арчи? Ах, Джонс, — вспомнил Абрахас его настоящее имя. — Я хотел поговорить о твоих письмах, прошу больше не посылать мне их…

— Абрахас, что за вздор? Ты мог бы просто прислать эльфа с ответным письмом с этой просьбой. Что тебя спугнуло, что ты сейчас несешь этот бред? — Виктория была смелой девушкой со смелыми взглядами на жизнь и видно слишком современными; не получив ответа, видно, собеседник не знал, как выразить мысль, она попробовала это сделать за него: — Неужели из-за Арчи? Если это имеет хоть какое-то значение для тебя, то я поясню — я попросила его пожить у меня в целях безопасности. Сам знаешь, какие нынче времена.

Абрахас внешне не изменился, но внутри него внезапно зажегся огонек облегчения. Так они не любовники, просто друзья...

— Ясно, — коротко ответил он, чувствуя, что вылезти из скорлупы не так-то просто.

Викки скривила губы, прекрасно понимая, что за этим “ясно” скрывается нечто иное, и дала ему время, заговорив на отвлеченные темы, первой из которых стала бурная жизнь в издательстве и Каффа, который перестал следить за языком, а Скитер еще и масла в огонь подливает. Где-то на середине организованного эльфом ужина тема была исчерпана, выпито по бокалу вина, и Абрахасу постепенно становилось не так тошно.

— А мы давно не виделись.

— Если не считать случайных встреч в Министерстве, то последний раз у Дамблдора в кабинете полгода назад, — вспомнила Виктория очередное собрание по поводу зелья и того, что им следует набраться терпения.

— Викки, ты знаешь, что ввиду происходящего в моей семье нам лучше не поддерживать связь. Это может быть опасно. Люциус уже давно сует нос во все мои дела. Пусть лучше считает, что мы с тобой давно…

— Расстались? — подсказала Виктория, так как он не мог подобрать слов, хотя отношениями их встречи за бокалом вина и разговорами едва ли можно было назвать.

— Возможно, — не стал он отрицать. — Мы стали с тобой хорошими друзьями, невзирая на пропасть в возрасте, оказавшуюся несколько больше, чем я рассчитывал.

— Извини, я не могла сказать, что М.П.Г. прибавил нам с друзьями по несколько лет, — Викки вела себя довольно спокойно, не стремилась к выяснению отношений, лишь просто выдавала сухие факты.

— У меня сейчас сложный период, Викки. Мой сын окончательно помешался на чистоте крови, и я не могу этому противостоять. Он совершенно отбился от рук.

Викки поджала губы. Она, конечно, прекрасно знала, что Люциус Малфой, в будущем герой войны, начинал свой путь к Свету Пожирателем Смерти, как и Северус Снейп, но не могла ничего сказать и как-то поддержать безутешного отца. И хотя в жилах Абрахаса текла та же голубая кровь, что и у его сына, идеи Волдеморта он не поддерживал. Невзирая на очевидно приятельские отношения с Дамблдором, Абрахас держал нейтралитет, хотя, признаться, тогда очень им помог, отправив сообщение о нападении на издательство на фальшивые галеоны. Что-то заставляло его держаться в стороне, хотя Виктория не была дурой и догадывалась, откуда у Ордена столь нескромное финансирование. Все что-то скрывали, и Абрахас тоже.

— Ты, быть может, попросишь рассказать меня нечто, что заставит меня об этом пожалеть, — внезапно смекнула Виктория. — Прости, Абрахас, я не могу, у нас был уговор, что мы не распространяемся о будущем, — напомнила она строго. — Это касается не только нас…

— Я понимаю, у меня и мысли не возникло спрашивать о моем сыне, — Абрахас осознал, что его речь и впрямь могла быть неверно истолкована, но как и Викки, он не мог распространяться о том, что знал даже больше нее, в особенности о ее подруге Джоконде. — Я всего лишь сетую на свою неспособность разобраться в этой ситуации.

— Прости, я не так поняла, — Виктория действительно сожалела, ведь он только начал открывать ей душу.

— Всё в порядке, но касательно будущего — не все так просто. Кое-что я всё-таки знаю, — он собрался с мыслями, словно весь вечер планировать сказать следующее: — Я, Викки, знаю, что вскоре погибну.

Она замерла на месте, и Абрахас был уверен, что ее бросило из жара в холод. Но Виктория, сглотнув ком в горле, с огромной выдержкой произнесла лишь:

— Поясни, так как я, быть может, неправильно тебя поняла. Ты болен?

— Нет, Викки, ты поняла всё правильно, я знаю свое будущее. Не знаю, при каких обстоятельствах, но я вскоре умру, — не стал он раскрывать, что причиной тому станет треклятая драконья оспа.

— Кто мог сказать такое? — воскликнула Виктория и тут же прикрыла рот ладонью. — Это… — ее глаза распахнулись еще шире. — Только Джоконда может знать историю семьи Малфой. Это она? Я прикончу ее!

Викки в момент ударилась в истерику, она вскочила из-за стола, опрокинув стул, и, в ужасе глядя на Абрахаса, сжала кулаки. Он ожидал подобной реакции и оказался слишком слаб, чтобы противостоять желанию рассказать ей, как бы это ни звучало, но использовать ее плечо для утешения. Абрахас подошел к ней и захватил одеревеневшие кулаки в ладони, заставляя их неуверенно расслабиться.

— Это вышло случайно, лишь одна оброненная ею фраза навела меня на эту мысль, которую Джоконда уже не смогла опровергнуть. Так бывает, она была на взводе, когда мы разговаривали о вашем перемещении, еще до того, как об этом узнал Дамблдор. Не вини ее, мы оба были шокированы происходящим.

Губы Виктории дрожали, она всхлипнула и задрожала всем телом. Ноги ее ослабли, и в следующий момент она оказалась в объятиях Абрахаса. Девушка, которая должна была стать ему утешением, сама в нем нуждалась. Весть о его гибели оборвала что-то в ее душе.

— Как же так… — немного успокоившись, просипела она не своим голосом. — Этого не должно произойти.

— Люди вокруг умирают, Викки, и если мне суждено погибнуть, то время не исправить, мы оба это понимаем.

Она кивнула куда-то ему в грудь, не в силах сдержать град слез, льющийся из глаз.

— И поэтому ты отталкивал меня?

— Прости, — лишь ответил он, поглаживая ее по голове и не понимая смысл столь необходимых ему отношений.

— Прости меня за истерику, Абрахас, — постаралась она говорить разборчиво, ведь слезы все еще сдавливали горло; в этот вечер ”прости” звучало слишком часто. — Но Джоконда не должна была подобного говорить.

— Честно говоря, я был на восемьдесят процентов уверен, что ты об этом знаешь, раз ты из будущего. Или что Джоконда тебе сказала.

— Я очень плохо учила генеалогию чистокровных семей, мне было без надобности. Это Джоконда из сливок общества, она наизусть все знает. Зубрила.

Абрахас усмехнулся, столь нелепое детское обзывательство будто бы немного разрядило тяжелую обстановку.

— Я с этим справлюсь, зато у меня появилась возможность переоценить каждый день своей жизни…

— Ты смеешься?

— Я вполне серьезно, — он поцеловал ее в макушку, и Викки подняла на него заплаканный взгляд.

Он и сам едва держал себя в руках, но если он падет духом, то этой милой дурочке будет совсем тяжко.

— Так себе перспектива, — она шмыгнула носом и вытерла глаза платком с вензелем “АМ”. — И все же, почему Джоконда не рассказала мне? Мы разговаривали на тему того, что ты будешь очень стар, когда мы вернемся в будущее.

— Может, подруга просто пожалела твои чувства? Так значит, вы переместились лет на сорок-пятьдесят, судя по твоей оговорке касательно моего возраста?

— Ой! — Виктория посмотрела на него испуганно. — Ты не должен был этого узнать, ты не должен ничего знать о будущем.

— Ничего, это особого значения не имеет.

Она немного улыбнулась, но потом снова сделалась печальной, словно запретила себе проявление радости после таких известий.

— И как ты справился?..

— Мне потребовалось чуть меньше двух лет, чтобы смириться, Викки… Извини, что взвалил на тебя груз этих знаний. Но, быть может, это позволит тебе жить дальше, после того, как я уйду, а ты переместишься в будущее?

Она лишь замотала головой и позволила снова себя обнять.

— Ты хотел сказать, если перемещусь. Ты эгоист, Абрахас Малфой, как мне теперь жить с этим? — она вновь шмыгнула носом и взглянула на платок, чуть испачканный тушью.

— Извини, ты права, но у меня нет больше никого, с кем бы я мог поделиться…