Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Странной цилиндрической формы, навевая неожиданную ассоциацию с рубкой подводной лодки, посреди холма вырастал трехэтажный дом, увитый буйно растущим плющом, на котором, словно на гирлянде, расположились рыжие сливовые плоды. Над домом зависла луна, но в это время суток она должна была находиться в другом месте, поэтому Джоконда быстро смекнула, что здесь замешана магия. Отворив покосившуюся калитку, она смело шагнула на территорию, понимая, что ее, быть может, погонят прочь прямо с порога за вопросы о погибшей так давно девочке. Оставалось только сочинить складную легенду, и у Джоконды уже была припасена одна идея, правда она могла показаться несколько коварной и жестокой по отношению к отцу, потерявшему дочь. Уверенно постучав в дверь, она вновь огляделась, услышав шорох из соседнего куста смородины. В следующую секунду, перебирая мелкими короткими ножками, похожий на большой клубень картошки, оттуда вылетел садовый гном и, топча грядку с редиской, улизнул под дом.

— Проклятый разбойник! Всю редиску потоптал! — донеслось из соседнего окна, где появился человек с седыми, немного спутанными волосами до плеч; его видавший виды синий пиджак порвался по шву на боку; только лишь бросив взгляд на на неожиданную гостью, мужчина беззвучно ахнул и тотчас скрылся в доме.

Джоконде, не успевшей вставить и приветствия, пришлось ожидать на улице еще какое-то время, хозяин не торопился. Изнутри дома послышался грохот кастрюль и какой-то неопределенный шорох. Когда мистер Лавгуд, наконец, соизволил открыть дверь, она внезапно поняла, что уже видела его — в тот день, когда они ожидали лорда Драко в Министерстве Магии перед началом учебного года. Этот волшебник, весь чумазый от каминной сажи едва не снес малютку Скорпиуса, а еще Джоконда вспомнила, как он, подходя к обелиску, сотворил ярко-желтый нарцисс, видно предназначавшийся его дочери.

— Чем обязан? — попробовал сказать он строго, но голос сорвался; волшебник нервно поправил налипшую на лоб прядь волос.

— Добрый день, мистер Лавгуд, меня зовут Джоконда Уинтер, — сообщила она. — Я студентка Хогвартса, я пишу курсовую работу о волшебниках, внесших немалый вклад в победу во Второй Магической Войне, но оставшихся на втором плане, — сообщила она, не мигая. — Позволите ли вы мне задать вам несколько вопросов? — с видом любознательной ученицы, она прижимала к груди блокнот с пером.

Мужчина только тяжело вздохнул, пробормотав себе под нос нечто нечленораздельное. Возможно, он был слегка не в себе. Неожиданно он отстранил Джоконду и, выхватив палочку, будто наугад пальнул воспламеняющим заклинанием в грядку редиса. В ту же секунду, визжа и сквернословя, оттуда вылетел садовый гном, прижимая к обуглившейся дымящейся пятой точке кривые узловатые ручонки. Улучив момент, Джоконда заглянула в дом, и ей хватило всего секунды, чтобы обнаружить на соседней к вешалкам полке всего одну фотографию, ответившую на все ее вопросы — отец и дочь, обнявшись, улыбались в объектив камеры. Мурашки бежали по спине от одного взгляда на эту девочку. Теперь сомнений не оставалось — это была Аврора из прошлого, или же переместившаяся во времена ученичества Тома Риддла Луна Лавгуд — симпатичная экстраординарная девочка с большими серыми глазами, и так похожая на ее мать... Ведь именно такой ее и описала Ирма Пинс.

— Простите, мисс Уинтер, гномы совершенно заполонили мой огород, не знаю, как от них избавиться, — поделился печалью мистер Лавгуд; шокированная фотографией гостья совсем забыла о модели поведения любознательной студентки, ее взгляд стал тяжелым и мрачным, уголки губ опустились. — Касательно вашего вопроса, как я понимаю, вы хотите потревожить мои не самые лучшие воспоминания. Я потерял дочь и не хочу возвращаться в тот момент даже мысленно, — угрюмо сказал Лавгуд, хотя наверняка не проходило дня, чтобы он о ней не вспоминал. — Посему, вам лучше уйти.

Категорическое несогласие с таким положением вещей вынудило Джоконду действовать наугад, ведь все, что она могла — импровизировать, иначе перед ее носом попросту захлопнется дверь.

— Мистер Лавгуд, как ваша дочь, Луна Лавгуд, девочка, пропавшая с Хогвартс-Экспресса в сочельник девяносто седьмого, могла перенестись в прошлое на полвека назад? — стремительно слетевшая с языка фраза возымела нужный эффект.

Ксенофилиус вздрогнул, и в этом эмоциональном жесте он подсказал, что Джоконда попала в самую точку. Однако она и не подозревала, насколько точным оказалось попадание.

— И почему же вы, мисс Уинтер, начали знакомство со лжи, касательно причины вашего появления здесь? — вмиг посерьезнев, спросил мистер Лавгуд, однако внутрь дома не пригласил. — Что конкретно вам нужно? Не проще ли спросить у самой Луны Лавгуд, каким образом это произошло? Я уверен, что вам, живущей с ней в одном доме, это не составит труда, — совершенно обезоружив, завершил он, даже не представляя, что только что ляпнул.

И тогда паззл собрался воедино, ведь в этой фразе, несомненно, было упоминание о ее матери. Джоконда не сумела сдержать удивления, мигом пронзившее ее осознание, что две девушки и ее мать и вовсе являются одним человеком. Когда Ксенофилиус понял, что он пришла за ответами, так как не подозревает о том, что произошло на самом деле, было уже поздно. Он побагровел от гнева, затем позеленел от ужаса, и смешение красок на его лице только убедило Джоконду в своей правоте.

— Спасибо, сэр, — собравшись, сухо сказала она. — Я получила ответы на интересующие меня вопросы. — Не смею более вас беспокоить.

Джоконда, взмахнув полами мантии, развернулась и отправилась к выходу с территории, понимая, что Ксенофилиус все равно не готов продолжать беседу. Он так быстро проговорился, что ей не пришлось утруждать себя уговорами. А он так и остался стоять в дверях, глядя в ее спину и не в силах вымолвить и слова.

Пребывая в легком шоке, она аппарировала в Хогсмид, но не сразу пошла в замок, а примостилась под козырьком "Трех метел" у черного хода, пытаясь привести себя в чувство и прячась от начавшегося дождя, погрузившего эту часть Шотландии в несвоевременные сумерки. Сердце колотилось как ненормальное, ведь теперь не оставалось сомнений, что Волдеморт являлся ее отцом, и сова хранила воспоминания о ее матери. И хотя путешествие туда-обратно Авроры Уинтер вызывало много вопросов, ведь казалось невозможным, Джоконда знала достаточно, чтобы быть уверенной — именно так и произошло. Не хватало воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью, и она несильно ударила себя в грудь кулаком, когда сова простучала у нее под тканью водолазки. Все, что сейчас было нужно — увидеть еще хотя бы какое-то крохотное воспоминание, чтобы убедиться в происходящем вокруг. С трудом отыскав в сердце теплое ощущение симпатии к Арчи, Джоконда скомандовала сове открыться и закрыла глаза, в надежде, что никто не заметит ее, а Розмерта не выйдет, чтобы выбросить мусор в стоящие у черного хода баки. Задний фасад "Трех Метел" смотрел на бор, за которым скрывалась железная дорога, поэтому здесь ее никто не должен был побеспокоить.

Воспоминания Тома Риддла вспыхнули, не заставив себя ждать. Сова снова перенесла ее на поляну со странными цветами, на этот раз Джоконда ощутила тепло ласкового солнца, что, несомненно больше сочеталось с запахом тропических цветов, нежели осенняя прохлада прошлого воспоминания. Она чувствовала беспокойство и даже злость внутри "вышедшего из нее" Тома Риддла в парадной мантии, устремившегося к поляне. Он выглядел так, словно сбежал с какого-то официального приема — волосы зализаны на пробор, накрахмаленный воротничок стоит идеально ровно. Он снова показался самым красивым парнем, которого когда-либо видела Джоконда. Она вышла из-за его спины, наконец, разглядев лежащую в последних лучах уходящего солнца девушку в смешном длинном сарафане с огромными подсолнухами. Закусив травинку, она наслаждалась теплом и совершенно не заметила прихода постороннего.

— Загораешь? — сложив руки на груди, Том сделался наигранно-заинтересованным.

Кажется, девушка задремала или попросту поленилась сразу открыть глаза

— Том? — ее голос прозвучал удивленно, Аврора, спохватившись, села и натянула подол сарафана ниже — до самых пальцев ног. — Что ты тут делаешь?

— Как видишь, пришел за тобой.

Его раздражение передавалось Джоконде, и было невдомек, почему он так злится при виде Авроры или же, почему заставляет себя находиться в ее обществе, ведь, несомненно, ему было неприятно... Или же он пытался скрыть этими эмоциями какие-то другие чувства, рвущиеся наружу?

Непосредственная странная девушка Аврора только обняла коленки, не собираясь вставать. Как же это очаровательное создание могло оказаться матерью Джоконды? Хотя, кто знает, какие метаморфозы мог принести в ее жизнь Волдеморт, ведь, возможно, именно из-за него она превратилась в холодную равнодушную женщину... Сломал ли ее Том Риддл?

— Я думала, ты меня бросил, — едва различимо пробормотала Аврора. — Вот я и решила не идти на выпускной, меня бы засмеяли, — объяснила она причину наряда Тома и то, почему на ней был странного покроя сарафан. — Выглядишь, будто по тебе корова языком прошлась.

Если бы не напряжение, сковавшее Джоконду в момент, когда она узнала, кем ей приходятся эти двое, она бы непременно прыснула. Образец наивности — вот, кем была Аврора, и сложно было сравнивать ее с ныне живущим оригиналом.

— А ты как лесная нимфа, что это за платье вообще такое?

— Это что, был комплимент? — сдвинув светлые брови и подбоченившись, спросила Аврора, словно ожидая от него чего-то другого.

Было видно, что Том едва сдержался от того, чтобы закатить глаза. Аврора похлопала по цветам ладошкой, предлагая присесть, но он только протянул ей руку.

— Идем, торжество уже началось, — без особых интонаций напомнил Том.

— Я не хочу идти туда. Сейчас, хотя бы начало Северного Сияния посмотрим, ладно? — она посмотрела на него щенячьими глазками, и против воли Джоконда ощутила волну симпатии к этой девушке, и исходила она не от нее.

— Идём, — безапелляционно приказал Том, не опуская протянутой руки; это были его воспоминания, и сквозь его холодность ощущалось невероятно сильное желание подчиниться ей, прилечь рядом на цветы; удивительно, но Тому Аврора действительно нравилась, хотя он всячески осекал себя. — Не думаю, что профессор Дамблдор будет счастлив узнать, что мы здесь околачиваемся. Летом, как он заметил, зов становится сильнее.

— А ты не говори ему, — инфантильно махнула ладонью Аврора, заинтересовавшись букашкой, севшей на штанину Тома.

— А то он не догадается!

— Том, ты всегда такой вредный? Опоздал, теперь командуешь! — словно маленький ребенок, сложив руки на груди, заметила Аврора.

— Я не опаздывал! Мне пришлось помогать миссис Норрис в усмирении Пивза, Аврора! — оправдания в его голосе вновь заставили Джоконду задуматься об искренности чувств Тома. — Я пока еще староста, если ты помнишь. Давай, поднимайся, вон, все ноги испачкала. Туфли не забудь.

По-детски мило насупившись, Аврора не собиралась вставать с места, игнорируя все еще протянутую руку. Риддл в своем выпускном костюме выглядел немного неуместно посреди зелени леса.

Аврора на секунду задумалась, глядя на протянутую ладонь, а потом схватилась за неё и со всей силы потянула Тома на себя. Тот не успел среагировать и завалился прямо на Аврору, успев только выставить при падении свободную руку.

— Что ты творишь? — прошипел он, а она хитро улыбнулась и отпустила его руку, позволив упереться на обе. Том собрался было подняться, и Джоконда почувствовала, как внутри него всё переворачивается от её близости; удивительная нелепость момента дополнялась еще и тем, что Аврора держала его за галстук, не позволяя встать.

Опять эта глупая улыбка, но никакого смущения, только пронзительный взгляд серых глаз, дающий определенные намеки. Джоконда ощутила, как трепещет и ее собственное сердце вслед за сердцем Тома, кажется, не осознавая того, он был влюблен в эту странную, совершенно не подходящую ему девушку.

— Поцелуй меня, — просто сказала она без какого-либо ложного стыда.

Том лишь распахнул глаза, забыв о своей холодности, показал истинные эмоции. Он не успел нацепить новую маску, когда Аврора, потянув его за галстук, заставила склониться ниже, едва не лишив равновесия и чувств окончательно.

— Мама, — прошептала Джоконда, сглотнув ком в горле и чувствуя ползущую по щеке слезу, на мгновение забыв о том, кем являлся этот красивый молодой человек, — неужели это происходило на самом деле? Неужели ты любила его?..

Аврора лежала на цветах, совершенно наглым образом ожидая от него действий.

— Том, это последний день в Хогвартсе, неизвестно как распорядится судьба, я скоро уезжаю в Кёльн. Ты был прав, эта война не могла длиться вечно...

Аврора приподнялась на локте, позволив Тому сменить неуютное положение, но он так и продолжал смотреть в её серые глаза, полные решимости. Она снесла все его барьеры лишь одним только взглядом, полным любви и ласки… Но Джоконда чувствовала, что для Тома подобные ощущения были новыми, неизведанными, но в то же время, складывалось впечатление, что все именно так и должно быть. В его черных глазах, таких же, как у его дочери, зажегся такой теплый свет, словно он вовсе не был монстром, словно Том Риддл был обычным парнишкой, влюбленным в забавную Аврору.

После тяжелого вздоха от томительного ожидания Аврора приблизилась к его губам, но остановилась в каком-то полудюйме.

— Я долго буду ждать? — требовательно спросила она.

Дурманящий запах цветов поляны усиливался, Том посмотрел на ее слегка приоткрытые губы, ища в себе уверенность для поцелуя. Джоконда приложила ладонь к груди, ощущая его глубокую симпатию, тянущую приятной истомой в груди. Ладонь Тома потянулась к щеке Авроры, и в миг, когда их губы соприкоснулись, неприглядные цветы, взорвавшись яркостью холодных красок, осветили таинство момента. Джоконда совсем расчувствовалась, понимая, что на нее влияют чужие эмоции, однако, глядя за сценой, она все еще не могла поверить, что это были ее родители...

...С новой вспышкой света, сова вытолкнула ее из воспоминаний. На щеках стыли мокрые дорожки слез, в груди все еще щемило ощущение невероятно нежной и трепетной любви двух молодых людей. Как может быть такое, что ее мама была такой поразительной молодой девушкой? Быть может, только ее странность и доброе сердце способно было разжечь чувства в молодом Волдеморте? И что за завихрения времени произошли с ней? Каким образом Луна Лавгуд могла переместиться в прошлое или же Аврора — в будущее? Невзирая на то, что оставалось еще очень много пробелов в этой истории, Джоконда получила достаточно сведений, чтобы сложить определенную картину.

Словно мешком по голове огретая, Джоконда, наколдовав дурацкий зонтик цвета Северного Сияния, который искрился под падающими с мрачных небес каплями, двинулась к замку, не переставая шмыгать носом. В голове стоял туман, но, прежде чем узнать дальнейшую историю любви Волдеморта и ее матери, она должна была крепко подумать, разложить все имеющиеся знания по полочкам. Едва не поскользнувшись на раскисшей земле, Джоконда выпрямилась, постаралась приосаниться и принять извечно надменный вид, чтобы не привлекать внимания, хотя ее зонт и немного распухший нос сводили все усилия на нет. Она все думала над той прекрасной сценой в лесу, над странными цветами, которые оба называли Северным Сиянием. Вспомнив, что ее мать использовала компас, чтобы добраться до поляны, Джоконда решила во что бы то ни стало отыскать то место, ставшее свидетелем их любви. Почему-то тёмная сущность Волдеморта отошла на задний план, открыв ей совершенно новую его сторону — возможно, единственное светлое, что было в его жизни — её маму... Джоконда вдруг подумала, что в мыслях отныне говорила не "мать", а "мама", это звучало странно приятно. Из-за противного дождя и забирающегося за воротник ветра пришлось немного отложить затею с походом в лес, чтобы не свалиться с простудой. Однако Джоконда не спешила покинуть поливаемую дождем улицу, она решила обойти Хогвартс, использовав более длинный путь, чтобы попасть внутрь через северо-западные двери.

— Эй, Джоконда, это ты? — донесся до нее знакомый голос, когда она проходила мимо теплиц профессора Лонгботтома, по крышам которых звонко стучала барабанная дробь дождя. — Как хорошо, что я тебя встретил!..

Ее нагнал Велдон Руквуд, кутаясь в капюшон непромокаемой мантии. Его щека распухла и покраснела, словно его... ударили?

— Мерлин, Велдон, что с тобой стряслось? — с трудом переключившись с мыслей об Авроре и Томе, удивилась Джоконда, заметив, что его мантия в грязи.

— Кинг и Олдридж устроили дуэль возле загона с диринарами Хагрида! — воскликнул он, пытаясь отдышаться после дикого кросса.

— Ты серьезно? — она позволила взять себя за руку и потащить в сторону хижины лесника, где неподалеку располагался небольшой зоосад с разномастным зверьем; вовремя опомнившись, Джоконда вырвала руку и, схватив дерганного Велдона за рукав мантии, развернула к себе, строго прикрикнув: — Стой! Ты должен привести профессоров, а я пойду попробую их разнять.

Он кивнул, видно от страха потеряв голос.

— Велдон, что они не поделили? — окликнула ринувшегося в сторону дверей парня Джоконда.

— Тебя... — сквозь шум дождя едва слышимый, донесся вмиг охрипший голос Велдона.

"Мерлинова борода! Неужели Финн посмел влезть не в свое дело?".

Внутренне негодуя и едва удерживая зонт, норовящий вырваться из рук, Джоконда, ринулась в сторону хижины Хагрида, в которой, к её досаде, не горел свет; и хотя она не слишком уважала профессора с замашками деревенщины, его помощь могла бы оказаться как нельзя кстати. Из-за шума ливня она не заметила, как кто-то окликнул ее из внезапно открывшегося окна. Тут же две фигуры метнулись вслед за нею на протяжении второго этажа, продолжая звать: "Джоконда! Джоконда, стой!", магией распахнув все окна коридора...

...Белее мела, Аврора боялась встретиться со своей дочерью, но, тем не менее, она резво догоняла Гарри, стуча каблучками по ступенькам, когда он перепрыгивал через одну или две разом. В то время, как они достигли улицы, беспощадный дождь моментально превратил вуаль Авроры в мокрое покрывало, и она сорвала ее, отбросив словно тряпку и не опасаясь быть узнанной. Как она убедилась, у МакГонагалл не возникло вопросов касательно ее личности, значит, Дамблдор сдержал обещание и подчистил память и ей, и многим другим, кто был знаком с Авророй сороковых и Луной Лавгуд после ее перемещения в прошлое. Сердце матери, в особенности после слов Дамблдора о неминуемом перемещении дочери в прошлое, разрывалось от горечи. Зная о коварстве Времени, Аврора не должна была вмешиваться, но все еще хранила надежду, что это может оказаться лишь страшным сном... И, Мерлин, как же сильно она любила Джоконду! Возможно именно сейчас, предчувствуя расставание, она осознала это с небывалой силой. И как Аврора ни старалась, она понимала, что какое бы действие она не избрала, судьба все равно не изменится. Учитывая пережитое в сороковых и пятидесятых, она лишь только убедилась в этом...

Гарри не знал о том, что должно произойти, позволив Авроре сохранить кое-что в тайне и проявив тактичность. Возможно, он бросился в погоню лишь только из-за опасений, что сова-крестраж уже завладела дочерью Волдеморта, и кто знает, что это сулит... Аврора не имела времени на мысли о том, насколько тёмной магией воспользовался Волдеморт, разорвав свою душу на столько частей, но ее сердце все же болело из-за того Тома, которым он был когда-то, хотя Гарри поведал, что первый крестраж Том создал еще в Хогвартсе, а значит уже тогда с ним начали происходить эти чудовищные метаморфозы. Нет, Аврора не ненавидела Тома и не испытывала к нему отвращения, лишь только жалость и, быть может, где-то глубоко внутри даже печаль из-за того, что, возможно, обманув судьбу, она могла бы вытащить его из этой трясины и спасти столько жизней… Та ночь, из-за которой Джоконда появилась на свет… Той ночью это был уже не тот красивый молодой человек с умными глазами, перед Авророй тогда предстал сам Лорд Волдеморт…

Возле питомника с диринарами происходила настоящая бойня, две девушки, посылая стрелы Экспелиармуса, пытались обезоружить схватившихся парней. Из их палочек сыпались заклинания — Импедимента, Петрификус Тоталус, Диффиндо, Эварте Статум. Бедные диринары истошно вопили и метались внутри загона — видно, выбраться за периметр пузатым расправившим коротенькие крылышки птичкам мешал магический барьер. Дождь превратил поле боя в грязное месиво. Аврора видела, как из рук ее дочери вылетела палочка, обозленный парень, что был потемнее волосами, кричал, чтобы она не вмешивалась, но Джоконда умоляла остановиться, говоря, что не стоит таких жертв, ведь обоих, очевидно ждало исключение или весьма жестокое наказание. Парень кричал, что это не имеет к ней никакого отношения, пока Джоконда ползала в грязи, пытаясь подобрать выскальзывающую из рук волшебную палочку.

Аврора слышала их издалека — они так громко кричали, что перекрикивали дождь. Вторая девочка, прицелившись, обезоружила темного парня, но тот, не опасаясь встречного заклинания, перекувырнулся и повалил оппонента наземь, ринувшись в рукопашную. Девушки кинулись их разнимать, вместе они напоминали огромный ком грязи, беспорядочно размахивающий кулаками. Парень, в чьих руках все еще была палочка, выстрелил каким-то заклинанием, срикошетившим от хижины Хагрида в загон с диринарами и разрушившимшим защитные чары, птицы бросились врассыпную, то исчезая, то появляясь с каждым футом дальше от загона. И лишь одна глупая курица, которой Аврора впоследствии лично готова была свернуть шею, видно, не рассчитав траекторию, очутилась прямо в центре свары.

... Джоконда не поверила своим глазам, спасаясь от внезапно возникших перед ней когтистых лап и пытаясь вытащить ноги из-под навалившегося на нее Арчи, старающегося отцепить от себя Финна. Викки Уизли, пытавшаяся сделать то же самое, уже была вся в грязи. Всего секунда, когда Джоконда, испугавшись, закрыла лицо от не менее испуганной птицы, когти, прорвав водолазку, зацепили сову, сжав ее в мертвой хватке… Резкий рывок, время будто бы замедлилось — Джоконда в подробностях успела рассмотреть, как звено цепочки лопается пополам — и в тот же миг дезориентированная птица совершила прыжок аппарации. Доля секунды: боковым зрением Джоконда заметила несущегося к ним Гарри Поттера, а за ним и свою мать, когда пространство внезапно затянуло в спираль, а легкие сдавило вакуумом. И все вокруг завертелось невероятно яркой кутерьмой из ледяных красок Северного Сияния...

Гарри Поттер в полнейшем ступоре смотрел на то место, где исчезли дерущиеся подростки. Моментально все звуки потонули в шуме дождя .

— Где они? — в его голосе звучало неуместное возмущение, а ноздри раздувались.

Он обернулся назад, чтобы увидеть оцепеневшую Аврору, деревянными пальцами впившуюся в подол мокрой юбки. У опушки показался Хагрид, завидев одну из птиц, сбежавших из загона, он, с надеждой изловить ее, носился взад-вперед, но в конечном итоге хватал только воздух в том месте, где исчезала диринара. Он стал палить по ней какими-то заклинаниями из своего зонтика, но птица успевала улизнуть в последний момент…

— Аврора, Аврора, очнись! — Гарри осмелился встряхнуть ее, осторожно взяв за плечи, но она все еще стояла, не мигая глядя на то место, где исчезла ее дочь.

А потом Аврора, обняв себя, завыла утробным, полным горечи голосом, и Гарри только и успел, что подхватить ослабевшую женщину, чтобы та не упала в грязь. Ее слезы и боль теперь доносились хрипом, словно от нехватки воздуха. Гарри осторожно заключил ее в объятия, не зная что сказать и до сих пор не понимая, что произошло. К ним, поскальзываясь на влажном дерне, бежали незнакомые Гарри профессора — те, что были помоложе. МакГонагалл осторожно ступала по земле, поддерживаемая под локоть каким-то студентом.

— Не волнуйся, мы найдем ее… их, — попробовал успокоить Аврору Гарри, но она только замотала головой, потом спрятала лицо в ладони, уткнувшись ему в грудь.

— Не найдем, Гарри, Джоконда теперь очень далеко отсюда, — всхлипывая, сказала она, — в далеком прошлом…

* * *

Опытный аврор, повидавший много плачущих женщин, чьих мужей убили или покалечили, слезы которых уже не вызывали в нем никаких эмоций, был сам не свой. Но Аврора, милая Луна так горько плакала… Она пребывала в такой жутчайшей истерике, что не могла толком ничего объяснить, и у Гарри сжималось сердце. МакГонагалл ничего не оставалось, кроме как вызвать в Хогвартс Люциуса — единственного волшебника, родственника, способного сейчас помочь ей. Несомненно, это сильно тревожило Гарри, как и непонимание, почему, едва он зашел на порог лазарета, Аврора бросилась к нему в объятия, а он крепко сжал ее, с очевидно сдерживаемым порывом обнять еще крепче. Люциус поцеловал ее в закудрявившуюся после дождя макушку, словно… Словно всегда так делал. Гарри наблюдал за этой сценой, сдерживая любопытство и неверие. В его голове проносилось множество вариантов развития событий и предположений о жизни Луны Лавгуд. Могла ли она настолько довериться Люциусу, мать его, Малфою, чтобы в конечном итоге стать его любовницей?

— Люциус, она исчезла, она пропала… Это случилось! И я ничего не смогла предпринять! — пришла новая волна истерики, ведь Аврора отказалась пить успокаивающее зелье, словно наказывала себя за какой-то промах; Помфри удалось залить в нее только отвар из корня валерианы.

Гарри поймал на себе взгляд Люциуса, и он ему не понравился — привычно холодный, подозрительный взгляд свысока — так смотрят на букашку, на ничтожество. Что бы он там не делал для Дамблдора, это не отменяло того, что Люциус Малфой был истинным сферическим мудаком, ведь Гарри прекрасно помнил историю с дневником Тома Риддла и жестокость, проявленную Люциусом к Добби и к подросткам, пришедшим за Пророчеством в Отдел Тайн. Интересно, когда этот скользкий тип сменил сторону и встал под знамена Дамблдора? И зачем, в таком случае, в свое время он пытался возродить Волдеморта?.. А сейчас он обнимал Луну — милую добрую Луну, которую все еще помнил Гарри, отрицающий тот факт, что перед ним находится практически незнакомая женщина…

— Присядь, Аврора, успокойся ты ведь должна была быть к этому готова, — бормотал он что-то непонятное ей в волосы, но Гарри, находящийся ближе всех, расслышал каждое слово.

— Но, Люциус… Это слишком быстро, я не успела… Не успела даже поговорить с ней и рассказать о том, кто ее отец… — всхлипывая продолжала она, позволив усадить себя на одну из коек

Присутствующие смиренно молчали: Помфри, Хагрид, два профессора — деканы Слизерина и Гриффиндора, студенты из чьих Домов пропали, МакГонагалл и сутулый парень, к которому она обратилась по неприятно знакомой фамилии Руквуд...

— Директор МакГонагалл, мистер Поттер, я бы хотел забрать леди Уинтер в Малфой-мэнор, — сказал Люциус, понимая, что им не нужны лишние уши.

— Постойте-ка, мистер Малфой, — МакГонагалл в своей жесткой манере умела влиять даже на таких людей, как он, — пропали четверо студентов, это происшествие находится под моей ответственностью и произошло на территории Хогвартса. Пока не прошло десяти часов, мы не вправе заявлять об исчезновении в Аврорат, но, как вы видите, Аврорат и без того уже здесь, — она посмотрела на Гарри, и тот доверительно кивнул, понимая, что Аврору и Люциуса до выяснения обстоятельств не следует отпускать, а им явно было что-то известно. — Пропала племянница мистера Поттера — Виктория Уизли. И если студенты не найдутся, то, боюсь, школу сотрясет расследование. Поэтому нет, вы не можете забрать леди Уинтер домой, пока мы не выясним обстоятельства исчезновения студентов. Хагрид, поделись, пожалуйста, на какое расстояние могут перемещаться диринары? — взяв расследование в свои руки, обратилась она к лесничему, хотя и сама могла ответить на столь элементарный вопрос.

Тот вздрогнул от требовательного и острого взгляда старой директрисы. С его бороды слетело розовое с отливом в голубой перо, оказавшееся там, видимо, после попытки поймать одну из птиц. Даже Аврора перестала всхлипывать, лишь стояла, утирая распухший нос перчаткой — на нее голос МакГонагалл подействовал отрезвляюще. Гарри все думал о том, узнал ли ее хоть кто-нибудь в этой комнате, ведь, несомненно, с растрепанной прической, отсутствием косметики, смытой после дождя, она вновь стала напоминать знакомую всем Луну Лавгуд. И если Гарри умел читать людей, а в этом не было сомнений, то и директор, и Хагрид, бросали на нее косые взгляды отнюдь не из-за сожаления, им наверняка чудилось очевидное сходство с Луной. Однако Гарри пообещал ей молчать, хотя ему во всю глотку хотелось заорать, что Луна жива, что вот она — невредимая, живая!

— Директор, это, ну они могут аппарировать в случае опасности хоть на другой край земли. Удивительные твари, их аппарация намного сильнее, чем умение это у волшебников, — с трудом изъясняясь, ответил Хагрид и достал волшебную палочку из кармана, протянув ее МакГонагалл. — Я, это, нашел ее возле загона с даринарами. Не знаю, чья она.

— Они просто могут аппарировать назад в Хогвартс несколькими прыжками, так ведь? — удостоверилась женщина с раскосыми глазами, профессор Ким; кончик ее остроконечной шляпы немного замялся от влаги. — Все они выпускники, и все знают, как это делается.

— Или если им необходима помощь, то они могут прислать Патронуса, — предположил не менее молодой профессор с заплатками в виде кленовых листов на локтях блейзера.

— Они еще не изучали эти чары, профессор Хиггинс. Магия защитника изучается перед выпускными экзаменами, верно, мистер Поттер? — неожиданно спросила Ким. — Это ведь вы настояли о включении в программу Хогвартса изучения патронусов?

Тот кивнул, поглядывая на мистера Руквуда, Хагрида и Помфри, явно лишних в этом разговоре, и внезапно жестко, словно на собрании департамента, сказал:

— Мы отходим от темы. Директор, полагаю, что беседу лучше перенести в ваш кабинет.

— С вашего позволения, мы, как деканы Домов, с которых пропали студенты, тоже должны участвовать, — не дав раскрыть рта главе Аврората, жестко опередила профессор Ким.

— Я поговорю с вами отдельно, — обратилась МакГонагалл к деканам после того, как Гарри осторожно просигнализировал ей, покачав головой из стороны в сторону.

В конечном итоге, получив обещание, что они будут введены в курс дела позднее, профессора позволили Гарри, Авроре, Люциусу и МакГонагалл остаться наедине. Остальные и вовсе не возражали. Люциус, проявляя удивительную, возможно даже несвойственную ему заботу, поддерживал Аврору за предплечье, она и впрямь, казалось, вот-вот лишится чувств. Студенты, видевшие перемещение четверки до директорского кабинета, уже были наслышаны об исчезновении четырех студентов, среди которых были оба главных старосты. Школу окутала мрачная атмосфера, дождь за окном только усиливал внутреннюю тревогу, и каждый желал знать ответы, поэтому Велдон Руквуд, ставший свидетелем, оказался в центре внимания, однако вовсе не того, о котором мечтал.

МакГонагалл, словно чувствуя, что нужно сейчас каждому в комнате, неожиданно достала из комода запылившуюся бутылку отменного Огденского виски, наколдовала бокалы и даже плеснула себе. Никто и никогда не видел ее пьющей, и только этот невольное действие могло подсказать, что за маской собранности прячется волнение и даже страх. Она тоже слышала несколько интересных фраз, оброненных леди Уинтер в порыве истерики, и у нее тоже были вопросы.

— Леди Уинтер, — сделав первый глоток и даже не сморщившись взяла инициативу в свои руки МакГонагалл, — расскажите, почему вы считаете, что ваша дочь не вернется? Что вы имели в виду, говоря, что сейчас она очень далеко?

Негромко шмыгнув носом, Аврора подняла заплаканный взгляд на директора, но затем перевела его на Люциуса, словно прося помощи.

— Директор, это очень долгая история. Аврора, возможно, не стоит говорить опрометчивых слов? — сказал он. — Мы с тобой со всем разберемся позднее...

— Ты знаешь, что это невозможно, и это должно было случиться, Люциус! Здесь никакими разбирательствами не поможешь! — неожиданно резко сказала Аврора. — Со временем шутки плохи, мы ничего не можем изменить, а если попробуем и найдем какой-то иной способ переместиться, мы можем изменить известное нам будущее. Что, если он вновь возродится, что, если своими действиями мы поменяем ход истории, и Том останется жив?

МакГонагалл вздрогнула и опустилась в кресло, тогда как мужчины остались стоять. Ничего не понимая, она периодически поглядывала на портрет Дамблдора, ища поддержки.

— Аврора совершенно права, — серебристый голос заставил всех обратиться к его обладателю. — Минерва, так уж случилось, что дети перенеслись в прошлое, видно сова Волдеморта и прыжок диринары, вступив во взаимодействие, дали такой эффект, — внезапно ошарашил он чрезмерно подробными знаниями о произошедшем.

— Альбус, вам-то откуда известно про диринару? — МакГонагалл понимала, что здесь что-то не чисто.

— Потому как они сами мне сказали об этом, Минерва, в семидесятых...

— Дедушка, и ты все это время молчал? Ты мог найти способ предупредить меня!

Гарри Поттер бы непременно посмеялся над обращением Луны Лавгуд к Дамблдору “дедушка”, но он и МакГонагалл встревоженно и непонимающе переглянулись, словно в поиске подтверждения, что им обоим почудилось…

— Но, дорогая, ты ведь сама подчеркнула, что со временем шутки плохи, того, что уже случилось — не исправить, — взгляд из-под очков-половинок просил о встречном понимании. — Ты потеряла Джоконду, но, как я уже сказал, со мной она будет в безопасности.

— Но увижу ли я ее снова? Вернется ли она в свое время? Ведь Снейпу удалось создать зелье времени, и он наверняка сможет сделать это и в прошлом, верно?

Люциус только закатил глаза, сделавшись еще более надменным. Он положил ладонь ей на плечо, спросив:

— Ты уверена, что хочешь рассказать все, Аврора? — процедил он, понимая, что это будет ей дорого стоить, учитывая присутствие таких людей, как Глава Аврората.

— Дорогая, Северус Снейп из того времени — не тот человек, каким мы знали его двадцать лет назад. В то время он был полностью человеком Лорда Волдеморта.

— Значит, я должна снова отправиться в прошлое, чтобы вытащить Джоконду оттуда! Люциус, где-то же должен был сохраниться рецепт зелья Снейпа? — Аврора упрямо сдвинула брови, не собираясь отступать. — Пропала не только моя дочь, но еще трое студентов!

Люциус понял, что она уже не стесняется в выражениях, открывая все больше и больше фактов своей биографии пытливому слуху Поттера и МакГонагалл. Но пока они молчали, жадно впитывая фразы, слетающие с ее губ.

— Боюсь, зелье бесполезно без главного ингредиента, Аврора. Я сжег поляну с теми цветами, если ты помнишь.

— Что все это значит? — не выдержал Гарри, он был рассержен тем, что не понимал происходящего. — Профессор Дамблдор, нам так или иначе надо найти способ добраться до Джоконды Уинтер, у нее находится крестраж Волдеморта, и это может плохо закончиться!

Но с портрета донесся только тяжелый вздох. Взгляд Дамблдора стал печален.

— Мой мальчик, сова — это всего лишь воспоминания Волдеморта, я держал ее в руках, она не представляет никакой опасности. Как бы странно не звучало, но заключенная в ней магия — светлая. И чтобы виток времени завершился мы не должны вмешиваться, более того, я уверен, что этого у нас не получится. Все складывается так, как должно.

У Гарри округлились глаза, он совершенно ясно помнил, как при взгляде на медальон шрам тронул укол боли. Но, быть может, это всего лишь отголоски?

— Что за воспоминания находятся в сове, сэр? — смиряясь, но не отступая от идеи выкачать из Авроры всю информацию, спросил Гарри.

— Самые светлые, самые сокровенные, то, на что, как мы думали, Волдеморт никогда не был способен, — Дамблдор перевел взгляд на Аврору. — Любовь, его первая и единственная любовь, мой мальчик.

— Абсурд! Этот монстр был на нее не способен! — неожиданно вспылил Поттер, удивив всех своей несдержанностью и застарелой ненавистью, но взгляд Авроры буквально пригвоздил его к месту — вдумчивый, внимательный, пытающийся донести что-то важное. — Аврора, ты... — но ему не хватило слов, чтобы сформулировать лежащую на поверхности мысль; он лишь только знал, что Джоконда является дочерью Лорда, но Аврора не уточняла, как это произошло.

Дамблдор поддерживающе кивнул Авроре, зная, что срок давности тайны Авроры Уинтер уже истек, и сейчас она находилась рядом с волшебниками, которым могла доверять. Люциус не стал вмешиваться, а только присел на подлокотник кресла, сжав ладонь матери крепче.

— Когда давно, Гарри, я любила юношу по имени Том Риддл, и я не имела понятия, что это будущий Волдеморт, ведь я не помнила даже собственного имени... — начала она, но тут же запнулась, взглянув на молчаливую МакГонагалл. — Минерва, прости, видно дедушка подправил твою память, но когда-то мы учились на одном курсе в Хогвартсе, только я — на Рэйвенкло...