Rat Races - Крысиные бега (джен)

— Разговаривают три Пожирателя. Один говорит: эх, вот как тут доказать свою преданность Тёмному Лорду? Я вчера одного маггла убил — сегодня все их газеты кричат о жутком убийстве, полиция кругом, все, сижу и пикнуть боюсь. Второй: а я двух магов убил — вон как авроры забегали, из дома не выйти. Третий: да вы оба дураки просто. Я вчера в Министерство зашел как к себе домой, половину сотрудников на тот свет отправил, Темный Лорд доволен, а в Министерстве ничего не заметили. Ха-ха-ха!

— Аластор, это не смешно совершенно.

Питер был полностью согласен с Дамблдором, но осторожно посмотрел по сторонам: многие улыбнулись, даже профессор МакГонагалл. А простофиля Хагрид прослезился от смеха.

— Постоянная бдительность, Аластор, — поддел Фрэнк. — Но твой зуб на Министерство я понимаю. После вчерашнего…

— А что случилось? — МакГонагалл была сегодня немного нервной, чего обычно за ней не водилось, и Питер почувствовал неясную тревогу.

— Авария в Рединге, — буркнул Моуди. — И кто…

— Рединг?

Лили впервые за сегодняшнее собрание подала голос. Все обернулись к ней, и она покраснела — за год она так и не привыкла к тому, что она полноправный член Ордена Феникса.

— Пит, ты же там живешь, да?

Теперь все посмотрели на Питера, и он покраснел еще сильнее, чем Лили.

— Ну, да… — промямлил он. — Ну то есть… Я видел. Я почти… в общем, если бы я чуть позже пошел в магазин или раньше вышел, наверное, я бы…

Он думал об этом вчера, а сегодня ему казалось, что он всё равно остался бы только свидетелем. Туда он шёл по другой стороне дороги, а обратно — да он никогда не возвращался из города пешком или даже на автобусе просто потому, что не любил. Идти туда — это как бы идти к цели, а назад… Ну, это назад.

— Какой ужас, — спокойно сказал Моуди. — И как это было?

— Что? — не понял Питер.

— Что ты видел?

— Я… — он поморщился, вспоминая детали. — Я увидел уже, как автобус дымился в стене. Толпу, полицейских и… трупы. Там девушку сбило. Насмерть.

— Погибли тридцать семь человек и около пятидесяти в больнице, — сказал Моуди. — Я специально купил газеты и прочитал. У водителя остановилось сердце.

— Так разве бывает? — спросил Ремус. Он тоже обычно отмалчивался на собраниях. — Я хочу сказать… разве водители не должны быть абсолютно здоровы?

— А как ты думаешь, Ремус, почему в самолетах по три пилота? — вдруг взъярилась Лили, вскочив на ноги. — Сердце у каждого может остановиться! Всегда, в любой момент!

— Лили! — Джеймс тоже поднялся, обнял её за плечи. — Лили, Аластор же не сказал, что он убийца. Он просто… просто сказал, как все было. Успокойся, хорошо?

Лили стряхнула его руки, но села с очень недовольным выражением лица. Моуди откашлялся.

— А при чем тут Министерство? — спокойно спросил Дамблдор. — У них что, были основания считать, что к аварии причастен кто-то из волшебников?

— Какая-то гиппогрифова задница вякнула, что, может, это нападение Пожирателей. Чушь полная, там, вон, — Моуди кивнул на столик, на котором валялась стопка маггловских газет, — на второй полосе уже интервью с какой-то медсестричкой, которая успела к тому времени выйти. Она ревёт на всю полосу, что заметила у водителя какие-то там признаки начала этого приступа и ничего не сделала. Магглы уже все раскопали, они-то умеют работать, в отличие от наших идиотов.

Лили дернулась к столику, схватила газеты, зашуршала страницами. Часть газет шлёпнулась на пол, и Элис Лонгботтом принялась их подбирать.

— Инсульт, — сказала Лили. — У него был инсульт. Эта девушка пишет, что думала, ей показалось. Он до последнего вёл автобус…

Голос её дрогнул, но она справилась с собой, аккуратно сложила газету и передала её Элис.

— Он совсем дурак, что ли? — фыркнул кто-то — кажется, Фабиан или Гидеон. — Наш родственник с-с… э-э… в общем, неважно, кто, у него от этого теща умерла. Тоже сидела в своем саду, пока не свалилась, а тут люди.

— Замолчи! — Лили опять вскочила. — Ты не знаешь, о чем говоришь! Не знаешь! Он думал, что все обойдется! Он боялся потерять работу! Понимаешь ты или нет?

В полной тишине она выбежала из комнаты и с силой захлопнула за собой дверь. Джеймс растерянно встал, но Сириус остановил его.

— Не надо. Пусть выплачется.

Питер перестал что-либо понимать. Все тотчас принялись расспрашивать Прюэттов о том, как это бывает, хотя Питер и сомневался, что близнецы хоть как-то могли удовлетворить общее любопытство. Джеймс ещё раз попытался пойти за Лили, и снова Сириус рывком усадил его на место.

Зато Питер незаметно выскользнул в коридор и, как обычно, на него никто не обратил никакого внимания.

Лили стояла у окна и беззвучно плакала.

— Я… Лили, я могу тебе чем-то помочь?

— Хвостик! — Лили повернулась и вцепилась в Питера, уткнулась в его плечо и разрыдалась. Он стоял, чувствуя себя очень неловко, и неуверенно гладил её по плечам.

— Никто не хотел тебя обидеть, — начал Питер. — Они, наверное, ничего не знали. И я не знаю, но…

— У папы был инсульт, — сквозь слезы глухо сказала она. — И знаешь, он тоже в тот день пошел на работу. Сириус… Он знает, потому что давал нам с мамой деньги. И Джеймс знает. И больше никто, — Лили выпрямилась, посмотрела Питеру в глаза. — Знаешь, Петуния ведь работает простой секретаршей. Она очень хотела в колледж, но все отложенные деньги пришлось потратить на лечение отца. И она пошла работать. Папа так хотел как лучше…

Видя, что она снова собирается зарыдать, Питер улыбнулся как можно мягче и чуть сжал её плечо.

— Я понимаю. Он думал, что всё обойдется, да? Поболит и перестанет. — Лили кивнула и снова всхлипнула. — Я знаю, наш сосед тоже потерял работу, и теперь его жене приходится работать за двоих, чтобы кормить семью. А у неё недавно родился третий ребенок.

Лили сглотнула слезы, отёрла лицо и отвернулась к окну. Питер собрался было уйти к остальным, но она снова заговорила.

— Я часто думаю, что мне надо вернуться к маме. Понимаешь, она ведь работает. И Петуния. А я? А что делаю я, Питер?

— Ты? — Питер озадаченно посмотрел на нее. — Ты в Ордене. Ты же знаешь.

— Да, кто, если не мы, — Лили кивнула, всё ещё глядя в окно. — Мы сдерживаем Пожирателей Смерти, мы последняя граница между жизнью и смертью. Магглы пропадают, Пит, их убивают, а я… я не знаю, кому я должна больше. Маме и папе, сестре или всем остальным?..

Питер не знал, что на это ответить. Он взялся за ручку двери, помедлил и вернулся в комнату. Зачем он вообще пошёл? Он не умел разговаривать с расстроенными женщинами. И Лили видеть такой… беспомощной ему было неловко и странно. Ему было жалко её, и это было… неправильно. Это ведь сильные должны жалеть слабых, а не он, Питер, её, Лили. Он вообще утешать не умел. Хотя ему и хотелось…

— И какая-то редкая тварь слила это всё проклятому «Пророку!»

Моуди был верен себе и накладывал на комнату, где проходили собрания, все известные ему чары, так что вопль доблестного аврора теперь чуть не сбил Питера с ног.

— Кто мог побежать с такой ерундой к журналистам, пусть даже и в «Пророке»? — Стерджис Подмор занял оборону рядом с Моуди и Лонгботтомами. Похоже, что пока Питер отсутствовал, в Ордене произошел раскол. — «Пророк» никогда не печатает подобный бред, тем более, если магглы уже всё выяснили!

— А как могли выяснить магглы, что... если это было какое-то проклятье? Что мешает Пожирателям входить в автобусы, проклинать водителя и потом наслаждаться произведенным эффектом? А? Что?

Сириус Блэк был похож на охрипшую ворону. Расстроенный Джеймс не поддерживал его в перепалке, но и без Джеймса на стороне Сириуса были и МакГонагалл, и братья Прюэтты, и Дедалус Дингл. Остальные пока не определились.

— Я бы не исключала такой возможности, — МакГонагалл подняла руку, призывая к тишине. — Мы не можем исключить никакой возможности — и даже не потому, что какой-то…

— ...борзописец, и если я узнаю, кто из наших слил ему информацию, да и ему самому, я переломаю палочки, руки и ноги и засуну в то место, из которого никогда еще не выходило ничего хорошего! — проорал Моуди, и на мгновение все замолчали, а потом грохнули смехом. И Питер подумал, что в этом смехе тоже нет ничего хорошего…

Только профессор МакГонагалл оставалась серьезной. Дождавшись, пока весёлая истерика сойдет на нет, она сухо продолжила:

— И даже не потому, что в «Пророке» решили, что эта ужасная трагедия — дело рук Пожирателей. Но если эта нелепая мысль пришла в голову журналистам и, если верить Аластору, аврорату, то в любой момент она может прийти в голову самим Пожирателям, и вот тогда она уже не будет нелепой. Тогда она будет страшной — и начнется настоящий ад. Мой отец сказал бы — спаси нас, Господи, но мой отец был верующим человеком, и Господь прислушивался к нему. Не уверена, что он станет тратить время на наши с вами молитвы.

Когда Питер попал на Гриффиндор, то первое время ужасно боялся своего декана. Ему казалось, что весёлый профессор Слагхорн в качестве наставника факультета понравился бы ему больше, но, повзрослев, Питер понял одну вещь — профессор Минерва МакГонагалл была невероятно мудрым и умным человеком. Может быть, даже более умным и мудрым, чем профессор Дамблдор. Но этой мыслью Питер ни с кем никогда не делился.

— А почему, — спросил он и ужаснулся собственной смелости, — почему вы уверены, что сейчас это не дело рук Пожирателей?

МакГонагалл поджала губы, все остальные уставились на Питера в полном молчании.

— Вообще-то это мы уже обсудили, — начала профессор, но вперед выступил Дамблдор.

— Видишь ли, Питер, — сказал он, подходя ближе, — дело даже не в том, что магглы — а Аластор внимательно прочитал их газеты — разумеется, те, которые остались в живых, не заметили ничего… странного, — Дамблдор неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Я имею в виду — ни одного человека, который вызвал бы у них подозрение. Да, конечно, Пожиратели могли бы навести отвлекающие внимание чары, но, Питер, это не их методы. Они действуют демонстративно, запугивая, не скрываясь, а тут — да, много, очень много невинных жертв, но представь, если бы никто и не подумал связать эту трагедию с ними? Там не было Темной Метки…

— Но если бы никто не связал… — сказал Питер, чувствуя, что от страшной догадки земля под ногами уходи куда-то вбок. — Если бы никто не связал это сразу, они могли бы повторять это снова и снова, до тех пор… — он осекся.

Дамблдор покачал головой.

— Да, возможно, ты прав, — тихо ответил он. — Все может быть. И если ты прав, то мы этого не остановим. У нас никогда не хватит людей и сил, чтобы уберечь все автобусы в Великобритании от повторения подобного. Поезда, самолеты...

— Мы умрем, но мы остановим! — крикнул Сириус, и Дамблдор повернулся к нему.

— Умереть — самое простое, что мы можем сделать, — он медленно пошел мимо собравшихся, останавливаясь и подолгу смотря каждому в глаза. — Умереть легче, чем кажется. Раз — и всё, и больше ты ничего никому не должен. Но наша задача — не умереть, а победить. Нас слишком мало. Мы — да, друзья мои, — в глазах Министерства мы такие же, как Пожиратели Смерти… Тише, Джеймс, Стерджис, дайте мне закончить. С точки зрения закона мы тоже не имеем права существовать. Авроры делают все возможное и, каким бы странным нам с вами это ни казалось, они делают куда больше нашего. Не верите мне — спросите Элис и Фрэнка, спросите Аластора.

Питер почувствовал движение воздуха за спиной — вернулась Лили и встала рядом.

— Вы спросите — зачем тогда нужны мы? — продолжал Дамблдор. — Это будет хороший вопрос… Я сам не знаю на него точный ответ. Возможно, мы действуем другими методами, но...

— Мы никого не убиваем, — упрямо пробился в плавную речь Дамблдора Джеймс. — Поэтому я не пошел в авроры.

— Ты не пошел в авроры потому, что прекрасно знал — тебя никто не возьмет, — улыбнулся Дамблдор. — Да, мы не убиваем… Но видишь ли, штука в том, что врага надо уничтожать. И Бартемиус Крауч, как бы мы ни ненавидели его, сделал единственную правильную вещь. Он разрешил применять Непростительные. Это скверный поступок, но правильный. Когда-нибудь ты поймешь, что не все нужные действия безупречны с точки зрения морали. Кто-то должен принимать такие решения, потому что иначе не справиться с тем, что нас окружает. Что же до того, как мы будем действовать дальше — ты прав, мы будем делать то, что не могут делать авроры.

— Охранять магглов, Альбус? — каркнул из угла Моуди. — Сколько тех магглов? Несколько миллионов? Да милосерднее их всех пережечь адским огнем, чем понимать, что, пока мы сидим в Манчестере, Пожиратели превратили в пепелище Ливерпуль. Мы даже не на каждую стычку успеваем, в смысле вы, в смысле Орден… — он сбился и замолчал, и Фрэнк пришел ему на выручку.

— Аластор имеет в виду, что…

— Да мы всё поняли! — крикнул Фабиан, а может быть, Гидеон. — Он имеет в виду, что пока мы тут играемся в героев, вы втроем спасаете мир!

Поднялся невообразимый гвалт. Спокойствие сохраняли Дамблдор и МакГонагалл, остальные орали, размахивали руками и только что не дрались. Мимо Питера пролетел разъяренный Гидеон, а может быть, Фабиан, волочащий за руку вопящего близнеца. Лили тронула Питера за плечо.

— Пойдем отсюда.

Они вышли, следом выскочили Ремус и Джеймс. Сириус в комнате орал громче всех, и Джеймс, помедлив, махнул на него рукой.

— Ему тоже неймется.

— Это обидно, — рассудительно заметил Ремус, — но Моуди прав. И Фрэнк тоже. Мы… мы существуем словно сами для себя.

Они вышли на улицу. Это был тихий дворик, утопающий в зелени, — какой-то домик, принадлежащий незнакомой Питеру женшине-сквибу. Питер знал только, что у нее куча кошек. Сейчас не было ни старой сквибки, ни кошек, лишь ветер гулял по садику и трепал сочные зеленые листья.

— Лету скоро конец, — печально сказала Лили. — Как жалко.

К ним выбежал Сириус, и вид у него был такой, будто в споре его основательно потрепали.

— Я предложил им действовать, — объявил он, — но все сразу, как сговорились, объединились против меня и подняли на смех.

— Возможно, у них были на то причины, — пожал плечами Ремус.

— Погоди, Лунатик. Что именно ты предложил?

— Я предложил предотвращать такие случаи.

Джеймс рассмеялся. Потом они помолчали, потому что из дома вышли Дамблдор и МакГонагалл, а за ними — Подмор и Дингл.

— Вы еще здесь? — лениво удивился Дамблдор. — Что ж, Орден, конечно, не прекращает свою работу. Но я сообщу вам, когда мы соберемся в следующий раз.

— Только и делаем, что трепемся, — буркнул Сириус, когда все аппарировали. — В общем, я предложил кататься на автобусах и следить за тем, как ведут себя люди. Да, я понимаю, нас мало, но Моуди может говорить все что хочет. А может быть, именно мы в следующий раз и спасем людей.

Питер решил, что Сириус это ляпнул, вообще не подумав. У него нередко такое бывало — Питер в принципе привык отвлекать его внимание на себя, но сейчас ему не хотелось. Просто потому, что он считал — Моуди прав. Но, как и обычно, Джеймс завелся. Он всегда заводился, какие бы глупые идеи Сириус ни предлагал.

— Ты прав, — горячо сказал Джеймс. — Моуди просто не хочет зря тратить силы. Он считает, что все бесполезно. Ну, пусть считает, а мы поступим по-своему. Даже если, как он сказал, пока мы будем в Манчестере, Пожиратели сметут с лица земли Ливерпуль, мы сможем сказать, что мы хоть что-то, но сделали. Кто со мной?

И Питер тоже поднял руку, почти против собственной воли. Он совсем не хотел умирать героем, да, собственно, он вообще не хотел умирать. И предложение Сириуса было бессмысленно-глупым.

Но Питер поднял руку так же, как и тогда, когда они все решили пойти в Орден Феникса. Объяснения этому поступку он ни тогда, ни сейчас не нашел.